В тот момент я уже одними тормозными педалями удерживал истребитель на месте, тормозами сдерживал мощь тяги двигателя:
- Техники, прошу убрать тормозные колодки!
- Тормозные колодки убраны, товарищ капитан! - Практически тут же я услышал ответ одного из техников.
Выждав пару секунд, я снял ногу с педалей тормоза, наш МИГ 129 тотчас же тронулся с места и, не спешно разгоняясь, покатился к сторону ВПП. Вскоре мы были на взлетной полосе, которую нам пришлось проехать от начала до конца, так как старт оказался на противоположном ее конце. Достигнув линии старта, я элегантно и грациозно, словно прекрасную даму, с которой танцевал тур вальса, развернул МИГа 129 таким образом, чтобы он встал в самый центр линии старта взлетной полосы. Затем некоторое время я погонял двигатель на различных режимах и, убедившись в том, что он не подведет, снова связался с диспетчерской, на этот раз, запрашивая разрешение на взлет.
- Взлет разрешаю, парни! Займите эшелон высоты в шесть тысяч метров и идите в учебно-тренировочную зону! Смотрите, ребята, не опростоволосьтесь! машина слишком хороша, чтобы ее потерять из-за ваших возможных ошибок! - Сказал полковник Симонов
МИГ 129, словно бегун, берущий низкий старт, качнулся, затем рванул с места, стремительно набирая скорость своего разбега. Когда она достигла 220 километров в час, то от поверхности бетонной полосы ВПП оторвались его шасси. Почувствовав, что истребитель уже в полете, я дал команду на уборку шасси и одновременно потянул рычаг управления на себя. МИГ 129 тут же начал резко задирать свой нос, чтобы стремительно нестись в бесконечную синеву неба. Вскоре мы достигли высоту в шесть тысяч метров, взяли направление на учебную зону, которая находилась всего в паре сотне километров от аэродрома. В пилотажной зоне управление истребителем я передал капитану Тимакову, а сам стал наблюдать за тем, как мой другом приступил к выполнению фигур высшего пилотажа. Помимо бортовой аппаратуры, для регистрации технических параметров МИГа 129 во время выполнения фигур высшего пилотажа, я подключил дополнительную аппаратуру, установленную на борту истребителя именно для этих целей.
Тима свою работу начал с выполнения простой бочки, затем он перешел к исполнению серии петель и переворотов. У него получилась прекрасная кобра на вираже, а затем он ушел в пикирование с переходом в горку с углами наклона траектории до 60 градусов. При выполнении истребителем этих фигур бортовой компьютер и моя аппаратура показывали "норму". Одним словом, МИГ 129 вел себя послушно, прислушиваясь к малейшему движению рычага и педалей управления, которыми работал пилот. Свою часть задания Тима завершил чистейшим выполнением сложной фигуры высшего пилотажа так называемой Чакры Фролова, совершив разворот истребителя в плоскости тангажа на 360 градусов. Володька Тимаков классно отработал свою часть нашего учебно-тренировочного задания!
По завершению работы в зоне пилотажа я снова взял пилотирование МИГом 129 на себя. Мы тут же направились в зону наземного полигона, где мы должны были поразить такие наземные цели, как закопанный в землю танк противника, огневую позицию вражеской артбатареи. Этим делом, - штурмовкой наземных целей, должен был заниматься я.
До полигона нам пришлось лететь еще несколько минут, в течение которых я думал о том, что этот учебно-тренировочный вылет нашего МИГа 129 по сути дела является показательный полетом. Серьезные люди, собравшиеся в большой аудитории испытательного центра, сейчас как бы наблюдали за нашими действиями, одновременно принимая самое непосредственное участие в этом полете.
Именно эти люди по завершению полета должны были высказать свое мнение о том, стоит ли министерству обороны СССР и в дальнейшем продолжать заниматься разработкой проекта этого истребителя. Пускать его в серию?! В свое время из-за авиакатастрофы, в которой погибли разработчики этого проекта, отец и сын Фрейдманы, проект был приостановлен, о нем начали постепенно забывать. Но после того, как Фрейдманы, через мое посредство смогли привлечь внимание Гольского к этому проекту, то по настоянию Гольского была создана государственная комиссия, которая и должна была высказать свое окончательное слово о дальнейшей судьбе этого фронтового истребителя!
