Она не шутила. Она верила в это, ведь сжигала мои пластинки. Да. Она плавила мои пластинки на огне. Половина уже стала гадкой грудой растаявшего черного винила, от запаха слезились глаза. Может, я плакал, не знаю. Зовите меня неженкой за это, но эти пластинки были всем для меня, и она их уничтожала.
— Я изгоняю тебя! — закричала она со зловещей улыбкой, сжимая в одной руке зажигалку, а в другой — «The Wall» от «Pink Floyd». Она уничтожала это, и ей это нравилось.
Не знаю, как долго я стоял в ступоре, дым начал заполнять комнату. Она оставила окно открытой, но это не помогало. Ковер вокруг растаявших пластинок начал медленно загораться. Комната сгорит, если я ничего не сделаю.
Было сложно. Я хотел спасти пластинки, то, что осталось. Я хотел потушить огонь. И я хотел ударить ее. И даже не смейте говорить мне, что это неправильно. Я так злился на нее, на тот ужас, каким она стала. Я злился, что она родила меня, что из — за нее ушел папа, что она любила Майкла, а не меня.
Меня она никогда не любила.
Я не ударил ее, хотя мог бы назвать удар кармой за годы, которые она меня била. Я собрался с силами и выбежал из комнаты на кухню. Гнев слепил меня, но нужно было думать. ДУМАЙ! Мне нужно было скорее потушить огонь.
Я вытащил ведро из — под рукомойника и включил ржавый кран. Вода текла медленно. Водоснабжение в доме всегда было проблемой.
Я слышал, как она идет за мной.
Только не подходи ближе. Я закрыл глаза и схватил ведро крепче. Я боялся того, что будет, если она подойдет.
Я развернулся и посмотрел. Она неровно шла ко мне, ее одежда была в пепле и жире. Она указала на меня, глядя на меня темными глазами. О, как я жалел, что похож на нее.
— Мама, отойди! — закричал я, голос ломался. Я посмотрел на ведро. Половина. Пара секунд.
— Ты не мой сын, — сказала она низким голосом. — Ты не мой сын.
Опять это? Если бы я получал монету за каждый раз, когда она так говорила, мне бы уже хватило на еще одну коллекцию пластинок.
Я услышал шум из — за угла и за печальной матерью увидел свет на стенах. Огонь. Нужно было тушить его.
Я поднял ведро из рукомойника, вода расплескалась по сторонам.
— Я была не собой, когда получила тебя.
Это было новым.
Я развернулся и посмотрел на нее, вода плескалась на мои руки, капала на ноги.
— Мам, мне нужно потушить огонь.
Я сделал пару шагов вперед, надеясь обойти ее. Но она пошла ко мне, встала между мной и огнем. Я пытался не смотреть ей в глаза, не видеть в них безумие и стыд, но делал именно это.
— Я была не собой! Не собой! Ты не мой сын! — вопила она, гадкое дыхание обжигало мое лицо.
— Мам, прошу, отойди, — молил я с дрожью в голосе. Не было времени на ее бред. Она была не собой? Как это понимать?
— Я была не собой! — закричала она.
— Мама, отойди! — завопил я. Я взял ведро и толкнул ее.
С силой.
Переборщил.
Этого хватило. Я так злился, что толкнул маму слишком сильно.
Вода полилась на пол.
Она потеряла равновесие.
Пол был скользким.
Она падала назад.
Она тянулась ко мне в замедленном движении.
Я не выронил ведро.
Я отпрянул. Подальше от тянущейся руки мамы.
Она упала на пол почти сразу.
Но она успела удариться о край стола.
Голова ударилась с силой. Треск напоминал лопающийся арбуз.
Кровь заляпала острый угол.
Мама упала на пол со стуком.
Кровь сливалась с водой, создавая бледно — красный суп.
А потом было больше огней.
А потом пустота.
ДОРОГАЯ ЭББИ
Жизнь бывает странной. Неспокойной. Переменчивой. Такой чаще всего была моя жизнь. Но порой все вставало на места. И я ощущал судьбу. Порядок. Я предпочитал перепады и непредсказуемость. Мне нравилось, как что — то внезапно происходило со мной. Так было проще.
Когда все складывалось в мою пользу, у меня возникали подозрения. Может, потому что мне не нравилось быть частью общего плана. Я не хотел, чтобы вселенная обращала на меня внимание. Я хотел опустить голову и идти.
