Он вынырнул в сотне саженей от «Спрута», подняв волну, которая, докатившись до корабля, едва снова его не перевернула. Чешуйчатое тело длиной в добрую версту взмыло вверх, изгибаясь, свиваясь в кольца — словно гигантское чёрное кружево сплеталось в воздухе. Миллионы чешуек поблёскивали от воды, облака брызг окутывали тело змея со всех сторон. Совсем скоро голова левиафана исчезла в тучах, а вслед за ней и всё его необъятное тело пропало в высоте, оставив в небе рваный след.
Сверкнувшая неподалёку молния вывела всех из оцепенения. Рэн с трудом заставил себя поверить, что все они ещё живы, и что нужно продолжать бороться, хотя в сравнении с увиденным шторм показался ему сущей ерундой. Очевидно, на остальных встреча с левиафаном подействовала аналогично, потому что люди забегали по палубе ещё быстрее, чем раньше.
Змей появился ещё раз, но уже далеко — ему явно не было дела до мелкой посудины, старательно маневрирующей среди вздымающихся волн. Казалось, он развлекался, играл с бушующей стихией, словно шторм был его привычным спутником и лучшим другом — и левиафан следовал туда, куда двигалась буря.
Ненастье утихло только через несколько часов. Только тогда пираты наконец вздохнули спокойно. Корабль и его пассажиров изрядно потрепало: бизань-мачта обломилась почти у основания, два паруса изорвало в клочья, двое матросов погибли на палубе, ещё четверых попросту недосчитались, раненых разной степени потрёпанности набралась ровно дюжина. Но главным всё же было то, что корабль остался на плаву, и путешествие продолжалось.
Пошлые шуточки и гогот временно прекратились. Все старательно приводили в порядок себя и «Спрута»: возвели временную мачту на замену сломанной, заменили порванные паруса, отремонтировали испорченную часть рангоута — и корабль пошёл с почти прежней скоростью. Трупы, не церемонясь, выбросили за борт. Раненых разместили в трюме, выдав особо пострадавшим по бутыли рома, для анестезии. Всё это производилось с будничностью, которая сначала несколько удивила Рэна. Однако, поразмыслив, он понял, что морской шторм и впрямь мог удивить только того, кто никогда в него не попадал, а вот для моряков борьба с морем давно превратилась в рутину.
Совсем другое дело — левиафан. После встречи с ним пираты стали намного чаще озираться по сторонам и старались не говорить о змее, а если уж заговаривали, то только шёпотом, чтобы снова не накликать беду. Из таких перешёптываний пуэри услышал немало историй, связанных с Морским Дьяволом, и каждая из них после реальной встречи с этим чудовищем, бесспорно, нагоняла жути. Рэн смутно представлял на что способен разозлённый левиафан, но то, что при желании он смог бы потопить и многотысячный флот, даже не подвергалось сомнению. Охотник припомнил, что так и не разглядел пасти змея, и был этому несказанно рад.
Уже спустя день настроение мореплавателей вернулось к обычному, а ещё через полтора дня, на рассвете, дозорный издал долгожданный крик: «Земля!». Команда разразилась одобрительными возгласами, подбрасывая в воздух банданы и обмениваясь хлопками по плечам, но продлилось это всего с минуту — совсем скоро всё вернулось на круги своя, исключая тот факт, что теперь далеко впереди замаячила узкая полоска суши.
Вопреки ожиданиям Рэна, Селах не стал причаливать к острову, а повёл корабль вдоль берега — оказалось, среди островов придётся плыть по меньшей мере ещё день. «Спрут» лавировал между отмелей и торчащих из воды скал, даже не сбавляя хода. Желтоватые каменные глыбы проносились то с одного борта, то с другого, и тогда становилось слышно, как воет в них ветер. Этот протяжный тревожный звук навевал Рэну самые мрачные мысли.
Охотник чувствовал приближение развязки всей этой авантюры разве что не кончиками пальцев — с тех пор, как они увидели землю, он всё чаще стал ловить на себе хищные взгляды пиратов, которые как бы говорили ему: «ещё немного, ещё чуть-чуть, и я вскрою тебе глотку». Нет, он не боялся их, но ему совсем не нравилась мысль, что придётся отнять несколько жизней взамен собственной. До сих пор не нравилась. Даже после стольких убийств. Казалось, ему никогда не привыкнуть к этому звериному закону: убей, убей снова, убивай ещё и ещё, иначе убьют тебя. Но в то же время пуэри понимал, что всё равно пойдёт на это, и тогда становилось тошно до зубовного скрежета.
