Завтракали мы уже в кают-компании фрегата, а не в моей столовой.
Когда все вышли, Василиса начала обучать меня, как одеваться в скафандр.
Надо было раздеться догола, войти в душевую кабинку, где тебя обливают какой-то липкой жидкостью. Надо следить, чтобы жидкость проникла везде, во все складки. Вот Василиса и проверила, потом ещё раз загнала в душ, заставив приседать.
Затем влез в скользкий скафандр. Наставница сама надела мне подшлемник, срастила шлем со скафандром.
- Не думай, что я каждый день буду тебя одевать, - ворчала она, - Всё-таки мне кажется, что ты притворяешься специально, чтобы я за тобой поухаживала!
- Нет, Вася, нет! – открещивался я от такого сомнительного удовольствия.
- Жди меня в тамбуре, - велела мне наставница.
Дождался Василисы, и мы, наконец, вышли из станции. Ничего инопланетного не было за бортом станции, притяжение похожее на земное, небо синее, с облаками, вокруг станции насыпаны песчаные дюны. Посмотреть на Город Вася мне не позволила, сразу провела на раскопки.
Там я получил лопату и начал набирать грунт в носилки. Сначала у меня ничего не получалось: моих сил не хватало воткнуть лопату, пока какой-то мальчик не подошёл ко мне. Он на черенке лопаты нажал какую-то кнопку, лопата задрожала у меня в руках, стала вонзаться в землю, как раскалённый нож в масло.
- Ультразвук, - сказал мальчик, - ты забыл включить ультразвук.
Я понял. Лопата начинает мелко дрожать, поэтому легко входит в грунт.
- Спасибо… Ростик?
- Да, это я, - мне показалось, что мальчик улыбается.
Нам предстояло расчистить тупик, углубиться на два штыка.
Оказывается, скафандр оказывает целительное действие. Скоро я забыл о своих ранениях, работать было приятно, дышалось легко. Через некоторое время мы сели отдыхать. Сорок пять минут работы, десять-пятнадцать минут на отдых. После отдыха, где ребята поболтали о чём-то друг с другом, девчата о чём-то своём, я не болтал ни с кем, а сам с собой ещё не научился, мы поменялись. Теперь я носил носилки с Ростиком, и высыпал породу в стороне от городища. За всё время там был насыпан целый курган.
- Надо было туда кого-нибудь положить! – сказал кто-то из мальчишек.
- Чтобы следующая смена его откопала! – радостно добавил другой.
- Кого, кого… Тоньку, конечно! – это, наверно, Мишка. Я промолчал. Впрочем, нет, Мишка остался на станции. Значит, каждый второй меня не любит, не считая каждого первого? Даже Катя послала меня на верную смерть, драться с силачом Мишкой.
Однако, Ростик помог мне! Значит, я слишком сгущаю краски.
Подошёл обеденный час, и мы отправились на станцию. Там мы стали переодеваться. Василиса велела мне дождаться её. Когда я вылез из скафандра, как гусеница из кокона, она придирчиво осмотрела мою кожу, сказав, что, пока она присматривает, срастание проходит нормально. После обеда я попробую одеться сам. Потом, вечером, она проверит, вспомнил ли я, что надо делать, надевая и снимая скафандр.
- Скафандр живой, - наставляла она меня, - обращайся с ним бережно. Всегда выворачивай его наизнанку и вешай в шкафчик. Там он погрузится в питательную жидкость. Перед облачением не забывай предварительно нажать на этот квадратик, чтобы он пришёл в готовность, и только потом открывай дверцу. Иначе дверца не откроется. Каждый скафандр сделан под конкретного человека, чужой не надевай, потому что этот выращен из твоих клеток, поэтому растёт вместе с тобой.
- А когда практика закончится, что тогда? – спросил я, дождавшись перерыва в наставлениях.
- Будем переходить на корабль в скафандрах, с корабля, тоже, даже если в другом месте будет можно дышать, потому что сначала надо пройти карантин. Мало ли, какие бактерии здесь к нам могут прицепиться. Тебя тоже держали в изоляторе не зря.
- Почему ты со мной общалась без скафандра?
- Сначала я надевала скафандр, пока не убедилась, что ты не заразен.
- Как ты это узнала?