«Sing Sin Sinatra» (и зачем я так ее назвал?) неплохо развивалась, пока Тоби не покинул группу. Тоби был моим последним другом, он был со мной еще со старшей школы, и он решил, что курить в Бронксе лучше, чем играть на бас — гитаре в моей группе. Ладно, в нашей группе. Хотя группа все равно была моей.
Он вел себя так, что я бы сам выгнал его, но все же. Это был бы мой выбор, мое решение. Но перед осенью, на которую было запланировано много неплохих выступлений, он решил попрощаться.
И все послали его в дальний путь. Ребятам в группе надоело, что он вечно опаздывал и был несобранным. Он едва мог играть на басу, а это о многом говорило, особенно для наших песен. Мы играли в классическом стиле. Песни были простыми. И я обиделся на него. Он был моим последним другом, мы дружили еще со старшей школы. Он был связью с прошлым. Любил ли я свое прошлое? Нет. Я даже не общался больше со своим братом. Но это было хоть что — то.
А еще он помогал мне с монтажом. В школе этого не было, но у него оказался талант и оборудование. Пока он не продал это ради травки. Мы хорошо работали. Пока он все не испортил.
Черт. Стоило это предвидеть.
И я собрал книги и приготовился бросить вечернее занятие по монтажу. Все в классе были придурками, так что с ними я проекты делать не собирался. Мне нужен был кто — то, кто согласился бы снимать со мной. Я знал, что со мной сложно, это тоже было проблемой.
Я пошел к двери, последним покидал аудиторию.
Я не успел выйти, высокий рыжеволосый парень появился на пороге, задыхаясь. Пот блестел на его веснушчатом лбу.
— Я все пропустил, да? — сказал он, прижав руку к дверной раме. Его голос был удивительно гладким, и у него был странный южный акцент.
— Занятие? — спросил я. Я пошел к нему, но он опирался на дверь, крупным телом закрывая проход. Было в нем что — то странное, в поведении, но я не мог понять точно. О, не важно. Это была не моя проблема.
— Ага. Съемки. Я записался на монтаж. Пропустил и на прошлой неделе.
Я кивнул с фальшивым сочувствием. Мне нужно было идти. Я не собирался стоять и болтать с ним. От взгляда на него мне хотелось протереть глаза, болела голова. Может, дело было в соли.
— Удачи на следующей неделе, — сказал я, выдавив улыбку и жестом попросил его отойти. Он отступил с неохотой. Я быстро оглянулся, пройдя его. Казалось, он смутился. Или даже обиделся.
— Ты Деклан Форей, — крикнул он мне вслед.
Я застыл. И медленно развернулся.
— Ага. А ты?
— Джейкоб, — он улыбнулся. У него были белые зубы, как для парня с юга. Он нахмурился и исправился. — Нет. Джейкобс.
— Джейкобс? Или как? Ты свое имя знаешь? — я нахмурился.
Он вытер руку о джинсы и протянул мне.
— Максимус Джейкоб.
— О, у тебя много имен.
Он смотрел на меня и свою ладонь с ожиданием. Я вздохнул и пошел к нему.
— Рад знакомству, Максимус Джейкобс. Я — Декс Форей, — он пожал мою руку сильной холодной ладонью. Он сжимал мою ладонь слишком долго. Я прищурился. Он улыбнулся и отпустил мою руку.
Я отдернул руку и потряс ею. Он мог сломать мне кости. Кто выпустил этого зверя из зоопарка?
Он улыбнулся, словно услышал эту мысль и посчитал смешной. Я игнорировал это.
— Итак, Максимус Джейкобс.
— Просто Макс.
— Хорошо, просто Макс. Откуда ты меня знаешь?
— Слышал, вам нужен новый бас — гитарист, — сказал он.
— Где слышал? — я нахмурился, глядя на его лиловую рубашку в клеточку. — Откуда ты?
— С юга, — сказал он. Он почесал рыжие бакенбарды. Он был похож на Элвиса. Это выглядело глупо.
— О, юг, — сухо ответил я. — Всегда хотел побывать там.
Уголок его рта приподнялся.
— Луизиана. За Новым Орлеаном. На берегу.
Теперь его акцент был не просто странным, а как у каджунов. Словно он пытался звучать нейтрально, но не справился.
