– Плохи твои дела, – сузив глаза, прошипел Мамедов. – На наш счет до сих пор не поступило ни цента! Что скажешь?
Петр Андреевич ничего не ответил.
– Молчишь? – оскалился Шамиль, пнув его ногой под ребра. – Ну и молчи! Завтра отрежем тебе левое ухо и перешлем жене, послезавтра правое. Если не подействует, отправим по почте голову.
– Пошел ты, козел! – огрызнулся коммерсант.
Мамедов изменился в лице.
– На дыбу, – рявкнул он и, когда приказ был выполнен, с оттяжкой хлестнул проволочной плетью по истерзанной спине: – Раз…
– Пидор гнойный! – корчась, прохрипел Петр Андреевич.
– Два…
При счете пять Лапин потерял сознание…
– Быстро отключился, – с сожалением заметил жилистый двадцатичетырехлетний Нарбек. – Может, посолить?!
– Давай, – кровожадно ощерился Мамедов и, взяв из рук Нарбека солонку, присыпал наиболее глубокий рубец на спине пленника. Петр Андреевич конвульсивно изогнулся, громко застонал, но глаз не открыл.
– Снимайте, – нехотя распорядился Шамиль. – А то сдохнет!
– Почему ты так беспокоишься о его здоровье? – удивленно спросил Джахар.
– Мне нужен еще один звонок, последний. Раз жена не обращалась в милицию, то деньги найдет, хотя бы часть. Мы должны дать ей возможность убедиться, что муж жив.
– А уши пошлем? – встрял Аслан.
– Да, сперва одно, потом другое. И он, – тут Шамиль кивнул на неподвижное тело Лапина, – он лично это подтвердит, по телефону…
* * *
Лапин ухитрился обмануть своих мучителей. Когда соль попала на рану, от страшной боли он очнулся, однако невероятным усилием воли заставил себя притвориться по-прежнему бесчувственным, избавившись таким образом от дальнейших издевательств. Петр Андреевич уже перестал бояться смерти. Он думал теперь только о Вечности, мысленно исповедовался перед Богом и просил Господа лишь о двух вещах: простить его душу грешную да позаботиться о жене. Трудно придется Ирине в мире, где царит дикий рынок и безумствует псевдодемократия. «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, прими мою душу грешную и помоги вдове моей!» – шептал Лапин непослушными губами…
* * *
Между тем Шамиль, словно учуяв опасность, усилил меры предосторожности. Все чеченцы проверили и перезарядили оружие, а самого молодого, Нарбека, отправили осмотреть окрестности. Мамедов не понимал, почему он вдруг так переполошился. Милицейский информатор выдавал достоверную информацию: заявления от жены похищенного не поступало, розыски не ведутся, штурма собровцев ждать не приходится… Тем не менее на сердце кошки скребли.
– Шайтан! – выругался наконец Мамедов, списав нехорошие предчувствия на расшатанные за время войны нервы, однако данное Нарбеку распоряжение отменять не стал. Пусть парень прогуляется, подышит воздухом. Остальные же слегка подтянутся, а то чересчур расслабились, будто на курорте! В дальнейшем предстоят другие операции с заложниками и не все пройдут так гладко, как нынешняя. Уж на что крут Басаев, и тот едва не вляпался в Буденовске, когда «Альфа» захватила первый этаж больницы. Слава Аллаху, вмешались тайные союзники! «Альфовцы» получили приказ отступить. Иначе быть бы Басаеву не национальным героем Ичкерии, а обыкновенным трупом… Нервы!!! Нужно курнуть травки для успокоения! Отложив в сторону автомат, Мамедов принялся набивать анашой пустую «беломорину»…
* * *
Нарбек Сулейманов не пришел в восторг от приказа главаря банды. На улице было холодно, темно и сыро, под ногами противно хлюпали грязные лужи. Деревья прилегающего к садовому участку леса застыли в угрюмом молчании.
– Рехнулся Шамиль, – бубнил Нарбек, бредя вдоль невысокого забора. Короткоствольный автомат болтался за спиной. – Паникером стал! Сам-то в тепле сидит, а мне приходится грязь месить! Безмозглый ишак!
