–Не мельтеши. Я тебя выведу.
–Как? Я в кольце.
–Вот из этого кольца и выведу. Город хорошо знаешь?
–Отлично.
–Тогда баш на баш. Мне нужно на улицу Ластовского попасть.
–Если выведешь, то доведу без проблем.
–Вот и договорились.
Хильченков выбросил руку вперед, застав врасплох. Словно кобра в атаке, вдавил палец в точку над ключицей Каретникова. Чуть придержал товарища, чтоб тот не упал на пол. Михаила повело. Он заторможено, будто со стороны, наблюдал, как бывший сослуживец положил ладонь на его голову. А когда тот заговорил, монотонно выговаривая слова, так и вовсе в сон потянуло.
«Помолюся Господу Богу, всемогущему, пресвятой пречистой Деве Марии и Троице святой единой и всем святым тайнам. Будьте казаку Неждану до помощи! В худой час призрачный лунный лик светит с небосвода. Выйду я в поле, сдерну лунное полотно, да наброшу на себя и на друга моего. Напущу иллюзию, стану казаться тем, кого нет рядом. Пусть сия иллюзия растает в свой час так быстро, как вспыхивает заря под утренним майским солнцем. Аминь!».
Ресторан «Курини» наполнился народом. Люди, одетые в опрятные костюмы, куртки и пальто, ввалившись в центральный зал, с быстротой спортсменов рассосались по подсобкам и рабочим помещениям, снедаемые желанием охотника, упустившего добычу, догнать ее, захватить в силки. Сосредоточенные взгляды нет-нет, да и наталкивались на двух старух, стоявших у окна, и тут же соскальзывали с неинтересного для них объекта. Опрос персонала ничего нового не дал. Официанты видели двоих мужчин. Да вот только ушли они. Вот и все. Группа СБУшников покинула ресторан, давая возможность Каретникову в спокойной обстановке выпить и поесть.
Между делом, Михаил разъяснял общую обстановку в городе. Да-а, наворотили дел майданутые, приехавшие со всех концов страны на разборки в Киев. Как водится, то, что планировали, осуществили не по-людски, а с помощью националюг с западэнщины, проделали операцию в извращенной форме, через заднепроходное отверстие. За пожары в центре города, засраные улицы, вечерние грабежи, ночные погромы, дневные наезды на фирмы, от киевлян низкий поклон. Оно и понятно, до случившихся мероприятий в столице жить было скучно. Зато теперь, …
Еще при выходе из парка на Грушевского, Хильченков кожей почувствовал пристальный взгляд со стороны. Взгляд липкий и недобрый. За рукав придержал Каретникова, имитируя ревизию карманов. Неспешно достал пачку сигарет, медленно прикурил, выпуская изо рта порцию дыма. Вся его сущность, вспорхнула в состояние Хара, прошлась контролем по энергетическим полям, определяя место, где мог находиться наблюдатель. Однако далековато! Следили из многоэтажки гостиницы и именно за ними. Следящий, сродни ему самому, из породы «знающих». Ничего необычного, оно и понятно, развал государства поделил на противные стороны и рода характерников, а на Украине они тоже не редкость. Так же как и он, призваны защищать родную землю.
Потащил Михаила через проезжую часть.
–Быстрей!
Вот это встряли! Увидав проезжавшее мимо такси, поднял руку.
–Зачем? – будто в состоянии гроги, задал вопрос напарник.
Усаживаясь на переднее сиденье и подождав пока Каретников захлопнет дверь, объявил водителю:
–На Кутузова.
Ехали не долго, минут пятнадцать, потом сменили машину. Следующий водитель повез их уже к Голосиевскому парку. Коретников очухался и адекватно воспринимал происходящее вокруг. Покатались на маршрутке. Увидев станцию метро, снова покинули транспорт. Метались по городу, как те лисы, сбивая лягавым след.
На городской окраине зашли в забегаловку общепита, сразу окунувшись в атмосферу жизни простых работяг, которым вобщем-то некогда уподобляться майданутым, а на смену правителей и возню политиков им вообще плевать, семьи кормить нужно. Но обсуждение происходящего в городе и стране велось и здесь, причем в голос, ничуть не таясь.
Уплетая пельмени, оба слушали умозаключения простых украинцев.
–…Все власть никак не поделят. Вчера ночью на переезде стреляли из автоматов. Утром выяснилось, что неизвестные в масках сцепились с бойцами «Правого сектора». Я потом был там. Что произошло, не говорят. О погибших тоже ничего не слышно.
