Ольга сказала, что Сергей крестился не так давно, часто ходил в церковь. Получается, он раскаивался в том, что совершил когда-то. Совершил когда-то... Вместе с ними. А потом - раскаивался. Может, даже хотел пойти в милицию. Так или иначе, они его убили. Точно так же, как когда-то все вместе убили Свету!».
Утром в день похорон Сергея Балаева Олег Свирин вытащил из почтового ящика простой неподписанный конверт. Недлинный текст, отпечатанный на принтере, вызвал у него не просто страх, а состояние, близкое к истерике.
Он сам не понимал, как ему удалось выдержать всю церемонию: панихиду, похороны, поминки. Его трясло, когда он подставлял плечо под гроб с ужасными костями, когда-то бывшими его приятелем. И предателем.
«Ты заслужил это, Серый! - думал Олег, глядя, как гроб опускают в могилу. - Только зачем же ты и нас потянул за собой?»
«Да потому что вы виноваты!»
Что это? Олег вздрогнул. Что за мистика?! Он не верил в привидения и загробную жизнь. Совесть? В совесть он тоже не верил. Совесть - это для слабаков и истериков. Впрочем, в последнее время он действительно ведет себя как слабак и истерик. Он, Олег Свирин!
«Я должен был защитить себя! - он попытался отогнать непрошеные мысли. - Это не мы виноваты. Она сама!»
И тут Олег увидел Сиверцева, который стоял напротив с букетом белых гвоздик.
- Смотри! - шепнул он Генке.
В этот момент Димка поднял голову и встретился с ним взглядом. Олегу показалось, что земля уходит у него из-под ног, еще мгновение - и он окажется в могиле вместе с Сергеем.
На поминках он то и дело ловил на себе Димкин взгляд. Нет, это был не тот взгляд, который мучил его целый год. Но не менее страшный. Улучив минутку, Олег показал Генке письмо. И в этот самый момент, как на грех, появился Димка. Как асфальтовый каток, неумолимо надвигающийся на жалкого дождевого червя.
Пробормотав что-то невнятное, они вылетели из квартиры, вскочили в машину и на бешеной скорости понеслись куда глаза глядят - лишь бы подальше. Опомнился Олег только в Гавани, у самого порта.
- Что это было? - постанывая, спросил Генка.
- Паника. Чистой воды паника. Даже не знаю, как мы здесь оказались. Удивительно, что не впилились никуда.
Олега снова трясло - как на кладбище. Все вокруг плыло, голова пылала, а по спине стекали крупные ледяные капли. Он приоткрыл окно и прикурил от пляшущей в руке зажигалки. Геннадий тоже выглядел не лучшим образом.
- Может, домой, а? - спросил он жалобно.
Олег понимал, что вести машину в таком состоянии опасно, но оставить ее на улице побоялся. Когда они добрались до «Чернышевской», где жил Геннадий, уже стемнело.
Дорогой марочный коньяк шел как водка - стаканами и без закуски. Но напиться так и не удалось.
- Значит так... Завтра идем к этому самому, Стоцкому. Ну, следователю. Нехай ментура-прокуратура копает.
- Зачем? - удивился туповатый Генка. - Ты же сам говорил, что это не поможет.
- Я свалял дурака. И понял это только сегодня, когда прочитал письмо, а потом увидел самого Сиверцева. Он ни перед чем не остановится. Пойми, у нас нет другого выхода. Мы не можем заказать его, первое подозрение сразу будет на нас.
- Почему?
- О Боже! У тебя, Геночка, в голове вместо мозгов тыквенные семечки! Потому что все мы были в одной компании. Неважно, что давно. Если сначала Серый, а потом Сивый... А если еще пошерстить прошлое...
- Может, охрану нанять?
- Может, тебе мобильник купить? Ты не пользуешься трубками, а я не пользуюсь охранниками. Йедес тирхен хат зайн плезирхен.
- Что?
- В каждой избушке свои погремушки. Охрана не поможет. Сивый - бывший мент. Неплохой, между прочим, профессионал, как это ни грустно признать. И все наши слабые места знает. Про муравьев, например. Или что ты крови боишься.
- А твое слабое место? - ехидно поинтересовался Геннадий.
- У меня нет слабых мест!
- Ох, за что себя люблю, так это за красоту и за скромность!
