Широкая грязная одежда, кепка, дреды, шарики на губе. Трюмпер почему-то покорно подошёл поближе, всё же пытаясь держать дистанцию.
- Чего тебе? – выдавил Билл.
- Посмотри вон туда, - незнакомец указал на какую-то коробку. – Видишь, верёвка торчит…
Парень сморщился и посмотрел в ту сторону, заметив кусок чёрной нитки.
- И что? – Билл скрестил руки на груди.
Ему ужасно хотелось отсюда уйти, но почему-то он всё так же продолжал стоять и вглядываться в молочно-шоколадные глаза парня.
- Принеси её.
Трюмпер ошарашенно выдохнул и презрительно посмотрел на него, словно тот выдал что-то неестественно неприличное и наглое. Как ЭТО может с ним ТАК разговаривать?
- Совсем что ли? – выдавил Билл. – Я ещё буду лазить по каким-то помойкам и помогать таким как ты.
Парень развернулся, чтобы уйти.
- Постой, пожалуйста! – заскулил тот. – Ну, прошу. Помоги мне. И я от тебя сразу отстану…
Билл неохотно покосился на него, заметив для себя, что эти глаза он уже где-то видел. Такие знакомые и даже, можно сказать, родные. С трудом переборов себя, он выдавил.
- Ладно.
Билл внутренне передёрнулся и медленно зашагал в ту сторону. Нагнувшись, он двумя пальчиками подцепил верёвку и вытащил небольшой ключ. Даже не собираясь думать над тем, что этот парень собирается с ним делать, Билл протянул его пленнику и напоследок бросил, прежде чем выскочить из этой комнаты.
- Надеюсь, мы с тобой больше никогда не увидимся…
(Саундтрек: слот - Зеркала)
***
Том впервые в своей жизни благодарно улыбнулся аристократу, перед тем как с жадностью схватить своими длинными и тонкими пальцами этот несчастный ключ от его свободы. Провожая глазами парня в мрачной чёрной одежде с единственной, будто бы подававшей ему надежду белой полосой на груди, Каулитц облизал своим языком засохшие губы и прислушался. Рискованно было бы бежать прямо сейчас – охрана наверняка заметила бы пропажу спустя совсем короткое время, и очередной побег в третий раз бы исчез в пустоте. В этот раз всё должно было получиться просто идеально! Разумней сейчас остаться здесь, на своём месте, и подождать, пока наступит ночь, когда клуб начнёт впускать в себя богатый мусор общества. Все будут жутко заняты своими делами и забудут о существовании Тома Каулитца, который в это время будет «гнить» в одиночестве в своей клетке, где-то в другом конце этого здания, подарив ему возможность улизнуть на волю в безумный мир.
Открыть ключом дверь клетки, незаметно выбраться через чёрный ход на улицу и убежать. Только вот куда?
Том всю свою жизнь прожил здесь, в клетке, ни разу не выходил на улицу, хотя, когда-то давно, ещё до того, как его купили, он видел яркое солнце, голубое небо и облака. Жаль, что парень ничего не помнил, кроме дождя. Единственное и, наверное, самое главное воспоминание его ужасной жизни – где-то в этом безумном мире живёт, Том очень сильно на это надеялся, его младший брат-близнец. Каулитц плохо его помнил, ему тогда было от силы всего три года, не знал, где он, что с ним потом было, боялся даже подумать о том, что он мог его просто придумать из-за одиночества, из-за глупых снов, но Том ужасно хотел его найти. Это была главная цель всей его жизни, выбраться отсюда и найти брата – единственного родного человека во всём мире.
Том ещё долго сидел в углу клетки, накрытый объятиями мрачной тени, и вслушивался в звуки жизни этого здания. Оно ещё спало – стены не успели донести до ушей парня даже ровное сердцебиение этого клуба. Каулитц сильно сжимал в кулаке ключ, боясь, что вот-вот кто-то придёт и отнимет это сокровище, - пальцы онемели и совершенно перестали слушаться хозяина. Том начал покрываться мелкой дрожью – откуда-то появился сквозняк и начал поглощать всё тепло в этом итак прохладном помещении, забирая, казалось, последнюю надежду из бьющегося в его груди робкого сердца.
Он не знал, сколько времени неподвижно просидел на одном месте, поедая глазами одну и ту же точку в стене, не знал, что происходило вокруг него, пока он думал о том, что будет делать на воле, не помнил, когда клуб успел ожить, но в тот момент, когда за стенкой протопал один из охранников, Том словно проснулся от долгого сна.
Кровь ускорилась в его венах, даря незаметное тепло, сердце зашкалило, пытаясь вырваться наружу, пульс достиг предела.
Каулитц прислушался, пытаясь уловить несуществующие шаги за дверью, сильнее сжал кулак и решительно пополз к двери клетки. Облизав засохшие губы, он немного помедлил – ему всё время казалось, что дверь в любую секунду распахнётся – просунул между решётками свою руку и онемевшими и слегка дрожавшими пальцами вставил небольшой ключ в замочную скважину, мысленно умоляя, чтобы Джаспер не соврал.