–Та, это рэкет вернулся в столицу. Ага. Машины десятками с улиц воруют, а милиция нос не кажет.
–А чего его казать? Гаишники уже шестерых на тех улицах потеряли. Беспредел кругом! По ночам в центре Киева отдельные группировки постоянно провоцируют столкновения. И спокойно в центре станет только тогда, когда эта новая «Сечь» разойдется.
–Это ты про майдан?
–Ну, да!
–Нужно бандэрам подсказать, объявить Киев вольным городом.
–Да-да! Так, чтоб в магазинах всё бесплатно. Ха-ха-ха! На Крещатике построить дома для революционеров, и чтоб они в следующий раз по приезду баррикадами не заморачивались, а протестовали прямо из окон.
–Точно! Начальниками быть по очереди.
–Смешно вам! Шо-то плохое назревает. В правительство понабирали героев, которые умеют только критиковать власть. Сами тупые и ленивые. Майданные мародеры не сделают для Киева ничего хорошего.
–А тебе-то что? Ты, что, киевлянин?
–Обидно, понимаешь?
–Обидно ему! Пожировали в столице! Хватит! Пусть теперь попробуют, как в остальной стране народ выживает.
Веселый народ подобрался, правда шутили невесело. Перекусив, убрались из шалмана.
Когда Сергей убедился в том, что контроль отсутствует, Михаил выступая проводником, привел его к нужному дому. Многоподъездная постройка, впитавшая в себя черты сталинской эпохи, серостью стен в предвечерних весенних сумерках смотрелась уныло. Кусты и деревья под ее окнами и на пятачках парковой зоны не успели зазеленеть листвой. Каштаны в этом районе, чудо, как хороши, особенно в пору цветения, но сейчас…
–Этот дом, точно? – спросил Каретников.
–Да. Вон тот подъезд. А квартира, соответственно будет… э-э… на третьем этаже.
–Еврейский этаж.
–Что?
–Я говорю, этаж престижный.
–А! Ну, да. Идем.
–Может ты сам?
–Ага, а ты здесь постоишь. Не выдумывай! Идем.
Нужная дверь на лестничной площадке, могла бы привести к сомнению, пополам с удивлением. Судя по испорченному клееному кожзаму на ней и покуроченному месту в районе замков, ее со всем тщанием не так давно вскрывали извращенным методом. Наверняка с пьяных глаз перепутали с консервной банкой. Интересно, кто постарался?
Переглянувшись с Михаилом, при виде такого безобразия извлекшим из кармана ПМ, Сергей вдавил кнопку звонка. После минутного ожидания, за дверью услышал легкие шаги, а вскоре из тишины раздался приглушенный женский голос:
–Кто?
–Ирина Юрьевна, я от Павла, он вам должен был позвонить. Моя фамилия Хильченков.
–Сейчас! Подождите, сейчас открою!
Сначала послышался шепот и пререкания. Через короткое время спор перерос в звуки походившие на то, будто по полу передвигают тяжелый шкаф. Наконец на пороге проявились две женщины, чем-то неуловимо похожие друг на дружку. Явно две родные сестры, младшей вряд ли перевалило за двадцать лет.
–Здравствуйте, – первым поздоровался Хильченков.
–Здравствуйте, проходите в квартиру.
Обеспокоенные, затравленные взгляды хозяек, сверлили пространство за спиной гостей. На Каретникова посмотрели с опаской. Сергей представил напарника:
–Знакомьтесь, это Михаил.
–Ирина.
–Людмила, – за сестрой откликнулась младшая.
–Заходите.
Внутри большой двушки, привычный ко всему Каретников опешил. Следы погрома отпечатались везде. Современную мебель основательно и специально кто-то вывел из функционального состояния, дверцы на шкафах выдрали, что называется с мясом, одежду рвали, скорее всего на чистом кураже.
–Да-а! Что тут было?
Безудержное рыдание Ирины, было ему ответом. А еще ребенок из стоявшей в углу деской кроватки, подал голос, раскричался вторя матери и тетке. Сбиваясь и не переставая плакать, рассказали о том, что халамидники из сотни какого-то Стасюка сегодня приходили в гости, устроив весь этот бедлам, припугнули. Если завтра Ирина не перепишет все свои салоны красоты на какую-то мадам, убьют ее и дочь. Если попытается сбежать, убьют родителей и сестру.
