Андрей снова зарычал. В бешенстве. И застонал. В тоске. Два этих оттенка чувств, смешивающиеся, слившиеся в одном звуке...
Впрочем, он быстро овладел собой.
-- Индо ладно. Поглядим.
И пошёл к двери.
-- Стой! А я? Мне тут сидеть - не с руки. Я к Лазарю на подворье пойду. Мне тут с приказчиками надо... Насчёт просьб моих... полотна - аж пищит... не забудь - списочек вот... мне ещё во Владимир сбегать, торг тамошний глянуть, мастеров разных надобно...
Мгновение он с недоумением смотрел на меня. Какое-то полотно... Тут, факеншит уелбантуренный! - мир рушится! Вся жизнь его! И царство земное, и царство небесное... Мастеров каких-то... зачем?!
Потом лицо его приняло особенно злобное выражение:
-- Сбежать надумал?! Опять задурил, обошёл, пыли напускал, словес назаплетал...
-- Тю! Ты мозгу-то пошевели! Князь, факеншит! От тебя сбежать - не велик труд. Вон (я похлопал по сухой стенке застенка) - сыра земля. Мне - мать родна. Но куда я от Всеволжска своего сбегу?! В карман сунуть да унести? Да уж, Андрей свет Юрьевич, накинул ты мне веревку пеньковую на шею, набил кандалы тяжкие на ноженьки резвые. И не в том дело, что на Стрелке самоцветы-яхонты на кустах растут, а в том, что там дела мои, там жизни моей кусок вбит-вкопан. Куда я от него сбегу?
Андрей недоверчиво рассматривал меня. Потом вздохнул:
-- Поклянись.
-- Блин! Да сколько ж можно?! Я не клянусь! "И пусть будет ваше да - "да", а ваше нет - "нет". Неужели трудно слова Христовы запомнить?!
Он ещё несколько мгновений рассматривал меня в темноте нашего подземелья. Я старательно делал лицом "вид, внушающий доверие". С мощным оттенком простодушного недоумения: как же так?! Мне, всегда и везде такому честному и правдивому - и не верить?!
Стоп. Я не прав. "Доверие" из самых последних вещей, которые можно выпросить у Боголюбского. После - "снега зимой". Тогда от "чуйств" переходим к конкретике.
-- У меня там лодочка стоит. Особая. Выше города, ниже посадов. Прямо на лугу. Сам делал, другой такой нету. Как бы не попортили.
-- Переставь. К нижним воротам. Там есть кому присмотреть. Ладно. Пошли. Сам из Боголюбово - ни на шаг. Иначе... Ладно, пошли.
Он двинулся вперёд. Чуть сильнее шаркая подошвами, чем когда мы шли сюда. Не согнувшись, не сгорбившись. Но и по его прямой спине я уже мог определить груз раздумий, занимавших ум государя.
Из туннеля появился Маноха, внимательно осмотрел нас, тяжко вздохнул, видимо, расстроенный напрасно переведённым топливом для разогрева инструментов и приспособлений.
Интересно, а чем здешние палачи делают "кали"? Углём или дровами? Ноготок предпочитает дрова, говорит - грязи меньше. Температура, правда, ниже, но в этом конкретном - даже и хорошо.
-- Маноха, ты пришли кого-нибудь со своей зажигалкой к Лазарю на подворье. Мы там много разного чего привезли. Твою щёлкалку - или заправят, чтоб горела нормально, или новую дадут.
-- Хм. И почём?
-- Ну... Тебе - бесплатно. С княжеского палача ещё и денег брать... Не обеднею.
Андрей задумчиво разглядывал меня. Видимо, удивлённый столь быстрым переходом от "предсмертного" состояния к разговорно-торговому.
А меня трясло. Хотелось прыгать и бегать, кричать и смеяться.
Сегодняшний разговор - куда большая победа, чем моё "Ледовое побоище" на льду Волги! Сотня каких-то туземных придурков... да хоть афро-каннибалов! Против Боголюбского - тьфу и растереть! Я - живой! Я живой, целый и на свободе! Я ещё тут много чего... уелбантурю! И - зафигачу!
Ур-ра, товарищи!
Не уверен, что я чётко соображал в тот момент. Автоматом отметил изумление половцев-охранников при нашем, совместном с Андреем, появлением в предбаннике.