Под крыльями МИГа 129 поплыл большой лесной массив, центр которого был огорожен бетонным забором. В центре этого огороженного участка можно было увидеть фортификационные сооружения, полковая линия обороны, с огневыми позициями артиллерии, укреплениями и убежищами для пехоты.
В этот момент бортовой компьютер выдал на экран бортового монитора цели, которые мне нужно было поразить. В принципе, у меня было более чем достаточно времени для выполнения этого задания, можно было бы особо не спешить с атаками этих наземных целей. Но мне хотелось произвести хорошее впечатление на членов государственной комиссии, поэтому одну из наземных целей, танк, закопанный по башню в землю, решил атаковать с хода противотанковыми ракетами.
Я построил выход в атаку на эту цель таким образом, чтобы после атаки закопанного в землю танка, я мог бы сразу же атаковать и вторую цель. К сожалению, огневая позиция артиллерийской батареи находилась в стороне от глиссады первой атаки, направленной на танк. Единственное, что я мог в этой ситуации сделать, так это пушечным и пулеметным огнем сразу же атаковать траншеи и окопы с живой силой противника. Линия обороны вражеского батальона проходила в полутора километрах от закопанного в землю танка неприятеля. Принимая во внимание скорость полета МИГа 129, то я как бы одним заходом осуществлял атаку обеих запланированных целей, так как первая цель сразу же переходила во вторую.
Закопанный в землю танк, для верности я атаковал не пятью, а сразу же десятью противотанковыми ракетами. Выпущенные почти одновременно эти десять ракет произвели неизгладимое впечатление на зрителей. И на деле это было действительно красочное зрелище, когда истребитель вдруг озарился вспышками заработавшими двигателями десяти ракет, которые одна за другой сходили с направляющих станков и уходили на цель! Я не промахнулся, в районе первой цели еще вздымались в высоту султаны взрывов противотанковых ракет, когда под крыльями МИГа 129 промелькнул вражеский танк, а его башня валялись в стороне от самого бронекорпуса! А с пилонов и крыльев моего истребителя уже срывались типы других ракет "воздух-земля", которые рвались непосредственно в траншеях и в окопах вражеской пехоты.
Позже, оценивая результат моей атаки траншей и окопов вражеского батальона, наблюдатель-посредник и инструментальная разведка независимо друг от друга установили, что этой штурмовкой я вывел из строя до 30 процентов живой силы вражеского батальона. Если бы эта атака происходила бы в реальных условиях, то в ней погибло, примерно, сто солдат и офицеров противника.
На вражескую артиллерийскую батарею мне пришлось выходить два раза, чтобы эффективно подавить ее огонь. Но эта атака была, скажем, не была такой красочной, как, скажем, уничтожение танка и атака траншей вражеской пехоты.
Мне с Тимой так и не позволили вернуться на аэродром испытательного центра на этом своем прекрасном истребителе!
После завершения работы на полигоне, только мы с Тимой начали набирать высоту для возвращения на аэродром испытательного центра, как у нас в кабине истребителя вдруг замигала всеми своими зелеными огоньками и индикаторами панель управления, а затем в кабине наступила темнота.
Когда эта темнота рассеялась, то я с Тимой уже стоял на возвышенности для кафедры лектора большой аудитории испытательного центра, которая была вся заполнена людьми в военной форме и гражданской одежде. Они поднялись на ноги и, весело переговариваясь между собой, начали нам громко рукоплескать. К нам подошел Николай Николаевич Гольский, он торжественно пожал руку мне и Тиме, а затем повернулся к людям в аудитории, чтобы сказать:
- Мы и не знали, что в нашей великой стране имеется такой семиклассник вундеркинд, который, будучи одаренным советским ребенком, мог сотворить подобное волшебство. Я до сих пор не могу себе представить, как этот вундеркинд умудрился нас, серьезных людей заставить поверить в то, что мы в качестве пилотов только что летали на учебно-тренировочное задание на боевом истребителе. Представляете, товарищи, сейчас вы летали не на макете, а на самом настоящем истребителе МИГ 129. Сегодня каждый из нас побывал в шкуре военных пилотов, для которых мы и производим свою продукцию. Только что мы с вами убедились в том, что МИГ 129 прекрасный фронтовой истребитель, что работа по этому проекту должна быть продолжена в обязательном порядке, а этот истребитель должен пойти в серию.