Неожиданно сильная рука сдавила сзади горло, шею пронзила нестерпимая боль, и мысли Нарбека оборвались…
Глава 9
С наступлением темноты Рязанцев с Олейниковым подобрались вплотную к дому. Несмотря на внушительные габариты, двигались они бесшумно, как призраки.
«Неплохо бы захватить языка, – подумал Ярослав. – Господи! Хоть бы один из абреков вылез наружу!» Казалось, Бог услышал просьбу капитана Олейникова. Вскоре в саду появился чеченец, вооруженный автоматом «АКС-74-У». Не оглядываясь по сторонам и что-то злобно бурча, он топал по лужам параллельно забору.
– Мой! – еле слышно шепнул Александр.
Олейников кивнул.
Подкравшись к джигиту со спины, Рязанцев провел так называемый «адский захват». Горец отключился в считанные секунды. Взвалив его на плечи, Александр понес тело в лес…
* * *
Нарбек очнулся на мокрой холодной земле. Руки и ноги были крепко стянуты веревками. Над ним склонилась массивная фигура в камуфляже. Другая стояла немного поодаль.
– Начнем пытать? – спросил один из незнакомцев.
– Сейчас решим, – отозвался другой. – Может, он сам заговорит.
– К-кто в-вы? – прохрипел Нарбек.
– Твой самый кошмарный сон! – ответил Олейников. – Слышал о «головорезах» Шаманова?
Чеченец смертельно побледнел.
– Слышал! – усмехнулся Рязанцев. – И в войне наверняка участвовал. Много наших загубил?
– Я-я мирный житель! – выдавил Нарбек. – Я никогда…
– Глохни, падла! – перебил Ярослав. – Мирные жители не разгуливают по России с автоматами в руках.
– Ты нам лучше не ври, – ласково посоветовал Александр. – Глядишь, и пожалеем!
Нарбек обезумел от ужаса. Страшные легенды стали реальностью. На войне ему, по счастью, не довелось столкнуться с отрядами «призраков»… Нарбек храбро сражался лишь с необученными новобранцами, которых по глупости (или по злому умыслу) толпами гнали на убой. Нарбек лично убил четверых сопливых, восемнадцатилетних юнцов, чем очень гордился. «Доблестный воин! Джигит! Аллах акбар!» И вот теперь он угодил в руки матерых профессионалов, если верить слухам, безжалостных и неуязвимых. Тяжелый, гипнотизирующий взгляд капитана Олейникова завораживал чеченца, подавлял волю…
– Колись, засранец! – предложил Рязанцев. – Не заставляй нас превращать тебя в мясной фарш! Будешь говорить?!
– Буду, – окончательно сломался Нарбек.
– Сколько здесь ваших?
– Ш-шесть вместе со мной!
– Русский коммерсант там?
– Да.
– Как выглядит?
Чеченец поспешно описал внешность Лапина. На лице Рязанцева появилась радостная улыбка. «Не промахнулись! Вышли точно на цель! Умница Славка!!! Гений!!!»
– План дома, в темпе. Расположение комнат, местонахождение пленника, все ходы и выходы, – отрывисто приказал он.
Нарбек, захлебываясь от волнения, начал подробный рассказ.
– Куда его денем, Слава? – выслушав до конца чеченца, обернулся к Олейникову Рязанцев.
– В ад!
– Договорились! – Александр молниеносно нанес два смертельных удара, кончиками пальцев в яремную вену и «кулаком дракона» в висок. Боли джигит почувствовать не успел. Душа его стремительно вылетела из тела и попала прямо в лапы черного гнусного демона, с нетерпением поджидающего свою законную добычу.
– Итак, осталось пятеро, – констатировал Ярослав. – Идем, Саша…
* * *
Чеченцы, за исключением Джахара, охранявшего заложника, собрались в гостиной и пили чай. Большие настенные часы показывали полночь.
– Давно нет Нарбека, – забеспокоился Мамедов.
– Любит свежий воздух, – сострил Абдула.
– Сходи, Ахмет, проверь, – не вняв шутке, распорядился Шамиль.
Ахмет без энтузиазма поплелся к выходу. Ему не хотелось покидать теплую, уютную комнату и месить грязь в поисках молодого придурка.
– Оружие захвати! – с трудом сдерживая ярость, прорычал Мамедов.