- Есть способы. Перед заселением на станцию все проходят медосмотр, данные заносятся в Центральный компьютер станции, он запоминает, какая микрофлора у человека. Подозреваемый подвергается исследованию, таким образом выявляется, заражён ты, иди нет. Как видишь, ничего сложного нет.
- А если бы я оказался заражён?
- Тебя заморозили бы и отправили на одну из Лун, для исследования.
- Живьём?
- Что живьём?
- Живьём бы заморозили?
- Ну да, - удивилась Василиса, - там бы разморозили, определили, насколько ты опасен. Я же говорила, что готовила тебя к отправке, правда, ты был чист, но мёртв.
- Подожди, подожди, ты говоришь, «там разморозят». Оживят, что ли?
- Зачем потенциальную угрозу оживлять? – спросила Василиса, - Ты бы стал рисковать жизнями миллиардов людей, спасая одного искусственного человека? Да даже настоящего наверняка бы сначала заморозили, и только потом проверили бы на безопасность. Во все века так было. А там, где жалели заразившегося, эпидемия выкашивала миллионы людей. Это космос, Тоник! Мы каждый день сталкиваемся с неизведанным.
Вот что я узнал, знакомясь с особенностями скафандра.
Обедать я сел напротив Кати. Катя, рассмотрев мою умытую физиономию, улыбнулась:
- Выглядишь, как настоящий мальчишка!
- Тебе нравится?!
- По крайней мере решился что-то сделать, - я уткнулся в свою тарелку, думая, что девчонки одинаковы во все времена. Обязательно их мальчик должен с кем-нибудь подраться. Или это древний инстинкт? Выбирают самого сильного?
После обеда был час сна. Мишка дежурил, и я без опаски расположившись в своей каюте, неплохо поспал. После сна, получив полдник, мы снова отправились на раскопки.
Как и ожидалось, ничего ценного не откопали, да и рано было надеяться на находки: возле внешней стены был вырыт шурф, глубиной более двух метров, а мы добрались только до метровой отметки. Девочки находили и здесь небольшие осколки глиняной посуды. Возможно, в последующие времена, это место использовалось, как свалка. Радиоуглеродный анализ черепков установил их возраст почти в сотню тысяч лет.
Я даже засомневался в их искусственном происхождении, но Катя сказала, что, когда я был прежним, высоко ценил эти находки, утверждая, что, когда откопаем всё городище, склею почти целую вазу, осколки которой тщательно собирал и хранил в своём шкафчике.
Я сначала хотел посмотреть, что Антон там собрал, но потом подумал, как буду глупо выглядеть, с умным видом роясь в куче мусора. К сожалению, в археологии у меня очень смутные познания. Знаю лишь, что археологи раскапывают могилы, изучают, по останкам, и вложениям в могилы, культуру и быт людей прошлых эпох. Гробокопатели, одним словом.
Думаю, в космосе таких захоронений не много. Слишком много времени прошло. Планета очень старая, цивилизация вымерла. Вот этим вопросом и занимается наша группа: отчего вымер такой плодовитый и живучий народ, как люди? Да и люди ли здесь жили? Могли и орки, эльфы, или гномы. Не обязательно они могут так называться, я имею ввиду другую расу или форму жизни.
К слову, обезьяны, они кто? Антропоиды или гуманоиды? Чем эти понятия различаются между собой?
И то, и другое обозначает одно и то же: человекоподобный.
Если этот лабиринт построили человекоподобные, куда они делись? Где сооружения более поздних эпох? Стеклянный Город не в счёт. Почему-то есть уверенность, что сооружение это, чужое на планете. Наверняка след неведомых Странников.
В этот вечер я впервые отстал от группы. Наступило время заката, меня привлекло сияние в небе, я сказал соседу: «схожу, посмотрю», и побежал к ограждению, где застыл, любуясь невиданным зрелищем. Там меня и застала Василиса…
Хорошенько отчитав, она потащила меня на станцию, но я заныл, что хочу посмотреть, и, к моему удивлению, Вася согласилась.
Насмотревшись на невероятные краски, я стал осматривать дюны. Оказывается, планета вовсе не мертва: кое где бегали маленькие ящерки, жучки катали какие-то шарики по песку, бегали паучки на длинных суставчатых ногах.