Аудитория разразилась громкими аплодисментами, криками восторга и поддержки!
К нам на возвышенность уже поднимался плотный человек в маршальском мундире. В нем я узнал министра обороны нашего государства, которого пару раз видел выступающим на экране телевизора!
Маршал сказал, обращаясь к залу:
- Ну, что ж, товарищи члены государственной комиссии, я полагаю, что сейчас мы все поддерживаем идею о необходимости продолжать работы по проекту этой совершенной боевой машины?! Даю вам полгода для того, чтобы все эти работы и испытания по этому красавцу были бы завершены, а истребитель пошел бы в промышленную серию. Поэтому, дорогие товарищи, принимайтесь за работу, не откладывая времени! А с вами, товарищи капитаны Ганеев и Тимаков, у меня состоится отдельный разговор?!
Государство нас отпустило на свободу только в середине дня субботы, то есть практически накануне нашей классной вечеринки, которая должна была пройти в квартире Ляльки Атласовой! Военные посадили нас в легковой автомобиль с тонированными стеклами, отвезли прямо к нашей школе. Мы вышли из автомобиля, немного постояли в Третьем Самотечном переулке, посматривая на свою любимую школу. Мы не сразу отправились в школу потому, что мне было нужно время для того, чтобы переговорить с Борькой и его успокоить. Как только он ответил, то я прокрутил ему видеозапись всего того, что со мной и Тимкой происходило с позавчера, а затем ему сказал:
- Борь, детали и подробности о своих приключениях я расскажу тебе сегодня поздно вечером. Сейчас же могу сказать только одно, наше министерство обороны очень заинтересовалось постоянным сотрудничеством с тобой и с твоим отцом. Сейчас им срочно нужен сверхдальний и сверхскоростной бомбардировщик, этот проект они готовы предложить вам для разработки. Для работы непосредственно с вами они готовы выделить своего офицера связи. Этому офицеру я должен помочь стать телепатом. Он всегда будет с вами на связи, будет координировать вашу работу с работой отделов проектного бюро!
2
Войдя в школу, я с Тимой первым делом поразился той тишине, которая стояла в ее коридорах. Такого никогда прежде не случалось, в школе с раннего утра и до позднего вечера всегда стоял дикий ор, ее ученики и ученицы попросту не умели в школе тихо или в полголоса разговаривать! Утром, переступив порог школы, они сразу же переходили на повышенные тона разговора. Одним словом, шум, крик, а иногда и драки были обыденным делом в советской школе. А тут вам - тишина, ни единого звука?!
На входе мы еще нос к носу столкнулись с директором школы Гельфандом. Увидев меня с Тимой, директор дико побледнел лицом, он развернулся и бросился бежать. Видимо, он хотел от нас запереться в своем директорском кабинете. При этом он неустанно бормотал о каких-то "изменниках советской родины". Я свой бег уровнял с директорским бегом, так как хотел выяснить, что под этими словами Гельфанд имел в виду. Но допрос на бегу у меня не получился. Директор бежал каким-то заячьим зигзагом, который не позволял мне задавать ему интеллигентные вопросы, или провести допрос с пристрастием! Мой дружище Тима, получив от министра обороны в подарок офицерское звание "капитан авиации", был теперь настроен более решительно. Он умудрился, протянув вперед руку, хватануть нашего директора за воротник его пиджака. Поднять его в воздух и поставить перед нами. Как напроказившего мальчонку!
При этом Гельфанд упорно отказывался посмотреть нам в глаза, но не потому что у нас с ним был разный рост, Тима был выше его, а я ниже! А потому что директорские глаза были опущены, он что-то рассматривал на полу, и не хотел их поднимать!
