Изгнанники Эвитана. Том Четвертый. Часть первая
Зашептали струны под рукой,
Перезвон подков разогнал покой,
Изменил ты сам у судьбы узор,
Ты пришел в замок наш на заросший двор...
Тэм Гринхилл.
Часть первая. Дороги.
На холодном лице замерла безразличная маска,
А в глазах приговор: "Чужаков невозможно простить!
"Жаль, у песни счастливый конец может быть только в сказке,
Но не стоит, мой брат, дара жизни у смертных просить!
Протяни мне ладонь -
Мы шагнем через огонь,
Через боль, через страх,
Унося звезду в руках!.."
Унося звезду в руках!
Тэм Гринхилл.
Глава первая.
Середина Месяца Заката Весны.
Квирина, Сантэя.
1
Сантэя не понравилась Конраду с самого начала. Но с каждым днем последней весны казалось, что прежде город был еще довольно мил.
Во всяком случае, раньше по улицам шаталось меньше пьяных - среди бела дня. Меньше смутной тревоги грозовой тучей висело в воздухе. Меньше фанатиков орало о скором (ну вот прямо завтра или сегодня вечером!) конце света. И уж точно было меньше слишком уверенных служителей Солнечного Храма. Слишком наглых.
Ярым фанатиком веры в Творца Эверрат никогда себя не считал. И против солнца ничего не имел. Да и святилища прежним богам бок о бок с церквями стоят не только в Квирине. Что Илладэн, что Ормхейм со Словеоном всегда были весьма веротерпимы.
Просто Конраду не нравился именно этот храм. И не только ему. И даже не только своим. Сюда вообще мало кто ходит.
Ну, кроме ближайших лизоблюдов нынешнего императора.
На редкость роскошное здание. В Лютене таковы только дворцы.
Величие колонн, безупречные линии статуй, дразнящая прохлада фонтанов во дворе. Золото, фрески, лепнина. Яркие, слепящие краски.
А сходить лишний раз полюбоваться почему-то неохота ни одному эвитанцу или бьёрнландцу. Даже мерзавцу Николсу. Да и местным, говорят, тоже не особо.
При том, что явно языческий храм Вареза посетили все. И не по одному разу. Некоторые там часами торчат.
Варез... Прежний бог войны. А Солнце - знак Творца. Новый храм даже не оскорбляет официальную церковь. Символ Творца, символ мудрости. Разве что на церквях не рисуют справа от солнечного круга знак змеи.
Тоже красиво, кстати. А вот видеть лишний раз не тянет.
Хотя чем Эверрату мудрость помешала - решительно непонятно. Разве тем же, чем ее храм.
Конрад ничего не имел против жизни в Сантэе - с тех пор, как здесь появилась Эста. Если бы не... храм со змеей. И постоянно растущая тревога. Мертвящая какая-то...
Гладиаторские бои... так, как это устроил Анри. Эста, ее дикие соплеменники...
Да, в Эвитане остался дед... Но лучше внук-изгнанник, чем смертник на плахе.
Так где же опасность? Почему чем дальше - тем сильнее не по себе?
Армия вышвырнула их. А так называемая родина приговорила к казни. С Анри и Раулем об этом говорить незачем. Но Эвитану ни один из трех с лишним сотен изгнанников не должен ничего. Ни медного лу, ни капли крови.
Разве что - месть. За Арно Ильдани и Алексиса Зордеса. Да и за друга Анри - генерала Коэна. И за ребят, что погибли под Лютеной, в Ильдани, в Вальданэ, в Лиаре...
Регенты еще получат свое. И Конрад к этому с удовольствием самолично приложит усилия, но... Анри мог бы и не отдавать безоговорочного приказа всем перейти в гладиаторы. Эверрат, не колеблясь, сделал бы это добровольно. Кого он должен стыдиться - эвитанских подонков, вероломно захвативших власть? Или тех, кто угодливо подтявкивал или трусливо повизгивал в угоду этой мрази? Или молчал, когда убивали лучших людей Эвитана?
Кор два года старался не вспоминать ничего, что случилось потом... за последним боем. Когда сдались прощенные и отступали те, кого побоялись простить. И тогда, и сейчас он гордился быть в числе последних. И Конрад, и застреливший всеславовского майора Крис. Известно ведь, что чем подлее и ниже негодяй - тем скорее возненавидит тех, кто лучше и чище его самого.
