В это самое время «гроза» в лице начальника группы «черных масок» толкала речь перед выстроившимися в шеренгу подчиненными:
– В связи с неслыханным разгулом преступности, буквально захлестнувшей город, мы вынуждены идти на крайние меры. Бандиты наглеют. На улицах стрельба. Они гребут колоссальные деньги, разъезжают на иномарках, развлекаются с красивыми бабами, жрут и пьют в лучших ресторанах. Вот ты, – начальник ткнул пальцем в грудь одну из «масок» по имени Коля Бугров: – Ты можешь позволить себе такую жизнь?
Коля насупился. Он не мог позволить себе ничего подобного. Приехавший из далекой, глухой деревни парень с завистью смотрел на элегантно одетых «буржуев», самым наглым образом катающихся в роскошных машинах с красивыми женщинами. Коля с удовольствием бы оказался на их месте, да не знал, каким путем этого достигнуть. Зависть перерастала в ожесточенную «классовую» ненависть.
– Быть может, сейчас, – с пафосом продолжал начальник, – какой-нибудь бандит или разжиревший капиталист трахает ту девушку, что могла составить твое счастье, дает ей в рот…
Бугров, да и все остальные «черные маски» почувствовали прилив бешеной ярости, желание громить, лупить прикладами, давить коваными ботинками. Тем паче что возмездия можно не опасаться. Закон на их стороне, лиц никто не увидит. Ощущение полной безнаказанности подогревало не хуже коньяка.
– Цель сегодняшней операции – бар «Красный бык», где собирается много разной сволочи, – вещал командир. – Будем действовать по методу «бредня»: повальный обыск, безжалостное пресечение малейшего сопротивления. Затем доставим всех в отделение милиции… Даже если двинешь по ребрам не бандиту, а просто «буржую» – невелика беда, все они одним миром мазаны.
В «Красном быке» количество посетителей постепенно увеличивалось, усиливался гул голосов. Клубился сигаретный дым, быстро, впрочем, вытягиваемый хорошим импортным кондиционером. Неожиданно дверь распахнулась под мощным ударом. В помещение ворвались здоровенные парни в «черных масках» с автоматами в руках.
– Всем лежать, руки за голову! – завопил один из них, подкрепляя свою команду короткой очередью в потолок. Завизжали женщины. Напуганный грохотом выстрелов ребенок забился в истерике. Не дожидаясь исполнения приказа, «маски» принялись лупить ошалевших людей прикладами, пинать упавших коваными ботинками. Правда, справедливости ради следует сказать, что женщин не били. Просто грубо швырнули на пол.
– Проверка документов, – орал предводитель.
– Что вы вытворяете, это беззаконие! – возмутился один из посетителей, кстати сказать, вовсе не бандит и не буржуй, а сотрудник крупного государственного учреждения.
– Борзеешь, гад, – рванулся в его сторону Бугров.
– Вот мои док… – договорить мужчина не успел. Страшный удар в пах скрючил тело в дугу, на почки обрушился приклад автомата. Обозленный Коля схватил потерявшего сознание человека за волосы, несколько раз ударил лицом об стол. Ему никто не препятствовал. Остальные «маски» занимались тем же самым. Больше всех досталось охраннику, который имел глупость обозвать поборников закона фашистами. Малюта лежал без сознания, оплывая кровью: в результате зверского избиения открылись недавно зажившие раны. Насытившись местью, «черные маски» грубо запихали посетителей бара в крытый фургон и с чувством выполненного долга доставили их в отделение милиции. Там всех поставили лицом к стене до выяснения личности, наподдали кое-кому напоследок, после чего укатили. Предстоял напряженный, загруженный работой вечер. Сотрудники отделения в отличие от своих крутых коллег не зверствовали. Женщин отпустили сразу, у остальных не оказалось ни единого ствола огнестрельного оружия, а документы и прописка были в полном порядке. Правда, на выяснение обстоятельств и исполнение бюрократических формальностей потребовалось несколько часов. Глубокой ночью охающие и харкающие кровью задержанные, все без исключения, отправились домой.
