– О как! Что за трилогия такая? – спросил Байкер.
– Компьютерные игры о вымышленном мире Зоны, возникшем в результате второго взрыва на ЧАЭС в 2006 году из-за неудачного эксперимента учёных. Там всё – как здесь: мутанты, аномалии, артефакты, сталкерские и бандитские группировки. Первая игра серии произвела эффект разорвавшейся бомбы. Её создатели поняли, что нашли золотую жилу, и запустили литературный проект, где описывались приключения игровых персонажей и выдуманных авторами героев. Две последующие игры ещё больше подогрели интерес к набирающей популярность субкультуре, породили массу продолжений и накалили страсти до такой степени, что многие фанаты виртуальных сражений решили устроить игрища в реале. Они съезжались на Украину со всего мира, любыми способами проникали в зону отчуждения вокруг настоящей ЧАЭС и устраивали там страйкбольные бои, воображая себя крутыми охотниками за артефактами и истребителями мутантов, пока власти не взялись всерьёз за это дело. Создали охранный периметр вокруг зоны отчуждения, нагнали вояк, подключили к охране миротворцев ООН. Но всё без толку. Фанаты игр всё равно проникали за колючую проволоку и, говорят, даже создали в запретной зоне несколько постоянно действующих лагерей. Вот я и хотел написать о них материал, но вместо этого каким-то образом оказался здесь.
Байкер даже чай пить перестал, так и застыл над кружкой с вытянутыми в трубочку губами.
– Погоди. Так ты что – не местный?
– Только сейчас дошло? – усмехнулся я.
– А эти карты в планшетнике…
Я кивнул:
– Ага. Скриншоты локаций тех самых игр.
– Ёксель-моксель! А выглядят как настоящие, полностью совпадают с ландшафтом, и даже блокпосты с заброшенными деревнями отмечены. Я это заметил, когда ещё Шпала их просматривал. – Байкер поставил кружку на стеллаж, встал. Заложив мускулистые руки за спину, он стал задумчиво ходить по подвалу, едва не цепляя широкими плечами выступающие за пределы полок углы коробок и ящиков.
Пока сталкер шагами мерил убежище, я разрабатывал дальнейший план действий: «Найти способ вернуться домой – это раз. Уговорить Байкера стать моим провожатым в этом царстве Аида – это два. Сказать легко, а вот как сделать? А если Байкер не захочет со мной возиться? Для него “пассажир” – серьёзная обуза. Особенно такой, как я. Ведь у меня нет опыта выживания в таких условиях, здесь каждый шаг может стать последним. Значит, надо чем-то зацепить его, заманить, подкинуть ему что-то такое, от чего он уже не сможет отказаться».
– Это ещё не всё, – сказал я, допив чай, и поставил кружку на короб справа от себя. – Мне было около года, когда мой отец – известный учёный – по заданию партии отправился на ликвидацию аварии на Чернобыльской АЭС. Однажды он с группой коллег поехал снимать показания возле взорвавшегося реактора. С тех пор их больше никто не видел. Нам с мамой пришла похоронка, где официальной причиной смерти значился повторный взрыв и пожар в разрушенном энергоблоке. Не так давно я навёл справки. Пожар действительно был, но после того, как его потушили, в развалинах не нашли ни одного трупа. Я хотел не только написать статью о фанатичных геймерах, но и попытаться найти следы отца, ну или хотя бы какое-то упоминание о нём. Но теперь, после всего, что со мной приключилось, думаю, он тоже мог оказаться в этой реальности, как я и ты, Байкер.
Сталкер резко остановился, будто налетел на невидимую преграду, медленно повернулся ко мне. Его загорелое лицо сильно побледнело.
– Хочешь сказать, я тоже из твоего времени?
– Ну да. Иначе как объяснить твою амнезию?
– Но ведь ты помнишь всё, что с тобой было до того, как здесь оказался.
– И что? Мало ли какие события предшествовали твоему перемещению? Может, ты где-то воевал и тебя контузило? Ведь ты сам говорил, что очнулся в камуфляже, берцах и с автоматом в руках.
– Логично, – кивнул Байкер. – Это могло бы многое объяснить, но не всё. Например, почему я попал сюда.
– По той же причине, что и я. Кто-то захотел, чтобы мы здесь оказались.
Бородач устремил на меня взгляд зелёных с жёлтыми крапинками глаз.
– Или что-то. – Он вернулся на служивший ему стулом ящик, протянул руку. – Дай-ка сюда планшет.
