Я продолжал улыбаться.
Поймите меня правильно. В меня стреляли столько же, сколько в этих маленьких металлических уточек в тирах. Куда мне только не всаживали пули. Ну и я, конечно, пострелял тоже немало.
Но ковбой с киношным револьвером? Приветливый вежливый ковбой?
Он бы подстрелил меня, как пить дать, если бы не одна случайность. Выхватывая свой большой револьвер и наставляя его на меня, он взмахнул им прямо перед лошадиной мордой. Та испуганно попятилась. Совсем немного, но произошло это слишком внезапно.
Прогремел выстрел, пуля угодила в брезентовый верх моего кадиллака, и я перестал улыбаться приветливому ковбою. Перестал улыбаться и начал действовать. Получилось все это чисто инстинктивно. Я дернулся вправо к дверце автомобиля, ударил по ручке и толчком ноги распахнул дверцу.
Я кувырнулся из машины и покатился по земле, довольно больно ударившись о нее спиной, но пальцы мои уже сжимали рукоятку кольта тридцать восьмого калибра, который всегда находится у меня под пиджаком. Двигатель кадиллака еще работал, и машина продолжала тихонько катиться вперед. Когда она проехала мимо, я снова увидел ковбоя. С момента его выстрела прошло всего несколько секунд, и он еще не знал, что я уже выскочил из машины. Он пришпорил лошадь и подскакал ближе к кадиллаку, держа в вытянутой руке револьвер. Когда он понял, что в автомобиле меня нет, поднял голову и увидел меня. Я уже стоял на коленях, держа в правой руке свой кольт.
Он все же успел выстрелить первым, но поторопился и промазал на несколько футов. Я прицелился ему в грудь и нажал на спусковой крючок. Я сразу почувствовал, что попал — услышал громкое чмоканье пули и увидел маленькую темную дырочку в его чистой рубашке. Тем не менее, я прицелился и выстрелил еще раз.
К нам приближался второй ковбой. Я видел лишь его смутные очертания, так как мое внимание было сосредоточено на его приятеле, но я услышал звук выстрела и увидел, как слева от меня поднялся фонтанчик пыли. Парень, которого я подстрелил, свалился не сразу. Он выронил револьвер, поднялся на стременах, вытянув правую руку, будто ища себе опору. Потом, тяжело склонившись к холке лошади, стал сползать набок и рухнул на землю.
Я не видел, как он свалился, потому что как раз в это время выстрелил во второго ковбоя. Тот резко повернул лошадь влево, еще раз выстрелил в меня и галопом понесся прочь по направлению к ранчо. Я прицелился ему в спину, выстрелил и промахнулся. Теперь он уже был вне досягаемости.
Этого нельзя было сказать о его приятеле. Лошадь его, всхрапывая, гарцевала, потом рысью пробежала несколько ярдов. Я подошел к ковбою, перевернул его. Он был мертв. Нередко люди живут и с двумя пулями в груди, иногда даже, когда пуля задевает сердце, но этому не повезло.
Я знал этого мерзавца. Просто не узнал его на расстоянии и в ковбойском костюме. Но теперь-то я его вспомнил. Это был крупный мужчина с большим красным лицом, светлыми волосами и небольшим шрамом на лбу. Лос-анджелесский бандюга по имени Карл Купер.
В разговоре со мной Расс упомянул Тея Грина и Красавчика Хэла Кэлвина. Оба они работали на Жюля Гарбена, когда это чудовище было живо. Карл Купер тоже был его человеком. Но после смерти Гарбена все эти подонки перестали меня интересовать. До этого самого часа.
Я выпрямился, посмотрел на фигуру быстро удалявшегося ковбоя, потом вновь перевел взгляд на тело Купера. Приятный, беззаботный отдых. Да уж!
Глава 3
Ох, уж эти мне лошади!
Ну, не лежит у меня к ним душа! Вот собаки, кошки, львы или тропические рыбки — другое дело. Но если о рыбках я знаю почти все, то о лошадях — практически ничего.
Я думал, что проще будет положить труп на спину лошади, привязать его, а потом отвести ее к моему кадиллаку, который остановился в нескольких сотнях ярдов отсюда, упершись в заросли каких-то колючих растений, похожих на кактусы. Наверное, мне сначала нужно было взять машину, а потом уже вернуться и забрать труп и лошадь. Я не сделал этого лишь потому, что не видел никакой разницы между этими вариантами, ведь в конце концов все три ингредиента — мертвое тело, лошадь и машина — были в моем распоряжении. Кто бы подумал, что это такая сложная проблема. Это была моя вторая ошибка в тот день.
