В день празднования тринадцатилетия близнецов, их мама Симона с волнением рассказала, что во время родов Билл запутался в пуповине и не дышал почти полминуты. За это время здоровенький и крепенький Томас орал во всю силу только что развернувшихся легких – орал гневно, будто требуя что-то. И лишь когда младший порозовел и задышал, робко попискивая, старший поутих, прислушался и успокоился. На Тома история произвела удивительное впечатление. Том начал воспринимать своего милого, более слабого физически, но сильного духом младшего брата как подарок, вымоленный им когда-то у высших сил. Все проблемы Билла стали его собственными, все драки, конфликты, бредовые идеи и вспышки гениальности от Билла Том принимал с несвойственной юности стойкостью, вдруг поняв, что при ином раскладе судьбы он мог бы оказаться в этой жизни один, с постоянным ощущением потери, а от гармоничного мироощущения остался бы лишь маленький могильный холмик с двумя одинаковыми датами на черной табличке - через тире.
Билл покрывал легкими поцелуями острые скулы брата, сминая руками полотенце. Боль уменьшалась, если ее делить на двоих. Том не мог выразить словами переполняющие эмоции, только мелко переступал босыми ногами и глубоко дышал. От прикосновений кружилась голова.
- А где… Эрик? – стремясь хоть как-то прийти в себя, спросил Том.
Билл пожал плечами.
- В комнате остался.
- Следи за ним, - Том тревожно посмотрел в карие глаза близнеца. – Зря ты оставил его одного.
- Ты был во всем прав, - сглотнув, тихо сказал Билл.
Том помотал дредами.
- Не будем говорить об этом сейчас. Иди.
Билл с трудом отцепился от брата.
Том очень медленно высушил дреды. Морщась от саднящих ощущений в заднице, натянул спортивные штаны и чистую майку.
Рядом с дверью в ванную на полу сидел Билл. Том привалился к стене.
- Он сбежал, - отстраненно сообщил Билл, вытащил из кармана сигареты. – Прихватил мою новую кожаную куртку.
- Сигарету дай, - протянул руку Том.
Они молча курили. Том щурился, глотая горький дым. Все было напрасно. Зачем он подставил себя, оплачивая долг Эрика? Надо было развернуться, взять Билла за руку и увести из притона. Настоящая любовь… Том посмотрел на брата. Билл слишком заинтересованно рассматривал сигарету. Длинные ресницы дрожали, губы кривились в насмешливой улыбке над самим собой. Вот такая настоящая любовь…
Вскоре Том категорически заявил, что собирается лечь спать. Билл притащился следом в его комнату, долго ныл, изображая медицинского работника, потом принес обувную коробку с аптечкой, собранной мамой, перебирал тюбики и читал инструкции. Нашел какую-то вонючую мазь, утомительно нудел над обессиленным Томом, порываясь оказать неотложную помощь. В конце концов, Том отобрал банку, отослал брата и, кривясь от необходимых движений, намазал охлаждающей субстанцией зудящую горячую дырочку. Едва не заплакал, когда ощутил, как там все растянуто и травмировано, но так и не унизился до слез. Том Каулитц никогда не плакал.
Билл быстро вернулся, забрался под нагретое одеяло, обнял близнеца руками и ногами. В детстве они часто спали вместе, в одной постели, прижавшись друг к другу. Как же было уютно просыпаться и смотреть на сладко сопящего братика… Том вздохнул, погладил Билла по мягким черным волосам.
- Я люблю тебя, Томми, - засыпая, промурлыкал Билл.
Утро началось с трезвона мобильного телефона. Пока Том просыпался, Билл вскочил с постели, схватил со стола вибрирующий айфон и, шипя, как дикий кот, выбежал из комнаты. Том слушал в утренней тишине, как Билл матерно посылал своего возлюбленного и грозился спустить его с лестницы, если еще раз увидит. Через несколько минут Билл осторожно заглянул в комнату. Том сомкнул ресницы и сделал вид, что крепко спит.
