Выслушав, хирурги и операционные сестры вышли от Борисова в состоянии эйфорично-изумленного анабиоза. Несовместимые слова все-таки сочетались в них временным сном разума, не позволявшим осмыслить услышанное и сочетать его со своими действиями. Но вскоре они очнулись и, словно сговорившись, не отвечали ни на какие вопросы коллег.
Разрез кожи и подкожно-жировой клетчатки... Привычное для всех мелькание пальцев хирурга и с трудом успевающие за ними руки ассистентов и операционных сестер с инструментами. Постепенно углубляясь, Борисов перерезал между зажимами сосуды, перевязывая их и не обрезая длинные нити, чтобы позже найти каждый сосуд и узелок. Операционная бригада работала молча и сосредоточенно. Лишь иногда звучал голос Борисова, называвший тот или иной инструмент, который мгновенно ему подавали.
Все свободные хирурги и другой персонал клиники, которому повезло проникнуть в предоперационную, смотрели сквозь стекло с невероятным обожанием на мелькающие руки по другую сторону и не понимали происходящего. Вернее, не понимали нейрохирурги, а другой персонал смотрел с присущим ему подобострастием. Они поняли и ахнули, ужаснувшись решительности и мастерству хирурга, только тогда, когда голова больного отделилась от туловища и свободна плавала в прозрачном растворе большого стерильного аквариума. В предоперационной замерли от волнения и, казалось, если бы летали мухи, то было бы слышно движение каждого крылышка.
Невероятно - плавающая в аквариуме голова и приборы аппаратуры, регистрирующие нормальный ритм сердца и показатели той же самой головы, работали как часы. Казалось, что она вот-вот заморгает веками и что-нибудь скажет. В предоперационной послышался звук падающего тела. Коллеги вынесли упавшего, дав ему ватку с нашатырем, но вернуться обратно уже не смогли - их места заняли другие сотрудники клиники. Слух покатился по коридорам, расползаясь по палатам и этажам словно радиоактивное излучение, выплескиваясь наружу. "Отрезали... больному отрезали голову" ...
Борисов вставил в затылочное отверстие небольшое кольцо из особого волокна, тем самым сужая просвет, и закачал в спинной мозг особый состав ликвора. Голова, плавая в аквариуме, насыщалась кислородом и питательными веществами из специального состава жидкости. Ее нейроны чувствовали себя великолепно. Начался обратный процесс сшивания тканей сосудов, мышц и нервных стволов. Ассистенты работали гораздо увереннее, и операционные сестры уже не ошибались в подаче инструмента.
Если средний медицинский персонал в операционной уже боготворил Борисова, то у присутствующих хирургов возникал ряд вопросов. Понятно, что сосуды, мышцы и кожа срастутся. Но как быть с нервами и спинным мозгом? Эти субстанции не сращиваются порванными или перерезанными концами. Нервы могут вырасти по уже имеющимся оболочкам, но перерезанный спинной мозг на уровне первого позвонка - это стопроцентная смерть. Словно догадываясь о возникающих вопросах, Борисов негромко рассказывал, продолжая сшивать сосуды и ткани.
- Нервные волокна не станут расти вдоль своих оболочек по одному миллиметру в день - на это нет времени. Да и спинной мозг должен заработать сразу, давая жизненный сигнал другим органам и тканям посредством своих ответвлений. Вы наверняка заметили, что в позвоночник закачен другой состав жидкости, голова плавала в этой жидкости, крупные нервные стволы смачивались этой жидкостью и весь срез, включая самые мелкие нервы. Ноу-хау этой операции не в отделении головы и сужении затылочного отверстия - это может сделать не один десяток хирургов в мире. Вся соль в этом растворе, который и позволяет работать. Нервные волокна найдут свои отрезанные кончики, их лишь необходимо направить в нужное русло, они встретятся и срастутся. Как срастаются кости, только с нервами в этом растворе все происходит очень быстро.