И вот эта распроклятая лошадь уже маячит где-то в полумиле, судя по всему направляясь в Вайоминг, а мертвое тело свисает по обе стороны седла, по-видимому, зацепившись за луку седла или как там эта штука называется. Закончив костерить гнусное животное, я влез в кадиллак и поехал за ней следом.
Ну, что вам сказать? Она подпускала меня к себе довольно близко, но в конечном итоге неизменно ускользала. И не говорите мне, что лошади глупые существа, они чертовски смышлены. Эта, например, определенно играла со мной в кошки-мышки. Я подъезжал к ней на несколько ярдов, вылезал из машины и начинал подкрадываться, но тут она издавала негромкое ржание и рысила прочь. Наконец, когда она проделала этот фокус в очередной раз, я не стал садиться в машину, а пошел за ней пешком.
Тут мне пришло в голову, что может быть стоит попробовать перехитрить ее.
— Вот что, — громко произнес я, — а не сходить ли мне взглянуть вон на те горы.
Конечно, если рассуждать логически и бесстрастно, мое поведение может показаться странным, но я еще не совсем пришел в себя после эпизода у ворот, и так как лошадь пока все время оставляла меня в дураках, я решил применить новую, более хитрую тактику. Итак, я стоял посередине этой пустынной местности, делая вид, что никакие лошади меня не интересуют.
Она смотрела на меня своими блестящими глазами, выгнув шею и потряхивая головой. Прямо за нею громоздились какие-то горы или, по крайней мере, холмы, поросшие серебристо-серой полынью и прочей растительностью. Тут и там были разбросаны валуны. Выскочившая из-под кустов ящерица, или змея исчезла за низкой плоской скалой.
Наверху, примерно в миле отсюда, на самом краю узкого, загроможденного валунами каньона я увидел какое-то деревянное строение. И тут я сразу узнал место. Коттедж там наверху несколько лет тому назад построил Расс Кординер, когда вместе с женой переехал сюда, в Аризону. Там я провел с ними несколько уик-эндов. Значит, ранчо находится милях в пяти к северу, направо от меня; а налево неподалеку отсюда есть маленькое озерцо — прохладное и приятное местечко, где мы несколько раз сиживали с Рассом, толкуя о всякой всячине. Небольшая речка, впадавшая в озерцо, извивалась по владениям Расса, а потом выходила за их пределы, и у излучины речки Расс бульдозером расчистил примерно с акр, превратив маленький пруд во вполне приличное озерцо.
И я мог бы поклясться, что именно оттуда доносились какие-то звуки. Я прислушался, но они больше не повторялись. Быть может, мне просто почудилось? Я знал, что теперь в старом коттедже никто уже не живет. Потом лошадь снова негромко заржала. Может быть, эти звуки я раньше и слышал. Лошадиное ржание. Ленивой походкой я пошел прочь. Тогда она забежала слева от меня.
А я снова услышал эти звуки. Голоса. Я не мог различить слов, но где-то поблизости явно находились люди. Звуки доносились с того места, где, как я помнил, располагалось озерцо, хотя отсюда я и не мог его видеть. С обеих сторон стены каньона отлого поднимались вверх и их венчали невысокие холмы. Слева от меня местность круто вздымалась вверх, все вокруг было усеяно кучами камней и валунами, озеро находилось дальше.
Весьма возможно, что там устроила пикник какая-нибудь образцовая семейка. Но пуганая ворона кустов боится. Я имею в виду себя самого после встречи с гостеприимными ковбоями. Поэтому я вытащил свой кольт и, держа его в правой руке, осторожно двинулся вперед, огибая небольшой утес, расположенный на пути к озерцу. Теперь я уже отчетливо слышал голос. Он принадлежал мужчине.
— О'кей, — произнес голос. — Подождите, сейчас я сдвину эту хренову скалу, и мы ее сложим.
Черт возьми, сложить скалу? Это как, интересно? Я двинулся вперед уже посмелее, но все еще держа наготове свой револьвер. Я увидел солнечные блики на воде, пару низкорослых деревьев, несколько больших валунов, но людей нигде не было. Прямо передо мной ярдов в десяти лежал огромный серый валун высотой футов в восемь и футов в шесть-семь в диаметре. Ветер и дожди как следует поработали над ним, сгладив его бока. За этим валуном и слышалась какая-то возня.
