<p>
Один из слуг, стоявших в стороне в ожидании приказаний, сломя голову кинулся открывать подклеть, а Эллианна, с трудом заставив себя не смотреть на телегу, повела Немира и Унну в дом. Она показывала им трапезную, когда к ней снова подошел (и снова без церемоний!) Родиволл.</p>
<p>
- Всё в порядке, - сказал он, и ее покоробил его тон, будто он обращался к своему подчиненному, работу которого проверял, - подклеть нам подходит. Один вопрос: сколько ключей от этой подклети?</p>
<p>
- Два, - Эллианна твердо решила не выставлять наружу своих чувств. Она даже смогла выдавить из себя вежливую улыбку.</p>
<p>
- Надеюсь, я не обижу вас, если попрошу отдать мне и второй.</p>
<p>
Она глубоко вздохнула и, сказав себе: «терпение – наивысшая добродетель», снова улыбнулась:</p>
<p>
- Ну, что вы. Вам его принесут через минуту.</p>
<p>
Да, она могла гордиться собой.</p>
<p>
- Ключей точно только два?</p>
<p>
Вот против такого было бессильно даже самое ангельское терпение!</p>
<p>
- Вы хотите сказать, что я лгу?! - взорвалась она.</p>
<p>
Хам даже бровью не повел. Он отреагировал так, будто услышал вежливый и спокойный ответ. Он деловито кивнул сам себе, совсем не глядя на нее, и так же деловито удалился, даже не извинившись, словно был не в чужом доме, а разгуливал по собственному двору среди своих мечников.</p>
<p>
Эллианна обратила свои расширившиеся глаза на Немира и Унну, стоявших рядом с ней, надеясь если не на поддержку, то хотя бы на объяснение такого поведения.</p>
<p>
- Утка – это очень хорошо, - сказал тиун, будто ничего не произошло, продолжая прерванный разговор. - А вот сикеры совсем не надо – мы завтра уедем очень рано, голова должна быть ясной.</p>
<p>
Унна вообще не смотрела на них. Она разглядывала окружающую ее обстановку так внимательно, словно обдумывала, не купить ли ей этот дом, и всё, что происходило вокруг, похоже, интересовало её не больше, чем блохи у их дворового пса.</p>
<p>
Оскорблённая до глубины души, Эллианна уже жестоко жалела, что вызвалась принимать у себя этих господ. Но отступать было поздно, и оставалось дотерпеть как-нибудь до утра, чтобы потом с облегчением отправить их восвояси.</p>
<p>
Но сначала её ждало ещё одно испытание: ей предстояло узнать, что все её мучения были впустую – визит первой лекарши Острова оказался таким же бесполезным, как и визиты всех предыдущих горе-целителей.</p>
<p>
Закончив ужин раньше всех, Унна поднялась и своим ровным, бесцветным голосом произнесла:</p>
<p>
- Ну, показывайте. Где ваш мальчик?</p>
<p>
Премил так же лежал в своих покоях, чуть посапывая во сне. Мягкий вечерний ветер, проникая через приоткрытое окно, трогал его волосы на лбу. И хоть Эллианна знала, что он был очень симпатичным мальчиком, сейчас он показался ей просто фантастически красивым.</p>
<p>
- Сколько он не просыпается?</p>
<p>
- Завтра будет неделя, - Эллианна не смогла удержаться и всхлипнула.</p>
<p>
Унна потрогала его лоб, проверила пульс. Потом достала из небольшого сундучка, который принесла с собой, какие-то лекарские инструменты и стала колдовать возле малыша. Эллианна стояла у двери, боясь приблизиться и боясь услышать те самые слова, что она уже слышала однажды.</p>
<p>
Наконец Унна выпрямилась и стала медленно укладывать свои вещи обратно в сундучок.</p>
<p>
- Я не нахожу ничего страшного. Все органы работают правильно.</p>
<p>
Сердце бедной матери упало: те же слова, точь-в-точь как тогда.</p>
<p>
- И?</p>
<p>
- И он скоро проснется.</p>
<p>
- Вы говорили то же про моего мужа! - истерически вскрикнула Эллианна, не в силах сдержаться.</p>
<p>
Унна аккуратно закрыла сундучок.</p>
<p>
- Я сочувствую вашему горю и понимаю ваше волнение, - её голос не выражал никаких чувств. - Я ничего не могу сделать и ничем не могу подтвердить свои слова. Просто поверьте: в этот раз всё будет по-другому. Ваш малыш будет жить.</p>
<p>
