MAIA
ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017
* * *
Питеру Джонсону и Майклу Махони – мне очень повезло с зятьями
ύγιαίνειν μέν άριστον άνδρι θνητώι,
δεύτερον δέ καλόν φυαν γενέσθαι,
τα τρίτον δέ πλουτειν άδόλως,
και το τέταρτον ήβάν μετά των φίλων.
Благо высшее смертному – здоровье,
А второе – пригожим уродиться,
Третье – честно богатством владеть,
А четвертое – молодость с друзьями.
Древнегреческая застольная песня (сколий),
οὔτε γὰρ ἐν τοῖς ἄλλοις ζῴοις οὔτε ἐπὶ τῶν ἐθνῶν ὁρῶμεν τὴν ἀνδρείαν ἀκολουθοῦσαν τοῖς ἀγριωτάτοις, ἀλλὰ μᾶλλον τοῖς ἡμερωτέροις καὶ λεοντώδεσιν ἤθεσιν.
Ведь ни у животных, ни у варварских племен мы не замечаем, чтобы храбрость непременно сопутствовала самым диким из них; напротив – скорее более кротким и тем, которые похожи на львов.
От автора
Я весьма признателен Питеру Карсону, Бобу Готтлибу и Джону Гесту за их ценные замечания при написании книги.
Элизабет Эйдон, Дженис Нил, А. М. Шевалль-Нильссон и Дженис Уоттерсон отпечатали рукопись, и я сердечно благодарю их за помощь. Кроме того, отдельной благодарности заслуживает Элизабет Эйдон, которая тщательно выверила последовательность повествования и указала на ряд несоответствий.
Примечание автора
Читатели «Шардика» заметят, что карты Бекланской империи и Беклы, включенные в эту книгу, несколько отличаются от предыдущих, однако ничего странного в этом нет. Ряд мест (к примеру, Лэк и Тиссарн) не упоминаются в «Майе», а потому не указаны на карте, и, наоборот, озеро Серрелинда, Найбрил и Суба не упомянуты в «Шардике» и, следовательно, не указаны на картах в предыдущем романе.
События, о которых рассказывается в «Майе», происходят за несколько лет до событий, описанных в «Шардике».
Действующие лица
Список составлен в алфавитном порядке и предназначен для удобства читателя. Сюда не включены второстепенные персонажи, появляющиеся в одном эпизоде, зато указаны те, кто не принимает активного участия в действии, но часто упоминается героями.
Анда-Нокомис – дословно «сын стрекозы», см. Байуб-Оталь
Астара – см. Нокомиса
Ашактиса – уроженка Палтеша, прислужница Форниды
Байуб-Оталь, также именуемый Анда-Нокомис – субанский бан, внебрачный сын Нокомисы и верховного барона Урты, сводный брат Эвд-Экахлона
Бель-ка-Тразет – верховный барон Ортельги
Бериальтида – ортельгийка, спутница Та-Коминиона
Берро – солдат, носильщик Майи в Бекле
Бларда – крестьянский парень, брат Клестиды
Геншед – надсмотрщик в услужении у Лаллока
Гехта – крестьянка в усадьбе к северо-западу от Беклы
Дераккон – верховный барон Беклы, формально возглавляет режим Леопардов
Джарвиль – привратник Сенчо, впоследствии привратник Майи
Дифна – невольница Сенчо, позднее бекланская шерна, то есть гетера
Домрида – владелица заведения «Лилейный пруд» в Теттит-Тонильде
Дригга – старуха, соседка Морки, сказительница
Еджерет – юродивый в Бекле
Зай – так Оккула называет своего отца Бару, торговца драгоценностями
Зан-Керель – катрийский офицер, приближенный короля Карната
Зирек – коробейник
Зуно – молодой человек в услужении Лаллока, впоследствии дворецкий Форниды
Каппарах – капитан бекланской армии
Карнат – король Терекенальта
Келси – старшая из трех младших сестер Майи
Кембри-Б’саи – маршал бекланской армии, отец Эльвер-ка-Вирриона
Керит-а-Трайн – генерал бекланской армии
Керкол – крестьянин
Клестида – жена Керкола
Крох – субанец
Лаллок – дильгайский работорговец в Бекле
Ленкрит-Доль – барон Верхней Субы
Лиррита – самая младшая из сестер Майи
Локрида – прислужница Мильвасены в Бекле
Лума – субанка
Малендик – сторож складов Н’Кесита
Мегдон – надсмотрщик в услужении у Лаллока
Мекрон – старейшина субанской деревни, муж Пиньяниды
Мендел-эль-Экна – капитан лапанской армии, сторонник Рандронота
Мериса – белишбанка, невольница Сенчо
Мильвасена – дочь хальконского барона Энка-Мардета
Молло – капитан первопроходцев в отряде Эллерота
Морка – жена Таррина
Н’Кесит – уроженец Кебина, торговец кожами в Бекле
Нала – средняя из трех младших сестер Майи
Нассенда – субанский лекарь
Неннонира – бекланская шерна