А потом был бой - последний и неизбежный. А потому и не страшный. Конрад убивал... а потом убили его. И всё померкло.
Он точно помнил, что последними перед угасающим взором вспыхнули точеные черты Эсты. Ярко-ярко - как в детстве, в сиянии увиденной в далеком детстве кометы... Или самого жаркого осеннего костра. Когда деревья убраны золотом и багрянцем, сложившие в закрома урожай крестьяне ведут хоровод. А где-то пляшут под цимбалы банджарон...
Конрад еще успел тогда подумать, что в черных очах Эсты пылают золотые звезды. Только небесные светила холодны, а ее глаза - ярче самого жгучего огня. Как она сама - ожившее пламя.
Потом Эверрату рассказали, что именно это он и бормотал - все три дня. Пока валялся в лихорадочном бреду - между жизнью и Бездной. Про звезды и глаза. Про глаза - как звезды. И звал Эстелу. Всё время. Пока не охрип.
Трясучая телега. Жар и холод - несмотря на целый ворох чужих плащей. Встревоженные лица Рауля и Анри. Керли хромал. Рука Тенмара - на перевязи, на груди - повязка. Он был смертельно ранен меньше двух месяцев назад, а теперь - опять. Разве что на сей раз не смертельно. За него - Конрад.
Бледнее снега - Крис. Его даже не задело - прикрывали старшие товарищи. Но парень извелся за жизнь кузена. Его, Кора.
Эста... Эстела с ее звездными очами осталась там - за тем боем и той смертью. Узнает ли, что живы ее брат и... А кто он ей?
Они никогда не клялись друг другу в вечной любви. К концу первого месяца в Сантэе Конрад наконец решился признать: Эста вообще ни разу не сказала "люблю". Он читал это в ее зовущем взгляде... в затуманенных страстью глазах... Но мало ли что там прочтет влюбленный? Разве трудно обмануться - если сам жаждешь этого?
Да и Конрад... Разве хоть раз думал, что ему будет настолько не хватать Эстелы? Нет - пока не оказался у роковой черты.
Ну что ж - понял, прозрел... и забудь. Кому теперь нужна твоя слишком поздно проснувшаяся любовь? Ты - изгнанник. Отныне и навсегда - вне закона.
Полтора года... много это или мало? Достаточно, чтобы вновь научиться смеяться и любить жизнь. Жизнь без Эсты.
Достаточно, чтобы забыть любые чувства - если действительно этого хочешь. Чтобы убедить себя, что и сам давно забыт.
Любовь вообще - много короче ненависти. Твой Кор погиб под Ланном, Эстела. Тот, кто воскрес в старой телеге, - уже не он.
Жажда мести в душе так и не угасла. А вот Эсты там больше не было. Пока она не пришла сама.
Эстела-Звезда и ее братья и сестры по вольной жизни танцевали на пыльных площадях Сантэи. Эста ждала встречи. И нашла любимого в первый же день... выпавший на его увольнение. Совпадение, чудо, сказка? Запоздалая сказка для сгоревшего сердца.
Эста, ты не виновата, что Конрад Эверрат умирал и звал тебя - а ты не пришла. Звал, чтобы сказать... то, что теперь давно сгорело дотла.
На следующий день после встречи с Эстелой Анри Тенмар и негодяй Николс вытащили по черному камню. Если б Конрад Эверрат умер тогда - ему не пришлось бы лгать. Глядя в глаза бывшей любимой.
2
Сантэя, вечный город, столица Квирины. Просто светлый Ирий для богатых, жаждущих развлечений бездельников. Вроде Алексиса Стантиса.
Жаль, нельзя остановиться в гостинице. Но с другой стороны - дядя может ввести племянника-иностранца в высший свет. А там Алексис мигом обзаведется веселыми товарищами, с кем так хорошо завалиться в кабак. Или к дорогой куртизанке... и чтобы там играли в карты. Или в кости.
Средств хватит, а надо будет - отец вышлет еще. Самое время начать жизнь заново. И потом - Алексис знает меру. И в вине, и в... дамах, и в игре. Теперь - знает.
Последний раз в Квирине юный мидантиец был лет в двенадцать. Но улицу Роз нашел сразу. Самые богатые особняки расположены именно здесь.