- Привет, Саки, прости, что так рано. У нас проблемы с Эриком. Он обдолбанный сидит у подъезда. Нет, я не хочу с ним общаться, - снова послышался из коридора спокойный голос Билла, разговаривающего с главным телохранителем группы.
Билл прокрался в кровать Тома, когда тот перестал притворяться и по-настоящему погрузился в дрему. Прикоснулся мягкими губами к русому виску. Том пошевелил бровями.
- Спи, Томми, еще очень рано. Я с тобой. Я теперь буду только с тобой, - он подлез под руку и уткнулся носом в плечо близнеца.
Билл быстро заснул и не видел, как на лице Тома появилась счастливая улыбка.
========== Часть 2. Blumchen ==========
2015 г.
Стробоскопы светят в глаза, отзываются пульсирующей болью в голове. Ритмичный саунд заставляет тело биться в такт. Музыка утяжеляет, пригибает к земле, давит на кости, выматывает жилы, будто земное притяжение увеличилось в разы в результате глобальной катастрофы. Воздух вязок, мутные склизкие тени извиваются инопланетными водорослями. Какой мерзкий мир. Жизнь приобрела две краски – боль и кайф. Сейчас Билл переживает пограничное состояние – остатки нирваны медленно съезжают, отрезвляя, показывая реальность во всей своей неприглядности. Но скоро будет плохо, очень плохо.
Парень безошибочно выделяет из толпы мужской жадный взгляд, медленно проводит рукой по встрепанным белокурым волосам. Он еще очень красив и мучительно радуется, когда на него так смотрят. С вожделением. Хоть какое-то разнообразие на фоне всеобщего равнодушия и отвращения.
В тесной кабинке клубного туалета Билл моментально отмечает обострившимся обонянием шлейф волшебного порошка – кто-то несколько минут назад рассыпал здесь звездную дорожку. Мысль воодушевляет, и Билл совсем не сопротивляется, когда грубые мужские руки нетерпеливо разворачивают его носом к грязной стене, тянут вниз потертые джинсы. Если бы Билл мог что-то чувствовать, то он тонул бы сейчас в волнах боли и омерзения. Но в сознании лишь предвкушение, тело расслабленно поддается резким толчкам, Билл только морщится, сдвигая брови. Не в первый раз. Смятые купюры летят в лицо. Мужчина что-то говорит и покидает кабинку. Билл облегченно съезжает по стене на пол. Разглаживает деньги. А как все хорошо начиналось. У его ног лежал целый мир, он мог бы реализовать столько идей! Если бы вовремя остановился. Если бы послушал брата. Если бы… Но сейчас поздно. Молодость, красоту, талант – все променял на мутную каплю яда на конце дрожащей иглы…
- Стоп! Снято! Вы отлично работаете, парни! Ты в порядке, Билл?
Билл кивнул головой, мгновенно стряхивая роль, и выпал из кабинки.
- Да, я думаю. Это было так… неистово!
Реальность, его прекрасное настоящее жило, дышало, говорило громкими голосами, окутывало множеством взглядов. То настоящее, где он был здоровым, состоявшимся, успешным. Та жизнь, где он наконец-то решился воплотить свою давнюю идею в клип. Счастье от пронзительного осознания момента накрыло с головой, и на пике высокой радостной волны Билл начал обнимать всех подряд, начиная от режиссера и заканчивая странной девушкой-трансом из массовки.
Эйфория окутывала мерцающей дымкой. Билл легко отыгрывал эпизоды, ныряя в пучину боли и отчаяния, и снова возвращался, светился улыбкой. Быстро говорил на камеру, глотая слова, повторяясь, стараясь выплеснуть мысли и эмоции.
- Потом доболтаешь, - отвлек появившийся в дверях Георг, махнул рукой с зажатой пивной бутылкой. – Из графика выбиваешься.
Билл улыбнулся и басисту, хотя в другое время наверняка бы огрызнулся за прерывание монолога на самом пафосном месте.
В небольшом помещении полностью воссоздали атмосферу клуба. В кислотном свете под заводную музыку дрыгались люди. Билл продирался сквозь толпу, даже не пытаясь сфокусироваться на ком-либо. Пиво на голодный желудок легло правильно, и теперь блондин чувствовал себя расслабленным и необыкновенно благодушным. Толкнул плечом стройного парня в толстовке и куртке.