- Рот прикрой! - ласково посоветовал Олег, наливая в стакан очередную порцию «Двина». - Что-то ты осмелел, брат.
- А если Димка расскажет следователю о том, что мы сделали со Светкой?
- Это все его догадки! Нужны доказательства. А их нет. И быть не может. Бредни сдохшего Серого! С таким же успехом можно утверждать, что мы убили Листьева.
Олег собрал в кулак всю свою волю, чтобы стряхнуть это наваждение, этот тошнотворный мучительный страх. Но этой ночью его снова мучили кошмары. Медленно поднималась из болота позеленевшая Светка с ряской вместо волос. Громыхал костями скелет Сергея, из пустых глазниц которого безостановочно сыпались огромные лесные муравьи...
Глава 5.
В начале седьмого Дима на цыпочках выбрался из квартиры, стараясь не разбудить Ксению. На кухонный стол он положил записку: «Оставь ключ и больше не возвращайся».
На первый взгляд, это было жестоко и крайне непорядочно. Но только на первый. Ксюша принадлежала к типу женщин, вязких, как кисель. Другого способа порвать отношения, кроме грубости, с ними не существует. Стоит таким почувствовать хоть малейшую слабину, они превращают расставание в бесконечную мучительную агонию телефонных звонков, писем и неожиданных визитов, со слезами, упреками и мольбами «дать еще один шанс», причем на любых условиях. Диме уже приходилось пройти через подобное, и повторения он не желал. Правда, существовали вполне реально две опасности, и неизвестно, какая из них страшнее. Отставленная дама могла устроить дебош, а могла не уловить резкости и продолжать вешаться на шею.
На работе на Диму сразу навалились неотложные дела, и позвонить Валентину удалось только в половине десятого. Стоцкий отозвался почему-то сухо и нелюбезно:
- Извини, я сейчас не могу разговаривать. Перезвоню попозже, как освобожусь, после обеда.
Хотя Валентин вполне законно имел право на плохое настроение и крайнюю занятость, Диме его тон совсем не понравился. Явно что-то случилось. Он читал бумаги и то и дело поглядывал на часы. Сосредоточиться не удавалось, а на душе было пакостно.
Стоцкий все не звонил. Зато ожил переговорник:
- Дмитрий Иванович, Заруцкая на второй линии.
Началось!
- Нет меня. И не будет. Совсем для нее не будет! - рявкнул Дима.
Но через минуту Ксения перезвонила на мобильник, выключить который он, как всегда, забыл. И, разумеется, высказала все, что о нем думает. Если бы хоть один процент ее пожеланий исполнился, Диме пришлось бы ох как несладко. Тем не менее он был доволен: обычно после такого потока любезностей обратной дороги нет. Хотя... женщины бывают разные...
Стоцкий позвонил только около двух, когда Дима уже превысил свой предел кофеизмещения.
- Дима, бросай все и срочно приезжай. Как можно быстрее!
- Да что случилось, ты можешь объяснить?
- Приезжай! - коротко ответил Валентин и, не прощаясь, повесил трубку.
А случилось что-то из ряда вон, потому что «Дима» в устах Стоцкого вместо обычного «Митьки» или производных было плохим признаком. Ну очень плохим.
Минут через сорок Дима уже был на Васильевском. Он сидел в Валькином кабинете и смотрел, как Стоцкий смотрит на него.
- Ну? - первым не выдержал Валентин.
- Говори! - не сдавался Дима.
- Нет, ты говори. Ты же звонил утром, значит, что-то было надо. А я потом скажу. В порядке поступления заявок.
Стараясь быть спокойным и последовательным, Дима изложил свою версию. Официально она выглядела так. Двадцать два года назад Свирин, Балаев и Калинкин убили Светлану Архипову. В последние годы Сергей раскаивался в этом. Возможно, он пытался угрожать Свирину. Вот его и убрали.
Валентин молчал. Взгляд его был настолько жестким и холодным, что Диме стало не по себе. Сейчас Стоцкий был совершенно не похож на его старинного приятеля. Внезапно Валентин тряхнул головой и хлопнул ладонью по столу, да так, что Дима вздрогнул.
- Эта ваша компания... - процедил Стоцкий сквозь зубы. - Какой-то клубок гадючий. Дима, ты со своими потаскухами окончательно охренел! Ты же юрист, оперативник, который семнадцать лет прослужил в органах. А рассуждаешь, как свиновод какой-то! Что ты несешь? Чем ему Балаев мог угрожать? Дело давным-давно закрыто. Доказательств никаких.