Мне нужна была сигарета. Я вздохнул и зажал переносицу. Не знаю, от чего болела голова, но разговор с рыжим не помогал. Но мне нужно было узнать.
— Так кто тебе сказал? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Просто услышал.
Ага.
— Хорошо. Ты играешь на басу?
Он широко улыбнулся. Почти как ангел.
— Я играю на всем, но предпочитаю бас.
Так бывало? Я тоже мог играть на всем. Мне нравилось звучание баса, но играть на такой гитаре? Это было скучно, если не делать риффы в стиле Леса Клейпула.
— Я могу играть как Лес Клейпул.
Я вздрогнул.
— Что? — я сказал это вслух?
— Лес Клейпул. Из «Primus».
— Да, я знаю, кто это, — рявкнул я и посмотрел на него с опаской. — Ты не знаешь, какую музыку мы играем. Это не «Primus».
Он кивнул.
— Знаю. Я видел вас.
Это меня испугало. Он следил за нами?
— Когда? — осведомился я.
Он пожал плечами.
— Когда только приехал сюда.
— В последний раз мы выступали месяц назад…
— Я приехал сюда месяц назад. И мне понравилось.
Я видел его искренность. Но все же.
Он увидел сомнение на моем лице и быстро сказал:
— Я готов показать себя. Я тебя завоюю, уверяю.
Вот как? Почему он не может просто играть на банджо где — то в стороне? Деревенщина. Нам нужен был бас — гитарист, и найти его в Нью — Йорке, не профессионала и не придурка, было непросто. Он мог понравиться ребятам из группы.
— Спасибо, — сказал он.
— Я ничего не говорил, — пробормотал я раздраженно.
— Знаю. Догадался. Ты куришь? — спросил он.
Я хмыкнул.
— Да.
Он выудил пачку сигарет из кармана рубашки. Пачка была ярко — желтой с испанским названием.
— Пробовал кубинские сигареты?
— Нет. Откуда у тебя это?
— Есть способ. Идем, — кивнул он на выход, и я вдруг понял, что вокруг меня студенты и преподаватели. Странно, что я не замечал их до этого.
Я немного покурил с ним. Потом выпил пиво. Пиво перешло в тусовки. Мне не нужно было прослушивать его. У нас был наш бас — гитарист. Мог ли он играть как Клейпул? Не совсем. Но он был вежливым (до жути) и был открыт для всего.
А потом мы говорили о съемках. У него были навыки монтажа, он хотел с кем — то сотрудничать в создании студенческих фильмов. Казалось, бог отдал мне Макса с неба. Ответил на молитвы, которых я не произносил.
Так что вы понимаете, откуда мои подозрения. Крупный чувак с неба обычно приводил к беде. Но это был Макс. Рыжий Элвис. Бас — гитарист и оператор. Идеальная замена Тоби.
Почти. Тоби знал мою историю. Он знал, что мне нужны были лекарства. Он знал, от чего мне было плохо. Макс этого не знал, и он мне был даже приятен этим. Он всегда задавал вопросы. Вопросы, на которые я не хотел отвечать. О моих родителях, о брате, о детстве. Рос ли я с няней? Кем были мои друзья?
Случалось ли что — то странное, когда я был маленьким?
— Например? — спросил я. Мы сидели в темном баре вечером четверга. На выходных мы сыграли лучшее шоу. Части Нью — Йорка поняли нас, приняли веселье. Мы с Максом завоевывали город.
— О, не знаю, — сказал он. Он смотрел на девушку в углу. Она была светловолосой, низкой, но милой, смотрела на нас так, будто знала. Я отклонил голову, посмотрел на нее поверх его плеча и подмигнул. Она захихикала. Я знал это. Она пялилась на меня. Она смотрела так, словно хотела склониться и впустить меня.
Я повернулся к Максу. Она будет там и позже, а потом, если повезет, в моей кровати. Макс задал странный вопрос, что отвлекал меня.
— Ты серьезно? — спросил я склонившись. — Никто меня не трогал в интимных местах, если ты об этом.
Он сделал глоток своего напитка и улыбнулся. Улыбка была кривой, что означало, что он пьянеет. Ему требовалось много. Почти как и мне.
— Нет. Может, ты испытывал что — то сверхъестественное, — бодро сказал он, словно об этом говорили все вокруг.