- Смотри, куда прешь,- беззлобно отреагировал Том, вытер рукавом плеснувшую на лицо пивную пену. Гео и Густав стояли рядом, чуть покачивались в такт музыке. Все в образе сильных парней, отрывающихся в клубе.
- А ты красавчик, «Блюмхен», - усмехнулся Том, скользнув темным взглядом по намакияженному лицу и надписи на грязной футболке.
- Может, тебе денег надо? – ехидно поинтересовался Георг.
Билл расслабленно взмахнул руками.
- Уже нет. В следующий раз.
Том одобрительно улыбнулся. Билл чувствовал, как в подсознании близнеца горели ветхие мосты прошлого, как менялись, замещались картинки. Не зря Билл несколько часов провел с профессиональным психологом и режиссером, шаг за шагом выстраивая канву видеоряда. На первый взгляд, новаторский клип был решительным выражением мнения группы по поводу серьезной проблемы. Но Билл надеялся справиться с персональным кошмаром, одним на двоих, который не отпускал уже столько лет.
Том так и не высказался о затеваемой Биллом наркоистории, в отличие от Георга и Густава, которые бурно обсуждали детали. Фыркали, матерились и громко удивлялись рискованности фронтмена, с такой смелостью надевающего на себя неприятную маску наркомана. Том молчал, потирал пальцем тонкие усы, но его взгляд заметно теплел, когда он смотрел на младшего брата - словно погружал в нагретые солнечным полуднем золотистые озера. Билл блаженно жмурился от осознания своей правоты.
Попав на съемочную площадку, Том так заметно растерялся, что Билл испугался братской истерики. Но сильный старший лишь зябко и совершенно по-билловски обхватил себя руками за плечи. Паника промелькнула в карих глазах, когда к нему, в сопровождении режиссера, подошли два парня – чернокожий и белый, крупный, бородатый.
- Это дилеры, - радостно сообщил Тому рыжебородый режиссер и обозначил дислокацию. – А ты с Густавом и Георгом представители мафии. Дилеры вас боятся и уважают.
Том кивнул, сощурился на серое небо. И удивительно быстро вжился в полученную роль.
Лишь когда на улице окончательно стемнело, парни вернулись с напряженных съемок в студию, где обитали несколько недель, усиленно готовясь к предстоящему туру. Билл долго тискал собак и распинался перед камерой, торопился высказаться по полученным впечатлениям. Наконец, распрощался с уставшим оператором. Густав с Георгом уже удобно развалились в зоне отдыха с пивом и горячим ужином перед большой плазменной панелью. Собаки перебрались поближе к еде. Том вышел из душа с мокрой головой, потряс волосами.
- Шел бы ты отмываться, «Блюмхен», - внимательно глядя на потрепанного брата, заметил он. – От тебя несет, как из сортира.
- Да, поторопись, - внезапно отозвался с дивана Густав. – А то даже у меня, примерного семьянина, от твоего вида появляются нехорошие мыслишки.
Билл усмехнулся как можно развратнее и, подрагивая бедрами, направился в душ.
Кажется, его рискованная затея удалась. Съемочная группа была заинтригована развивающимся на камеры действием, хотя все они были люди тренированные. Из этого Билл сделал закономерный вывод, что клип вызовет резонанс в обществе. Но и сам он, отыгрывая другую реальность, словно линял, как ящерица, перекраивал прежние впечатления, освобождался. Видел, как светлело лицо Тома, хотя по сюжету вроде бы радоваться было нечему. Билл ощущал чувства брата, его понимание и желание переосмыслить свою личную историю по-новому.
Билл стоял под душем, расслабляя уставшее за два дня съемок тело. Роль далась ему подозрительно легко, эмоции били через край, словно долго копились и ждали, когда придет время. Билл убедил в своем порочном падении всех вокруг. Даже самого себя. Руки чесались, возбуждение пульсировало по венам. В голове висел сладкий туман. Эйфория. И предвкушение.
