- Нет, - Леонид вздохнул.
- Жаль, - сыщик снова направился к двери, но так её и не открыл.
За него это сделали снаружи. В комнату, аккуратно отодвинув сыщика с пути, вошли три человека в безупречных легких костюмах. Насчёт двух товарищей Зимин не был уверен, очень уж стандартно они выглядели, как шарики из подшипника, а вот третьего узнал сразу. Это был небезызвестный куратор Ленинской библиотеки майор Политуправления КГБ Андрей Михайлович Репин.
Удостоверение сыщику он не предъявил, но этого, похоже, и не требовалось. На лице у милиционера отразилось полное понимание, с кем он имеет дело. И что-то вроде сочувствия Зимину.
- Советские правоохранительные органы исключительно гуманны по отношению к преступникам, - Репин взял один стаканчик и понюхал кофе. – Неплохо.
Он уселся за стол и кивнул.
- Здрасьте, - Леонид вяло кивнул в ответ.
- Вы пейте, пейте, - Андрей Михайлович откинулся на спинку стула. – В тюрьме кофе не дают.
- Я не собираюсь в тюрьму.
- Естественно, не собираетесь. Но кто вас спросит? Человек предполагает, а судьба располагает. От сумы и тюрьмы не зарекайся…
- Если Магомед не идёт к горе, она приходит сама?
- Вы ещё шутите? – Андрей Михайлович удивленно взглянул на Леонида. – Завидная выдержка. Я сразу понял, что вы непростой фрукт. Ещё в библиотеке, когда вы клятвенно врали мне про видеозапись. Вернее, про её отсутствие в природе. Теперь я понимаю, как вам удалось меня обмануть. Точнее, почему вам это удалось. Вы профессиональный преступник, гражданин Зимин. Это значит, что врете виртуозно, иначе давно попались бы. Одно непонятно, какая у вас специализация? Кражи промышленных секретов, политический шпионаж или убийства? Может быть, всё вместе? Или вы террорист и проводили разведку места будущего теракта? Когда вы планировали устроить взрыв, на столетие Революции?
- Можно отвечать? – Воспользовался паузой Леонид.
- Извольте. Желательно по пунктам. Начните с вашего настоящего имени.
- Вы в курсе, что буквально всё, от записей камер до показаний свидетелей, говорит о моей невиновности?
- Неужели? – Андрей Михайлович положил на стол телефон и щелкнул по экранчику, активируя проекцию.
Над столом возник довольно чёткий объемный стоп-кадр. Из распахнутого настежь окна спиной вперед вылетал пострадавший, а в окне торчала кислая физиономия Зимина. Склейка двух эпизодов получилась очень качественная. Единственное, к чему мог придраться дотошный эксперт – Леонид в кадре смотрел не на летуна, а вниз, на газон. Туда, куда на самом деле, в реальном кадре с Зиминым, пострадавший чуть раньше приземлился.
- Так себе поделка, - Зимин скривился, не собираясь признавать, что впечатлён. – Урок труда начальной школы. Экспертиза в два счета раскусит.
- В два или в три – ещё вопрос. В любом случае, на это уйдут дни, или недели, а, возможно, и месяцы. И всё это время вы будете сидеть взаперти, далеко от дома и в скверной компании. Вам это надо, гражданин Зимин?
- Полагаю, таких вот «улик» у вас много? – Леонид хмуро уставился в стол.
- Вагон и маленькая тележка. Но все они исчезнут, словно по взмаху волшебной палочки, если вы пойдете нам навстречу. Отдайте видеозапись и мы уйдём, а вас через час отпустят.
- Я одного не понимаю. Вы убили человека, чтобы меня подставить? И всё из-за какой-то записи? Что такого секретного в этих документах? И почему меня к ним допустили, если там содержатся такие страшные тайны?
- Я отвечу на ваши вопросы. Но сначала отдайте запись.
- Я ничего не снимал.
- Версия не принимается, - Андрей Михайлович вздохнул. – Мы хотели с вами по-хорошему, как с законопослушным, сознательным гражданином… а вы… так нас разочаровываете, гражданин Зимин. Придется забрать вас с собой и продолжить беседу в другом учреждении.
- Как вам угодно, - Зимин, наконец, стряхнул сон.
Кофе так подействовал или безрадостная перспектива прокатиться до Лубянки, неизвестно. И причина, по которой настолько глупо заупрямился Леонид, тоже осталась тайной. Даже для самого Зимина.