Я быстро двинулся вперед, подошел к валуну и собирался обойти его справа, чтобы поглядеть, что за ним творится, но внезапно остановился. Происходило нечто странное. Нечто очень странное.
Я был уверен, что стою совершенно неподвижно. Однако валун двигался. Весил он, я думаю, тонн двадцать, не меньше, и тем не менее, клянусь, он двигался.
Я услышал, как мужчина замычал и произнес:
— Черт побери, а скала и вправду тяжелая.
Я закрыл глаза и помотал головой. Может, я все же получил контузию в результате «дружеской» встречи с ковбоем? У меня даже челюсть слегка отвисла. Валун закачался, сдвинулся с места и поднялся в воздух! Из-за него показалась пара ног. Они сделали несколько шагов влево, валун наклонился и шлепнулся на землю.
И тут я громко вскрикнул.
Не потому что валун сдвинулся, а потому как я увидел, что он скрывал. А скрывал он четырех женщин, и притом женщин совершенно роскошных. Я могу это смело утверждать, ибо видел их, что называется, в натуре — одежды на них не было никакой. Они стояли примерно футах в десяти от меня, стояли неподвижно, нагие и спокойные, будто на картине. Глаза у меня от изумления на лоб полезли. Но тут же какая-то грусть охватила меня. Разумеется, ничего этого не было. Не могло быть. Слишком уж это было бы великолепно. Не было ни «приветливых» ковбоев, пытавшихся убить меня, ни сообразительной лошади, перехитрившей меня, ни тем более поднявшегося в воздух валуна и четырех обнаженных красоток за ним. Я был дома, в своей постели, поворачиваясь во сне с идиотской улыбкой на лице. И все это было фантазией, сном. А может быть, я уже умер? Черт возьми, если так, то лучше уж мне оставаться на том свете.
Все это молнией промелькнуло у меня в голове. Я все еще стоял с выпученными глазами и с пистолетом в вытянутой руке, издавая какие-то идиотские звуки, как вдруг ситуация стала быстро меняться.
Четыре обнаженных нимфы, придя в себя, пронзительно завизжали. Две бросились в разные стороны. Третья, размахивая руками, как ветряная мельница, закрывала руками попеременно то грудь, то низ, то сразу и то и другое. Четвертая, присев на корточки, обхватила грудь руками. Тщетная попытка, доложу я вам. Такого бюста по эту сторону Миссисипи мне видеть еще не доводилось. Это была высокая стройная блондинка с потрясающим бюстом. И теперь, стараясь прикрыть его, она визжала:
— А-а-а-а!
Нет, все это было взаправду. И попал я куда надо.
Еще несколько секунд перед моими глазами мелькали соблазнительные плечи, руки, колени, груди, бедра. Потом я услышал мужской рев.
— Откуда, черт возьми, вы здесь появились?
— Нет, это не сон, — произнес я.
— Чего? — высокий симпатичный парень с пышной копной волос двинулся мне навстречу.
— Ты кто такой, малый?
Мой мозг снова начал кое-как соображать.
— Я не малый… — пробормотал я. Какой пикничок они здесь устроили, я не знал, но знать мне это очень хотелось. — Я… Шелл Скотт. Я услыхал голоса и не знал… — Нет, не то. Я начал снова. — Мне и в голову не приходило…
— Ради Бога, — прервал он меня. — Не стреляйте. — Он только теперь заметил в моей руке револьвер.
— Извините. — Я вложил кольт в кобуру под мышкой и продолжил. — Я не знал, что это вы здесь. В меня тут стреляла одна образина, и я думал, что, может быть, здесь прячется его дружок.
— Угу, — он явно не поверил мне. — Интересную историю вы нам тут рассказываете. Вы что же, не знали, что мы здесь снимаем «Дикий Запад»? Не знали, да?
— Дикий За… — Я оглянулся вокруг и тут увидел стоявший неподалеку большой автомобиль и кое-какое оборудование на той стороне озерца. Заметил я и треножник, на котором была укреплена кинокамера. — Бен не сказал мне об этом, — пробормотал я. — Собака, он не хотел, чтобы я знал!
— Что это вы бормочете? Вы сказали, Бен?
— Ну да, Бен Фридлэндер. А вы, я полагаю, Эд Флинч? Верно?