Впрочем, отцовский им ничуть не уступает. Ни в роскоши, ни в красоте архитектурных форм. Построен, когда еще Стантисы жили на широкую ногу. Совсем на широкую.
А уж если вспомнить особняк дяди Юлиана Гадзаки... Или его злейшего врага - Октавиана Кратидеса. Мидантийского Леопарда.
Алексис стиснул зубы. Всё это осталось в далеком прошлом. Мидантия, мидантийские вдовы, Мидантийские Скорпионы. Вместе с Мидантийскими Леопардами и Пантерами. Богатый бездельник Алексис Стантис поклялся об этом забыть. И забудет. Ему восемнадцать лет. Всё еще будет хорошо... Прямо завтра! С утра.
Точнее - с полудня. Когда все нормальные люди просыпаются и идут наслаждаться жизнью. Пешком, верхом или в карете.
И всё равно - не по себе. Всего три месяца назад он точно так же стоял перед особняком... Да что там - дворцом дяди. Другого.
Ну что за манера у Алексиса - везде находить одни неприятности? Если и здесь сунут головой в клоаку чужих интриг - что дальше? Куда бежать - в Эвитан или к вольным корсарам Элевтериса? А может, сразу в Хеметис? Или в Ганг?
Там, говорят, тысячи богов. И что - каждому положено молиться? И хоть раз в неделю заходить в храм? Да даже если день и ночь только этим и заниматься - всё равно не успеешь.
- Входите, сударь.
Ворота с белыми лебедями на синем фоне открываются настежь. Расторопные слуги берут усталого коня под уздцы, ведут по двору.
У Октавиана на воротах были леопарды, а у дяди Юлиана - золотая змея. Вроде той, что на сутанах встреченных по дороге монахов. Кажется, на улице Агриппы. Только что солнце на дядиных воротах не сияло...
- Господин Алексис, ваш дядя ждет вас.
Так уже было. Всего три месяца назад. Юный Стантис зябко поежился - несмотря на душную сантэйскую жару.
До чего же низко кланяются в Квирине слуги! Боятся, что в рабство продадут? Так у них ведь соотечественников - нельзя.
Или тут вся обслуга и так поголовно - рабы?
Или слуга - иностранец? Как Алексис.
Ухмыляясь собственным мыслям, юный мидантиец переступил порог пышного особняка второго по счету гостеприимного дядюшки.
3
За порогом оказался просторный и приятно прохладный зал. Сейчас бы отдохнуть!
Размечтался! Навстречу уже спешит весьма откровенно одетая красотка. Не то чтобы первой молодости, но еще очень даже ничего. Дядина наложница? Свободная или... иначе?
- О, дорогой Алексис, добро пожаловать!
К розовым платьям мидантиец относился нормально. В домах терпимости и не к такому привык. И вырезы там бывали и поглубже.
Проблема - что сейчас он в особняке дяди. А дама, похоже, хозяйка особняка. И судя по ее улыбке - она-то как раз забыла, что здесь не пресловутый дом терпимости.
Опять! Ну почему, где бы Алексис не оказался - на его пути всегда встречаются роскошные дамы старше лет так на десять-пятнадцать? Констанция, Гизела... А теперь еще и дядина жена.
Красавица призывной походкой танцующей то ли пантеры, то ли тигрицы неотвратимо приближается к "племяннику". Всё так же призывно улыбаясь.
Алексис и рад бы принять ее поведение за гостеприимство. Но... прежде ни разу не спутал. И если бы еще получилось оторвать взгляд от выреза платья... У милашки Елены из заведения госпожи Инес декольте куда целомудреннее.
- Дорогой племянничек! - проворковала любящая тетушка. И, видимо, чтобы наивный юноша растерял последние сомнения - коснулась тонкими пальчиками его руки. Выше локтя. Вполне жест тети. Если бы она при этом не влипла своим... вырезом в камзол Алексиса. - Дорогой племянничек, мы с твоим дядей счастливы видеть тебя здесь.
Ну почему он не остановился в гостинице? Тогда уж точно не стоял бы выбор - разозлить дядю или его любвеобильную супругу?
- Я провожу тебя в твою комнату, - хрупкие с виду пальчики львиной хваткой впились в запястье племянника.
