Глава 7
Утром Эль-Нассар проснулся очень рано, да и лег он вчера весьма поздновато, поэтому чувствовал себя усталым, разбитым и сильно раздраженным человеком. Побаливала голова, видимо, давала себя знать бутылка вина, распитая за разговором с капитаном Боргом. Эль-Нассар особо не увлекался вином, правда, и не отказывался выпить бокал ... другой в хорошей компании с друзьями и с хорошей закуской, но вчерашняя бутылка и бокал граппы давали себя знать сегодня утром. Он прекрасно понимал, что соревноваться с капитаном призрачной стражи Боргом в выпивке, означало возможную смерть от передозировки и во всех случаях выходило себе дороже. Поэтому Эль-Нассар решил не бороться с головной болью контрмерами капитана Борга, что предполагало выпить на голодный желудок литровый ковшик холодного и только что перебродившего пива, а терпеливо переждать, когда головная боль прекратиться. Правда, можно было бы прибегнуть к квалифицированной помощи Придворного Мага, но ему очень не хотелось выслушивать длинную нотацию о вреде пития еще от одного очень умного человека.
Разговор с Верховным Правителем, состоявшийся прошлым вечером по янтарному камню, еще раз подтвердил уверенность Эль-Нассара в том, что его сюзерен придавал большое значение любой информации о чужаке из белых песков. Во время этого разговора ему даже показалось, что Верховный Правитель с нетерпением ожидал вызова, он моментально отозвался, когда Эль-Нассар прочитал только половину заклинания о соединении. Он опять-таки лично принял вызов своего вассала и очень внимательно выслушал его сообщение о захвате незнакомца. Его интересовала любая информация о чужаке, ловил каждое слова Эль-Нассара, и даже вздохнул с облегчением, когда тот заявил, что незнакомец доставлен в столицу султаната, что он находится в налоговой тюрьме, что о нем никто не слышал и ничего не знает. Этот вздох был отчетливо услышан Эль-Нассаром. Было очевидно, что старика совершенно не волновала информация о гибели шестерых воинов призрачной стражи, участвовавших в поимке незнакомца. И дважды он заставлял Эль-Нассара повторить рассказ об умирающем воине и о том, что тот, якобы, услышал прозвучавший в его голове голос чужака. После это повтора Верховный Правитель дал отбой связи и отключил янтарный камень без дополнительных комментариев или указаний.
По общей тональности разговора Эль-Нассар сделал вывод, что Верховный Правитель остался доволен полученным результатом, поэтому и не внес дополнительных изменений в свое первое распоряжение о порядке содержания чужака и его последующей пересылке в столицу Восточной Империи. На радостях Эль-Нассар и допустил эту оплошку с выпивкой, хорошо зная характер своего старого друга капитана Борга нельзя было идти у него наповоду и, когда они выпили по бутылке вина и запили ее бокалом крепчайшей граппы, нужно было сразу расходиться. А было небольшое продолжение, после которого у нормального человека болела бы не только голова, он следующим утром и подняться бы не смог после такой пьянки без закуски.
Горячая ванна и контрастный душ, когда горячая вода чередуется с ледяной водой, небольшие самодеятельные трюки с магией, позволили Эль-Нассару осознать, что, несмотря ни на что, жизнь продолжается и по ней можно шагать с высоко поднятым подбородком, а не ползать по земле на ощупь или ходить поддерживая равновесие тела, касаясь руками стен комнаты.
ххх
И в этот момент на правой руке замигал рубиновый браслет огоньками срочного вызова. Он нажал одну из выпуклостей браслета и поднес его ко рту:
- Зульфия, родная, - сказал он, - что случилось, что с тобой произошло?
- Отец, - послышался в ответ прелестный девичий голосок, - я только что вернулась после прогулки вместе с Зухратом. Это была бесподобная прогулка на конях, но. Зухрат вел себя, как глупый и невежливый мальчишка. Он все время хулиганил, приставая к селянам и их дочерям, то бешено скакал на своем рысаке, не обращая внимания на овраги и буераки, готовый в любую минуту сломать себе шею. Но, в конце концов, чуть-чуть одумался и стал настоящим кавалером, собрал букет из полевых цветов и подарил его мне. Папа, полевые цветы такие красивые! Я сплела из них венок и до сих пор ношу его на голове. А потом, этот несносный мальчишка все испортил, подскакал ко мне и с налету, без разрешения поцеловал меня прямо в губы. Папа, я не знаю, что делать, этот поцелуй был таким грубым и неделикатным, что я дала ему пощечину. А он сильно обиделся, ударил коня плеткой и куда-то ускакал и я не знаю, где он сейчас.