— Верно.
— Вы что, черт побери, знакомый Бена? Это он велел вам прятаться здесь и подглядывать за девушками, или вы сами до этого додумались?
Я взглянул на него. Волосы у него были темные, кожа смуглая, глаза голубые. Довольно симпатичный парень, если бы глаза у него не были так близко посажены друг к другу. Но, если он каждый день занимался тем же, чем и сегодня, я бы не удивился, если бы глаза у него вообще были в кучку. Однако парень держался довольно нагло, и это стало меня раздражать.
— Я уже говорил вам, Флинч, я прячусь здесь и подглядываю, как вы изволили выразиться, потому что какой-то псевдоковбой стрелял в меня, и я полагал, что здесь может прятаться его сообщник.
Разговаривая с ним, я на него, как и раньше, почти не смотрел, и подобная невежливость была, с моей точки зрения, вполне простительна. Дело в том, что четыре красотки, разбежавшиеся было в разные стороны, очень быстро пришли в себя и направились к нам. Теперь они стояли всего в нескольких футах от нас.
Невозможно было удержаться и не смотреть на них. Я не без удовольствия отметил, что им это отнюдь не было неприятно. В эту маленькую группу входили: высокая блондинка, закрывавшая грудь (теперь она этого уже не делала), маленькая брюнетка ростом примерно в пять футов два дюйма и две девицы среднего роста — одна, потрясающего вида с каштановыми волосами, другая — рыжеволосая красотка, будто сошедшая со страниц модного журнала.
Рыжеволосая взглянула мне прямо в глаза и произнесла высоким, несколько хрипловатым голосом:
— Мне кажется, вы не в меру любопытный человек…
— Да нет, что вы! Вы как раз очень ошибаетесь.
— И любите приставать к незнакомым девушкам. — К счастью, произнеся это, она улыбнулась.
— Нет, нет. Вернее, не совсем так…
Другая девушка среднего роста с длинными каштановыми волосами и совершенно потрясающей фигурой сказала:
— Я слышала ваши слова. Неужели кто-то действительно стрелял в вас, мистер Скотт?
Тембр голоса этой девушки был совсем иным, чем у ее подруги — низкий, мягкий и мелодичный, словно шепот влюбленных в их медовый месяц. Голос этот был словно записан в моей хромосомной памяти и будил во мне какие-то отдаленные воспоминания. Лицо ее также казалось мне смутно знакомым, будто я ее где-то видел.
— Мне кажется, мы тоже слышали какие-то звуки, — продолжала она, — может быть, это были выстрелы.
Ну, наконец, кто-то здесь проявил элементарный здравый смысл.
— Да, мэм, — ответил я. — Кто-то действительно стрелял в меня. Я вынужден был стрелять в ответ и убил этого человека. Я в самом деле полагал, что кто-нибудь из его сообщников может скрываться здесь. Именно поэтому я и подкрался сюда с револьвером в руке. Если бы я знал… А кстати, откуда вам известно, что моя фамилия Скотт?
— Я узнала вас. Я живу в Лос-Анджелесе. Вы ведь детектив, верно? Шелл Скотт?
— Да, мэм.
Она улыбнулась.
— Не называйте меня мэм. Меня зовут Эйприл. И полагаю, нам не стоит вести себя здесь столь уж формально…
— Наверное, действительно не стоит. Как поживаете, Эйприл? — я посмотрел на остальных девушек.
— А это, я думаю, Мей, Джун и Джулай?[1]
Все засмеялись, полагая, что это я сострил. Но я все еще был как во сне. Мне казалось, что эта великолепная четверка сошла сюда прямо со страниц «Плейбоя».
Эта Эйприл, к примеру, была удивительно хороша, особенно в том виде, в каком она передо мной предстала. Солнце играло в ее темно-каштановых волосах, а глаза были той же голубизны, что и пламя в ацетиленовой горелке. И губы, полные роскошные губы, которые сейчас улыбались. И голос, соблазнительный, как у сирены. И все это при объеме груди — 37 дюймов, талии — 23 и бедер — 36. Каково?
Все четверо были сложены столь же неправдоподобно, но кто будет интересоваться этими математическими выкладками в такой момент? Разве только чокнутый автор «Занимательной арифметики». Девушки эти способны были евнуха превратить в сексуального маньяка и самому что ни на есть задохлику придать силы Геракла. Я сразу же пришел в отличное расположение духа.