– Не думаю, что он нам поможет. Похоже, я его разбил, когда от пучеглазки отбивался, – сказал я, но всё-таки потянулся за сумкой.
Вжикнув молнией чехла, Байкер вытащил раздолбанный гаджет. Как я и предполагал, на приборе живого места не осталось: экран покрылся паутиной трещин, а корпус зиял пробоинами, сквозь которые проглядывала зелёная пластина платы с серебристыми точками пайки.
– Ну, что я говорил?
– Ерунда, – отмахнулся проводник, – попробую карту памяти в свой наладонник воткнуть. Может, что и получится.
Следующие несколько минут, пока сталкер возился с электроникой, я продолжал гнуть свою линию, методично добиваясь цели. Всё-таки профессия накладывает отпечаток: умение вовремя находить нужные слова не раз помогало мне в жизни, вот и сейчас оно пришлось кстати. Я заливался соловьём, убеждая собеседника стать моим проводником, и красочно описывал выгоды такого сотрудничества.
За это время Байкер разобрал сломанный планшет. Вытащил из гнезда карту памяти и теперь пытался открыть наладонник. Высунув язык от усердия, сталкер осторожно ковырял ПДА кончиком ножа.
Видя его мучения, я хотел предложить помощь, но потом передумал. «Пускай подольше с КПК возится, – думал я, – глядишь, закреплю достигнутый результат. Вроде бы я его уже убедил – вон как глазами в мою сторону постреливает. Судя по всему, прикидывает шансы нашего тандема, но какое-то сомнение всё же осталось. Я вижу это по его лицу: то лоб нахмурит, то губы подожмёт. Тем более надо усилить нажим и ударить по рукам, пока есть такая возможность. Нельзя давать ему время, чтобы он смог как следует обмозговать моё предложение. Завтра он откажется, нутром чую».
– Слышь, ты, журналист хренов, хорош трындеть, все уши прожужжал уже! – воскликнул Байкер и сунул в рот большой палец, слизывая выступившую из ранки кровь. – Видишь, до чего твоя болтовня довела?
В очередной раз неудачно подковырнув ножом едва заметную ниточку шва на приборе, сталкер воткнул кончик лезвия в подушечку пальца и теперь вымещал досаду на мне.
– А я здесь при чём? – развёл я руки в стороны. – Кто ж такую технику ножом ковыряет. Тут нежность нужна, ласка и осторожность, как с женщиной. Понимаешь?
– Ну и открывай сам, раз такой умный, – пробурчал Байкер и кинул мне наладонник.
Я повертел устройство в руках: экран пять дюймов, справа узкая щель динамика громкой связи, слева три расположенные в ряд сенсорные кнопки – крайние для серфинга в меню, средняя – нечто вроде многофункционального джойстика, вызов спецприложений, вроде электронного счётчика Гейгера, ДЖФ и сканера аномалий, – через «галерею», одним касанием пальца. Стандартный КПК, ничего особенного. Я, если честно, ожидал чего-то покруче.
Заметив на ребре наладонника прикрытое едва различимой заглушкой гнездо для карты памяти, надавил ногтем, подцепил пальцами выступивший кончик и вытащил из чёрного корпуса пластиковую рамку с установленной внутри серебристой карточкой.
Байкер хмыкнул. Покачав головой, он протянул извлечённый из «убитого» планшета кусочек пластика с интегрированной в него микросхемой:
– Держи.
Я взял «кладезь информации» из его рук, поменял местами с установленной ранее картой памяти, включил прибор. Какое-то время ничего не происходило, но потом экран засветился, и под звуки льющейся из динамика приятной мелодии на его поверхности появился логотип фирмы-производителя: четыре направленных в разные стороны разноцветных лепестка над красным полукругом. Синяя волнистая линия под ним, видимо, означала воду. Получалось что-то похожее на восходящее из морской пучины солнце… или садящееся в бездну. Это уж кому как нравится.
Не успел логотип смениться фоном рабочего стола, как вдруг на улице что-то так громко хлопнуло, что стены нашего убежища содрогнулись, а с потолка посыпались кусочки посеревшей от времени и пыли побелки. Байкер тут же схватился за голову, рухнул на колени. Его глаза налились кровью, на губах выступила пена. Вены на лбу и на шее набухли, кожа на окаменевших желваках натянулась и приобрела бледно-серый оттенок, словно проводник постепенно превращался в мумию.