Зульфия была единственной и любимой дочерью Эль-Нассара, она была полной копией своей матери-красавицы.
Мать Зульфии и жена Эль-Нассара погибла во время одного из случайных набегов номадов на пограничные провинции султаната Гурам около пятнадцати лет тому назад, У нее был шанс сохранить жизнь, но в этом случае она должна была стать наложницей одного из номадов. Чтобы сохранить свою жизнь, подобным образом поступали многие другие женщины из султаната Гурам и других стран Восточной Империи, когда оказывались в плену у номадов. Они становились послушными рабынями номадов, сохраняя жизнь, но этим закрывали себе возможность вернуться домой.
Мать Зульфии слишком любила Эль-Нассара и свою дочь, она так и не смогла поступить подобным образом, душой и телом она осталась преданной своему любимому мужчине и отцу ее дочери, который в то время был удачлив и быстро продвигался к вершинам власти в султанате Гурам. Мать Зульфии еще не получила официальный титул супруги Эль-Нассара, для этого требовалась длительная церемония сватовства, помолвки и официальной свадьбы, а также совершения других ритуалов и обрядов, а они - оба молодые пришли к деревенскому священнику и перед богом и людьми навек соединили свои сердца. Для самих себя они стали мужем и женой, но не для широких кругов аристократии, дворянства народной массы султаната Гурам. Но для них это уже было малозначащим фактором и они не обращали на это обстоятельство внимания. Они любили и были любимы друг другом, не могли и дня прожить друг без друга. И когда родилась Зульфия, ее появление на свет принесло огромное взаимное счастье молодым супругам.
Но оказавшись во время набега перед лицом смертельной опасности, мать Зульфии, не колеблясь ни секунды сделала свой жизненный выбор, умерла свободной женщиной, а не стала рабыней-наложницей. Номады всегда считались шакалами войны, нападали исподтишка, грабили и убивали мужчин, стариков и детей, а женщин забирали в рабство. Но даже эти шакалы преклонили колени и головы перед мужеством свободной женщины-матери Зульфии, которая предпочла смерть, она убила себя кинжалом и труп ее сожгли на костре вместе с телами погибших воинов номадов.
- Хорошо, Зульфия, успокойся, я сейчас приду к тебе и мы поговорим. - Сказал Эль-Нассар и отключил браслет.
В этот день следовало проделать много дел, но они могли бы и подождать своего часа, а дочь была единственным ребенком и престолонаследницей султаната Гурам. После получения официальной информации о гибели матери Зульфии, Эль-Нассар предпринял все возможные усилия, чтобы отыскать свою дочь. Все было напрасно, разведчики и воины Борга каждый раз, возвращаясь из мест гибели матери Зульфии, приносили новую информацию о трагедии в целом, но, как они не старались, так и не смогли разыскать ни кусочка информации о том, куда же пропал ее ребенок. Эль-Нассар за это время довел себя до высшей степени отчаяния, люди все чаще и чаще видели его прикладывающегося к чаше с вином, так ему было легче перенести горе и отчаяние мужа и отца.
С момента гибели материи Зульфии прошло две недели и однажды к охране замка Эль-Нассара подошла старая женщина, одетая в рванье, с маленьким свертком на руках, из которого не слышалось ни писка, ни плача и сказала стражам, что хотела бы увидеть их Повелителя. Стражи начали смеяться и издеваться над этой женщиной, говоря, что молодой Повелитель Омар Эль Нассар только и ждет встречи с этой женщиной. Сообразив, что ей не удастся переубедить словами этих недотеп у ворот замка, женщина развернула и сверток и положила к ногам стражей, а сама начала удаляться от замка, идя вниз по грязной городской улице.