- И когда... и когда он проснётся?</p>
<p>
- Вот этого я в точности не скажу. Самый сложный мой пациент проспал почти месяц. Кто-то просыпается быстро, кто-то спит дольше. Наберитесь терпения. Я скажу вам, что надо делать, чтобы он не потерял силы за то время, пока спит. Вы меня слушаете?</p>
<p>
Эллианна кивнула. Ждать! Снова ждать! Если бы они все знали, что это как раз тяжелее всего - ничего не делать, а просто ждать. Унне легко говорить – она не знает, что значит потерять близкого человека, что значит опасаться за жизнь своего ребёнка. Конечно, её положение Первого Лекаря Острова не сравнимо с положением простой женщины, вынужденной самой заботиться о себе и своей семье. Конечно, ей, привыкшей к спокойному и безоблачному существованию при Дворце, ни за что не понять, сколько боли заключает в себе это короткое слово ждать. И конечно, Эллианна не станет выводить её из этого приятного неведения. Она уже всё для себя решила и поняла. Она молча выслушала все рекомендации и ушла к себе в комнату опустошенная и уставшая как никогда.</p>
<p>
Густая темь уже зачернила все окна, и Эллианна, стоя возле одного из них, видела во дворе лишь мутные оранжевые круги факелов возле врат да чёрные силуэты кустов внизу. Большой двор был тих и пустынен, все уже, видно, ушли спать. Только возле двери в подклеть, ей показалось, маячила фигура.</p>
<p>
Эллианна отвернулась от окна. Ия, её служанка, уже зажгла все свечи и подошла к хозяйке, чтобы помочь ей разоблачиться. Пока она колдовала с многочисленными тесёмочками верхнего, кружевного, платья, Эллианна стала рассказывать ей про свои обиды (а их за сегодняшний день накопилось немало). Начала с визита к самочину и за три платья добралась до Унны с её глупым советом ждать. Сначала Эллианна говорила медленно и ровно, но постепенно напряжение тяжёлого дня дало о себе знать, она стала перескакивать с одного на другое, всхлипывать, и к тому моменту, когда Ия сменила её последнее, самое тонкое и длинное, нижнее платье на расшитую кружевами ночную сорочку, она уже пребывала в слезах и почти кричала:</p>
<p>
- Подумай только, он вздумал проверять мои слова! Ведь он еще у двоих слуг спросил про ключи! В чужом доме нет никакого почтения к хозяйке! Зачем я только пошла к этому самочину. Всё равно от него толку никакого!</p>
<p style="margin-left:18.0pt;">
Она вздохнула и села на лавку, чтобы дать служанке расплести её волосы.</p>
<p>
Немного помолчав, она вдруг сказала:</p>
<p>
- И вообще, все это очень странно, ты не находишь? Главные вельможи страны, одни, почти без слуг — один парень на всех! Женщина в дороге без служанки. Не понимаю! Да еще этот с ними... Зачем таким людям тащить с собой арестанта? Что у них, мечников нет? Куда они едут? Ты ничего не знаешь?</p>
<p>
Почувствовав, что Ия замялась, Эллианна быстро повернулась к ней:</p>
<p>
- Говори, что знаешь.</p>
<p>
- Я, конечно, не поручусь, - Ия, молоденькая, хорошенькая девушка, остриженная, как и все смерды, очень коротко (что, впрочем, совсем ее не портило), складывала в небольшой ларь многочисленные заколки, снятые с волос госпожи, - но Иов, слуга господина, сказал, что они едут искать лекарство.</p>
<p>
У Эллианны перехватило дыхание. Она и не подумала спросить, что за лекарство и от какой болезни. Какие тут могли быть вопросы — сейчас у всех на уме было одно и то же.</p>
<p>
- Он, правда, вел себя как-то странно, да и сам он довольно странный, - Ия хихикнула. - Как только пришел на кухню, разбил горшок и вылил горячий суп себе на ноги, потом уронил на себя шандал, стоящий у двери. И всё с таким видом, будто это его постоянные обязанности: всё ломать и ронять. Не знаю, стоит ли верить его словам. </p>
<p>
- И где это лекарство?</p>
<p>
Ия пожала плечами:</p>
<p>
- Больше он ничего не сказал.</p>
<p>
- Хорошо, иди.</p>
<p>