Безразличие Василисы я объяснял для себя тем, что ей всё это давно надоело.
- Вася, - спросил я её, - а крупные ящерицы здесь водятся?
- Здесь вообще никто не водится, это мёртвая планета, - скучным голосом ответила Вася, - Когда ты решил подышать свежим воздухом, в нём не оказалось даже микроорганизмов.
- А эти, мелкие? – показал я на суетящихся ящерок.
- Ничего там нет, так, игра теней, - зевнула Вася. Я обратил внимание, что к вечеру гермошлем становится прозрачным.
- Насмотрелся? Пошли, что ли…
- Какие здесь закаты красивые, Вася! – восторгался я.
- Ничего особенного. Ты ещё не видел красивых закатов. Говорят, на Земле…
- Там другие краски, - перебил я её, - хочешь, нарисую?
- Хочу, но не надо дразнить ребят.
- Почему? Думать и мечтать ведь не запретишь.
- Ах, Тоник, лучше бы ты, как прежде, перебирал свои черепки. Ты же был помешан на археологии, что случилось?
- Наверно, умер, - пожал я плечами.
- Да, тоже загадка. Вдохнув местного воздуха, ты не мог умереть. Немного помешаться, как это происходит сейчас с тобой, да. Но ты был в состоянии клинической смерти почти два часа! Ещё немного, и стал бы разлагаться!
- Ты ничего не слышала о летаргическом сне?
- Об этом я и подумала, решив повременить с твоей отправкой.
- Почему ты тогда сказала, что отправляешь меня на Землю?
- Потому что вы все туда стремитесь.
- Почему?
- Среди детей ходят легенды, что там можно найти родителей, что там есть люди, которые принимают в свою семью понравившегося ребёнка. С годами приходит понимание, что твоя мама – бездушная родовая капсула, клетки, из которых тебя зачали, взяты у таких же искусственных людей.
Так что, Тоник, не трави душу.
- Вася, но душа-то у нас есть? Чем мы отличаемся от настоящих людей?
- Тоник! Настоящих людей рожают женщины, а не родовая капсула! Питаются материнским молоком, а не синтетическими смесями, воспитываются любящими родителями! Понял?
- Понял, конечно…
- Ничего ты не понял. Ты ещё малыш, откуда тебе знать такие вещи?!
- Вася, мне понятен смысл слов: «Ты есть то, что ты ешь». Получается, мы с рождения питаемся синтетикой, и мы, выходит, синтетические люди?
- Да, только не с рождения, а с самого зачатия, у нас возраст отсчитывается со времени зачатия.
- Василис, - робко спросил я, - вам что, рожать нельзя? Самим?
- Конечно, нельзя. Мы созданы, чтобы работать. Может, когда-нибудь мы получим общие права, а пока что мы бесправные существа, делаем то, что прикажут. И вообще, Тоник! Ты меня заболтал! Раздевайся, давай!
После этого разговора я долго ходил, как мешком пристукнутый: дожили! В двадцать третьем веке оказаться на положении раба! Хорошо кормят, хорошо одевают, заботятся о тебе, но никакой свободы! Если им запрещено рожать, и в то же время производят в промышленных масштабах, то… Дикость какая-то! Это ведь живые люди, им тоже хочется любить! Меня даже покоробило.
Выходит, близкие контакты тоже запрещены.
Меня заинтересовало существование на нашей станции стабильных пар мальчик – девочка. Причём не все пары дружили друг с другом, заглядывались на других девочек или мальчиков.
Очень быстро разобрался с этим феноменом: мы были подобраны самым оптимальным образом, по генетическим таблицам, чтобы потомство появилось здоровое.
Потому нас держат рядом, чтобы долго не искать, когда придёт время брать у нас генетический материал для помещения в родовую капсулу.
Очень эффективный метод, ведь при искусственном оплодотворении из одной женской клетки можно получить до десяти близнецов!
Ну, это я уже додумал сам, для детей нашего возраста эта информация закрыта.
Нам объяснялось, что мы должны дружить со своим напарником для того, чтобы не было скучно.
мне это напомнило школьные годы, когда детей рассаживали парами, мальчика с девочкой.