Лампочка, до этого равномерно заполнявшая помещение тусклым светом, засветилась так ярко, что я зажмурился, дабы не ослепнуть. А потом раздался трескучий хлопок – и мир погрузился во тьму. Правда, ненадолго. Почти сразу подвал наполнился красноватым свечением, которое лилось из того угла, где снаружи, по моим прикидкам, «разрядник» щедро сыпал серебристыми молниями.
Сталкер закричал. Этот вопль, полный отчаяния и боли, скоро перешёл в протяжный стон. Байкер повалился набок и забился в конвульсиях, роняя на пол хлопья пены с посиневших губ.
Я хотел помочь ему, но не мог пошевелиться. Меня словно пригвоздило к месту длинным и раскалённым металлическим прутом, вошедшим в темечко и пронзившим позвоночник насквозь. Дикая, яростная боль затмила сознание. В глазах сперва потемнело, потом вспыхнули мириады искр и поплыли разноцветные круги. Чёрные сменялись красными, те, в свою очередь, бордовыми, белые окружности завершали цикл, и всё начиналось сначала. Зубы ныли, как будто в них воткнули тысячи тонких игл и ковыряли ими, наматывая нервы на блестящий металл. Мышцы свело судорогой, кости трещали, грозя в любой момент переломиться.
Не знаю, сколько времени это длилось: десять секунд, минуту, час. Мне казалось, что целая вечность прошла с тех пор, как скрючило Байкера, а я превратился в пронзённого невидимой гигантской булавкой жука.
Приступ миновал так же внезапно, как и начался. Неожиданно я почувствовал себя свободным. Обретя прежнюю подвижность, сделал шаг и тотчас рухнул на пол рядом с затихшим сталкером. Тот уже не стонал. Он вообще не выказывал никаких признаков жизни: кожа синюшная, голова повёрнута набок, покрытый белыми хлопьями язык выпал изо рта, закатившиеся глаза сверкают белками. Зомби, да и только.
Я подтянулся к нему на руках, дотронулся пальцами до шеи – холодная и влажная, словно куриная тушка, только что вытащенная из холодильника. Ладно хоть пульс прощупывался. Еле различимый, но он был, а значит, Байкер был жив, не оставил меня одного. И на том спасибо.
Хлесь! Хлесь!
Два резких отрывистых звука вырвали меня из оцепенения. Я вдруг с удивлением ощутил жар на щеках и почувствовал себя так, словно катился в телеге по старой разбитой дороге.
– Эй, журналист! Журналист, ты чего? – тряхнул меня за грудки Байкер. – А ну отлипни! Хорош тормозить, ёксель-моксель!
Он снова занёс руку для удара, собираясь огреть меня по лицу, но я успел перехватить его запястье.
– Ну, слава Зоне, очнулся. А я уж думал, ты, эта, того: в прострацию впал. Помню, был у нас со Шпалой случай: наткнулись мы на чей-то схрон перед выбросом, залезли туда, а там салага сидит – зелёный такой молокосос, с девками, наверное, ещё даже не целовался…
Байкер треснул меня по руке:
– А ну не трожь! Чего свои грабли ко мне тянешь? Я тебе не баба, нечего меня лапать!
– Я просто хотел проверить, всё ли с тобой в порядке, – обиженно буркнул я, потирая тыльную сторону ладони с красным отпечатком пятерни сталкера.
– А чего меня проверять, ёксель-моксель?! Я вроде не счёт в банке.
– У тебя недавно пена изо рта хлестала, а сам ты на полу в судорогах корчился! – выкрикнул я, постепенно распаляясь. – Я тебе помочь хотел, а ты так меня за это благодаришь, да?
Проводник тихо присвистнул.
– Ого, как тебя торкнуло. Глюки, болезненные реакции, зависание и выпадение из реальности. Я, конечно, знал, что новички по-особенному на первый выброс реагируют, но чтобы так, – он зацокал языком, качая головой. – Иди-ка ты спать, парень. Я, так и быть, эту ночь сам подежурю, а ты давай сил набирайся, а то сломает тебя Зона, сожрёт и не подавится.
– Как это сожрёт? – спросил я и громко зевнул. Как-то неожиданно быстро меня потянуло в сон. Ещё недавно я чувствовал себя бодрячком, а теперь вдруг как будто внутри села батарейка.
– А вот так! Превратит мозги в кашу, и станешь ты зомбаком.
Глава 6
Посвящение в сталкеры
Я проспал почти десять часов и проснулся от щекочущего ноздри запаха свежесваренного кофе. Потянувшись, встал с полосатого матраса, великодушно одолженного Байкером на одну ночь, продрал глаза и снова втянул носом дурманящий аромат.