Ключ с лёгкостью повернулся, щёлкнул глухим звуком замок, оставляя в сознании парня осадок страха, а Том нерешительно открыл дверь – та слегка скрипнула из-за ржавчины – и с трудом вылез наружу, понимая, что тело его почти не слушается из-за того, что он пробыл в неподвижном состоянии несколько часов.
Осторожно закрыв дверь клетки обратно, Каулитц шагнул в сторону двери, в которую ещё днём вышел его спаситель, - коленки слегка подкосились, заставив парня остановиться. Том убрал ключ в карман джинс, сжал кулаки и через «не могу» направился к выходу, с каждым шагом ускоряя своё движение.
Он оказался в узком коридоре, замечая одну единственную дверь. Том подскочил к ней и резко распахнул – его лица коснулся прохладный ветер летней ночи, от которого парень с наслаждением прикрыл глаза.
Резко распахнув ресницы, Том выскочил на улицу и помчался прочь от ненавистного ему клуба, в котором он провёл всё своё детство, из-за которого он потерял всё, что было ему дорого.
***
Билл пробыл дома несколько часов, зеркальными глазами всматриваясь в одну и ту же точку в гостиной – яркая и, казалось, теперь единственная не мрачная поверхность стены во всём особняке, которую маленький Билли когда-то изрисовал режущей глаза огненной краской, постепенно начинала потухать от усталых и печальных взглядов парня. Он дышал медленно и ровно, очень редко делая вдохи кислорода, словно пытался на несколько мгновений умереть, забыться, выбросить из головы все картинки сегодняшних похорон.
Трюмпер ещё днём отпустил Кристиану домой пораньше – не хотел чувствовать в этом доме чьё-либо присутствие, чью-либо жизнь. Стены поглощали его энергию, запоминая надолго, на всю свою жизнь, пока их не снесут, или пока они сами не разрушатся под давлением времени, клянясь хранить память о его жильцах и передавать это всё каким-нибудь новым владельцам. Наверное, этот особняк будет предан только одной единственной семье – Трюмперам – которые его построили несколько десятков лет назад и которые до сих пор охраняют каждый камень, в который вложили всю свою душу.
Комната была погружена в тишину, все зеркала спрятались под белоснежными тканями, тусклый свет единственного включённого ночника освещал только половину пространства, а всё это разбавлялось мерным тиканьем часов, что так настойчиво пытались достучаться до разума Билла Трюмпера.
Тик. Так. Тик. Так. Тик. Так.
И так каждую секунду, исчезая в вечности, в прошлом, которое уже невозможно будет исправить никогда.
Парень невероятно медленно отвёл взгляд от яркого куска стены, с болью в сердце и с обреченными пустыми глазами, борясь с жутким желанием застонать в голос. Было невозможно сидеть на любимом диване его отца, зная, что его труп уже совсем скоро превратится в разложившийся кусок мяса.
Билл втянул в себя воздух, загоняя слёзы обратно в душу, и резко встал, быстрыми шагами направляясь к выходу из этого дома. Парень попутно схватил курку, пачку сигарет и зажигалку, вылетая на свежий воздух и направляясь подальше от этого ужасного теперь места.
Его душу, казалось, уже ничего не сможет спасти – пустота, боль, одиночество. И всё.
Он остался совершенно один в этом мире, оставленный своим ангелом хранителем, забытый в бесконечности жизней, обречённый на глобальное поражение, приближение которого он чувствовал всем своим почти потухшим сердцем.
(Саундтрек: китай - давай выключим свет)
***
Билл медленным усталым шагом плёлся по ночной улице, засунув свои руки в карманы куртки и пристально изучая асфальт под собой, словно надеясь, что его тихие шаги смогут заглушить звуки его мыслей. Улицы были пусты и одиноки – прохлада летней ночи вонзалась в его кожу, оставляя там неприятное ощущение какой-то шершавой боли.
Несколько часов, проведённые на улицах Берлина, заставляли парня слегка ёжиться от холода, только глубже засовывать руки в карманы, сильно сжимая в них свои кулаки. Ему хотелось кружку горячего шоколада и ещё одну толстую сигарету, чтобы почувствовать себя в том времени, когда ещё пару месяцев назад он сидел на кухне глубокой ночью и лечился от бессонницы, чтобы забросать себя иллюзиями, что его отец жив.
Да, это было глупо: жить прошлым, но Билл не мог один справиться со всеми навалившимися на него событиями. Ещё пару недель назад он планировал поступление в полицейскую академию – его отец настоял на этом ещё в прошлом году – и хотел параллельно начать учиться игре на гитаре, а сейчас ему совершенно не до чего не осталось дела. Наследства хватит на всю жизнь, интерес пропал, душа расколота.
А Трюмпер совершенно не знал, что нужно делать в таких ситуациях, когда безнадёжные попытки спастись исчезают в пустоте времени.