Чеченец сунул за пояс брюк пистолет. Ночь встретила его порывом смешанного с мелким дождем ветра. Ахмет поежился. «Перестраховщик! Самодур!» – мысленно охарактеризовал он главаря и крикнул в темноту на родном языке:
– Эй, Нарбек! Хватит шляться! Ты где?
Внезапно перед чеченцем вырос будто из-под земли широкоплечий человек в камуфляже и взмахнул рукой. Острозаточенная отвертка пробила горло чуть ниже кадыка. Не издав ни звука, джигит свалился на ступеньки.
«Теперь их четверо!» – подумал Рязанцев и, забрав у убитого пистолет, прокрался в дом…
* * *
– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного! Прими душу мою! – шепотом молился Лапин.
«А куда ты, собственно, так торопишься?» – неожиданно прозвучал в голове мелодичный красивый голос, явно не принадлежащий смертному.
– Замолчи, неверный, – прикрикнул доселе мирно дремавший в кресле Джахар. – Нет Бога кроме Аллаха, а Магомет пророк его! Истинная религия ислам! Закрой пасть – язык вырву!
– Ересь ваш ислам, а Магомет лжепророк! – смело ответил Петр Андреевич.
– Что-о-о?!! – взвился взбешенный чеченец. – Ну, гяур, мало тебя били!
Подскочив к скованному пленнику, он принялся с ненавистью пинать беспомощного человека ногами. Жестокость сгубила Джахара. Увлеченный избиением своей жертвы, он не заметил, как бесшумно отворилась дверь и в комнату проникла облаченная в камуфляж фигура. Зажав правой ладонью рот чеченца, Рязанцев левой рукой с силой вогнал отвертку под лопатку точно в сердце. Глаза Джахара остекленели.
– Ты Петр Лапин? – осторожно уложив мертвеца на пол, спросил у коммерсанта Рязанцев.
– Да.
– Приятно познакомиться. Я Александр, двоюродный брат Ирины. Твой теперешний телохранитель, если не возражаешь!
– Я… я! – из глаз Лапина потекли слезы умиления.
– Тихо! – предостерег Рязанцев при помощи простой булавки с легкостью открывая наручники. – Трое чурок еще живы! Слушай внимательно. Ходить в состоянии?
– Да!
– Хорошо. Аккуратно выбирайся наружу и жди возле ворот. Мы с другом скоро подойдем. Только завершим зачистку территории…
* * *
Пинком распахнув дверь в гостиную, Олейников выпустил по джигитам длинную очередь. Голова Мамедова разлетелась на куски, как гнилой арбуз. Абдуле пули изрешетили грудь, а Аслан, разбив стекло, сиганул в окно. Там его уже поджидал Рязанцев, предвидевший возможность подобного варианта. Драться Аслан умел, а страстное желание выжить удвоило силы. Ударом ноги чеченец выбил из руки Александра пистолет. Противники сошлись врукопашную. Впрочем, схватка длилась не долго. Карате штука хорошая, однако УНИБОС гораздо лучше. Спустя десять секунд Аслан с предсмертным хрипом обрушился на землю. «Точно родич того снайпера, – вглядевшись в лицо убитого, подумал Рязанцев. – Ну и отправляйся к нему в ад!..»
Эпилог
Лапин выписался из больницы через три недели. После чудесного освобождения из рук похитителей он стал ревностным христианином, регулярно посещает церковь, жертвует солидные суммы на восстановление храмов. Не забывает Петр Андреевич и о помощи малоимущим, познав теперь на собственном опыте, что такое голод. В родственнике-телохранителе Лапин души не чает, никогда с ним не расстается и откровенно благоговеет перед Александром. Олейникова, невзирая на его решительные возражения, Петр Андреевич заставил принять в подарок новенькую «БМВ».
Хозяин дачи, где содержали заложника, некто Муслим, вернувшись из поездки в Ичкерию, обнаружил в подвале банду Мамедова в полном составе. Джигиты к тому времени успели разложиться и источали зловоние. Рядом с трупами лежал клочок бумаги. На нем крупными печатными буквами было написано: «Хотите войны, шакалы?! Будет вам война!!!..»