Ия посмотрела удивленно: хозяйка никогда не отпускала её так рано. Но Эллианна смотрела куда-то сквозь нее и о чем-то напряженно думала. Ия осторожно закрыла ларь и на цыпочках вышла.</p>
<p>
А Эллианна уже обдумывала план, неожиданно пришедший ей в голову. С этой минуты в ней поселилась уверенность, что она должна ехать вместе с тиуном. Правда, она не представляла себе, как оставит сына. Но лучше, думала она, расстаться с ним на время и потом приехать с лекарством, чем сидеть рядом и ждать неизвестно чего. Она не верила лекарям: ни Унне, ни остальным. Прекрасное средство от болезни: ждать! Нет уж, ждите сами, а она будет действовать.</p>
<p>
Эллианна долго расхаживала взад и вперед по комнате, стараясь обдумать все «за» и «против». «Против» было больше, но это ее не останавливало. Она долго пыталась придумать, что скажет тиуну. «Здрасьте-ста, я еду с вами» категорически не подходило. Должна была быть веская причина. Но тогда бы пришлось сознаться, что она знает о цели их поездки. Он, конечно же, станет все отрицать и скажет, что они едут на ярмарку, чтобы отдохнуть от государственных забот. Или, еще хуже, спросит вежливо: «А какое ваше собачье дело, куда и зачем мы едем? Вы кто такая?» В общем, эта часть ее раздумий была самая грустная. А вот дальше было веселее: воображать, как она привезет лекарство, как ее Премил проснется и скажет «мама», было очень приятно, и она совсем не думала о том, что понятия не имеет, что это за лекарство, где оно, через что придется пройти, чтобы заполучить его... И вообще, есть ли оно, или это всего лишь неудачная шутка заскучавшего слуги?</p>
<p>
Утром гости засобирались в дорогу очень рано, но Эллианна была начеку. К тому моменту, как зевающий и потягивающийся Иов первым из гостей вышел из комнаты, её багаж был уложен, лошади запряжены, она и ее верная Ия (которая не зря заподозрила подвох, когда хозяйка отпустила ее раньше обычного, — спать в эту ночь ей не пришлось) были полностью одеты. В связи с особыми обстоятельствами Эллианна решила обойтись лишь одной служанкой: Ия будет ей и за кучера, и за горничную, и за кухарку. Эллианна с первыми лучами солнца уже была на дворе, чтобы не упустить минуту, когда выйдет тиун. Правда, вместо тиуна она совершенно неожиданно наткнулась на ипата: Родиволл спал прямо на земле возле двери в подклеть – видно, уверения Эллианны в том, что все ключи от этой двери были у него, его не убедили. Но у Эллианны уже входило в привычку ничему не удивляться, тем более, что сейчас её гораздо больше волновало другое: как сказать тиуну, что она намерена отправиться вместе с ними. До самого завтрака она так и не решилась подойти к нему. Наконец, когда слуги уже начали убирать со стола посуду, а тиун поднялся, чтобы идти во двор, Эллианна, поняв, что это её последний шанс, собрала все свое мужество и сообщила ему приятную новость.</p>
<p>
Конечно она не ждала, что он обрадуется и попросит у нее места в ее карете. Но все получилось совсем плохо. Тиун сначала посмотрел на нее так, будто она внезапно заговорила на языке племени аборигенов острова Тхи-тоо, и он не понимает ни слова, потом, когда до него все же дошло, что ее наречие ему знакомо, он улыбнулся (что-то вроде «бывают-же-такие-сумасшедшие-дамочки») и четко и ясно сказал: «Об этом не может быть и речи» и повернулся к ней спиной. Его ответ был настолько прозрачен, что переспрашивать не было смысла. Конечно, она не была бы настоящей женщиной, если бы не переспросила. На этот раз тиун дал ей более подробный и обстоятельный ответ. Он прямо сказал ей, что их путешествие носит сугубо деловой характер, обусловлено исключительно государственными интересами и не предполагает участие посторонних лиц. И еще он намекнул, что женщине ее круга неприлично вести себя, как продажная девка, предлагающая себя кому попало. (Про продажную девку она, может, и преувеличила, но все равно было очень-очень стыдно и неловко.)</p>