Он внушил весь маршрут радужному жуку, а остальным велел защищать его ценой своей жизни, добавив вариативность поведения для охраны периметра и разведки. Перепроверил надежность каждого внушения несколько раз и скомандовал процессии выдвигаться. Наблюдая за странной, ощетинившейся усиками, клешнями и лезвиями процессией, уходящей в глубину джунглей, он слегка успокоился и решил, что самое время выдвигаться самому.
Две группы косарей Николай отправил на разведку и подозвал к себе самого крупного из заарканенных питомцев - огромного ездового голиафа, под жесткими подкрылками которого легко уместилась остальная свора из косарей, ракопауков и прочей фауны не крупнее трех метров. Не захотел ехать только жнец, который был гордым хищником.
- Вперед! - скомандовал Николай, удобно устроившись на сгибе рогов и почти не держась руками.
Живая бронированная махина со вздохом втянула воздух, поднялась на своих двухметровых лапах и быстро засеменила в нужном направлении, подминая небольшие деревца, проскакивая овраги и заросли папоротников так, будто их не существовало.
Они двигались по убитым насекомым, следам крови и слизи. Тут и там встречались поломанные деревья, обожженные кустарники, вытоптанная трава. Чувствовалось, что тут шла небольшая группа, преодолевая большое сопротивление и не жалея боеприпасы. Через пять минут Николай увидел старую полуразрушенную спутниковую антенну, которая находилась на расстоянии десятка километров. Спустя еще десять минут джунгли кончились.
Одна из отправленных на разведку групп косарей скрылась за разрушенными зданиями, испещрёнными следами пуль и снарядов, вторая группа замялась и остановилась у края джунглей перед устланной трупами фауны зооморфов улочкой. Старый асфальт был весь в ямках от кислоты и крови. Немногочисленную растительность выжгло до обугленных пеньков.
Заподозрив что-то неладное, Николай заставил вторую группу разведки разделиться на пять пар и послал их к антенне разными путями. Реакция была незамедлительной. В развалинах двухэтажного серого здания почти прямо перед ним что-то щелкнуло, стена упала вперед, и басом заговорил двенадцатиствольный крупнокалиберный пулемет. Пара косарей, что была прямо перед ним, исчезла в мгновение ока.
Откуда-то слева раздались пронзительные вскрики. Облачка жирного черного дыма обозначили смерть второй группы, а затем и третьей. Только справа всё было тихо, туда и направил голиафа Николай, выждав минуту. Они двигались по самой кромке джунглей вне зоны сканеров оборонных систем. Он управлял гарнизоном три года, но не слышал, что в его зоне было такое проблемное место.
Голиаф отошел достаточно далеко от пулеметной турели, но Николай следов разведчиков не заметил. Впрочем, трупов или сильных повреждений здесь тоже не было. Наоборот, маленькие двухэтажные здания выглядели как жилые. Похлопав Голиафа по толстой шее, он приказал одному из косарей выйти из-под защиты гиганта и отправил его перед собой. Бодрой трусцой косарь пробежал около десяти метров, а затем случилось то, от чего у Николая по спине пробежал холодный пот.
Косарь продолжал бежать, но при этом растворялся прямо в воздухе. Он исчезал неравномерно: вот, истончившись до невозможности, одна из его ног лопнула, когда давление крови превысило прочность сосудов, а зеленая живительная жидкость, хлеставшая фонтаном, тут же растворилась в воздухе.
Наномашины - микроскопические рабочие роботы, не знающие усталости, страха, жалости и времени. Их размер настолько мал, что они могут быть частью воздуха, воды, стен и почвы. Здесь было огромное скопление этих рабочих, которым семьдесят лет назад дали задание построить в качестве эксперимента научный городок для сотрудников центра. При этом не обозначили срок, когда строительство должно быть закончено, и оно продолжалось, хотя строить было не для кого.
Наномашины разобрали косарей на строительные материалы для новых домов. Причем сделали это безболезненно и очень быстро. Николай заметил, как на стене дома в двадцати метрах от него появился зеленый узор из цветов и деревьев.