Порой мимо проскальзывала чья-то жизнь – Билл не задумывался над тем, что этот человек делает в такое время на улице, а не мирно спит в своей уютной постели с мужем или женой. Ему было всё равно. Они врятли смогли бы изменить в его жизни хотя бы маленький кусочек, частичку, которую он с радостью бы кому-нибудь отдал: нести в себе всю эту боль было просто невозможно.
Краем глаза парень видел, как исчезают позади яркие вывески магазинов и ресторанов, кафе, каких-то других заведений, словно растворяясь в прошлом. Он не останавливался, не смотрел по сторонам, почти ни о чём не думал. Было сложно и больно. Ему хотелось уничтожить любой намёк на то, что когда-то в этом мире жил Гордон Трюмпер, его отец, чтобы не поддаваться эмоциям. Билл привык всё скрывать в себе – одиночество, единственное, что помогало ему раскрыться.
Билл остановился возле фонаря, который освещал ближайшее пространство, и достал из кармана пачку сигарет. Щёлкнула зажигалка – огонь маленьким пламенем взметнулся в воздух, а едкий дым начал проворно убивать кислород в чистом ночном воздухе. Постояв несколько секунд на одном месте, парень взглянул на звёздное небо, начиная разглядывать множество ярких клякс под предводительством большой круглой луны. Красивая и слишком завораживающая картина смогла отвлечь Билла от грустных мыслей на несколько незначительных минут. Парень затянулся, выдыхая изо рта дым, чтобы тот умер за пределами его лёгких в тоске и одиночестве, забытый всеми живыми существами этого мира.
Внимание Трюмпера привлёк двигающийся луч – небольшой метеорит вошёл в пределы атмосферы. Падающая звезда. Желание.
- Вот бы мне заполнить пустоту в сердце, - прошептал парень. – Вот бы совсем немного сил, чтобы жить, - он глубоко вздохнул, наблюдая, как звезда вместе с его желанием навсегда исчезает, сгорая в атмосфере, так и не долетев до Земли, а затем развернулся и всё таким же усталым шагом направился домой, где его уже ждала пустая холодная постель.
***
Том бежал долго и упорно, не останавливаясь, пробираясь через разнообразные задворки этого города и примечая для себя, что в этих трущобах не так уж и уютно.
Сальные окна домов были плотно закрыты, пустые банки и какие-то пакеты валялись прямо на улице, неприятный запах отходов переполнял воздух, грязные стены, казалось, давили со всех сторон, но парню было на это абсолютно наплевать – всё это казалось ему раем по сравнению с одной и той же клеткой, в которой он провёл всю свою жизнь.
Наконец, он остановился и сложился пополам, упираясь руками в колени и пытаясь выровнять своё дыхание, которое жутко сбилось от этого долгого бега. Страх преследовал его с того момента, когда ключ плавно повернулся в ржавом замке его клетки – Тому казалось, что его преследуют от самого клуба, чтобы снова схватить и вернуть на положенное ему место.
Хотя, признаться, так далеко ему ещё не удавалось зайти.
Каулитц глубоко вздохнул и выпрямился, замечая, что находится в небольшом проулке, который выходил на главные улицы Берлина. Парень медленно шагнул вперёд и остановился прямо у угла, прислоняясь к стенке руками, словно маленький ребёнок, который стоял рядом с дверью, боясь выйти к гостям. Его глаза заворожено начали скользить по ночным улицам роскошного города, обрывками общей картины замечая свет фонарей, вывески разных заведений, красивые стены домов, которые он видел первый раз в жизни. Всё было куда лучше, чем он представлял себе в своих мечтах, когда ещё сидел бессонными ночами в клетке над сотнями богатых посетителей клуба.
Том поднял голову к небу и тихо ахнул: только сейчас он заметил чёрное лаковое небо с множеством ярких звёзд, которое, казалось, могло в любую секунду обрушиться на него огромным одеялом мрака. Парень заворожено наблюдал за вселенной, забывая обо всём на свете, чувствуя себя прекрасно, ощущая себя по-настоящему живым.
Вздрогнув от какого-то приглушённого звука, Том резко прижался к стене и осмотрелся по сторонам. Никого. Облегчённо вздохнув, Каулитц снова взглянул на улицы Берлина, вдруг отчётливо заметив одну единственную тёмную фигуру, которая шла по противоположной стороне улицы, медленно и безжизненно передвигая своё высокое худое тело. Том уже захотел было спрятаться и убежать отсюда подальше, чтобы его никто и никогда не смог увидеть, но в тот момент, когда яркий уличный фонарь осветил остановившегося рядом с ним человека, Каулитц почему-то передумал и начал пристально за ним наблюдать, узнавая в незнакомце отчётливые черты того парня, который помог ему сбежать. Всё в той же одежде, с той же белой полосой на груди, что начинала вселять в Тома какую-то надежду, всё с той же неприлично сильной энергией.