Гренадеры-помощники Репина аккуратно, но крепко взяли Леонида под руки и вывели из комнаты, а затем и отделения…
…И снова Леонида провожали сочувственные взгляды. На этот раз «подозреваемого» провожал сыщик. Только в отличие от Никиты он ничего не пообещал. Наверное, опасался что его услышат. Перед отделением собралось на удивление много товарищей в штатском. Одних черных «Волг» было четыре штуки, плюс «Чайка» майора Репина. В каждой машине по три-четыре чекиста. Эскорт, как у министра.
Зимин всё равно был благодарен сыщику за поддержку и, чтобы как-то это обозначить, Леонид встретился с милиционером взглядом.
Тот неожиданно округлил глаза и всё так же взглядом указал на ближайшую «Волгу». Не будь этой молчаливой подсказки, Зимин ни за что не повернул бы «головы кочан» в ту сторону, это точно. Наверное, поэтому человек за рулем автомобиля сидел расслабленно, даже не пытаясь как-то маскироваться. А было бы нелишним.
Освещение ночной улицы оказалось вполне достаточным, чтобы уверенно опознать этого товарища. Ну, то есть, уверенно заявить, что он как две капли воды похож на того, кто час назад выпал из окна квартиры Зимина.
8. Ноябрь 1944 года, Восточная Пруссия, участок 3 Белорусского фронта
Принято считать, что людей характеризуют их поступки, а не слова. Если речь о разнице между делом и обещанием, всё верно. Но ведь есть слова, которые сами по себе уже дела или без которых работа не сдвинется, не пойдет в нужном направлении, не будет выполнена в срок. Да она может вообще не начаться, если не будет слова, разъясняющего что это за работа.
Сказанное Филином прозвучало «глупо, дерзко и антинаучно», как заявил Стасенко, но зато как раз позволило «сдвинуться с мертвой точки». Это уже черный юмор Золкина. Майор как-то загадочно взглянул на Филина и добавил, что «принять версию оживших мертвецов, как основную нельзя, но и отбросить невозможно, поскольку многое сходится».
- А ты что скажешь? – Никита обернулся к Покровскому.
- А что я? – Ефрейтор пожал плечами. – Я не знаю. Всё может быть.
- Филин, Покровский, вы же комсомольцы! – Возмутился Стасенко. – И опять пытаетесь культивировать какое-то религиозное мракобесие!
- Они же не по божьему веленью в бой пошли, а под воздействием какой-то химической дряни и мозговой стимуляции электричеством, - спокойно парировал Покровский. – Если я правильно понял слова доктора. Может, эта химия не только стимулятор, но и консервант какой-то. Всё научно. Только опережает время. Я так думаю.
- Думает он! – Стасенко обернулся к Ерёминой. – А вы, доктор, что молчите? Согласны с Покровским?
- Плохо ей, отстаньте от человека, - одернул подполковника Филин.
- Посторонись! – Из полуторки выглянул командир взвода автоматчиков. – Ну, чего непонятно? Разойдись, едем!
- И далеко вы собрались?
- К уцелевшему вагону, - вместо лейтенанта пояснил Золкин и дал отмашку. – Проезжай!
- Это с целью чего? – Поинтересовался Стасенко.
- С целью полного изъятия всех научных ценностей. Разминировать мы не можем, значит, заберем что получится и вывезем.
- А саперов вызвать…
- Вам недостаточно этого? – Золкин кивком указал на дымящиеся вагоны под откосом. – Страховка не помешает.
- И поторопиться надо, - нарушая субординацию, вдруг вмешался Покровский. – Слышите? Танки на подходе. Вон оттуда…
Ефрейтор взмахом указал в западном направлении.
- Наши с другой стороны, - сказал подполковник Стасенко, заметно нервничая. – Надо уходить!
- Жданов, бери бойцов, занимай оборону! – Приказал майор Золкин. – Филин, выясни, какие силы противника приближаются и доложи. Я буду у вагона. Без трофея мы не уйдём!..
* * *
В западном направлении лес был не сплошным, островками-перелесками. Скрытно перемещаться между перелесками было проблематично, зато и движение противника легко предсказывалось. Филин и Покровский пересекли третий зеленый островок и залегли на опушке. Противник с этой позиции был виден почти в полном составе. Через поле шириной метров в триста увядал, готовясь к зиме, ещё один перелесок, справа и слева из-за которого выруливали танки в сопровождении пехоты. И тяжелые машины, и солдаты приближались медленно, словно опасаясь засады или ожидая какой-то поддержки.