До постели его тетушка, без сомнения, тоже проводит.
- Я тоже рад вас видеть, дорогая тетя, - выдавил юный мидантиец, старательно пытаясь улыбнуться. Жуткое, наверное, зрелище.
Но у дядиной жены нервы крепкие.
- Пойдемте же, милый Алексис! Ты ведь разрешишь своей тете называть тебя так, мой дорогой мальчик? Идем, ты наверняка хочешь освежиться с дороги. Слуги сейчас приготовят тебе ванну.
А тетушка потрет спинку. По-родственному. А то и освежится за компанию.
- Меня, наверное, хочет видеть дядя...
Ну и дурак же ты! Даже если и хочет - это будет означать, что ты вовсе не против "освежиться" потом.
Ну почему жена дяди - не старуха, не уродина или хоть не добропорядочная матрона?
- Дядя подождет... - тетушкина рука поползла вверх - к его плечу.
- Кузен Алексис, мой отец и ваш дядя ждет вас! - звонкий, пронзительно-отчетливый голос вызвал на лице тети некрасиво-кислую гримасу.
Красотку будто оса ужалила. Или рука племянника превратилась вдруг в крапиву?
- Валерия! - эвитанской гадюкой прошипела тетя. - С каких это пор гостей встречает несовершеннолетняя девица?
Алексис помнил смешную девочку с двумя темными косами. Вечный "хвостик" красивого, "взрослого" кузена. И полагал, что она вряд ли сильно изменилась. В четырнадцать красивы лишь танцовщицы из Хеметис.
Ошибся.
На вид кузине - все шестнадцать. Стройная, гибкая фигурка лишь подчеркнута квиринской туникой до колен.
Есть все-таки что-то в этой моде. Когда ее придерживаются не любвеобильные тетушки!
Блестящая волна черных волос, точеный профиль, огромные агатовые глаза. И хороша же ты теперь, сестренка! Немудрено, что перезрелая мачеха вот-вот с зависти лопнет.
- Идем, кузен!
Бессловесной жертвой из сказки Валерия не стала ни в коей мере. Столько презрения в устремленных на мачеху глазах Алексис встречал лишь во взгляде Мидантийского Леопарда. Или Мидантийской Пантеры. При виде дяди Юлиана.
А вот на самого юношу кузина глянула куда благосклоннее.
Вторая за последние четверть часа дамская ручка подхватила юного мидантийца под локоть.
Какое все-таки чудо - квиринские наряды! Выезжают дамы в обычных светских платьях, но дома... Ох уж эти туники юных барышень!
Представлена ли уже кузина в свет? Вряд ли. Хотя если Алексис ошибся на год-другой... В прежние-то годы ее возраст интересовал его даже меньше вышивок предыдущей тетушки.
- Вы меня спасли, кузина.
- Валерия, - рассмеялась девушка. Мелодично и искренне.
Решила, он уже и имя запамятовал?
Все-таки Квирина - не Мидантия. Здесь всё проще. Замужние дамы доступны откровеннее, юные девы не опускают глаз.
- Увидев, что вас вот-вот сожрет... эта, я не могла не прийти к вам на помощь.
- Так дядя меня не ждет?
- Уже ждет, - серебристый смех девушки напомнил колокольчик. - Я послала слугу доложить, что вы жаждете его видеть. И у вас для него - целая куча новостей из Мидантии. Так что сочиняйте новости. И свежие сплетни.
Ему их и сочинять не надо - на три романа хватит. Но, увы - не из тех, что рассказывают давно не виденному дяде. Особенно, если намерен у него поселиться. Надолго. Да еще и заручиться родственной поддержкой и покровительством.
Неплохо бы и для кузины придумать какую-нибудь романтическую историю. Юные девы обожают слушать про трагическую любовь не меньше, чем зрелые дамы - о том, как молодо выглядят.
А еще - нужно быть осторожнее. Все альковные приключения - вне дядиного дома. Кузина - слишком невинна, тетя слишком... наоборот. И за обеих дядя если не убьет, так из дома выставит. Заодно ославив на всю Сантэю.
И правильно сделает.
Глава вторая.
Квирина, Сантэя. - Аравинт.
1
Белый лебедь величественно плывет по синей двери. А ее ручка - перо его крыла.