Нокомиса (буквально: «стрекоза») – прозвище Астары, субанской танцовщицы, матери Байуб-Оталя, возлюбленной верховного барона Урты
Огма – хромая служанка-рабыня
Оккула – чернокожая невольница
Отависа – бекланская рабыня, впоследствии шерна
Пакада – начальник бекланской тюрьмы
Парден – надсмотрщик в услужении Лаллока
Пеллан – слуга Байуб-Оталя
Пиньянида – субанка, жена Мекрона
Рандронот – владыка Лапана
Сантиль-ке-Эркетлис – хальконский барон
Саргет – зажиточный бекланский виноторговец
Секрон – знатный лапанец, сторонник Рандронота
Сельпиррен – кебинский торговец, приятель Н’Кесита
Сенда-на-Сэй – бывший верховный барон Беклы, убит Деракконом
Сендекар – генерал бекланской армии
Сендиль – палтешец, спутник Неннониры
Сенчо-бе-Л’вандор – верховный советник Беклы, возглавляет сеть осведомителей режима Леопардов
Сессендриса – сайет (домоправительница) маршала Кембри
Спельтон – тонильданский солдат
Та-Коминион – знатный ортельгиец
Таррин – Майин отчим
Теревинфия – сайет (домоправительница) Сенчо
Тескон – субанец, сторонник Ленкрита
Толлис – один из командиров в отряде добровольцев Эллерота, подчиненный Молло
Фел – субанец, сторонник Ленкрита
Флейтиль – знаменитый бекланский скульптор (внук Великого Флейтиля)
Фордиль – известный бекланский музыкант
Форнида – дочь Кефиальтар-ка-Воро, верховного барона Палтеша, благая владычица Беклы, наместница Аэрты
Фравак – бекланский торговец металлом, бывший хозяин Сенчо
Франли – хозяйка постоялого двора «Тихая гавань» в Мирзате
Хан-Глат – глава фортификационного корпуса бекланской армии, построил крепость в Дарай-Палтеше
Чийя – уртайка, невольница в Бекле
Шенд-Ладор – сын коменданта бекланской крепости, сторонник Леопардов
Эвд-Экахлон – сын и наследник верховного барона Урты, сводный брат Байуб-Оталя
Эллерот – сын и наследник саркидского бана, командир отряда добровольцев в войске Сантиль-ке-Эркетлиса
Эльвер-ка-Виррион – сын бекланского маршала Кембри-Б’саи
Энка-Мардет – хальконский барон, отец Мильвасены
Часть I. Простушка
1
Водопады
За речной излучиной, в тысяче шагов от водопадов, купы деревьев рассеивали грохочущий рев струй, превращая его в тихий монотонный гул – непрерывный и беспрестанный, не похожий ни на завывание ветра, ни на жужжание насекомых, ни на кваканье лягушек в прибрежных болотах. Зимой он звучал плеском бурного ливня, а летом, в засуху, становился тихим журчанием ручейка в зарослях, но не смолкал никогда.
За излучиной река ускоряла бег; у дальнего берега, на мелководье, среди валунов, гальки и топляка, светлая быстрая рябь сверкала в лучах полуденного солнца. На ближнем, крутом берегу темная речная гладь тускло отражала высокое небо и кроны деревьев. В прибрежной зелени пестрели цветы – ярким ковром расстилались по лугам, пышной кипенью покрывали кусты и свисали с ветвей шафранными, алыми и белоснежными гирляндами. Над рекой веяли приторные, медовые и пряные ароматы; с тонким звоном металась мошкара, стрекотали прозрачными крыльями стрекозы. Иногда к поверхности воды поднималась рыбина, заглатывала неосторожную муху и, плеснув хвостом, снова уходила в глубину.
На дальнем берегу, среди камышей и мятлика, неподвижно застыл кериот – зеленая цапля из тонильданских топей, – жадно высматривая лягушек на мелководье. Время от времени он стремительно наклонял длинную тонкую шею, пронзал добычу клювом, заглатывал ее целиком и снова замирал.
Солнце клонилось к вершинам деревьев; на воду легли длинные тени, и кериот всполошился. Пугливая птица чутко и опасливо следила за переменами света и тени, за малейшим дуновением ветерка, за шелестом стелющихся трав. Кериот беспокойно переступил длинными тонкими ногами, а потом поднялся в небо над рекой и, медленно взмахивая крыльями, полетел к водопаду.
С высоты птичьего полета виднелись утесы, уходящие вверх на двадцать локтей, откуда обрушивались в реку пенные потоки; на вершине горы голубела под солнцем неподвижная гладь озера. Водопадов было два, каждый в пятьдесят локтей шириной, а между ними лежал островок, в это время года поросший незабудками и золотистыми кувшинками, что покачивались у самого края, будто с любопытством заглядывая в бездну.