Борисов промыл глаза больного обычным стерильным физраствором, ассистенты зафиксировали голову, и анестезиологи начали выводить больного из состояния наркоза. Илья ушел в свой кабинет и персонал еще долго находился в определенном ступоре, боясь спросить друг друга о самочувствии больного. Но вот он произнес первые слова и словно разверзлась больничная тишина негромким, но особо радостным восторгом. Жив, больной жив и говорит! Ему отрезали голову, а он жив! Волна восхищения мастерством хирурга выплеснулась наружу и потекла по больничному подворью, паутиной распространяясь по редакциям газет и телеканалов, достигая своей конечной цели в телевизоре каждой квартиры, газетном киоске или почтовом ящике.
Уставший Борисов пил чай с молоком в своем кабинете, когда постучавшись, к нему вошли коллеги обоих хирургических отделений. Илья, пригласив всех жестом присесть в кресла, заговорил первым:
- Если вы пришли выразить мне свое восхищение проведенной операцией, то не стоит. Очень скоро каждый из вас станет заменять изношенное сердце новым или оперировать на спинном, головном мозге с возможностью временной ампутации головы и последующего возвращения на место. К вам у меня будет только одна просьба - когда научитесь сами оперировать подобающим образом, а это произойдет достаточно скоро, то не кичитесь своими успехами, будьте скромнее и у вас все получится. Но может быть вы пришли не с поздравлениями - тогда извините, я вас слушаю.
- Илья Николаевич, - произнес главный врач, возглавляющий торжественный приход, - мы действительно пришли выразить вам свое восхищение, но даже здесь вы предопределили наши шаги. Нам остается только радоваться, что не только удается видеть ежедневно великого гения медицины, но и работать с ним бок о бок.
Главный врач повернулся к пришедшим коллегам и несколько раз взмахнул руками, как бы говоря, что необходимо тихо и быстро удалиться из кабинета.
* * *
В министерстве здравоохранения области понимали, что информацию не скрыть, она уже просочилась по всей России и миру. Ее никто и не собирался скрывать, но к возникшей ситуации необходимо подготовиться серьезно. Посыплется куча вопросов и понаедет масса жаждущих излечения больных. Министр здравоохранения области решил провести по этому поводу небольшое рабочее совещание.
Главный нейрохирург области Воскобойников Геннадий Федорович встретился в приемной с Решетовым Сергеем Павловичем, главным кардиохирургом. Два пятидесятилетних профессора знали друг друга не по наслышке и сразу поняли причину приглашения к областному руководству. Каждый из них предполагал самостоятельно, но после встречи в приемной не осталось и капли сомнения - речь пойдет о Борисове.
Министр руководил здравоохранением области всего полгода и был не местным. Единственное, что не напрягало сидящих в приемной людей, так это то, что он был лечащим врачом по образованию, а не администратором и "тараканьим" доктором. Предыдущий министр прекрасно разбирался во влиянии дуста на нервную систему таракана, но общаться с ним по лечебным вопросам хирургам было совсем не просто. Доктор медицинских наук, профессор, но в лечебных вопросах понимал меньше санитарки. Это, конечно, утрированное высказывание, но другого подходящего не возникает. Что взять с санитарного врача, который должен следить за качеством мяса на рынках, санитарными нормами туалетов... Но они администраторы, да и черт с ними, если бы не лезли со своим рылом в лечебные процессы.
Секретарша сразу же пригласила войти прибывших профессоров. Они поздоровались с министром и присели за стол переговоров, куда подсел и сам хозяин кабинета Подоплятов Игорь Олегович.
- Вы наверняка догадались о цели моего приглашения, - начал разговор министр, - операции по пересадке сердца, вернее о замене износившегося на искусственное, как утверждает сам Борисов. Операции на спинном мозге с отделением головы и возвращением ее на место. Действительно успешные операции и мы можем наблюдать в реалиях уже бывших больных. Слов нет - блестящие операции, но я пригласил вас не за этим, чтобы хвалить или обсуждать Борисова в этом плане. Журналисты, естественно, протрубили на всю страну и мир в целом. В министерстве, - он указал пальцем вверх, - интересуются этими операциями. Хотелось бы услышать ваше мнение, господа.