"Ванька-лысый - живой и без конвоя" - да, это изумляет.
Чуть не забыл забрать свою портупею с мечами на лавке. Там где - "оставь всяк входящий". Охранник вывел меня через какой-то другой выход во двор, провёл через ворота и сдал на руки моим спутникам.
Николай сразу кинулся выяснять подробности, но я только тряс головой и глупо лыбился. Постоянно тянуло ощупать себя. Руки, ноги, рёбра... всё на месте. Пальцы? Ух ты! Все пять! Ой! А на левой?! - И здесь пять! Чудеса! Как они красиво, гармонически сгибаются... В правильную сторону... естественно... А вот после Манохи могли... и неестественно. Глаза... Один закрыл - вижу, другой - тоже вижу! Удивительно!
Солнышко! Небушко! Воздушко! Хорошо-то как... И не болит нигде... Ходить, дышать, смотреть, слышать - есть чем...
Как-то исторически-риторический русский вопрос: "Что я, об двух головах, чтобы с государем разговаривать?" - потерял риторичность. И приобрёл дополнительную историчность - так не только про московских царей говаривали.
Николай уже сыскал подворье Лазаря. Топать туда оказалось довольно далеко. Но при моей текущей адреналиново-допаминовой интоксикации... даже не заметил.
Конец семьдесят третьей части
Часть 74. "Гуляй, рванина, от рубля и..."
Глава 402
Лазарь сразу кинулся целоваться. Пришлось несколько притормозить юношу:
-- Водки, баню, снова водки. Потом поговорим.
Впрочем, удержаться он не смог: едва по моей спине заходили веники, как начался "отчёт о проделанной работе". Отчёт - посла, банщика - по совместительству.
Лазарь очень переживал. Оттого, что потратил на своё обустройство кучу моих денег, влез в долги, а ничего серьёзного не сделал.
Забавно. Для меня главное, что он не сделал серьёзных глупостей. Обустроился, познакомился с туземцами, дорожки протоптал, связи завёл. Голову свою сохранил.
Конечно, бывали у него и ситуации... конфликтные. Но Боголюбский - благоволил, в городе про то знали и воздерживались. По мере соображалки.
Цыба потусторонне улыбалась, накрывая нам стол после бани, вежливо пропускала мимо ушей хвастливую болтовню Николая, и поглядывала на меня доброжелательно.
Среди множества забот, одолевавших меня в эту зиму, было и опасение за Цыбу. Из-за возможного появления здесь Рады - тверской боярыни-вдовицы, матери Лазаря. Рада - женщина энергичная, могла, узнав о назначении старшего сына ко двору Боголюбского, подхватить младших детей и заявиться сюда. И попытаться построить всех по своему усмотрению.
Ух, как они бы тут с Цыбой дали жару и шороху! Классика жанра: свекровь с невесткой. Да ещё в здешних сословных декорациях: боярыня против простолюдинки, вчерашней рабыни. Да вблизи к окружению сурово православного и правосудного князя Андрея, да при статусе посла такой невидали, как Воевода Всеволжский!
Всё Боголюбово сбежалось бы на такой цирк посмотреть!
Нутром чую - были бы жертвы в личном составе. Но пронесло - судя по показанному Лазарем письму от Рады, в Твери, после похорон там убиенного мною князя Володши, заварилась новая каша с прежними персонажами.
На одной реке, на Волге живём...
"У моей соседки сверху протекает половая щель. Когда у неё течёт - у меня капает" - юмор эпохи застоя.
В моём случае "сверху" означает - на Верхней Волге. Боюсь, придётся и её - мне расхлёбывать. В смысле - заваривающуюся в Твери "кашу".
Только принял после баньки стопочку - тук-стук-грюк. Влетает во двор отрок княжеский на коне вороном - оба в мыле, и с коня орёт неразборчиво:
-- Светлый князь... велел Воеводе Всеволжскому... бегом быстро... на княжий двор...
Мои все подхватились, засуетились, кинулись коней седлать...
Факеншит! "Ни сна, ни отдыха измученной душе".
И заднице - тоже. Опять на коня лезть. Я, почитай, два года этой забавой не забавлялся. Опять же - я пока чистый. А с коня буду - уже нет.
