От длительно и неподвижного сидения за столом затекли шея и спина, Придворный Маг поднялся из-за стола, прошелся по комнате и сделал небольшую гимнастическую зарядку. Он пытался размять спину и шею и одновременно прогнать сон, который незаметно накапливался и исподтишка наваливался на него.
Энергично протерев глаза рукой, он снова уселся за стол и начал вновь, в который уж раз за эту ночь просматривать записи событий, произошедших в тюремной камере за время пребывания там незнакомца. С незапамятных времен во всех тюрьмах государств Восточной Империи главные тюремные контроллеры вели запись на янтарный камень всего, чтобы не происходило в тюремных камерах. О существовании подобной магической записи знали только сами правители или высшие сановники государств Восточной Империи, а придворным магам вменялось в обязанность производить расшифровку и в обязательном порядке просматривать эти записи.
Вот и вчера главный тюремный контроллер записал на янтарный камень все, что происходило с утра второго дня пребывания незнакомца в камере. Контроллер беспрекословно и по первому требованию передал Придворному Магу янтарный камень с записью изображения, но по неизвестной причине отказался предоставить свой вариант расшифровки изображения и своего комментария к этому изображению, сообщив, что оба его варианта по каналам тюремного ведомства ушел к руководству министерства внутренних дел. На памяти придворного Мага подобная отговорка стала первым случаем отказа главного тюремного контролелра предоставить магу профессионалу требуемое объяснение или документ. Этот случай говорил о том, что в султанате Гурам появилось некое официальное лицо, которое сумело воздействовать или перепрограммировать служебную программу магической машины таким образом, что она была подчинена непосредственно этому лицу, а потом уже исполнять заложенные в нее служебной программой рабочие функции.
Подобный вывод больше напоминал театр абсурда, но, если хорошо вчитаться в текст, то в нем проглядывало и некое зерно истины. Придворный Маг нервно передернул плечами, вновь и вновь перечитывая лист пергамента, лежащий перед ним. Ведь все, что случилось за вчерашний день, сегодня утром приобрело более зловещий характер и несло в себе скрытую угрозу существованию власти и лично Повелителю султаната Эль-Нассару.
Прикрыв руками глаза и слегка массируя их пальцами, Придворный Маг попытался ввести себя в легкий магический транс, чтобы несколько расслабиться от перенапряжения размышлений.
И как только это удалось ему проделать, чуть-чуть расслабиться, как необычная мысль промелькнула в его голове. Он вздрогнул всем телом от ее нелепости и наклонился к столу, чтобы разыскивать одну вещь, которая косвенно могла бы подтвердить эту нелепую мысль. В ходе поиска он не заметил, как случайно локтем столкнул на пол один из исписанных за ночь листков пергамента, который в процессе падении со стола незаметно спланировал под стул мага. Именно в этот момент Придворный Маг разыскал в своих залежах на столе янтарный камень, чтобы еще раз просмотреть финальную часть записи изображения. Быстрой скороговоркой, пробурчав служебное заклинание на расшифровку записи на янтарном камне, он стал внимательно всматриваться в трехмерное изображение, возникшее прямо над столом, событий, происходивших в камере чужака. Когда запись кончилась, изображение погасло,
Придворный Маг с чувством выполненного долга откинулся в кресле.
Просмотр запись позволил увидеть, что события в камере развивались именно так, как он и предполагал. Можно с уверенностью утверждать, что в камере незнакомца, помимо его самого, находилось еще одно существо, обладающее незаурядным магическим даром. Это существо общалось с незнакомцем, но их общение было обусловлено странными обстоятельствами. Запись в самом ее конце была заполнена искусственными или, если быть точнее в использовании технических терминов, магическими помехами, из-за которых невозможно было в деталях разобраться, что же именно произошло между чужаком и его гостем на завершающей стадии их контакта. Но один момент этой записи чрезвычайно заинтересовал Придворного Мага - чужак-незнакомец падал со стула и уже был практически спиной на полу, а его гость - разумное существо зависло над ним в прыжке, словно ловчая птица, готовясь сверху обрушиться на чужака. Неожиданно для наблюдателя в поле изображения сложилась непонятная ситуация, неизвестная красная жидкость выплеснулась непосредственно в лицо существа, обтекла его черты и на малую долю мгновения проявила черты лица этого существа, сформировав истинное обличие магического гостя, исполненное в красных тонах.