Билл так и не смог больше влюбиться. Ни в парня, ни в девушку. Впрочем, он давно признался себе, что женщины его интересуют лишь с эстетической точки зрения. Сильного влечения к противоположному полу Билл не испытывал, даже когда несколько раз поддавался любопытству и соглашался на интимные рандеву. Ну приятно, не более. С парнями было сложнее - у Билла замирало сердце, гулко бухало в груди, отдавалось томлением в паху. Иногда он шел на поводу у страсти. Робко надеялся, что может быть, на этот раз… Но иллюзия доверия вскоре таяла, Билл начинал замечать ужасные недостатки потенциального партнера, подозрительно анализировал слова и поступки, не выносил напряжения в отношениях и быстро отступал. Билл понимал, что дело не в его друзьях, а в нем самом, в его неумении и нежелании довериться, понять, принять. В травме юности. В отрицании настоящей любви.
Единственный, кому Билл верил и любил безоговорочно, был старший близнец. Но и Том завяз в проблеме. Каждую весну он срывался в двухнедельный сексуальный загул: шатался по клубам, активно знакомился с разными девчонками и трахался-трахался-трахался, как мартовский блудливый кот, словно пытался доказать что-то себе и другим. Присутствие постоянной любовницы не останавливало старшего брата, он возвращался под утро, пахнущий чужими духами и перегаром, растрепанный, удовлетворенный… Билл же проводил эти ночи в рассказах и дамском алкоголе, утешая периодически впадающую в истерику официальную пассию Тома.
В искажающем линии стекле душевой кабинки появился знакомый силуэт. Билл немного отодвинул дверцу, высунул голову.
- Я тебе полотенце принес, - пояснил Том.
Билл радостно улыбнулся. Такая трогательная забота была необыкновенно приятна.
- Вытирать будешь?
Том многозначительно пошевелил бровями.
- Не. Боюсь не справиться с искушением.
Он повесил полотенце на ближайший крючок и вышел из маленького теплого помещения, а Билл остался с улыбкой на лице.
Когда становилось совсем невмоготу, когда голова отказывалась соображать, а все более-менее вытянутые обтекаемые предметы казались фаллическими, к Биллу, безошибочным чутьем угадывая его состояние, пробирался Том. Хитро смотрел в глаза, сохраняя при этом серьезное лицо.
- Ты готов снова проверить наши братские чувства на прочность?
Они страстно ласкались, доводили друг друга до нереального возбуждения и срывались в ослепительные оргазмы, лишь руками, целовались до умопомрачения и обнимались так, что вскоре начинали болеть губы и кожа. Но ни разу не переступили тонкую грань. Билл хотел до безумия, и каждый раз просьбы готовы были сорваться с припухших губ, но Том предупредительно останавливал – глазами, едва заметным отрицательным жестом.
Они ни разу по-настоящему не говорили об этом. Иронизировали и шутливо подтрунивали друг над другом на тему своей «братской близости» и это придавало жизни жгучей пикантности. Они усиленно делали вид, что просто братья, но интимность их поз и взглядов рассмотрел бы даже слепой. Билл не знал, чего больше в их отношениях – любви или близнецовой привязанности. Он знал Тома как самого себя, понимал каждый его поступок, каждое слово, считал брата красивейшим мужчиной - сексуальным, умелым и нежным. И желал соединиться с ним - совсем. Но Том всегда тормозил у определенной черты. В его памяти страшным шрамом застыла одна весенняя ночь.
Билл выбрался из душа, повязав на бедрах длинное полотенце, как саронг. Неслышно прошел босыми ступнями до зоны отдыха.
На диванах перед плазмой все также сидела теплая компания - Густав с Георгом и присоединившимся блондином Аароном увлеченно обсуждали насущный вопрос о том, должен ли человек, оплативший, пусть даже и завуалировано, дозу наркоману, испытывать муки совести. Билл улыбнулся – если у людей после выхода клипа возникнет хотя бы только этот вопрос, то он сделал большое дело. Том затягивался сигаретой и отстраненно отправлял к потолку полупрозрачные колечки. Билл принюхался к дыму.