- Слева шесть танков, справа семь, - доложил Покровский. – Ещё правее четыре бронемашины, другой лесок объезжают.
- И до батальона пехоты, - дополнил Филин. – Время подхода к нашим позициям… плюс пятнадцать минут, если в таком темпе. Дуй к Золкину, доложи. Я ещё понаблюдаю.
- Есть, - Покровский отполз назад и почти бесшумно растворился в зарослях.
«Кое-чему научился, молодец Лёха, - Филин одобрительно хмыкнул. – И чутьё имеет, что немаловажно. Эх, ещё Бадмаича бы сюда…»
Танки и пехота плелись всё медленнее, а в какой-то момент вовсе встали. Причины могли быть самые разные: ждали возвращения разведки, подкрепления, прикрытия или просто дошли до запланированного рубежа. Вопрос заключался в другом: что дальше? Встали они на рубеже будущей обороны или атаки?
Танки по-прежнему рокотали, маскироваться не спешили, а пехота залегла, но не окапывалась. Значит, немцы собирались всё-таки двинуться дальше. Чего же они ждали?
Филин уловил новое сочетание звуков, пока слабое, и прислушался. Небо задребезжало, как расстроенная гитара, да сразу несколькими струнами. Никита невольно кивнул. Вот, чего ждали фрицы. Прикрытия с воздуха. С запада летели самолеты.
Звук приближающейся авиагруппы усилился и вскоре Филин её рассмотрел. И немало удивился. В строю из двух дюжин привычных «Фокке-Вульфов» летели три безнадежно устаревших «Юнкерса», их было ни с чем не спутать даже на большом расстоянии. Из какой заначки их достали, и главное – зачем?
Никита на пару секунд задумался, а затем резко подался назад. Опередить авианалёт он не надеялся, но что-то предпринять требовалось срочно.
Капитан галопом, не заботясь о маскировке, бросился в сторону железной дороги. Треск сучьев и топот постепенно тонули в нарастающем гуле авиационных моторов, а вскоре все звуки заглушил вой пикирующих «Юнкерсов» и падающих бомб.
Когда Филин промчался через два перелеска и уже почти пересек последний, новые взрывы накрыли железную дорогу, полустанок и остатки секретного поезда. «Фоккеры» отбомбились по площади, а вот «Юнкерсы» спикировали точно и попали ювелирно. Для чего их вытащили из резерва, теперь стало предельно ясно. При всей своей технической отсталости, положить бомбу в цель, как завести ниточку в игольное ушко, могли только они. Вагон с ценным содержимым, тепловоз, завалившиеся на другую сторону насыпи пассажирские вагоны были разбомблены в труху.
Филин притормозил и повертел головой. От временного лагеря не осталось и следа. Две полуторки, подъехавшие к вагону для погрузки, просто исчезли, третья горела, завалившись набок. Уцелел один только «Виллис». Остался ли в живых кто-то из людей, капитан пока не мог определить.
Немецкие самолеты ушли на вираж, почти завершили круг, но уйти безнаказанными не смогли. Сверху на них спикировали несколько наших истребителей и в небе завязался воздушный бой. Филин проводил взглядом первый сбитый «Юнкерс» и вернулся к делам земным.
Если ударный отряд немцев ждал именно бомбежки и теперь снова пошел вперед, у Филина оставалось максимум пятнадцать минут, чтобы найти выживших и утащить их в лес, на ту сторону разбомбленной насыпи.
«Или увезти по этой стороне на «Виллисе», - капитан рванул к машине. – Только бы уцелела Алевтина!»
Машина была вроде бы в порядке, завелась, но поблизости от неё Филин не нашел вообще никого. Никита врубил передачу и поехал в сторону насыпи. Ехал медленно, на первой скорости, и постоянно вертел головой, выискивая в дыму и пыли хоть кого-то живого.
Удалось отыскать только двух контуженных бойцов из группы Жданова. Сам майор, по утверждению бойцов, погиб под бомбежкой.
Дым немного развеялся и Филин смог оценить обстановку более верно. Почти три десятка самолетов сбросили бомбы на участок едва ли в километр длиной и метров в пятьсот по ширине. Очень точно. Ни окопов, ни блиндажей на участке не было, только чистое поле, так что уцелеть было почти нереально. Два выживших бойца оказались везунчиками не хуже самого Филина.