Ладно, всякое в жизни бывает. Вон, у нас в лихих девяностых, такой беспредел в стране творился, что мама не горюй! Выдюжили. Перебороли. Родителей можно временно в деревню переправить, родня примет, не вечно же нацики верх держать будут. Тем же амерам, кои незримо у руля стоят, бандеровцы у власти нать-не-нать. Известно ведь, днем эти мальчиши-плохиши хозяину руку лизать будут, а ночью попытаются эту же руку отгрызть.
Звонок мобильного телефона в кармане Каретникова, вывел Хильченкова из задумчивости.
–Слушаю! – ответил Михаил.
–…
–Я понял, Богдан. Давай встретимся завтра?
–…
–Ты уверен?
–…
–Хорошо. Жди, буду.
Отключившись, Каретников поднял глаза на Сергея.
–Это связник.
–Ну, и?
–Пойду на встречу.
–Очумел?
–Сергей, завтра будет поздно, – Каретников оправдываясь, отвел взгляд в сторону. – Я из Киева раньше уйти не мог только потому, что ждал кое-что, что сейчас должен передать Богдан. Если не забрать посылку, выйдет что люди рисковали напрасно.
Сидя на кухне, на единственном целом стуле, от возмущения заиграл желваками. Когда эти рыцари плаща и кинжала поймут, что раз сеть вскрыта, пока целы пора тупо рвать когти? Нет, ничему жизнь Мишку не учит! Как говорится, если до сорока лет ума нет, то его уже и не будет. Тьфу! Чтоб тебя…
–Ладно, – смилостивился Сергей, – давай место явки и пароль. Рассказывай все, что знаешь про этого Богдана.
Из квартиры выходили на пару с Людмилой. До бульвара на Леси им по пути, а там расстанутся. Ей на маршрутке до Ботанического сада ехать, он наоборот, будет спускаться до Бессарабки.
Хильченков еще в квартире «прокачал» младшую из сестер. С первых мгновений встречи определив в ее ауре присутствие горя, безысходности и стремление к суицыду. Всему виной гибель любимого человека, произошедшая за две недели до его приезда в Киев. По рассказу Иры, преступники не колебались. Подъехали к зданию контрольного пункта ГАИ, где Виктор с сослуживцами нес дежурство, вышли из машины и начали стрелять. В здании в это время находились безоружные активисты «Народной самообороны», но к счастью, никого из гражданских преступники не зацепили, повезло, что те были в домике. После того, как открыли стрельбу, активисты упали на пол. Неизвестные забрали табельное оружие гаишников и скрылись. Глупая смерть. Смерть по прихоти залетных отморозков. Теперь по Киеву ходят слухи, что залетные преступники крымчане. После всего случившегося, Людмила стала плохо относиться к людям с востока, таким как они с Каретниковым, ведь для неё неизвестные скрылись в Крыму. Неизвестные? Икота от этого будет продолжительной. Никого не найдут, да при нынешней-то власти и искать некому. Примечательно, что сразу вспомнили Крым. Бандиты когда убивали, они что? Кричали: "Мы захватим оружие и рванем в Крым"? За все нужно платить. А после того, как этих правоохранителей водили по площадям на цепи, орали "Покайтесь", ждать чего-то другого не стоит. Жаль ребят и особенно их семьи. Кто им поможет? Тягныбок? Кличко? А еще цинизм и тупость состоит в том, что неподготовленные люди на боевом дежурстве. Если бы еще и самооборонцы стояли рядом с гайцами, трупов было бы существенно больше! Вот уж действительно, время пришло – никто ни за что не отвечает, одни словесные пузыри…
Теперь, спускаясь по лестнице, Сергей за локоток слегка придержал Людмилу, с какой-то нежностью в голосе промолвил:
–Мне Ирина рассказала о том, что у вас погиб жених, приношу своё соболезнование.
Девушка отстранилась, резко вырвала локоть из ладони Хильченкова, почти выкрикнула в лицо:
–Это у вас, у русских, национальная забава такая, в душу лезть? Да, пошел ты, москаль…
Будто дикая кошка вырвавшаяся из клетки, ринулась вниз, через ступеньку перебирая ногами. Догонять и извиняться непонятно за что, было бесполезно и глупо. Хлопок массивной двери на первом этаже, оповестил, что девица выпорхнула на улицу. Ну и ладушки, как говорится, «Баба с возу – кобыле, шире шаг!».