Придворному Магу пришлось сильно попотеть, чтобы повторить попытку и вышеупомянутое мгновение закрепить в отдельном кадре изображения на янтарном камне и на своем артефакте.
Это было двуликое существо, которое имело самое непосредственное отношение к гуманоидной расе, по своему строению тела, парным конечностям оно напоминало человека. У него имелось лицо с двумя глазами, носом и ртом, правда, губы рта больше напоминали две полоски, нежели полнокровные губы человека. Глаза выдавали древний возраст этого существа, зрачки которых не были круглыми, как у людей, а имели вертикальный разрез зрачка, очень похожий на кошачий глаз. Такие глаза обладали способностью великолепно видеть, как при дневном свете, так и в полной сплошной темноте, но не в этом заключалась основное различие этого существа от человека. Глаза излучали ум, понимание и человеческое сострадание, но через мгновение эти же глаза наливались гневом, злостью и жестокостью. Тогда начиналась трансформация всего этого существа, которое становилось нечто средним между неандертальцем и современным человеком разумным. Лицо из овального становилось круглым. Вытянулся и загнулся к подбородку нос-крючок, губы превратились в красную полосу от уха до уха. Наиболее запоминающейся частью этого лица стал лоб существа, который мощными надбровными дугами выдвинулся, усилился и его подбородок. Мощная шевелюра, подобная львиной гриве, покрывала голову существа.
Придворный Маг ничего подобного ранее не встречал и он никогда еще не видел подобных существ, но память напомнила ему один случай, когда он еще учился в школе начинающих магов. Во время урока истории один из преподавателей рассказывал о древнейшем роде снежных людей - о неких "лохх" и их большом магическом потенциале. Так описание строения лохх в определенной степени совпадал с тем изображением существа из янтарного камня, которое в данный момент смотрело на него.
Придворный Маг понял, что он нашел ответ на вопрос своего Повелителя и уже собирался в полный голос произнести имя существа, когда тонкий зигзагообразный клинок вошел под его лопатку. Острие клинка глубоко проникло в тело и мгновенно достигло сердца мага, которое тут же остановило свое биение.
Свет погас в глазах Айрона Филдинга, придворного мага султаната Гурам Восточной Империи, и голова мага безжизненно стукнулась о стол.
Глава 11
Рана спине раба была такой обширной, что корабельный доктор, которому шкипер приказал осмотреть и помочь рабу, так и не нашел никакой подходящей и чистой тряпицы, чтобы можно было бы перевязать рану и прекратить кровотечение. Спина была покрыта множественными полосами-рубцами, одни из которых были настолько глубокими, что в них виднелись кости скелета и хрящи позвоночного столба. Доктор только разводил руками, когда увидел в ране тут и там в беспорядке торчащие осколки ребер и хрящи позвоночника, столб которого был в двух местах практически перерублен ремнем кнута Махмуда. Понимая, что раб сейчас находится в шоковом состоянии и боли сейчас не ощущает, судовой доктор пытался одними только пальцами соединить между собой осколки ребер и вправить хрящи в столб позвоночника, но без специально хирургического инструмента у него ничего не получалось. Когда он с понурым видом отошел от едва дышащего тела раба, шкипер подошел к нему и поинтересовался, выживет ли или нет раб, на что доктор ничего не ответил, а, безнадежно махнув рукой, побрел в свой угол. Шкипер, бросив презрительный взгляд на Махмуда, который с кривой улыбкой идиота продолжал стоять неподалеку, приказал матросам экипажа очистить место наказания и выбросить раба за борт, когда тот отдаст богу душу.