* * *
«Ныне, как и всегда, взывает Церковь Русская к защитникам Отечества нашего – воинам армии и флота: будьте достойны своего великого жертвенного служения. Пусть ненавистники России тщатся разрушить ее силу и мощь, оболгать ее ратную славу… Этому, верю, не бывать!»
Бойцы
Пролог
И если кто обращается ко греху, господь уготовит того на меч.
25 марта 1980 г. Москва
Несмотря на раннюю весну и довольно-таки слякотную погоду, тренировка проходила в лесопарке. Бледное солнце скупо освещало голые черные ветви озябших за зиму деревьев, мерзлую землю с остатками выцветшей прошлогодней травы, грязноватые островки нерастаявшего снега. Двое семнадцатилетних парней, потные, всклокоченные, одетые в перепачканные тренировочные костюмы, из последних сил отжимались на пальцах. Они уже полностью вымотались, однако Андрей Николаевич Моргунов не собирался баловать своих питомцев.
За долгие годы службы в специальных диверсионных частях он прочно усвоил мудрую заповедь генералиссимуса Суворова: «Тяжело в учении, легко в бою».
– Веселей, ребята, не отлынивать! – добродушно покрикивал Моргунов. – Валера, почему морщишься? Ты должен улыбаться!
Валерий Кознов послушно растянул губы чуть ли не до ушей, хотя в настоящий момент ему больше всего на свете хотелось завыть. Его товарищ, Иван Нечаев, огромным усилием воли сохранял каменное выражение лица.
Андрей Николаевич, худощавый, подтянутый старик с ярко-синими глазами и абсолютно седой головой, едва заметно улыбался краешками губ.
– Достаточно, – сказал наконец он. – Вста-вайте.
Ребята медленно поднялись на трясущиеся от усталости ноги.
Мышцы у них болели, головы кружились, дыхание со свистом вырывалось из груди, в висках стучала кровь, весенний лес казался окутанным мутной красноватой дымкой.
«Садист проклятый!» – подумал измученный Кознов и тут же услышал голос Моргунова, будто прочитавшего его мысли: «Нет, ребята, я не садист и не изверг! Просто я хочу сделать из вас хороших бойцов, ведь вы сами об этом просили. А настоящие бойцы выковываются только так: через пот и кровь, через боль и усталость!
На каждой тренировке вы должны доходить до предела своих возможностей и даже немного дальше. Лишь тогда вы будете прогрессировать…»
Старик внезапно замолчал и посуровел лицом. На лбу пролегла складка морщин. Ученики удивленно переглянулись. Прошла минута, другая.
– УНИБОС не спорт, а оружие. – Андрей Николаевич пристально посмотрел на ребят. – Причем крайне опасное! Но главное в другом. Само по себе оружие нейтрально, важно, кто им владеет!
Возьмем, к примеру, острый хирургический нож. Им можно вырезать аппендицит, а можно убить человека… Ладно, надеюсь, вы меня поняли. На сегодня все. Идите домой. Кстати, советую хорошенько пропариться в бане, снимете усталость, расслабите натруженные мышцы…
– А вы, Андрей Николаевич? – робко спросил Нечаев.
– Я немного погуляю, подышу воздухом. В моем возрасте полезно…
Оставшись один, Моргунов уселся на поваленное дерево и, подперев голову руками, глубоко задумался. Имел ли он право обучать мальчишек этим приемам? Не имел! Правда, они вроде хорошие пацанята, но все равно!
«Ну ничего», – утешил сам себя Андрей Николаевич. «Я поступаю правильно. Иван с Валерой вырастут порядочными людьми, патриотами, защитниками Родины. Сердцем чую!»
На самом деле Моргунов занимался самообманом, верил в то, во что хотел верить, и ничего не чуял. Просто у него не было никого, кроме старого сонного кота Барсика, а Кознов и Нечаев в какой-то мере заменяли старику детей. Просидев в лесопарке с полчаса, он вернулся домой, накормил кота и прилег на диван в надежде уснуть, но неожиданно остро заболел простреленный в трех местах правый бок. Моргунов стиснул зубы, сдерживая стоны. Обычно ленивый, неповоротливый, Барсик, почувствовав состояние хозяина, вскочил на диван и, мурлыча, пристроился к больному месту.