Стражи, как стояли с раскрытыми ртами, чтобы продолжать насмехаться над старой женщиной, так застыли истуканами на месте, будучи не в состоянии издать хоть один звук. А у их ног лежал младенец с ярко-рыжими волосиками, голубыми глазками, засунувший в рот пальчик и сладко его посасывающий. Стражами у ворот обычно назначались самые опытные воины, которые с первого взгляда должны были определять в посетителях, кто они в действительности - друзья или враги. Вот и на этот раз стражи моментально сообразили, что за младенец лежал у их ног. Один страж поднял младенца и плотно укутал его в рваное бельишко, а другой бросился вдогонку за женщиной.
Весь замок в тот день стоял на ушах, все свободные женщины занимались только одним делом - мыли, парили и еще раз мыли ребенка, волосинку за волосинкой расчесывали его волосики и даже попытались их заплести в косичку. К ребенку под страхом смерти не допускался ни один мужчина, а бедный отец метался перед закрытыми дверями покоев, где находились одни только женщины и ребенок, пытаясь то силой взломать их, то жалобно упрашивая женщин, разрешить ему посмотреть на ребенка. Но ни угрозы применения силы, ни мольбы не трогали сердца этих женщин, ребенок для отца был недоступен.
Видимо, вскоре самому ребенку надоела эта женская суматоха вокруг нее и девочка-младенец расплакалась, сначала она негромко поскуливала, а затем стала громко рыдать. Женщины никак не могли успокоить расплакавшегося ребенка, когда в покои прорвался Эль-Нассар и протянул руки к ребенку. Чистенькая, аккуратно причесанная куколка легко перешла на руки отца и сразу прекратила свой плач, она всем своим маленьким тельцам прижалась к отцовской груди и начала агукать, словно жалуясь отцу на тяготы жизни, потерю матери и на невнимание с его стороны к подрастающему поколению. Почти весь этот день ребенок провел на руках отца и ни разу не плакал и не кричал. Но когда настало время укладывать младенца на ночь, и няньки забрали ребенка из рук отца, то послышался такой несчастный и горестный крик ребенка, что Эль-Нассар не смог отойти и держал ее за ручку. Этим жестом отец хотел сказать своему ребенку, что больше никогда ее не покинет и рев младенца моментально прекратился.
С того дня отец и дочь не расставались.
ххх
Сколько времени я проспал в джакузи не могу сказать, в этом новом мире я пока еще не научился определять более или временное точное время, поэтому не знал, который сейчас час и в какое время заснул в джакузи.
Топчан был комфортен и подниматься на ноги мне совсем не хотелось, так и хотелось потянуться всем телом да так, чтобы косточки захрустели, а потом еще немного подремать. Но мысль о топчане подбросила меня вверх и, вскочив на ноги, я уставился на топчан.
Топчан..., но причем здесь топчан!
Сейчас я находился в здравой памяти и хорошо помнил, что задремал в джакузи, под массажными струями маслянистой жидкости. Сколько я ни вращал головой, глазами стараясь отыскать так мне запомнившуюся джакузи, но помещение с топчаном ничем не напоминало банный комплекс комнату с джакузи. Неизвестно куда пропала мраморная лестница и каскад бассейнов, передо мной полутьма снова скрывала внутренности помещения, а солнечные зайчики, по-прежнему, играли вверху у отверстия.
Но что же получается, пока я дремал непонятная сила перенесла меня из джакузи обратно на топчан в помещение с овальными и полукруглыми стенами, в котором ничего кроме топчана и отверстия наверху в куполе не было. Опять таки неведомая сила, опять таки перенос из одного места в другое и опять таки непонятно, как это произошло или кто это проделал со мной?! И проснулся я именно на том топчане, на котором проснулся в первый раз. Только бросив взгляд на себя, я обнаружил единственное различие между тем, когда проснулся в первый раз. На этот раз на мне ничего не было, сейчас я был полностью обнажен. Я же хорошо помнил, как снимал трусы и кроссовки и аккуратно складывал их у бортика перед тем, как войти в джакузи. Сделал пару кругов по помещению в надежде разыскать свои вещи, без одежды я чувствовал себя не очень-то уверенно, мне так и хотелось чем-то прикрыться. Обернулся, чтобы посмотреть не было ли этих вещей у топчана, но только успел заметить, как топчан, словно мягкая глина, уплывает в пол, в какой-то момент он полностью втягивается в пол, ничего не оставив на поверхности, что напоминало бы о том, что на этом месте только что стоял топчан.