Двое парней нехотя оторвались от своей работы и взялись за швабры, чтобы замыть от крови палубу, а третий оправился в судовую каптерку, где разыскал матерчатое ведро и все трое направились к умирающему рабу, все еще распятому на козлах для порки. Раб еще дышал, но каждый вдох и выдох легких давался ему с громадным трудом.
Когда боль превысила человеческие пределы, то один за другим начали отключаться внутренние органы тела - почки, печень, легкие. Наступил критический момент, когда работали только головной мозг и сердце раба. Пульс сердца стал нитевидным и почти не прослушивался, а кровь с каждым мгновением замедляла свой бег по венам и капиллярам тела, к тому же ее становилось все меньше, рана на спине сильно кровоточила.
Все говорило о приближающемся конце этого раба!
Головной мозг бурно реагировал на ухудшающееся состояние организма, чувствовал нехватку кислорода в поступающей к нему крови.
Матросы схватили раба за руки и за ноги, подняли с козлов и небрежно швырнули его не подававшее жизни тело на подстилку в дальнем углу палубы, чтобы завтра утром завернуть в нее тело и, привязав к ногам почившего раба тяжелый валун, выбросить того за борт. Двое других парней швабрами начали старательно замывать настил палубы от лужи крови, сгоняя ее вместе водой по шпигатам за борт. Один из матросов матерчатым ведром зачерпнул воды за бортом судна и широким разворотом тела расплескал ее по палубе. Чистка и мойка палубы в умелых руках матросов спорилась и быстро продвигалась, но по выражению матросских лиц можно было судить, что такая работа была им совершенно не по душе. Уборка подходила к концу, когда матрос с ведром еще раз зачерпнул морской воды и с размаху снова плесканул ее на палубу, часть морской воды случайно попала на спину раба, безвольной куклой валявшегося на подстилке.
Морская вода с йодом и солью, попав на открытую рану, вызвала сильное жжение в ране и новый приступ боли у человека, которого хозяин судна приказал шкиперу держать в качестве раба гребца. Тело нового раба конвульсивно содрогнулось, выгнулось дугой, а его губы выдали громкий стон-вопль, хорошо слышимый на всем судне. Все матросы на палубе замерли от неожиданности, прекратили свои работы, удивленными глазами посматривая на оживающий труп.
Не в правилах было у моряков выбрасывать еще живых людей за борт судна, даже если они по своему статусу были рабами, поэтому шкипер приказал перенести умирающего раба в каптерку и пускай господь бог решает, жить или не жить этому рабу. Шкипер больше не хотел выступать в качестве арбитра по вопросу, будет ли или не будет жить это ничтожное существо, решив, оставить ответ на этот вопрос на промысел божий.
ххх
Невыносимая боль пронизывала все мое тело и привела меня в сознание. Спина была основным и раскаленным источником боли, разумеется, которая волнами накатывалась на сознание, помрачая разум. В эти моменты я не чувствовал себя человеком, а представлял собой один источник боли, так как все энергетические резервы, сила воли, сознания и разума были направлены лишь на то, чтобы минимизировать, локализовать эту страшную боль. Она ужасала, пыталась подчинить сознание, отметала все, что существовало за рамками этой боли. Они забирала все мои моральные и физические силы, я был не в состоянии пошевелить рукой или ногой, повернуть голову, так как любое движение лишь усиливало боль и разум предпринимал невероятные усилия, чтобы эту боль каким-либо ему доступным образом локализовать. Глаза, словно самостоятельный орган моего тела, отказывались поднимать раскаленные веки и смотреть на белый свет, который был не просто мил, а отвратителен им в этот момент. Они прятались от реальности и закатывались так глубоко в глазницах, что любой человек, увидевший меня в этот момент, не смог бы их найти. Боль ширилась и разливалась всепоглощающими волнами по телу, а главное, помимо раны в спине она еще концентрировалась в голове, головной мозг разрывался на части от объема поступающей информации об источниках боли, о ее разновидностях, о внешних и внутренних повреждениях. Головной мозг кричал и вопил о срочной необходимости срочно анестезировать, обезболить рану на спине, прекратить кровотечение в этой области, так как крови в организме оставалось на несколько минут жизни.