Капитан невнятно выругался и развернул машину в сторону леса по эту сторону насыпи.
- Эй… я здесь! – Послышалось из воронки метрах в двадцати.
Филин сменил направление и подъехал к яме. В ней скукожился… конечно же подполковник Стасенко. Высшей милостью или по иронии судьбы, это уж как угодно, но сегодня подполковнику категорически везло. Неоправданно везло.
Увидев своих, он заметно взбодрился и полез, буксуя в осыпающейся земле, на бруствер. Никита жестом, поскольку после бомбежки со слухом у бойцов было плохо, приказал помочь начальству, а сам привстал на подножке и оглянулся.
- Есть кто ещё?! – Крикнул Филин.
Никто не ответил. Могли, конечно, не услышать, оглохнув от взрывов, но Никите показалось, что тишина была мертвой. В любом смысле.
Стасенко в это время уже забрался в машину.
- Поехали!
- Погоди ты, - отмахнулся Филин и ещё раз прислушался.
- Это приказ, капитан! – Плохо справляясь с модуляциями, крикнул подполковник. – Немедленно уезжаем!
- Ты видел кого-нибудь ещё? – Филин обернулся.
- Кого ещё?! – Взвился Стасенко и сорвался на фальцет. – Здесь был адский кошмар! Никого не осталось! Поехали скорее!
- Бойцы, в машину! – Громко приказал Филин оглохшим солдатам, для верности подкрепил команду отмашкой и вновь уселся за руль.
«Виллис» медленно, но уверенно пополз по изрытому воронками полю и вскоре честно довёз экипаж до леса. Там он громко застучал чем-то под капотом и сдох. Оказалось, что его всё-таки посекло осколками.
- Дальше на своих двоих, - Филин выпрыгнул из машины и обернулся.
По всем расчетам, немцы должны были показаться из перелеска, на той стороне поля, с минуты на минуту. Вой авиамоторов, стрельба и грохот сбитых самолетов не позволяли услышать что-то ещё, поэтому Филин применил дедовский метод. Присел и положил руку на землю.
Земля вздрагивала только, когда принимала в свои объятия очередную крылатую жертву. Никакой более равномерной вибрации – от танковых гусениц, например, Никита не улавливал.
- Седьмой упал, - донеслось из зарослей слева. – А вот и восьмой. Остальные, похоже, уйдут.
- Кто?! – Стасенко ещё не верил, что дальше машина не поедет, поэтому сидел на пассажирском месте. Услышав чужой голос, он вздрогнул так, что едва не свалился на землю. – Кто здесь?!
- Ефрейтор Покровский, - из кустов выбрался Алексей. – Всех «юнкерсов» и пять «фоккеров» наши сбили. Отомстили гадам.
- Слабое утешение, - Никита обнял ефрейтора. – Живучий ты, чертяка!
- Беру пример с командира, - Алексей усмехнулся. – Я от насыпи иду.
- Что там?
- Трофей сгорел вчистую. Все, кто в нем были – тоже, - Лёха вдруг существенно убавил громкость. – А вот майор этот… Золкин… и с ним которые были… я не знаю, но…
- Что «но»? Лёха, не тяни кота баяном, излагай, как знаешь.
- Мне кажется, ушли они. Думал, что показалось, а потом – нет, ещё раз мелькнули на той стороне, в лесу.
- А доктор?
- Её не видел. Когда прибежал от вас, она снова в полуторке сидела. В той, которая на боку теперь лежит. Но я проверил, сейчас в кабине пусто.
- А рядом смотрел?
- Метров на сто обшарил, нет её. Можно подождать, когда дымить перестанет, ещё раз проверить. Если немцы не помешают.
- Вы что там бормочете?! – Вмешался Стасенко. – Мы уходим или нет?!
- Идите, товарищ подполковник, - Филин обернулся. – Бойцов заберите. Мы с Покровским задержимся.
- Для чего вы задержитесь? Немцы же на подходе! Надо доложить!
- Вот и доложите, а мы понаблюдаем, сколько фрицев подходит и в каком направлении они двигаются, - Филин надел пилотку и отдал честь. – Разрешите выполнять?
- А-а… - Стасенко замешкался. – Ну да, вы же разведка. Выполняйте!
Он довольно ловко спрыгнул с машины и торопливо скрылся в лесной чаще. Для дважды контуженного, он был на удивление бодр. Его даже не шатало. Бойцы вопросительно уставились на Филина. Капитан указал вслед подполковнику и кивнул.