Министр посмотрел на Решетова.
- Что тут можно сказать, Игорь Олегович, случай с больным Каратаевым уникальнейший, но он единственный. Я сам наблюдал этого больного с изношенным сердцем до невозможности. Обследовал его и после выписки из клиники Борисова. При аускультации сердца возникают непонятные ритмичные звуки. Надо полагать, что это сокращения искусственного сердца. ЭКГ, как такового, нет вообще. Есть какие-то колебания моторчика, но они пока не понятны и не изучены. На лицо лишь два железных факта - сердце искусственное и чувствует себя больной великолепно. Кто, где, как и когда изготовил это искусственное сердце - не знают даже коллеги Борисова. С их же слов его оперативная техника настолько великолепна, что нет возможности описать ее.
Кардиохирург замолчал, как бы передавая эстафету своему коллеге. Воскобойников пожал плечами...
- Что тут скажешь?.. У нас бывший больной Дима с синдромом Верднига-Гофмана, Иванчук с синдромом Киари и последующей сирингомиелией. Оба чувствуют себя прекрасно. Из всего можно сделать вывод, что Борисов имеет возможность оперативного лечения не только подобных больных, но и пациентов с переломами позвоночника и последующими параличами от разрывов спинного мозга, что ранее лечению не поддавалось. И я тоже не знаю, как он это делает.
Нейрохирург замолчал, поглядывая на министра.
- Что вы предлагаете? - спросил министр.
- А что мы можем предложить? - переспросил Решетов, - мы бы тоже хотели знать многое, но переговорить с Борисовым не имеем возможности. Охрана к нему не пускает, а его коллеги сами мало что знают. Вы, Игорь Олегович, как министр, могли бы пригласить Борисова к себе, а еще лучше самим все глянуть изнутри.
- Да, вы правы, Сергей Павлович, я заеду к нему, - согласился министр и вздохнул.
Присутствующие понимали не высказанное вслух. Больным радость, а им проблемы. Понаедут... изведут звонками с вопросами, предложениями и указаниями.
Подоплятов вошел в клинику Борисова сразу после обеда. Плановые операции наверняка завершены, а экстренных здесь не делали. Охрана сразу же тормознула его, министр представился, но это впечатление не произвело. Пришлось звонить в приемную, секретарша спустилась за ним и провела к главному врачу. Но он тоже по существу не владел необходимой для министра информацией, однако встречу сумел организовать.
Подоплятов крайне удивился, увидев молодого человека лет двадцати семи, не более. Он рассчитывал встретиться с солидным по возрасту мужчиной, а здесь, оказывается, молодой человек. Не верилось что-то сразу, что он способен делать фантастические операции. Обычный хирург без опыта работы, но факты свидетельствовали совершенно о другом.
Борисов не удивился и не обрадовался приходу министра, не встал, приветствуя, а указал рукой на стул для посетителей.
- Я вас слушаю, - сухо произнес он.
Подоплятов соображал, но никак не мог понять причины сухого или даже враждебного приема. Лебезить ему не пристало, и он начал без предисловий.
- Информация о проведенных вами операциях прокатилась по всей России и наверняка о них знают за рубежом, - он, подумав секунду, добавил: - И не по моему указанию. Что будем делать?
Борисов прекрасно понимал министра, его обеспокоенность создавшейся ситуацией. Поедут в город сердечники, паралитики, станут звонить москвичи... Он решил немного пощупать министра.
- Я оперировать, а вы - не знаю, - ответил он кратко.
- Что ж, - не выдал своего раздражения Подоплятов, - на том и порешили высокие договаривающиеся стороны.
Министр встал и направился к двери, но Борисов все-таки остановил его.