Следующей жертвой героических «черных масок» стала дискотека «Орхидея», излюбленное место отдыха молодежи со средствами. В дискотеке, помимо танцевальной площадки, имелись приличный бар, столики и игральные автоматы. По залу метались блики светомузыки. Кто танцевал, кто, отдыхая, пил холодное шампанское. Некоторые пытались обыграть «одноруких грабителей». Налет происходил по прежнему сценарию. Холостые выстрелы, матерная ругань, вихрь безжалостных ударов, уткнувшиеся лицами в пол измордованные люди, доставка в отделение. Правда, в отличие от предыдущей, операцию нельзя было назвать безуспешной. У троих посетителей изъяли газовые пистолеты, у двоих ножи, а у одного идиота натуральный «макаров», правда, без патронов и вообще сломанный. Восемнадцатилетний парень, не принадлежавший, кстати, ни к одной из преступных группировок, таскал с собой этот хлам, купленный по дешевке у неизвестного «лица кавказской национальности». Уж очень хотелось казаться крутым перед знакомыми девушками, похожим на героев любимых голливудских видеофильмов.
Сотрудников отделения эти обстоятельства не волновали. Хранение и ношение огнестрельного оружия – за одно это можно посадить. А если доказать, что сопляк бандит! Допрос проводил капитан Степанов. Стояла глухая ночь. Мальчишка всхлипывал, щурясь от слепящего света настольной лампы, направленной прямо в глаза.
– Подписывай, сволочь! – рявкнул следователь, решивший, что задержанный достаточно созрел.
Максим Кораблев, так звали жертву повальной борьбы с преступностью, испуганно вздрогнул.
– Я же написал, как было дело!
В ответ Максим получил резкий удар ладонью по уху. В голове загудело. Стоящий сзади сержант выбил ногой стул. Поднявшись на ноги, Кораблев моментально ощутил дикую боль в левой почке. Сержант знал свое дело.
– За что бьете, больно! – заплакал парень.
– Не пудри мне мозги, – прошипел ему в лицо капитан. – Хочешь, в камеру к педерастам посажу? Они из тебя за ночь мигом девочку сделают!
Свою речь следователь подкрепил оглушительной затрещиной.
Тут в кабинет, вроде как случайно, хотя на самом деле все происходило по заранее обговоренному плану, вошел другой следователь.
– Тебя к начальнику! – сказал он Степанову, и тот, кивнув головой, вышел.
– Что плачешь? – участливо обратился вошедший к Максиму. – Избили, да? Как вы смеете! – с наигранным возмущением обратился новый следователь к сержанту, с трудом сдерживающему смех. – Немедленно покиньте помещение!
– К сожалению, есть у нас такие, – скорбно продолжил он, когда сержант вышел. – Что он вам обещал? Посадить в камеру к педерастам? Да, это он вполне способен сделать. Тут я ничем не смогу помочь. Ведь взяли вас с оружием, не так ли?
– Как мне быть?! – заплакал окончательно сломленный Максим. – Я повешусь тогда!
– Право, не знаю! – притворно задумался «добрый дядя». – Хотя есть один способ. Подпиши бумаги, которые он предлагал, а я, в свою очередь, приложу все усилия, чтобы вытащить тебя из этого дела. Мы добьемся справедливости! Главное – выиграть время!
Сломленный Кораблев покорно взял ручку, не читая, подписал документы, делающие из него опасного преступника. Спустя полчаса оба милиционера весело обсуждали удачно проведенный спектакль. Старая, как мир, игра в «плохого и доброго дядю» который раз сработала безотказно…
В этот же день немало потрудились наряды ГАИ, усиленные омоновцами. Тормозили все мало-мальски приличные машины, переворачивали их вверх дном, пока вытащенные наружу пассажиры стояли, уткнувшись лицами в капоты, широко расставив ноги и заложив руки за головы. За день было изъято два пистолета, граната, большое количество газового оружия. Арестовано несколько человек. Зверски избито двое кавказцев, осмелившихся возмутиться.
Почин Северного района пришелся по душе главному руководству правоохранительных органов. Полковник Татаринов получил благодарность, а наступление на организованную преступность охватило весь город. Велось оно по принципу: «Хватай всех подряд, авось бандит попадется!»
Однако медаль имела обратную сторону: милиционеров начали убивать. Первыми жертвами стали лейтенант Гуськов и сержант Исламбеков, остановившие поздно вечером машину, в которой сидели подозрительные бритоголовые личности.
– Вылазьте живо! – грубо приказал Гуськов. В ответ загремели выстрелы. Капитана Вельяминова обнаружили повешенным в собственной квартире. Сержанту Горелову переломали кости и отрезали член. Он лишь чудом остался в живых. Исчезли бесследно несколько омоновцев. Мясорубка набирала обороты. Насилие порождает насилие, но городские власти позабыли эту простую древнюю истину. Начинался кровавый беспредел.