Теперь он как никогда ясно понимал произнесённые некогда Литессой слова. Он сказал тогда: «Я не могу с этим смириться. Не могу и не стану», а женщина ответила ему: «Твоё право», имея в виду, что жить с этим нелегко. Нелегко. Почти невозможно. Поэтому Рэн, со всех сторон окружённый врагами, которых придётся убить, обречённо ждал момента, когда его совесть и чувство вины станут сильнее инстинкта самосохранения. Рано или поздно в решающий момент его рука дрогнет, вражеский клинок найдёт его сердце, и тогда он наконец поплатится за всё, что совершил.
— Готов блефовать? — Эхел ехидно улыбнулся, подойдя к одиноко стоящему Тхенде. — Жду не дождусь, когда ты начнёшь выкручиваться.
Бухта не зря называлась Красной — здешний песок, равно как и скалы, имел характерный кровавый оттенок, контрастирующий с зеленью джунглей, которые сплошной стеной росли выше по склону. «Спрут» стоял на якоре посреди бухты, и теперь все его пассажиры переправлялись на берег на единственной уцелевшей лодке. Три или четыре десятка пиратов, уже ступивших на сушу, разворачивали лагерь — близился вечер, и идти вглубь острова прямо сейчас не было смысла.
Рэн тяжело посмотрел на стоящего рядом парня в бандане, ожидая увидеть тот же кровожадный взгляд, что и у остальных, но лицо Эхела выражало лишь искренний интерес. Видимо, тот не собирался участвовать в предстоящих разборках между вором и аж двумя капитанами пиратов, решив, что там и без него обойдутся.
«Что ж, хоть на этом спасибо», — подумал пуэри, но отвечать на поддёвку, разумеется, не стал.
Пират, наблюдая за копошащимися вокруг соратниками, помолчал какое-то время, не торопясь продолжать разговор.
Следующей партией на берег сошли головорезы Пархата вместе с предводителем. Капитан, окинув взглядом пляж, бодро направился в сторону ближайших зарослей, но, увидев стоящего неподалёку Тхенду, замедлил шаг и подчёркнуто медленно обошёл того полукругом. Его испещрённая мелкими шрамами рожа растянулась в гнусной улыбке.
— Фигляр, — пробормотал Эхел, повернувшись к Тхенде. — Считает себя самым крутым.
— Так скажи это погромче, — присоветовал ему авантюрист в том же тоне. — Пусть знает, что остальные так не считают.
Пархат, закончив обход, на прощание подмигнул вору — словно заигрывал с красоткой — и пошёл своей дорогой.
— Ну уж нет, — молодой пират усмехнулся в спину удаляющемуся капитану. — Я, в отличие от некоторых, врагов стараюсь не заводить. Потому и голова до сих пор на плечах. Слушай, всё хотел спросить — на кой ляд ты носишь этот нашейник?
Рэн уже привык к подобным вопросам, а потому ответил то же, что и всегда:
— Шрамы.
— О красоте что ли печёшься? — Эхел хохотнул. — Так я тебя уверяю, нам на неё насрать. А уж дикарям и вовсе. Они тебе кишки выпустят и с нашейником, и без него.
— Кстати, неужто нет способа с ними договориться? Зачем лишний раз подставлять шеи и ввязываться в драку?
— А ты пойди, попробуй с ними договориться, — с сомнением кивнул пират, отвернувшись. — Копьём в глаз получишь в лучшем случае.
— А в худшем?
— Они каннибалы.
— Ясно, — Тхенда изумлённо вскинул брови. — И почему я узнаю такие приятные подробности в последний момент?
Эхел снова хохотнул:
— Последний момент — это когда тебя насаживают на вертел, так что не жалуйся. Просто знай, что живым им лучше не попадаться. Лучше вены себе перегрызть.
Рэн, сразу же представивший себе такую картину, непроизвольно дёрнулся, чем дал ещё один повод для смешка со стороны собеседника. Продолжать разговор как-то сразу расхотелось.
— Похоже, Селах там какой-то совет затевает, — сказал вор, глядя на сборище в лагере. — Пойду послушаю, что ли.
Молодой пират не ответил — лишь внимательно посмотрел ему вслед.