- Подождите, Игорь Олегович, не надо считать меня сухарем или высокомерной чванливостью. Я делаю то, что умею и не собираюсь играть в политические игры. Почему я должен предпочесть больному из Н-ска пациента из Москвы? Деньги меня интересуют лишь в суммах оплаты своим работникам и содержания клиники. Да, на вас станут давить, чтобы я, например, прооперировал какого-то там депутата, олигарха или другое народное ничтожество. Что поделать - должность у вас такая. Никого со стороны брать не собираюсь, объяснять и обучать тем более, для этого профессора и академики имеются, университеты разные. Впрочем, - Борисов немного задумался, - если дадите лицензию на обучение, то могу взять в качестве учеников парочку профессоров или академиков с обязательной сдачей зачета по технике проведения операций и выдачей соответствующего удостоверения в последующем. До свидания, Игорь Олегович.
Министр ушел с одним вопросом - где же Борисову так насолили эти профессора и академики? Но он ошибался, рассматривая подсказываемую причину, соль выявлялась совершенно в другом. Подоплятов вернулся в свой кабинет с уверенностью, что Борисов обижен отсутствием ученой степени. Он, лучший из хирургов, даже не кандидат наук.
* * *
Илья, уставший от операций, от торжественного шума вокруг них, приехал домой. Светлана встречала его, покачивая головой.
- Полюбила безработного, спала с телеведущим, вышла замуж за хирурга и во всех ипостасях он лучший. Это как понимать, Илюша?
- Насмотрелась телевизора? Сильно трещат?
- Да уж сильнее некуда. Ты правда что ли голову отрезал и назад пришил?
- Правда, Светочка, правда. Ситуация того требовала, - ответил Илья.
- Но наши то ничего - торжествуют, объяснить не могут, но признают. А вот Запад и Америка изгаляются, но в их смехе, неверии и кощунстве чувствуется зависть. Они понимают, что не правы и врут еще усерднее. Почему так, Илюша?
- Обычная историческая реальность - Россию никогда не любили. Ни при царе-батюшке, ни при коммунистах, ни при едросах сейчас. Презирали и завидовали, боялись и нападали. При любых режимах - царях, генсеках и президентах старались ущипнуть, ударить или раздавить в зависимости от расклада сил. Но не получалось и не получится. Устал я что-то... Мяска привез, сегодня шашлык готовим, а завтра я выходной беру для себя. Хозяин я все-таки или нет?..
Илья проснулся и лежал с открытыми глазами, стараясь не шевелиться и не разбудить Светлану. Вчерашний вечер удался на славу - давно так не отдыхали с удовольствием на природе, с самого первого дня знакомства. Борисов чувствовал, что Светлана скоро проснется, но пусть поспит еще хотя бы чуток. Он вспоминал последние события. Приход министра в клинику... Бедный мужик, достанется ему ни за что, ни про что от власти и сильных мира сего.
Постоянно идущие звонки из Москвы с требованием, именно с требованием проведения операции одному молодому человеку напрягали персонал клиники. Предлагали любую сумму денег и угрожали физической расправой - закопать живьем, ручонки повыдергивать, тело свиньям скормить. Они и Подоплятову звонили, но тот технично перевел стрелки, что клиника частная и влияния на нее нет. Ему тоже угрожали, но отстали быстро.
Убедившись в бесполезности звонков, в город прибыл представитель московского толстого кошелька, но и он ничего не решил. Охрана его элементарно не впустила в клинику, но он все-таки встретился с главным врачом на улице. Тот, как и советовал ему Борисов, объяснил достаточно понятно - клиника частная, а не областная больница, иногородних не принимает. Такие вопросы решает хозяин Борисов, а он лишь обыкновенный администратор. Московский представитель, ничего не добившись, улетел обратно.
В десятку крупнейших московских олигархов Быков Иван Всеволодович не входил, но приблизился достаточно близко и имел большое влияние в определенных кругах. Выходец из преступных группировок девяностых, он многих своих бандитов перевел в официальные сотрудники ЧОП. Бык, как его все звали за глаза, растил единственного сына, которому позволялось все. Нет, он не гонял по улицам Москвы на машине с огромной скоростью, не раздражал гаишников. "Скромный" девятнадцатилетний мальчик любил девочек и не воспринимал отказов. Изнасилованных запугивали, платили деньги, особо непонятливых убивали, но такое случалось редко.