Я бессильно прикрыл глаза и начал долгий путь в безвременье беспамятства, я не мог ничего поделать в подобной ситуации., и сквозь волны боли начал подумывать о том, что обморок - это сейчас лучших выход из создавшегося положения.
Что моя смерть - это решение всех проблем!
Большинство членов экипажа этого судна уже спали, солнце давно зашло, а завтра должны были подойти остальные члены экипажа, которые последнюю ночь перед уходом в море развлекались на берегу. Одни только вахтенные матросы бродили по верхней палубе, время от времени короткими свистками, предупреждая лихоимцев на берегу и своих товарищей о том, что не спят. Один из этих матросов слышал негромкие стоны, которые, правда, вскоре прекратились, из угла, куда с порочных козел сбросили выпоротого Махмудом раба. Ему было лень подойти к этому куску человеческого мяса и поинтересоваться, жив или нет этот раб, ему совершенно не хотелось пачкать кровью раба руки и свою робу, выбрасывая его тело за борт.
Над потерявшим сознание рабом в этот момент покачивалось бестелесное туловище кибер-доктора, щупальцы которого вот уже в течение часа закачивали новую порцию крови в это пока еще безжизненное тело. Вызов кибер-доктору поступил с некоторым опозданием, поэтому он прибыл, когда этот человек был при смерти, в буквальном понимании этого слова. Кибер-доктор провел мгновенное обследование человека, чтобы определить состояние пациента, наиболее опасные раны и повреждения, локализовал их, прекратил кровотечение раны и принялся за реабилитацию основных органов человеческого организма. Кибер-доктор, искусственно воссозданной кровью, напрямую подпитал головной мозг человека, который начал уже ощущать нехватку кислорода, и занялся поврежденным позвоночником.
Он перевернул человека на живот и начал убирать сильно поврежденные и отмирающие кусочки мяса и ткани, лоскутки кожи, осколки костей скелета, покрывая поверхность раны специальной и легкой пенкой. Эта пенка анестезировала поверхность раны и предохраняла ее от попадания грязи и мельчайших капелек соли и влаги, которые нес в себе морской воздух. Затем он приступил к восстановлению и нервной системы позвоночного столба этого человека, который все еще балансировал на грани жизни и смерти. Четыре щупальца вырастили специальные волоски на своих окончаниях и приступили к непосредственной работе с позвоночным столбом и его нервной системой, которая продолжалась часа два или три, они поправляли соединения, впрессовывали хрящи, растягивали поврежденные ткани, искали старые и новые повреждения. Искали и соединяли обрывы нервных окончаний, специальными электродами сваривали их тончайшую паутину в единую нервную систему. Не смотря на то, что я находился в бессознательном состоянии, боль из-за работы щупалец и их волосков на позвоночном столбе прорывалась сквозь беспамятство, она заставляла мое тело крупно дрожать, а я стонал сквозь зубы. Когда операция перешла на заключительный этап, когда щупальцы начали с неимоверной силой впрессовывать хрящи, образуя единый столб позвоночника, то в этот момент из-за дикой боли в позвоночнике мне хотелось выть во весь голос.
Операция длилась практически до самого рассвета.
Я пришел в сознание и увидел восход солнца, в этот момент лежал на животе и прислушивался к своему телу, пытаясь определить, какие изменения произошли в нем за прошедшую ночь. При этом я даже удивился тому, что могу здраво рассуждать, словно боль ушла и больше не появиться. Лежать в таком положение мне было очень неудобно, так как я ничего перед собой не видел, в моем поле зрения находился один только настил палубы. Восход местного солнца я мог наблюдать только краешком глаза, в это было очень неудобно, поэтому совершенно машинально и не думая о последствиях, я слегка повернул голову, чтобы тут же почувствовать, как на меня обрушилась вчерашняя боль. Я застонал и заскрипел зубами от резкости этой боли, аж даже прикусил губы, чтобы сдержать боль и не обратить на себя внимания собратьев Махмуда.