- Пожалуй, лучше мы пойдем там, где пулеметы и огнеметы, - пробормотал он, похлопав голиафа по шее и разворачивая его назад. Он мог бы проскочить на голиафе, если поле наномашин тянется в глубину застройки метров на пятьдесят, но такой гарантии нет.
- Теперь придется проверять каждый метр.
Вернувшись к знакомой улочке, заваленной трупами, он заставил голиафа раскрыть надкрыльники, выпустив всю набранную живность. Затем забрался под один из них так, чтобы из-под толстой брони выглядывал только нос его симбионта плеваки и, закрыв глаза, отдал приказ двигаться вперед.
Протискиваясь между развалинами, голиаф терся животом об обломки зданий и расталкивал небольшие трупы. Внутренним взором Николай увидел, как перед ними падает стена, и, не мешкая, послал длинную плотную струю кислоты прямо в быстро вращающиеся стволы пулемета. Они с шипением покрывались облаком испаряющегося металла, капли падали вниз и разлетались в стороны. Вырывающиеся из стволов потоки пуль, бьющие по наклоненным вперед для защиты головы рогам, начали прерываться через несколько секунд. Прозвучал взрыв, и блок стволов разорвало вместе с подающим патроны механизмом.
Николай выбрался из укрытия и уверенным шагом направился к поверженному противнику. Обезоруженная турель пощелкивала механизмами, направляя на него свой красный механический глаз-дальномер. Ловкими движениями, отработанными годами, Николай расчленил её на несколько больших кусков, а последним из них разрезал сервоприводы двери.
Стены за турелью не было, но открывшийся проход был узок для голиафа. Бросать ценного питомца, пройдя так немного, Николай не стал: впереди могли быть любые опасности, придуманные хитрым и кровожадным человеческим разумом в борьбе за выживание.
Отбросив сомнения, он поднялся по стене на крышу полуразрушенного двухэтажного здания, которое было немногим выше голиафа, и детально оглядел местность. Перед ним был научный городок с отдельно стоящими одно- и двухэтажными зданиями. Часть из них располагалась на отшибе. Были четко видны две пересекающиеся прямые улицы.
В центре городка находились несколько разрушенных спутниковых антенн, одна более или менее сохранилась и возвышалась над остальными строениями. Остальные лежали в руинах, накрывая одноэтажные здания, где располагались двигательные установки для изменения положения и ориентирования антенн.
Отдельно он отметил несколько участков, заставленных зданиями, которые выглядели новыми. Туда соваться категорически нельзя и надо их запомнить, чтобы не посылать на верную смерть разведчиков и пехоту.
Одна из улочек начиналась на пару домов левее, ближе, чем место гибели разведывательной группы от огнеметов. Николай послал нескольких косарей вперед и оседлал голиафа, загнав в него остальную подконтрольную фауну. Медленно пробираясь между развалинами, они двигались, держа косарей на расстоянии двух метров друг от друга и не выпуская из виду.
Дорога, куда они вышли, была двухколейной, расстояние между домиками, оставлявшее место для маневра, позволило значительно ускориться. Николай потерял бдительность, и это чуть не стало роковой ошибкой. Тонкие и тусклые дуги разрядов были почти неразличимы на фоне серого асфальта, покрывающего дорогу.
Косарь, перебегавший зигзагами дорогу в поисках опасностей, внезапно сжался, скрючил все восемь конечностей и вплотную прижал брюшко к головогруди. Секунду он источал боль, страх и недоумение, затем от него пошел сильный запах обгорелого мяса. Тонкие дуги разрядов заплясали вдоль его тела, ища новый вход энергии. В конце концов, одна из дуг перескочила на фонарный столб, валяющийся у дороги, и разряд с жутким грохотом ушел в землю.
Резко прикрикнув на замершего впереди косаря, Николай послал голиафа быстрым галопом, стараясь быстрее миновать участок с молниями, пока находящиеся в той области наномашины не начали вновь накапливать статический разряд. Еще одно постапокалиптическое чудо: образовавшиеся в процессе вирусной атаки наномашинные статические поля.