Глава 10
Савицкий, как, впрочем, и другие крупные мафиози, не принимал участия в мщении органам правопорядка, надеясь, что менты со временем образумятся. Все убийства являлись актами личной мести рядовых боевиков, а то и простых граждан. Слава приказал своим не высовываться, оружие без надобности не носить, одеваться скромнее, без вызывающего бандитского шика. А работа? Ну что ж работа, куда она денется! Здесь все оставалось по-прежнему. Пока «черные маски» избивают прикладами пришедших отдохнуть в ресторан людей, пока гаишники обнюхивают документы или хватают бритоголовых малолеток, пока газеты захлебываются славословиями в адрес героических стражей порядка – серьезные люди спокойно, по-тихому делают свое дело. Как любил говаривать Мирон: «Поймал мыша – и души не спеша». Куда, скажите на милость, деваться коммерсанту, которому не вернули долг? К кому обращаться, если наехали бандиты? В милицию? В арбитражный суд? Боже, какие глупости! От арбитражного суда не дождешься справедливости, да и дело протянется столько, что инфляция сожрет всю сумму, которая нужна сейчас. Пойдешь в милицию – запросто могут убить. Если государство не справляется со своей первейшей обязанностью защищать налогоплательщика, за это берутся другие. Примерно так объяснил Савицкий своим людям сложившуюся ситуацию и в завершение добавил:
– Ведите себя аккуратнее, без моего ведома никаких действий не предпринимайте, а бритых голов, блатных кепок и прочей дребедени чтоб больше я не видел!
Никто не возражал. Только Малюта придерживался особого мнения. Нет, он полностью разделял все высказанные шефом мысли, за исключением одной: не предпринимать без ведома Савицкого никаких действий. Дело объяснялось просто – он узнал одну из «черных масок», ворвавшихся в тот день в «Красный бык». В свое время Малюта, тогда еще просто Павел Милютин, служил в армии, где и познакомился с земляком Олегом Красновым. Павел был уже «дедом», Краснов, только что начавший службу, – «салагой». Поздно вечером сержант Милютин, раздобревший от выпитого с приятелем-каптером спирта, направился в туалет. Казарма спала. В густом спертом воздухе слышались храп, сопение и прочие ночные звуки. На тумбочке клевал носом молодой дневальный. Заметив старослужащего сержанта, он испуганно вытянулся, ожидая грозного окрика или удара в грудь. Однако Павел не был «злым дедом», не обижал без надобности «молодых», да и разгоравшиеся в животе двести граммов настраивали на добродушный лад.
– Дрыхнешь?! – лениво спросил он.
– Нет! – встрепенулся «салага», но Милютин уже прошел мимо.
В туалете кипела обычная армейская жизнь, которую официально принято называть неуставными отношениями. Старослужащий изгалялся над недавно прибывшим в часть худощавым парнишкой. «Дед», которого звали Закир Кутахов, восседал на подоконнике, с удовольствием затягиваясь сигаретой. В перерывах между затяжками он с не меньшим удовольствием пинал ногой в живот стоящего навытяжку «салагу».
– Я тебе покажу службу, – цедил сквозь зубы Закир. – Научу чистить сапоги!
Милютин поморщился. В «молодости» Кутахов был самым забитым, чмошным «салагой», посмешищем и вечной «шестеркой» у «дедов». Если Павел, несмотря на постоянные побои, сохранял чувство собственного достоинства, то Закир опустился вконец. Передвигался он по казарме исключительно бегом, то разнося для старослужащих сигареты, то еще что-нибудь. С усердием стирал носки, портянки, трусы. Сам ходил неряшливым, неделями немытым. Несмотря на хрупкое телосложение, отличался редкостной прожорливостью. Однажды в кухонном наряде Павел застал его за пожиранием объедков, которые Кутахов, на четвереньках моя пол, тайком подбирал. Вечерами, взгромоздившись на табуретку, Закир с выражением читал «колыбельную»:
– Спи, старик, спокойной ночи, дембель стал на день короче…
«Деды» прозвали его «объедком». Прослужив полтора года, Кутахов полностью сменил обличье. Кто бы узнал теперь в этом вылощенном наглом «дедушке», безжалостно издевающемся над «молодыми», недавнего зачуханного чмошника?
– Я сказал тебе, чтоб мои сапоги сияли, – продолжал между тем Закир. – Блестели, как алмазы! Почему этого не вижу? Щетка плохая? Придется вылизывать языком. На!!! – протянул он ногу, тыча каблуком «салаге» прямо в нос.
– Не беспредельничай, «объедок», – резко сказал Милютин, возмущенный происходящим. Закир опешил, едва не свалившись с подоконника. Связываться с крепко сложенным сержантом вовсе не хотелось. И надо же было явиться ему в самый неподходящий момент!