- Откуда ты знаешь? - возразил Дима. - А может, у него были доказательства?
- Какие доказательства? Фоторепортаж? Видеосъемка? Даже если это действительно было убийство, срок давности давным-давно истек.
- А реноме?
- Да я тебя умоляю... - Стоцкий застонал, как от зубной боли. - Ладно, Дима... Крепко на стуле сидишь? Тогда слушай. Сегодня утром у меня были Свирин и Калинкин. Как раз когда ты звонил. Сами заявились, никто их не звал. И в один голос, взахлеб утверждают, что это ты убил Балаева.
- Что?! - Дима не мог поверить своим ушам.
- Да-да. Именно так. Полагают, что до тебя дошли какие-то слухи... Или ты сам почему-то вдруг решил, что твоя подруга не погибла в результате несчастного случая, а была ими умышленно утоплена. И вот - решил отомстить. Начал с Балаева...
- Бред!
- Видишь ли, друг Дима, когда я услышал этот шумовой эффект, я подумал так же. Такого даже в плохом кино не бывает. Разве что в очень плохом. А потом ты влетаешь с безумным видом и начинаешь рассказывать, что твои приятели убили Архипову... Вот тебе и плохое кино! Что скажешь?
Дима ошарашено покачал головой.
- Да, это уже не смешно. Не знаю, что и сказать. Во всяком случае, алиби на 5 июня у меня нет. 6-го был день рождения Птицы, накануне я с утра искал подарок и решил на работу не возвращаться, так что после обеда был дома и никуда не выходил.
- У твоих дружков алиби безупречное. Но дело-то не в алиби. Ведь Балаева могли просто увезти куда-то и держать там некоторое время. Он сам мог находиться где-то. Мы же не знаем, когда именно его муравьям подарили.
Валентин вышел из-за стола и начал расхаживать взад-вперед по кабинету.
- Давай думать вместе. Мы, конечно, с тобой друзья и все такое, но представь себя на моем месте. Вот ты следователь, ведешь дело о зверском убийстве и в числе подозреваемых - твой друг Валя Стоцкий. Ты что же, отметешь мою кандидатуру только на том основании, что Валя Стоцкий - хороший парень и на такое, по-твоему, не способен?
- Так-то оно так... - вздохнул Дима. - Я бы, наверно, от дела отказался. На том основании, что один из подозреваемых - мой друг.
- А я об этом думал. И решил не отказываться. Догадываешься, почему? Потому что допускаю, что ты тут не при чем. А вот другому следователю так не покажется. И будет он тебя трепать, как утка навозного жука. Уж больно ты удобный подозреваемый. А добрый следователь Стоцкий дает тебе шанс. Если ты белый и пушистый, то бросай все свои дела и помогай мне искать убийцу. Настоящего!
- Спасибо, добрый следователь Стоцкий. Я и так обещал жене Сергея. Да сядь ты, не мелькай!
Валентин сел за стол и закурил, откинувшись на спинку стула.
- У Балаева были кой-какие финансовые проблемы, но все же не такие, чтобы из-за них так убивать. Ну, пристрелили бы в подъезде, как всех. Как ни крути, все упирается в вашу... банду. Такое убийство мог совершить либо психопат, садист, либо... как бы это выразиться... мститель. В любом случае убийца должен был словить кайф, а значит, действовал сам, не доверяя третьим лицам.
- Психопатом вполне мог быть Олег. Я же говорил тебе, он когда-то загнал Сергея именно в этот муравейник. Просто так, от нефиг делать. Хотя знал, что тот муравьев боится до родимчика. Он всегда был настоящим мудаком!
- В этом есть рациональное зерно, - скривившись, согласился Валентин. - Потому что другой психопат, даже зная о балаевской муравьефобии, загнал бы его в первый попавшийся муравейник, поближе к дому. А вот мстителем вполне мог быть и ты.
- Валька! - вскипел Дима.
- Да не дергайся ты, сядь. Я сказал «мог быть», а не «был». С таким же успехом им мог быть сам Свирин. Взял да и отомстил за что-нибудь. Мало ли у них было общих дел. Может, Балаев из-под контроля вышел. И Светлана твоя тогда тут совсем не при чем. А уж если псих-мститель - это вообще! Закат солнца вручную!