Николай родился в начале сотых от скоротечного брака двух военных зооморфов и не мог помнить о том, как образовались все эти активные поля наномашин, но учебка, год службы и слухи, пересказанные старшими товарищами, полностью сформировали весь необходимый багаж знаний, касающихся полей из наномашин.
Во время Последнего теракта в 2079 году группа экстремистов внедрила в каждый информационный центр, каждый терминал и каждый вживленный в головы людей универсальный диагностирующий интерфейс (по-простому УДИ) свой вирус. Наномашины, призванные лечить людей от всех возможных болезней и повреждений, продлевать жизнь и гарантировать работоспособность, были вживлены вместе с
капсулой-интерфейсом в череп. Одновременно на всех устройствах в мире террористическая группа запустила процесс, названный позже пожиранием.
Наномашины в УДИ получали программу к постоянному самовоспроизведению за счет переработки органики в новые копии наномашин в контролируемой интерфейсом области, обычно не превышающей в радиусе одного метра. Только этим метром являлась верхняя часть туловища человека. Подробности борьбы с вирусом зооморфы забыли за ненадобностью, а вот последствия четко отслеживались.
После теракта все человечество поделилось на три категории: тех, кто выжил без каких-либо последствий; тех, кто потерял способность мыслить самостоятельно и чей мозг был восстановлен в режиме самообороны; тех, кого наномашины переработали в самих себя. Первых осталось меньше двух процентов, а последних больше семидесяти. На каждого выжившего приходилось сорок пять погибших и больше десяти технологических зомби.
По какой-то причине некоторые УДИ не отключались после смерти носителя и все так же перерабатывали любую органику, до которой дотягивались. При этом были интересные, но смертельно опасные отклонения. Например, некоторые УДИ заставляли свои наномашины резко включаться, те мгновенно перегревались и через несколько миллисекунд отключались. Этого хватало, чтобы разогреть газ и все, что в нем находится, до температуры в несколько сотен градусов. Другие накапливали статическое электричество и отдавали его любому приблизившемуся объекту, пропуская через него постоянный ток, достаточный, чтобы зажарить изнутри любое живое существо.
В общем, несмотря на различия и множество вариантов таких полей, рекомендация была одна: обходить все из них стороной. Поговаривали, что в старых медицинских центрах, куда по незнанию свозили людей после теракта, образовывались громадные поля наномашин в несколько этажей, включая прилегающие территории. К счастью, и зооморфы и киберы, в конце концов, смогли найти способы очистки территорий от наномашин, но очистить удалось не все.
Он не рассчитывал на легкую прогулку, но такого скопления всевозможных опасностей не предусматривал. Чтобы не рисковать лишний раз, он прогнал косаря по спирали вокруг голиафа, а затем, удостоверившись, что ближайшие десять метров им всякие поля не грозили, скомандовал выгружаться.
Несмотря на предыдущие потери, питомцы, выгрузившиеся из голиафа и сгрудившиеся у его ног, могли внушить страх даже опытному врагу. У него осталось два десятка косарей, шестнадцать бронированных ракопауков, пять трехметровых слизней-плевателей и, конечно, гордость любого пастуха - невидимый, вернее, полностью прозрачный жнец. Вполне внушительный отряд для прочесывания небольшого участка земли.
При этом голиаф выделял ферменты, помечая безопасную дорогу, так что в случае крайней необходимости можно было позвать подкрепление или быстро покинуть опасный район с минимальными рисками. Воодушевленно осмотрев свое стадо, Николай сосредоточился, выделил несколько косарей как наименее ценный материал и отправил их вперед.
В двух метрах сзади шел голиаф и ракопауки, бегущие по асфальту и по стенам зданий. Чуть дальше под прикрытием косарей ползли плеватели. Жнец держался рядом с Николаем, но его присутствие почти не чувствовалось. Они шли по узкой улочке плотной походной колонной, которая в любой миг могла разделиться на оперативные группы и рассредоточиться, занимая укрытия и наиболее выгодные точки.
Николай сосредоточился на авангарде, буквально чувствуя каждый острый камушек под ногами косарей, ощущая запахи и различая недоступные человеку привкусы. Он смог обнаружить два поля до их активации, и группа пропустила их сквозь себя, не останавливаясь, как вода огибает камни.