Сергей шел по центру Киева и не узнавал его. Полтора десятка лет назад это был другой город, и люди в нем были другие. Приветливые и улыбчивые, хоть и поглощенные в свои повседневные заботы, они не делили людей на своих и чужих, с открытыми лицами встречая гостей города. Теперь же… Хильченков покачал головой. Пробираясь утром через городские окраины, проходя мимо обычной школы в одном из спальных районов столицы, выпал в осадок, заслышав из толпы малолетних горожан скандирование речевки, явно не спортивной приверженности:
«Москаляку на гиляку! Москаляку на гиляку!…».
Суровые выкрики у нынешних детишек. Чувствуется, поработала умелая рука воспитателя. Если здраво рассудить, то из этих детей уже вырастили пушечное мясо, готовое до первых поражений, первой своей крови и боли, рвать на части любого кто против вбитой в голову идеологии украинского главенства над другими нациями. Потом, когда получат по сопатке, когда растащат кровь по всей чавке, так же громко будут кричать, что их обманули, и они выполняя приказы ни в чем ни разу не виноваты. Знаем, проходили не раз!
В вечернюю пору центр города кипел нешуточными страстями. Пересилив себя, Хильченков перешел на противоположную сторону улицы. Сюрреалистическая картина расправы молодчиков майдана над заплутавшими в лабиринтах старого Киева «левыми» людьми, конкретно била по нервам. На приветствие бандерлогов, «Слава Украине!», те промолчали, впавши в ступор при виде пьяной власти, обвешанной оружием, с дубинками в руках. У европейских туристов, или кем они там были, и в мыслях не было, поминать каких либо героев! Они и общаться-то могли через пень колоду. Неудачный был для них день. Не разобравшись с пьяных глаз, представители новой власти отделали приезжих, как Бог черепаху. Выписали «больничный» несостоявшимся москалям. Когда прошмонали карманы, было поздно, поэтому так же, как и Сергей, тихо слиняли с места происшествия. Ничего, не убили, так пусть радуются, что обошлось. В другой раз умней будут!
Тихий переулок принял в свои пенаты, как родного. Многие магазинчики, кафешки и входы во внутренние дворики, были намертво заколочены, в надежде на то, что со временем вернется к рулю прежняя власть и можно будет жить по-людски. Увеселительные заведения в большинстве своем, как и различного рода частные конторы, свернули деятельность, не желая работать в убыток. Хотя Сергей уже разглядел тот бар, в котором у Каретникова была явка. Судя по всему, владельца здорово «нагнули», как и некоторых иных. Под страхом лишиться всего, заставив работать на чужого дядю.
Еще до путча, выстраивая агентурную сеть, Михаил и подумать не мог, что некоторые явки окажутся в эпицентре событий. Переулки и улицы примкнувшие к Крещатику, теперь состояли в зоне жизнедеятельности правого сектора. До известных событий, бар в котором работал Богдан, располагался на бойком месте. Летом, так и вообще приходилось выносить столы на тротуар, натягивая над ними водонепроницаемое полотно. Не место, а золотое дно. Два зала средних размеров в лучшие свои дни не умещало всех желающих отдохнуть после рабочего дня. Умелый стилист распланировал в верхнем зале кафе с претензией на ресторан. В помещение подвала, где расположился пивной бар, вела широкая деревянная лестница. Летом за длинной стойкой работали сразу три бармена, они же и официанты погребка.
Спустившись, Сергей сразу погрузился в приятную атмосферу полутьмы. Ненавязчивая музыка совсем не напрягала. Вся обстановка больше напоминала средневековую таверну. Народу на такую площадь совсем мало, из двенадцати широких и длинных столов, пустовали девять. Людей разного возраста и пола, по численному составу было не более дюжины. Он сразу определил – три компании. За барной стойкой скучал молодой мужчина, отсутствующим взглядом от самой лестницы встретил нового посетителя, при этом не торопился сдвинуться с места и натянуть на лицо дежурную улыбку. Сергей уловил косой взгляд парня, брошенный на весельчака, сидевшего за дальним столом в окружении двух мужчин и женщины. Легкий кивок головы Богдана, в котором угадывалось отрицательное мотание, заменившее слово: «Нет». После такого жеста, весельчак отвлекаясь, снова перевел внимание на своих собутыльников, о чем-то громко им рассказывал. Смех не заставил себя ждать. Весело здесь. Однако! Выбрав стол, уселся под стену, спиной через куртку ощутив ее шероховатость. Сел так, чтоб быть лицом к лестнице, вдруг нагрянут еще посетители. Заказал пиво, уже понимая, что Богдана пасут, и он сам участвует в расставленной на Каретникова мышеловке.