Мне это не понравилось. Это было близко. Я никогда не рассказал бы о том, что вижу призраков, особенно того, что пытал меня сильнее всего. Она появилась и прошлой ночью, указывала на меня пальцем и кричала, пока я не ушел. Да. Я не горжусь этим, но я давно уже менял девушек. Мне было просто подбирать их. Девушкам нравились певцы. И мне нравилось спать с ними, но было важнее то, что это меня отвлекало. Призраки отступали. Не всегда, но часто. А если нет, то и вреда не было. Девушка получала то, что хотела, даже если этого не получал я. Я хоть был занят.
Я перевел взгляд на девушку, испугавшись, что она потеряла интерес и ушла. Я вспомнил призрака, кровь похолодела. Я не хотел быть один ночью.
Я заметил, что Макс пристально смотрит на меня, словно пытается разглядеть мои мысли. Порой мне казалось, что он странный. Что в нем есть что — то сверхъестественное.
— Что? — спросил я у него.
— Ты не ответил.
— Тупой вопрос, — я попросил у бармена виски с колой.
— Логичный. Некоторые верят в НЛО. Другие — в призраков. Во что веришь ты?
Он смотрел на меня пристально и терпеливо.
Я взял новый стакан и сделал большой глоток, а потом сказал:
— Я верю в Декса Форея. А во что веришь ты?
— В Декса Форея, — согласился он с улыбкой и поднял свой стакан. Мы стукнулись ими, допили и закончили на этом.
О, и я отвел ту блондинку домой. Призраки не пришли, и я побывал в ней. Двойная победа.
* * *
Да, я знаю, что вы думаете. Что я кошмарен. Не спорю. Тот, кто выглядит как свинья и ведет себя как свинья, и является свиньей.
Но это не длилось вечно. Со временем должна была встретиться женщина, которая затмит остальных. В момент, когда меньше всего ожидаешь.
Эбби не была безумной фанаткой, но поклонницей была. Я видел ее на концертах раньше. Она не походила ко мне, едва смотрела на меня, но, когда огни скользили по комнате, я ловил на себе ее взгляд. Да, знаю, я вокалист, так что все на меня хоть немного смотрят. Но это было другим. В ее глазах не было похоти или принятия. Там было что — то, схожее с восхищением. Она восхищалась мной. Это мне нравилось. Очень.
После одного из выступлений в крохотном клубе, где идиотов было больше, чем я мог сосчитать, которые думали, что наша группа не такая и странная, просто не понятная, я увидел, как она заказывает в баре напиток. Я был заинтригован ее скромностью и в этот раз думал не нижней частью.
Я подошел к ней и сказал бармену, что заплачу за нее.
Она едва повернулась ко мне. Она взглянула на меня — и взгляд я не понял — и отвернулась.
— Эй, — сказал я. Хотелось предложить напиток, поблагодарить. Но не хотелось выглядеть гадко. И я остановился на «эй» и закусил губу.
Она не слушала меня. И пошла прочь.
Это еще что такое?
Еще никто так со мной не делал. Кем она себя возомнила? Она даже красавицей не была. Пожалуй, она была милой, но в ней не было ничего примечательного. У нее были темные глаза, светлые волосы с рыжеватым отливом, которые были аккуратно завиты. Она была в платье, что было слишком нарядным для клуба, и в туфлях на ровной подошве. Я видел по ее телу, что она была среднего веса, ни тощая, ни толстая, среднего роста. Она была милой и… обычной.
Так почему она уходила от меня? И почему мне было это важно?
Я оказался рядом с ней и схватил за руку.
Она испугалась. Вблизи, когда она повернулась ко мне, я увидел, что она была чуть краше, чем я думал. Красивые губы. Курносый нос. Брови были сдвинутыми и густыми. Но глаза сияли. Они сводили меня с ума.
— Эй, — сказал я и мило улыбнулся. — Я Декс.
Она все еще была испугана, я убрал ладонь от ее руки. Она расслабилась и сделала глоток своего напитка.
Я вскинул брови и склонился к ней. От нее пахло мылом и лавандой.
— У тебя есть имя?
Она сглотнула и кивнула.
— Эбби.
У нее был акцент фарго. Позже я узнал, что она из Миннесоты, но разницы не было.
Я протянул руку.
— Рад знакомству, Эбби.
Она чуть пожала мою руку. Слабо, но ее ладонь задержалась. Не знаю, что это было, но я ощутил ее прикосновение всем телом. Член чуть дрогнул в штанах. Не думать об этом я уже не мог.