Кериот покружил над озером и начал плавный спуск к изножью водопадов, но у плоских камней его что-то спугнуло. Он круто повернул, перелетел к зарослям ивняка и скрылся на болоте.
Вблизи гул водопадов рассыпался на бесчисленное множество звуков: глухой рокот, громкое журчание, звонкая капель, тихое шипение водяной пыли, прерывистое бульканье, мерный плеск быстрых струй и раскатистые удары воды о камни. Над бурлящими водопадами разносился тоненький девичий голосок:
Самой девушки видно не было. Песня, вспугнувшая кериота, произвела бы совсем иное впечатление на слушателя, окажись таковой поблизости. В девичьем голосе звучала не только жизнерадостность, но и чарующая невинная истома. Впрочем, юная певица этого не осознавала, как не осознают своей прелести звери и птицы. Пение смолкло, однако на камни у воды никто не вышел. Водопад продолжал грохотать. Внезапно откуда-то издали снова послышался призрачный напев:
Из-за пелены падающей воды выступила крепкая, ладная девушка лет пятнадцати, пышущая здоровьем и полная задора юности. Сверкающие струи текли по обнаженному телу, хлестали по плечам, омывали высокую грудь и упругие ягодицы. Девушка рассмеялась, запрокинула голову под пенные струи, потом закашлялась, вскинула руки, защищая лицо, потянулась и застыла в этой позе, чуть покачиваясь на носках. Радужная завеса воды то обволакивала ее прозрачным плащом, то струилась по спине.
Впрочем, женственным формам и двусмысленной песенке противоречили наивное лицо и непосредственные манеры юной красавицы. В этом глухом уголке она по-детски восторженно предавалась бездумной забаве и играла с водопадом в прятки, ничуть не смущаясь своей наготы. Возможно, она уже изведала усталость, голод и болезни, но еще не подозревала, что в мире существуют жестокость и несчастья, и только понаслышке знала о других опасностях, подстерегающих одиноких купальщиц. Впрочем, смутное осознание своей красоты сквозило в каждом движении девушки, которая нежилась под усердными и неуемными струями, омывавшими все ее тело – плечи, живот, бедра и ягодицы.
В сладких грезах и мечтах о воображаемом будущем ни восторженные юные девы (тягот они пока не изведали, а потому о бедах не думают), ни умудренные жизнью женщины (с тяготами они хорошо знакомы, и думать о бедах не хочется) не опираются на суровый опыт действительности.
Когда девушке прискучило скользить на прохладных валунах в изножье водопада и глядеть сквозь струи, как стражник сквозь бойницы крепостного вала, она в последний раз окунулась в колышущуюся завесу, запрыгала по плоским камням к озерцу, нырнула и быстро поплыла на мелководье. Там она перевернулась на спину, опустилась на песчаное дно, кое-где усыпанное мелкой галькой, оперлась затылком o пенек и замерла, раскинув в стороны ноги и руки.
Она захихикала, и вода накрыла ее с головой, заглушив слова песенки. Девушка встала и побрела по мелководью, собирая золотистые и розовые кувшинки на длинных жилистых стеблях и сплетая их в венок. С утеса неподалеку свисал алый трепсис. Она сорвала охапку длинных плетей, добавила их к гирлянде и надела украшение на шею.
Потом она пошлепала ногой по воде, вытащила застрявшие меж пальцев травинки и склонила голову, вдыхая аромат цветочного ожерелья на плечах. Внезапно, совсем как ребенок, которому не сидится на месте, она бросилась обрывать цветы – все без разбору: пушистые головки геллий, маргаритки, пурпурные смолевки, оранжевые сильфии – и соорудила из них пояс, браслеты и хрупкую корону, для прочности оплетя ее побегом трепсиса. За уши девушка заложила крупные алые цветы, а еще один воткнула в ямку пупка – но цветок там не удержался. Тогда она с вызывающей улыбкой, будто дразня возмущенного собеседника, насобирала целый ворох незабудок и стала вплетать тонкие стебли в густые волосы на лобке, украшая пах небесно-голубым цветочным покровом.
– Я – владычица Беклы!
Она призывно вскинула руки над головой, с напускной торжественностью шагнула вперед и тут же, наступив на острый щебень, ойкнула и поджала ногу, потом надула губы и топнула по воде. Взметнулся фонтан брызг. Девушка достала со дна камешек, сердито плюнула на него и отбросила к деревьям, затем стремительно выскочила на берег, отбежала к дальнему концу озерца, вошла на глубину и, раскинув руки, легла навзничь. Медленное течение утянуло ее в центр, где она неподвижно застыла на воде, по-прежнему обвитая цветочными украшениями; на поверхности виднелись только лицо и бугорки грудей. Она глядела в небо, на клонящееся к закату солнце.