Сам Байкер в это время хозяйничал возле примуса. Из одежды на нём были камуфляжные штаны и тельник-безрукавка. Услышав мою возню, сталкер оглянулся.
– А-а, проснулся, соня, – добродушно пробурчал он в бороду и снял с подставки походной плиты шипящую сковородку. Словно заправский повар подкинул, переворачивая, подрумянившиеся со всех сторон кусочки мяса и с грохотом водрузил чугунную посудину обратно. – Скоро будет готово. Хлеб я уже пожарил. – Он кивнул на покрытый старой газетой перевёрнутый ящик. Центр импровизированного стола был занят похожей на морскую раковину тарелкой, на которой горкой лежали хрустящие тосты. – Разлей кофе по кружкам и можешь начинать.
Пока я возился с кофейником, «шеф-повар» погасил примус, выгреб деревянной лопаткой скворчащее мясо из сковородки на одноразовую тарелку. Широкий круг белого картона сразу пропитался похожими на грозовые тучи пятнами жира.
– Налетай! – Байкер взял в одну руку хрустящую корочку хлеба, пальцами другой, словно пинцетом, подцепил румяный кусочек мяса и водрузил его на тост, будто вишенку на торт.
– Откуда мясцо? – спросил я, следуя примеру проводника.
– Из Зоны, вестимо, – в тон мне ответил Байкер и с хрустом впился зубами в жареный хлеб.
Мы переглянулись и захохотали. Смеялись долго, от души, охая, вытирая выступившие слёзы и хлопая себя по бёдрам. Видимо, выпавшие на нашу долю испытания не прошли даром, и этот почти истерический смех послужил защитным клапаном, через который стравливалось избыточное давление на психику.
– Нет, а если серьёзно, – сказал я, просмеявшись. Пригубил чуть остывший кофе и захрустел кусочком тоста.
– Так никто и не шутил. Пока ты спал, я сходил на прогулку. В трёх домах отсюда тандем «жаровни» и «подкидыша» притаился. Аномалии так себе: по десятибалльной шкале паршивости – на слабенькую троечку, не больше. Ночью, после выброса, в деревню забрела парочка пучеглазок. Не знаю, что там произошло: сушильщик их спугнул или ещё кто, но одна из тварей в «жаровню» угодила – её обгоревшая туша до сих пор в аномалии тлеет, – а вот второй мутняк сдуру в «подкидыш» заскочил. Отбросило «хрюшу» прямиком на торчащую из земли арматурину. Прямо как на вертел насадило. Вот я и подумал: чего добру зря пропадать. Консервы уже опостылели, мяска свеженького хоцца, а тут оно даром валяется, бери – не хочу.
Байкер подцепил с картонки ещё один истекающий жиром кусок, сунул в рот, сказал с набитым ртом:
– Да ты ешь, ешь. Чего жевать перестал? Вполне съедобно, по вкусу на свинину похоже, да и немудрено: мутанты-то эти от них свою родословную ведут. Фонит, правда, немного, так здесь на всё счётчик реагирует. Зона, ёксель-моксель.
Он выковырял из зубов застрявший кусочек шашлыка, сплюнул в сторону и добавил:
– Здесь, паря, едой не брезгуют, какая бы она ни была. Вот не хватит сил с мутняком справиться или скопление аномалий обогнуть – тогда по-другому запоёшь. Жуй давай! После завтрака примешь ампулу антирада, раз такой нежный оказался.
– А можно я сейчас приму? – попросил я и протянул сложенную ковшиком ладонь.
Байкер несколько секунд изучал меня внимательным взглядом, потом хмыкнул, покачал головой. Обтёр жирные пальцы о тельник, полез в карман брюк и вскоре извлёк оттуда серебристую полоску блистера. Металлизированная упаковка отбрасывала блики, так что я не смог разобрать название препарата, а прочитал лишь две последние буквы: «ин». Гадать, что за средство носил с собой Байкер, я не собирался. Просто дождался, когда он выдавит на ладонь красно-белую ампулу размером с фасолину, схватил её двумя пальцами, закинул в рот и проглотил не запивая.
Видя такое дело, сталкер усмехнулся, спрятал таблетки в карман и сварганил себе ещё один бутерброд. К тому времени кофе в кружке почти остыл. Байкер допил его махом, налил ещё и продолжил завтракать. При этом он с юмором рассказывал о своих приключениях в Зоне. Причём делал это так задорно, что я вскоре весело хохотал, забыв о проникающей всюду радиации и поджидающих снаружи опасностях.