– Это ж «молодой», ему положено! – нашелся Кутахов. – Разве ты сам не гоняешь их? Вспомни, как нам доставалось!
– Гоняю, – согласился Павел, – но сапоги лизать не заставляю, как и сам не лизал когда-то, в отличие от тебя! Пошел вон, «объедок»!
Кутахов уныло побрел прочь, а Милютин прибавил ему ускорения крепким пинком под зад.
– Откуда сам? – спросил Павел «салагу».
– Из Н-ска.
– Правда?! Никак земляк! Расскажи, что там дома? – обрадовался Милютин, угощая «молодого» сигаретой. – Да не дрожи, в обиду не дам. Будут приставать «деды» – посылай ко мне.
Он исполнил обещание. Краснова больше не трогали. Никто не желал испробовать воздействие мощных сержантских кулаков. Когда Павел уходил на «дембель», они с Олегом обменялись адресами, тот горячо благодарил за поддержку, называл другом. Затем, как водится, забыл, на посланное письмо не ответил. Павел не обижался, знал, что армейская дружба редко продолжается на гражданке. Но вот довелось-таки встретиться. В «Красном быке». Малюта сразу узнал голос человека, усердно пинавшего его, распростертого на полу, ногой под ребра. Так, значит, Олежек, ты платишь за добро! Ладно, сволочь!
В Малютиной душе кипела ненависть. Вернувшись домой из отделения милиции, он до утра не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок. Открывшиеся раны кровоточили. Самостоятельная перевязка не помогла. Пришлось на некоторое время снова лечь в больницу, под крылышко к знакомому врачу. Оттуда Малюта выписался накануне устроенного Савицким собрания, где в категорической форме предлагалось воздерживаться от несанкционированных действий. Ну уж нет!!! Валяясь на больничной койке, он досконально обдумал план мести. Одному с таким делом не справиться. Господи, как не хватает погибшего Грача! Придется искать замену. Поразмыслив как следует, Малюта остановил свой выбор на Юре Белявском, молодом парнишке, принятом в банду по его рекомендации. Юра согласился сразу…
Осенний вечер был на диво хорош. Прохладный воздух на окраинах Н-ска, вдали от промышленных районов, прокопченного бесчисленными машинами центра, пах свежестью, ароматом увядшей листвы и еще чем-то невыразимо приятным. В небе ярко светили звезды. Узкую улочку обступили многоэтажные дома. Большинство окон светилось. Люди отдыхали после рабочего дня, ели, пили, смотрели телевизоры. Олег Краснов возвращался домой в отличном расположении духа. Выходной день прошел прекрасно. С утра он хорошо выспался, позанимался гимнастикой. Днем встретился с товарищами. Весело посидели, в меру выпили. Один пришел с сестрой, высокой длинноногой брюнеткой по имени Вера. Олег сразу положил на нее глаз, увивался вокруг, острил, рассказывал анекдоты, словом, вел себя как заправский сердцеед. Вера в ответ стреляла глазами, громко смеялась над любой самой плоской шуткой. Ее пухлые, яркие губы, изобличавшие чувственную натуру, то и дело открывались в улыбке, показывая белоснежные зубы. Девушка казалась легко доступной, что еще более распаляло Краснова, который не мог похвастаться особым успехом у женщин. Легко договорились о свидании. Если б не брат, охранявший легкомысленную сестрицу, словно заправский цербер, Олег, наверное, переспал бы с ней прямо сегодня. Как жаль, что нельзя рассказать красотке о своей работе. «Черным маскам» категорически запрещалось делать это, в целях их же собственной безопасности. В крайнем случае – говори, что сотрудник ОМОНа, хотя тоже звучит неплохо. Краснов гордился своей службой. Как лихо смотрятся они в кадрах криминальной телехроники, когда, широко расставив руки, держат под дулами автоматов лежащих в грязи подозреваемых, выламывая руки, забрасывают их в машины! Крутые ребята, ничего не скажешь. «Масок» в промежутках между операциями усиленно тренировали: обучали рукопашному бою, стрельбе, методам задержания и много чему другому. Предложение перейти в «особую группу» Краснов воспринял с восторгом. Это элитное подразделение, наводящее почтительный ужас на простых смертных. Кроме того, хотя Олег сам себе в этом не сознавался, пьянила безнаказанность. «Человек без лица» – вершитель судеб, творишь, что пожелаешь: захотел – прикладом по мозгам, захотел – ногой в пах. С «невидимки» взятки гладки. Допустим, встретишь свою жертву через некоторое время – ничего не бойся, как тебя узнать?!