Одна из стен домов вдоль улицы излишне пахла железом, а должна была быть бетонной. Чтобы понапрасну не рисковать и не тратить время, Николай послал жнеца подпереть её собой. Расчет оказался верен: пока дверь, визжа моторами, пыталась открыться, к ней подскочил голиаф и уронил её внутрь, навсегда заблокировав открывающий механизм.
Чем ближе они приближались к антеннам, тем отчётливее было чувство опасности. Каждое третье здание обладало системой защиты, к счастью, почти все они были разрушены. Попалось несколько истлевших трупов, валяющихся у стен. Много лет назад люди стекались сюда и спешили куда-то за антенны, маячившие на расстоянии километра. Судя по растущему количеству тел, добрались далеко не все.
Здесь были одиночки и целые семьи. Возле одной Николай невольно остановился: тела пары лежали, скрючившись, стараясь защитить собой детей. По всей видимости, этот район когда-то бомбардировали, возможно, даже атомным оружием.
Мысли Николая спутались, он задумался о том, скольких жертв можно было избежать, если бы лет двести назад человечество вместо того, чтобы развивать технологии убийства, вернулось к счастливой жизни предков, земледелию, занятиям спортом, разведению новых животных и растений.
Жнец сильно толкнул его, бесцеремонно вырвав из бесполезных философских рассуждений. Николай прикрикнул было на него, но вдруг услышал шипяще-свистящий звук воздуха, рассекаемого полуметровой вольфрамовой стрелой. Время будто замедлилось и, повернув голову, он увидел сквозь двадцатисантиметровую дыру в толстенной броне голиафа дуло танкового дрона, вооруженного рельсовой пушкой двухсотого калибра.
Этот чрезвычайно редкий боевой охранный дрон был вишенкой на торте вооружений середины двадцать первого века. Четыре регулируемых по форме и высоте скоростных гусеницы могли нести его по пересеченной местности как по ровному асфальту. Узкая башня высотой всего в двадцать пять сантиметров несла одиночную двухсотмиллиметровую рельсовую пушку на сверхпроводниках, стреляющую специализированными самонаводящимися снарядами на расстояние до пятидесяти километров. Корпус танка состоял из многослойной амортизированной блочной брони, которую было легко ремонтировать и почти невозможно пробить.
Он возник как из воздуха, скрытый до выстрела маскирующими панелями, и был не один. Это оказалась хорошо подготовленная засада, которую, судя по следам перемещенных панелей, некто сумел организовать не так давно. Разбрасывая черные комья, из-под земли выпрыгнули несколько боевых охранных дронов, вооруженные пулеметами и наплечными ракетницами. Кто бы ни организовал эту засаду, она была умелой, максимально использовала особенности местности, хотя рассчитана была против кого-то другого.
Раненый голиаф, взревев, набросился на танк, поддев его рогом. По сравнению с голиафом танк был как котенок против взрослой овчарки: жалобно завизжав гусеницами, он пытался съехать с рогов, но голиаф быстрыми четкими движениями поднял его в воздух, затем бросил на землю башней вниз. Это не повредило броню танка, но стрелять он теперь мог только в землю, он вращал гусеницами и, пытаясь выбраться, беспомощно поворачивал корму.
Косари отступили под защиту бронированных ракопауков, оставляя за собой трупы сородичей, погибших под огнем пулеметов. Дроны отчаянно отстреливались, но ракопауки были почти неуязвимы для стрелкового оружия, именно для этого их и вывели в свое время. Ракеты, отправленные дронами в голиафа, были уничтожены в полете меткими залпами кислоты, выпущенной слизнями.
Все закончилось в считанные секунды. Разорванные на запчасти дроны выполняли свою задачу до последнего, но были устаревшими моделями, не подготовленными к встрече с пастухом и его стадом. Голиаф втоптал танк так, что снаружи остались только гусеницы и днище корпуса. Он всё ещё представлял угрозу, но пробивать или прожигать кислотой его корпус было слишком долго.