Капитан «Спрута», наклонившись над лежащей на ящике картой острова, сосредоточенно курил трубку. Вокруг него собрались все более-менее значимые пираты, имеющие право голоса: всё тот же Пархат, крепкий одноглазый старикан по прозвищу Аримасп, пухлый холёный Хлябарь, заросший по самые глаза сухощавый Капуцин, кажущийся квадратным пират со странной кличкой Бельмо, тут же стояло ещё трое, чьих имён Тхенда не успел узнать. Чуть погодя к ним присоединился Эхел, и пуэри с удивлением отметил, что все кроме капитанов смотрят на парня как на равного, даже несмотря на то, что тот явно был моложе остальных.
Оторвавшись от изучения пергамента, Селах обвёл всех собравшихся взглядом и проговорил:
— Вижу, все здесь. Даже те, кто тут быть не должен, — взгляд в сторону Тхенды. — Давай, показывай, ты же единственный тут помнишь карту.
Вор не торопясь склонился над картой, и, словно найдя нужные ориентиры, обвёл пальцем участок местности:
— Где-то в этой области.
— Где-то в облашти? — прошепелявил Аримасп, вперившись в авантюриста единственным глазом. — Шутошки шутишь? Нам там на коленках полжать и ишкать под каждым камнем?
— Карта была нечёткой, — процедил в ответ Тхенда. — Но я уверен, что как только окажусь там, то сразу сориентируюсь.
Кто-то из присутствующих фыркнул, показывая, насколько он верит в эти слова.
— Ладно, с этим понятно, — пророкотал Селах, поднимая руку, дабы пресечь назревающую перепалку. — Область так область. К тому же она не такая уж большая. Проблема одна — как раз в ней стоит деревня треклятых аборигенов. Вот здесь. Подойти к ней можно только продравшись через джунгли, либо по реке, вот тут. Но на реке нас наверняка заметят ещё на подходе. А мне бы хотелось ударить в спину, чтобы увеличить шансы.
— А это что? — Тхенда ткнул пальцем в знак на карте.
Селах поднял на него колючий взгляд:
— Это гора. Не лезь в разговор, твоё дело место показать, а уж как туда добраться мы сами решим.
Рэн счёл за лучшее промолчать.
— По-моему, есть шанс, что они уже знают, что мы высадились на остров, — подал голос Хлябарь. — Ударить в спину может и не получиться. Ну, это по-моему.
— Морские черти, Хляба, мне иногда хочется тебе по морде съездить за твои «по-моему»! — прогудел Бельмо. — Можешь ты не бубнить, а нормально сказать?
— По-моему, я нормально сказал, — огрызнулся в ответ пухлый пират, даже не осознав, что опять повторил любимое словосочетание.
— Так, тихо! — рявкнул Селах. — Успокойтесь, барышни! Хотите уединиться — валите в джунгли, а здесь обсуждаем только то, что к делу относится!
Спорщики обменялись колючими взглядами, но замолкли. Выдержав паузу, капитан «Спрута» продолжил:
— Их там много. Прям-таки до хрена. Пару лет назад мы насчитали три сотни голов, из которых две ещё как боеспособны. Из оружия у них, конечно, только копья да духовые трубки, но если тупо ломанём в атаку, осядем у них в желудках. Так что давайте, ваши предложения. Нам нужны любые преимущества.
— Нужно отправить отряд на разведку, — внезапно заговорил Эхел. — Рискованно, но если затея пройдёт, у нас будут и наилучшие подходы, и количество врагов.
— Вот это уже разговор, — проскрипел Капуцин. — Найти бы ещё таких смертничков. У этих папуасов слух, как у кошек, заметить могут на раз-два.
— Я могу повести отряд, — Эхел поднял руку. — Не впервой по джунглям ползать.
— Одного нашли, — Селах удовлетворённо кивнул. — Сколько ещё тебе понадобится людей?
— Семь-восемь, — пожал плечами молодой пират.
— Два, — резко вмешался Тхенда. — И я среди них.
Пираты все как один уставились на него.
— Ты-то куда, дитя триперной шлюхи? — усмехнулся Пархат. — Ты в джунглях-то ни разу не был!
— Тебе откуда знать? — парировал вор, нисколько не смутившись. — Большой отряд заметят наверняка. Втроём есть шанс не засветиться. Насчёт меня можете не переживать. Чтобы добыть ту карту, я залез в охраняемый двумя сотнями глаз султанский дворец и вылез оттуда, а видели меня разве что мыши. В ваших тушах я уже не так уверен.
— Ты думаешь, мы отпустим тебя на вылазку? — прорычал Селах. — Чтоб ты сбежал?
Тхенда хохотнул и ответил, искренне улыбаясь:
— У тебя хорошее чувство юмора, капитан.