В голове мелькнула мысль о том, ну чему мне удивляться после того, как единственное спальное место - топчан, на твоих же глазах скрывается от тебя погружением в этот же пол?! Из этого следует, что пора изменить свое отношение к магии, от полного отрицания, вероятно, стоило бы перейти к более осторожному и более внимательному к ней отношению. Ведь, если разбираться во всех произошедших со мной ранее случаях переноса из точки "А" в точку "Б", то в этих процессах явно ощущается ее присутствие. Только магией можно осуществить перенос вещей и предметов, возможно, и биологических объектов, на различные расстояния, от нескольких сантиметров до бесконечности, посредством телепортацией. Иначе, как можно было бы объяснить мое внезапное появление на Тринидаде, и таким же образом можно объяснить мой перенос из банного комплекса в это помещение. Но, похоже было на то, что этой магической телепортацией я могу пользовать только тогда, когда сплю - только в сонном состоянии я могу перенестись из одного в другое место. А это уже интересно, правда, остается только выяснить, как я это делаю?!
Я попытался вновь разыскать банно-помывочный комплекс, несколько раз обошел помещение по кругу, внимательно всматриваясь в стену, чтобы обнаружить дверь или ее рисунок, даже попытался "простукивать" подозрительные места в стене. Все мои усилия были напрасными, стена была, как стена и ничего в ней не прорисовывалось. Помещение было вылизано и вычищено таким образом, словно уборщики прошлись зубной щеткой по всем закоулкам, не оставив после себя ни пылинки, ни соринки. Банный комплекс и мои приключения в нем очень походили на игру моего собственного воображения. Но куда тогда исчезли мои трусы, носки и кроссовки - все эти вещи, которые остались у меня от моей прошлой жизни?! И куда подевалась тогда моя недельная щетина на подбородке, почему лицо сейчас такое гладкое?! И опять-таки, почему я сейчас такой чистый и опрятный, словно только что принимал баню с отличной парной? Куда тогда исчезла моя дорожная грязь, коростой ложившаяся на мое тело в течение четырех суток хождения по пустыне под жарким солнцем.
В моей памяти сохранилось слишком много фактов, подробностей и просто информации, подтверждающие, что не все, что со мной происходило можно было бы списать, как на иллюзию или на наваждение. Не прошло и недели с момента моего появления на Тринидаде, а я уже столько насмотрелся, стал участником таких иллюзий и наваждений, что голова затрещала по швам. А как иначе можно объяснить такие вещи, как встреча и разговор с Дейлом, восход прекрасной Эллиды и ее собратьев, встреча с мерцающими фантомами в пустыне, пропажа реально существовавших трусов, носок и кроссовок. Последнее наваждение особенно реально меня в тупик, остаться без какой-либо одежды именно в тот момент, когда тебе вскоре придется показаться людям. Предстать перед ними голышом было бы верх невежеством и выражением неуважения к людям, которые придут посмотреть на меня или переговорить со мной. То, что такая встреча вскоре произойдет я и минуты уже не сомневался. Только мне совершенно хотелось бы, чтобы меня, в конце концов, приняли бы за экзотического дикаря и засунули бы в клетку местного зоопарка, чтобы показывать детям и взрослым посетителям, рассказывая об эволюции человечества.
Но, несмотря на мои тщательные поиски, я так ничего не нашел, кругом были одни голые стены. Продолжая ходить по кругу, размышлять о своем положении и внимательно осматривать помещение, я старался разыскать то, чего в этом место уже и быть не могло, свою одежду и обувь. И когда совершал двадцатый или тридцатый круг в замкнутом пространстве, то мне показалось, что в дальнем углу, которого здесь и в помине не было, валяется какая-то тряпочка. Поднимая эту тряпочку с пола, я мог поклясться, что ее здесь ранее не было, что эта вещь мне не принадлежала. Раз двадцать я проходил мимо этого закругления, взглядом прощупывая каждый миллиметр пространства, а сейчас у меня в руках находится этот небольшой клочок материи непонятного происхождения и непонятного предназначения. Я стоял и, в задумчивости, перебирал тряпочку пальцами, ощущая качественную фактуру ткани, из которой эта тряпочка была соткана. Ткань была легка, эластична, плотна и чувствовалось, что была изготовлена из материалов естественного происхождения.