Отрок невелик, глуп, нагл, конёк у него... такой же. Да ещё и старый. Взял я скотину божью за узду да и дёрнул. Так они оба-два на мягкое и полетели. Ну, что там, на дворе, мягкое было.
-- Ты, бестолочь бестолковая, от княжьей гоньбы - хвост репейный, ты почто господина своего слова перевираешь?! Не мог князь Суждальский Воеводе Всеволжскому - велеть. Я ни ему, ни эмиру Булгарскому, никому другому во всём мире, окромя Пресвятой Богородицы, не подручник. Так что ж ты, сучий сын, промежду государями непонятности да вражду рассаживаешь? А ну брысь с отседова!
Паренёк поднялся, лошадку свою вытащил, роняя сопли с лица и навоз с кафтана - со двора выскочил. Лазарь - сам рядом стоит, сам и пятнами красными идёт.
-- Что ж это ты, Лазарь, друг мой сердешный, чести моей не держишь? Я с князь Андреем всё утро с глазу на глаз разговаривал, думами делился-обменивался, а ты челядь чужую, бессмысленную-бездельную да на своём дворе - разговаривать не по вежеству пускаешь. Ты ж мой посол! И слух мой, и глас, и зрение. Лица моего представление пред очами самого Андрея Юрьевича. А ну, Резан, собери людей. Погляжу, что вы тут за народ собрали.
Полный двор народа. Все на гонца - по-выскочили, уши - по-выставили. Ворота в усадьбе настежь, на улице - ещё зевак рой роится. Безобразие, разруха и непорядок.
У Цыбы в тереме... пристойно. А во дворе... Надо подровнять... это всё.
-- Резан, почему у ворот навоз кучей лежит? Твоим скотам более гадить места нет? Это у тебя что? Истопник? На кой ляд нам истопник летом? Это на нём что? Лапти? Ты почто меня позоришь? Челядь вся в сапогах быть должна. Ты кто? Конюх? Так кого ты хрена конюх - коней не засёдлываешь?! Иль не слыхал - к князю ехать надобно! Бегом!
В первой жизни я так с людьми не разговаривал. Так там же люди были! А здесь-то - челядь. Привычная к вятшести, статусу, гонору. Э-эх, набрал Лазарь... челядинцев.
Нормальный боярин тянет себе слуг из вотчины. Там у них и родня, и имение кое-какое. А тут-то... набродь городская. Люди случайные, толком не проверенные. Надо будет слуг Лазарю из Всеволжска прислать. Своих марийцев. Они, конечно, по городским делам - пни лесные. Но зато - мои. А этих - туда. На трудовые подвиги. Там и поглядим.
-- Ваня, а князь... ну... что ты его гонца...
После сегодняшнего разговора с Андреем... мне надо сильно гадкую гадость сделать, чтобы его отношение ко мне переменилось.
-- Ты про князя Андрея главное помни: "Он всегда к расправе и распорядку готов, для того мало спит, но много книг читает, и в советах и в расправе земской с вельможи упражняется, и детей своих прилежно тому учит, сказуя им, что честь и польза государева состоит в правосудии, расправе и храбрости".
Эти слова Татищева о Боголюбском я сегодня с утра кожей ощутил. В части близости расправы. Теперь понадеюсь на его правосудие.
Надежда - оправдалась. Едва заседлали коней, как в закрытые, было, ворота - сильно, но уместно постучали: "Княжий гонец! Отворяй".
Гонец был... качественный. И в смысле возраста, и по одежде, и конь добрый. А в глубине улицы был виден десяток гридней в боевом прикиде. Типа: на всякий случай. Ежели вдруг не просто дурак, а - с замыслом.
-- Князь Суждальский Андрей Юрьевич изволит поджидать Воеводу Всеволжского Ивана Акимовича у городской пристани. Нынче.
Во блин! А у меня и из ума вон! Как пришли на двор, я велел послать сказать, чтобы ребятки лодочку переставили к пристанским воротам. И пошла моя "Белая ласточка" мимо всего города, мимо всех стрельниц замковых. Весь город на нашу "каланчу плавающую" подивился. Теперь у "Клязьменских" ворот народу...!
-- По коням!