Он замолчал, но пираты продолжали сверлить его взглядами. Тогда вор изобразил удивление, сделав вид, что действительно принял слова капитана за шутку:
— Куда мне бежать? Мы же на острове! Мне ведь надо будет как-то с него выбраться, так что у меня одна дорога — обратно на «Спрут». К тому же, кто знает, вдруг я сориентируюсь прямо во время вылазки?
Рэн ясно видел, что ему не поверили ни на волос. Но факт невозможности побега никто оспорить не мог. Предположение, что хитрец может сбежать, родилось скорее от недоверия, чем вследствие логических умозаключений.
Пархат повернулся к молодому сабельщику: тот молча пожал плечами — мол, можно и взять ловкача.
— Пойдёте вчетвером, — процедил Селах, привычным немигающим взглядом сверля правый глаз вора. — Ты, Эхел и двое моих парней. Эхел старший. И точка.
— Как скажешь, — Тхенда пожал плечами. — Готовь своих людей, пойдём, как только стемнеет. И понадобятся арбалеты. На случай спешного отступления.
Селах повернулся к Эхелу:
— Соберёмся после того, как вернётесь и ещё раз покумекаем. С этого, — он ткнул пальцем в вора, — глаз не спускать. Из-за него права на ошибку у вас нет. Всё, совет окончен, — и он встал.
Вслед за ним и остальные стали расходиться, Эхел, задержав задумчивый взгляд на Тхенде, тоже пошёл готовиться к вылазке. А Рэн, оставшийся наедине с картой острова, размышлял, как ему извлечь выгоду из создавшейся ситуации.
К деревне удалось подобраться без труда — она была довольно крупной, и запах дыма костров четвёрка лазутчиков почуяла издалека. Двое людей Селаха оказались хмурыми и неразговорчивыми, их явно приставили для того, чтобы постоянно держать вора в поле зрения. Да и оказавшийся не таким простым Эхел тоже одним глазом приглядывал за хитрецом.
Загодя обмотавшись лианами и широкими зелёными листьями, отряд шёл, полз, перебегал с места на место, и больше всего шума производил при этом именно балласт в лице бдительных сопровождающих. Идущий же впереди Эхел умением незаметно передвигаться мог бы поспорить даже с бывалым охотником, что немало удивило Рэна. Пуэри вообще поймал себя на мысли, что молодой пират удивляет его слишком часто. И это настораживало.
Когда впереди показались крыши хижин, освещаемых Ниром и отсветами костров, Эхел вскинул руку — «дальше осторожнее». Движение замедлилось, но зато стало намного тише: можно было различить отдалённый треск сгорающего дерева и людские голоса.
Пуэри, обладающий наиболее обострёнными чувствами, пару раз одёргивал Эхела, указывая на сидящего в тёмном уголке дозорного или ловушку на зверя. Со временем пират даже стал оглядываться на ведомого — можно ли двигаться? Похоже, до него дошло, что без Тхенды их отряд вряд ли вернётся в лагерь, а потому счёл, что разумнее прислушиваться к указаниям зоркого авантюриста.
Они проползли почти весь периметр деревни, когда Рэн вдруг увидел нечто, заставившее его замереть. Тот же час он получил тычок в спину — чего застрял? Охотник, не ответив, нагнал ведущего и взял его за плечо, возбуждённо тыкая пальцем в сторону деревни. Тот долго пытался сообразить, что от него хотят, пока не догадался — нужно лезть в селение. Выпучив глаза, Эхел покрутил пальцем у виска — сбрендил, что ли? Рэн махнул на него рукой и, прошептав: «Прикрой», — перебежал к ближайшей хижине. За его спиной раздался сдавленный звук, словно кто-то получил под дых, но, обернувшись, он не увидел ничего, кроме густых кустарников.
Где-то неподалёку переговаривались двое дозорных, их речь звучала вполне связно, и хотя охотник не понял ни слова, у него создалось впечатление, что эти люди вполне социальны — даром что каннибалы. Осторожно обойдя круглую хижину, пуэри оказался на самом краю светового круга, отбрасываемого пылающим неподалёку костром, возле него сидело ещё трое дикарей — почти полностью оголённых мужчин, крупных, смуглых, мускулистых, очевидно, воинов племени. Один из них ненадолго повернулся в сторону Рэна, и тому показалось, что у человека отсутствовали и нос, и уши. Только спустя несколько бесконечно долгих секунд он понял, что это иллюзия, рождённая раскраской: поверх чёрного фона на лице аборигена был намалёван алый череп. В условиях слабого освещения это выглядело жутко, но пуэри заставил себя отвлечься от деталей.