- Почему в школе так тихо? Где дети? - Сурово поинтересовался Тима.
- Все ученики уже дома! Ученики школы планируют объявить так называемую итальянскую забастовку. Это, когда трудовой народ занимает рабочие места, но на деле они не выполняют свою работу. Ученики школы требуют, чтобы вас выпустили из милиции, так как они не верят в то, что вы изменники советской родины. Но именно за измену нашей родины, вас и арестовало КГБ СССР! - На одном дыхании пробормотал Гельфанд.
В этот момент за нашими спинами приоткрылась входная школьная дверь, в образовавшейся щели показалась голова первоклашки, которая едва слышным голоском пропищала:
- Ой, дяди Марк и Тима вернулись в школу! А нам все говорили о том, что их посадили в Лефортово, как изменников родины!
Вестибюль школы начал заполняться молодняком, учениками и ученицами с 1-го по 5-й классы начальной школы. Все они, кружа вокруг нас, что-то говорили, что-то требовали, кричали, визжали! Одним словом, наша школа начала подавать признаки школьной жизни! Воспользовавшись нашим ротозейством, мы слишком увлеклись рассматриванием молодняка, Гельфанд сумел проскользнуть в свой директорский кабинет, где и запереться на замок! Допрос директора школы у нас не получился!
Нам же с Тимой было приятно стоять среди этого молодняка, принимать от них хвалу и поздравления в связи с досрочным освобождением из СИЗО. Внутри меня даже появился какой-то червячок, который начал меня подначивать в том, чтобы я немного бы подхулиганил. На одну из свободных стен школы я магией нанес рисунок. В этом рисунке я изобразил самого себя и Тиму в офицерской форме с капитанскими погонами. Мы оба стояли и, приложив ладони правой руки к своим переносицам, пристально всматривались в бескрайнюю и светлую даль! Рисунок получился очень красивым! Я тут же наколдовал, чтобы он сохранялся в течение очень долгого времени!
Но Тима при взгляде на этот рисунок почему-то сильно погрустнел.
- Да, Марк, этот рисунок у тебя очень неплохо получился! Но почему ты сделал нас летчиками истребителями? Ведь, это ты мечтаешь, несмотря на то, что ты близорукий, стать летчиком. Я же всегда хотел быть танкистом, так же, как и мой отец, который погиб, сражаясь в Венгрии. Его танк подожгли жители венгерской столицы, простые будапештцы! Когда танк отца загорелся, то его экипаж попытался спастись от огня, но простые будапештцы безжалостно расстреляли весь экипаж танка. Вот я и хочу, если это снова повторится, то всех гадов давить своим танком!
Эти слова моего близкого друга заставили меня серьезно задуматься над тем, что до этого момента я никогда еще серьезно не задумывался о том, каким же должно быть будущее моего друга. На этот раз получилось так, что он, сопровождая меня, случайно был захвачен и вовлечен в мои мечты о будущем!
Эти мечты его захватили в тот момент, когда он этого сам совсем не хотел!
Но именно в эти два последних дня произошло много вещей, которые начали работать по формированию будущего Тимы. Я уже был не в силах, даже магией, изменить его и его будущее! Министр обороны нашего государства нам обоим уже пообещал, по окончанию учебы в школе, посодействовать поступлению в Ейское авиационное училище. Отказаться от такого предложения ни он, ни я, разумеется, были не в силах! Только я к этому времени в обязательном порядке должен был решить вопрос со своей врожденной близорукостью. Но это все будет происходить уже в нашем будущем!
Весть о нашем внезапном возвращении из заточения в КГБ СССР разнеслось по ближайшим к школе двором. К ученикам начальной школы стали присоединяться учащиеся средней школы. Это были нормальные старшеклассники, с которыми можно было говорить нормальным человеческим языком. Старшеклассники нам рассказали о том, что уже в четверг, когда мы пропали, то никто в школе об этом не знал. Но в пятницу в школу пришло срочное и официальное письмо из МВД СССР. В письме сообщалось о том, что учащиеся школы N 188 семиклассники Ганеев и Тимаков задержаны правоохранительными органами Советского Союза, как подозреваемые в государственной измене.