- Чего ты веселишься-то? - горестно поинтересовался Дима. - Мне вот не смешно. С ума просто сойти можно! Столько лет ловить преступников и вдруг на старости лет по-настоящему понять, что значит «от тюрьмы да сумы...»
- Да что ты дергаешься, как свинья на веревке? Никто тебя в тюрьму пока не сажает.
- Во-во! Пока. А потом возьмут и посадят. И буду сидеть, как Штирлиц, и зверюшек из спичек складывать, сочиняя, что бы такое соврать.
- Ну тогда скорее не как Штирлиц, а как Леша Николаев. Он тоже в камере сидел и спичками баловался.
- А это кто такой? - удивился Дима.
- Да есть такой сериал - «Агент национальной безопасности». А в нем - небритый придурок родом из лиговской шпаны, без которого вся отечественная безопасность оказалась бы в глубокой заднице.
- Я такое не смотрю, - скривился Дима.
- Ага, я тоже. Точнее, стараюсь не смотреть. Но если уж случайно увижу две-три серии подряд, то буду пялиться до победного конца. Плеваться - и смотреть, плеваться - и смотреть. Не поверишь, даже на видик с таймером записываю, если знаю, что не успею вернуться. Затягивает.
- Что-то мы не о том заговорили...
Дима чувствовал себя полным идиотом. Еще с университетских времен он запомнил, что вегетативные реакции у человека, который врет, и у человека, который говорит правду, но сильно боится, что ему не поверят, практически одинаковы. Значит, сейчас в глазах Вальки он должен выглядеть законченным злодеем, загнанным в угол: то краснеет, то бледнеет, ручки дрожат, глазки бегают, как тараканы. Что там еще у людей бывает, когда они врут?
- Дело дохлое, - задумчиво сказал Валентин, покусывая колпачок авторучки. Пока основных вариантов два: или ты, или они. Насколько я понял, Свирин с Калинкиным выступают одним флаконом. Доказательств никаких, одни догадки. А догадками, если они не подкрепляются фактами, сам знаешь, можно подтереться.
- А что твои оперы?
- Делают ставки. Шучу. Оперы со мной согласны. А я - с ними. Рыскают пока от Финляндского до Лемболова с вашими фотографиями. Мить, ты чаю не хочешь?
- Ну слава Богу! - выдохнул Дима. - А то я все ждал, когда ты меня Дмитрием Ивановичем назовешь. Или - еще лучше - гражданином Сиверцевым. Давай чаю. Восемь ложек сахара и можно не размешивать, я сладкое не люблю.
- Это уже старо!
- Придумай поновее.
Заварив чай и меланхолично помешивая в стакане ложкой, Валентин спросил:
- Слушай, Митька, а не мог вас кто-то подставить?
- Не понял.
- Может быть, кто-то хотел, чтобы подозрение пало именно на вас. Все равно на кого, лишь бы это был один из вас троих. Убийство таково, что определить его точное время, даже точный день, невозможно. Вряд ли у всех троих нашлось бы стопроцентное алиби на целый месяц, начиная со дня исчезновения Балаева. А то и больше, чем на месяц.
- Ну вот, придет Ржевский и все опошлит. Так было славно - или я, или они. А теперь что, отрабатывать всех наших знакомых? Ну, кроме моих, я-то никому, кроме тебя, не рассказывал, что Сергей муравьев боялся. Ведь если человек такое сотворил, он должен был очень хорошо знать о нашем прошлом.
- Этим пусть молодежь занимается. А мы, старички, посидим, чайку попьем. Да подумаем.
Тут до Димы дошло, что Валька просил его срочно приехать вовсе не поэтому. Ведь он сам сказал, что Свиринско-Калинкинскую версию принял сначала как бред. А почему тогда? В ответ на четко поставленный вопрос Стоцкий с сомнением пожевал губу, словно размышляя, стоит ли это делать, а потом решился и достал из папки лист бумаги.
- На, полюбуйся. Это копия, оригинал я на экспертизу отправил, пальцы снимать. Хотя, уверен, что нет там ничего, кроме отпечатков Свирина и Калинкина.
Обычный стандартный белый лист бумаги. Для хорошего принтера или ксерокса. Да и сам текст отпечатан на лазерном принтере необычным жирным шрифтом.