Выскочили к "перекрёстку трёх дорог от трёх ворот" и под мост. Хорошо, что у Лазаря только один приличный жеребец в хозяйстве - вот пусть сам на нём и... вольтижирует. Потому что в овраге спускаться среди толп телег и дурней с разинутыми ртами...
Только сунулись в ворота городские на выход, а оттуда...
Звуки неслыханные! Львы рыкают! Откуда на Клязьме львы?! Их же ещё 15 тысяч лет назад последним обледенением...! Лошади чуть на дыбы не встали. С той стороны ворот - суетня и крики испуганные. А я никак не могу тезаурус с компендиумом к консенсусу привести: похоже на рычание большого зверя. Почему-то мне в том рыке слышаться не дикая злоба голодного крупного хищника, а родные матерные нотки... Ещё один "Зверь Лютый" нарисовался? Или у нас и львы африканские ненормативной лексикой пользуются? "Святая Русь" навеяла?
Тут снаружи вопли раздались громче и народ густо повалил внутрь. Я - коньку по рёбрам пятками и, толкая, топча людей - наружу.
Мда... Я уже говорил, что Ивашка-попадашка - гнездо урагана? И что это - заразно? Во-от...
В двадцати шагах от уреза воды стоит моя "Белая ласточка" с неубранными парусами. Перед её носом в воде боком на мелководье лежит какая-то полузатопленная лодчёнка. Чуть левее на берегу - толпа возбуждённого народа с разными рубящими, колющими... и просто - под руку попавшимися предметами ударного действия. На носу швертбота стоит абсолютно голый Салман, крутит по сторонам своей характерной черепушкой типа "луковка теремная", и, глядя в береговую толпу, старательно произносит "Чи-и-из!", неестественно оттопыривая губы для полноты восприятия всех его девяносто шести... хотя реально - там меньше, и не все в ряд. Потом быстренько так хлопает себя по щекам несколько раз, приседает в растопырку и нежно-многозначительно говорит: "Ку-у-у".
Народ бледнеет, некоторые - роняют, кое-кто - линяет. И с лица, и с берега. Тут с кокпита высовывается маленькая фигурка и орёт. Басом. По-львиному. Матерно. Но слов не разобрать. Отчего ещё... выразительнее. Чувствуется, что посылают. Со всей твоей подробной автобиографией. Но вот куда именно... - направление не идентифицируются.
От этого зверского рёва кони группки всадников справа от ворот, осаживают задом, прядают ушами и вообще - ведут себя непристойно. Конская группа чуть сдаёт назад, к стене речного обрыва, и я вижу: впереди, на соловом жеребце сидит князь Андрей. Сидит - как влитой. Конь под ним - даже копытами не переступает.
О кавалерийском таланте Боголюбского, весьма редкий случай чтобы про кого из князей об этом писали, в летописи есть упоминание. В одной из битв за Киев с Изей Блескучим, Андрей, во главе своих половцев, первым ворвался в строй противника, и конь его был ранен в ноздри. Отчего начал метаться. Однако Андрей коня успокоил и продолжил рубку.
-- Салман! Дик! Кончай скоморошничать! Князь смотрит! Приведите себя в приличный вид!
Я загнал коняшку по колено в воду и проорал своим подчинённым приказ. Но малость опоздал: из-за раскрытого паруса высунулась двух-вихрастая голова нашего матроса с крайне шкодливым выражением на мордашке, который, глядя на толпу горожан на берегу, произнес себе под нос, что-то типа:
-- А вот тебе ля-ля-яля-яля...
После чего раскрутил и отпустил пращу.
Боярин, сидевший на коне недалеко от Боголюбского, приняв снаряд пращи на грудь, всхрапнул, как конь на водопое, и съехал с седла. Боголюбский проводил спутника задумчивым взглядом. Потом посмотрел на меня.
-- Ну и...?
-- Ща-ща-ща... Один момент... всё поправим, всё восстановим... Эй, на "Ласточке"! Что за дела?! Кончай бить боголюбовских! Их же ж надолго не хватит! А потом что? Давай потихоньку к берегу. И сходни князю.
Команда на "Ласточке" засуетилась, зашвырнула в меня концом каната, от чего уже я сам чуть не слетел в воду. Потом пришлось тянуть их в сторону, потому что прямо под носом у швертбота торчала полу-затонувшая чья-то лодка, которую они, собственно говоря, и протаранили.