Только здесь рекомендовалось сохранять пару на всю жизнь. Хотя, если возникала психологическая несовместимость, пары разбивались, но по типу «Я хочу с ней (с ним)» могло состояться, если только генотип подойдёт. Дружить с любым членом группы не возбранялось, но пары должны были присутствовать в любой вновь созданной группе. Я даже сомневаюсь, что впоследствии они вообще узнают, что у них есть общие дети.
Как же дело обстоит с воспитателями? Наверное, могли к большой группе детей прикреплять девушку и юношу, но, в нашем случае, вероятно, подумали, что одной воспитательницы достаточно.
Сколько длится практика? Месяц?
Вот и ответ, хотя, наверняка здесь есть помещение для забора и хранения генетического материала, а то и родовая капсула.
Во времена экспансии и войн обычно предусматривались такие важные аспекты жизни, как продление рода. Когда осваивали Америку, с собой обязательно брали жён и детей, несмотря на очевидную опасность предприятия. Так что, останься мы здесь отрезанными от мира, пришлось бы выживать самим, потому что на станции есть даже минимальный набор для терраформирования, и замороженные эмбрионы «каждой твари по паре».
Эти мысли я уже додумывал, бросив свои кости на кровать, после душа. Оказывается, после нашей с Мишкой драки, его отселили от меня, поселив вместо него Ростика! С Ростиком мы не конфликтовали, наоборот, он был не прочь подружиться.
Но долго предаваться медитации мне не дала Катя. Без стука она ворвалась в нашу каюту, увидела меня, лежащего, в одних плавочках, на кровати и сказала:
- Ты уже готов? Пошли! – сама она была в белой маечке и шортиках.
- Подожди, оденусь…
- Не надо тебе одеваться, пошли.
- Опять будете издеваться? – спросил я.
- Никакого издевательства, Тоник! Нам пора в тренажёрный зал! Мальчики все так будут одеты, я вам даже завидую.
- Чего завидовать? – проворчал я, - Все свои, одевались бы так же.
- Если бы не Василиса! – засмеялась Катя, поджидая, когда я слезу с кровати.
- Кать, мы что, мало работаем на раскопках?
- Тоник остаётся Тоником! – засмеялась Катя, - Хоть и говорит, что изменился! Пошли, лентяй!
Оказывается, на станции был приличных размеров спортзал, заполненный сегодня различными тренажёрами. На них уже занимались мальчики и девочки, одетые, как мы с Катей.
К нам подошла Василиса, назначила мне упражнения с небольшими гантелями, велела попробовать подтянуться на турнике, побегать на беговой дорожке и прокатиться на велотренажёре. Всё это сделать, особо не напрягаясь. Осмотрев в зеркальной стене свою скелетоподобную фигурку, я не удивился её лояльности. Увидел там Мишку, поднимающего гири, удивлённо подумал, как он решился меня так жестоко избить, мог же и насмерть!
Вообще, все мальчики в зале были довольно развитые, даже Ростик.
Угораздило меня вселиться в этого доходягу! Впрочем, если бы он не умер, я и не вселился бы.
- Ну, Тоник, удивил ты сегодня всех! – смеялась Катя, бегая рядом со мной на дорожке.
- Чем это? – спросил я, с трудом поднимая килограммовые гантели.
- Обычно ты с девочками расчищаешь подозрительные осколки, а сегодня схватился за лопату!
- Надоели мне эти черепки, - пробормотал я, устав поднимать гантели. Поглядев на турник, попробовал подпрыгнуть, но до перекладины не достал. Тогда кто-то взял меня за бока и помог дотянуться. Я думал, я лёгкий. Но это оказалось оптическим обманом зрения. По-моему, я весил не менее центнера, потому что все мои усилия подтянуться оказались напрасными. Рухнув вниз со вздохом, я с удовольствием, с мягкого пола, наблюдал, как легко подтягивается моя Катя. Потом она посадила меня на велотренажёр, сама села на соседний, и мы сделали вид, что катаемся по парку.
Загоняла меня Катя до того, что я покрылся потом, сама при этом только разогрелась.
- Ну как? – смеялась она, - Понравилось?
- Понравилось! – улыбался я, довольный, что занимаюсь спортом с Катей.
- Пошли, примем душ, скоро вечерний чай. Чем думаешь заниматься вечером?