========== Пролог ==========
Никто так и не смог сказать, что же произошло в тот день. Ни Дамблдор, который настоял на этой экскурсии, ни Пожиратели смерти, которые сопровождали своего господина, которого какая-то нелегкая понесла в этот, кажущийся таким безобидным, маггловский музей.
Даже старик-смотритель, на глазах у которого исчезла целая группа людей, а затем, когда спустя какое-то время эта группа снова появилась, решил, что выпил слишком много предрождественского пунша и ему все это просто привиделось.
В общем, никто ничего так и не смог сказать, и никто так никогда и не пролил свет на волшебные и странные события, произошедшие в канун Рождества. Слишком странные и слишком волшебные даже по меркам магического мира.
В этой истории вообще было всего «слишком».
Профессор Снейп по традиции обвинил во всем Гарри Поттера и Невилла Лонгботтома. Альбус Дамблдор также традиционно их защищал. Но делали они это как-то вяло, без огонька. И, в конце концов, просто замяли эту тему.
Лорд Волдеморт никого не обвинял и ничего не говорил. Он просто исчез, когда понял, что все закончилось, а его верные слуги, тяжело вздохнув, последовали за своим господином.
Но все это случилось после того как…
В тот день за завтраком Альбус Дамблдор решил осчастливить оставшихся в замке на Рождество студентов походом в музей. В Эдинбурге как раз проходила малоизвестная выставка, посвященная сказкам, сказаниям, былинам, всему тому, что доставляет радость в детстве и заставляет задуматься в зрелости.
Осчастливливать было прямо скажем особо некого. Гарри Поттер, ну он никогда не покидал Хогвартс в Рождество, вяло ковырялся в тарелке с кашей. Гермиона Грейнджер, которая осталась, потому что ее родители уехали на очередной симпозиум. Невилл Лонгботтом, в котором проснулось подростковое бунтарство и который сказал решительное «нет» бабушке: нет, он больше не пойдет на Рождество к родителям – это слишком больно, слишком… Но о том, что в этой истории много «слишком» уже говорилось. Драко Малфой, который сам не знал, зачем он остался, и Маркус Флинт, который умудрился так разозлить обычно неконфликтную профессора Спраут, что схлопотал отработки на все рождественские каникулы.
Альбус Дамблдор осмотрел студентов и вздохнул. Их было слишком мало, для того, чтобы его душа, требующая в данный момент осчастливить всех и каждого, удовлетворилась. Но, ничего поделать было нельзя, приходилось смириться с таким мизерным количеством потенциальных счастливцев.
Объявив всем находящимся в этот момент в зале, что он ждет их у главного входа, Альбус насвистывая ушел переодеваться в маггловский костюм, проигнорировав попытавшегося возмутиться профессора Снейпа, случайно попавшего в число счастливчиков.
В то же самое время Лорд Волдеморт изучал какой-то древний манускрипт в своем убежище, о котором никто, кроме него не знал. Даже Нагайна ни разу здесь не была, не говоря уже о людях.
В манускрипте говорилось об артефакте невиданной силы, который выглядит как старинный сборник маггловских сказок. В чем именно заключалась его сила, Волдеморт так и не понял, но сильно хотел разобраться. Слишком сильно хотел.
Аппарировав в поместье Малфоя, и застав на месте Люциуса, Нарциссу, а также гостившую у сестры Беллатрикс с мужем, Волдеморт приказал им всем следовать за ним и переместился в музей, где по слухам выставлялся данный артефакт невиданной силы.
Ученики, в отличие от профессора Снейпа восприняли новость о походе с энтузиазмом. Делать все равно было нечего. Амбридж обосновалась в своих апартаментах, так что о том, чтобы развлечься как следует, не могло быть и речи. Рон дежурил у постели раненого отца, а Сириуса куда-то услали по делам Ордена, хотя профессор Снейп утверждал, что Бродяга греется на Гавайях, в то время как другие работают. Но кто когда верил профессору Снейпу?
Две группы начали свою экскурсию с разных концов музея, и как-то так получилось, что они подошли к центральному экспонату – огромной раскрытой посредине книге, стоящей на специальном постаменте, одновременно.
Сказать, что встреча оказалась полной неожиданностью для обеих групп – ничего не сказать. Слишком сильной неожиданностью оказалась эта встреча.
Темный Лорд со свитой даже не схватились за палочки, Гарри Поттер застыл с открытым ртом, а Альбус Дамблдор подавился лимонной долькой. Быстрее всех сориентировался, конечно, профессор Снейп, он успел выхватить палочку, но оказался в полном замешательстве, не зная против кого ее применить. В итоге профессор Снейп плюнул прямо на пол, убрал палочку и предоставил двум лидерам разруливать ситуацию.
Лидеры разруливать ситуацию не спешили. В итоге все решил случай. И, скорее всего, именно он был виноват, а не Невилл, который икнул и случайно задел книгу. Да-да ту самую огромную, на специальном постаменте. И ни в коем случае не виноват Гарри Поттер, который стоял с открытым ртом и смотрел на своего заклятого врага.
Книга упала с оглушающим в наступившей тишине грохотом, подняв такую тучу пыли, словно в этом музее не вытирали пыль со времен его открытия. Когда же пыль улеглась, старый смотритель протер глаза. В зале кроме него самого и упавшей книги никого не было.
— Эх, дела наши тяжкие, — пробормотал смотритель, с трудом поднимая увесистый том. – Чудеса творятся, а как же им не твориться? Рождество же.
========== Гарри ==========
Гарри зажмурился в тот момент, когда его окружило со всех сторон облако пыли. Пыль попала в нос и сильно захотелось чихнуть. Гарри смешно наморщил нос и несколько раз чихнул.
— Вот видишь, Кевин, сколько тебе раз было сказано, чтобы ты тщательнее чистил очаг. Сам же расчихался из-за того, сколько в нем золы.
Женский голос был приторно-слащавый и так напоминал голос Амбридж, что Гарри подпрыгнул на месте и сильно стукнулся обо что-то головой. Тогда Гарри решил приоткрыть один глаз. Его окружала темнота. Распахнув на этот раз оба глаза, Гарри понял, что находится в каком-то тесном коробе. Ко всему прочему короб был грязным, покрытым сажей, которая-то и попала ему в нос.
Вскрикнув, Гарри вывалился из камина, и принялся крутить головой, в панике соображая, куда же он попал.
— Кевин, ты сегодня на редкость неуклюж, — Гарри повернул голову на звук голоса, и увидел его обладательницу. Рослая пышнотелая женщина, не ассоциировалась у него с приторно-сладким голосом, и Гарри решил осмотреться получше, и заодно найти злополучного Кевина.
— Что ты вертишься, замарашка? – рослый белокурый красавец подошел неслышно из-за спины и толкнул Гарри. – Там куры орут от голода, а ты все еще возишься с камином.
— Давай-давай, пошел на двор, — второй парень был ниже ростом и явно склонным к полноте. Но его волосы были также светлыми, что выдавало в нем родственника красавца и женщины с голосом Амбридж.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Гарри, ловко уворачиваясь от очередного подзатыльника. – И кто такой Кевин?
— Мальчишка, — взвизгнула женщина. – Ты что не слышал? Ступай, накорми кур!
— Кто, я? – Гарри решил уточнить, потому что кормить кур он совершенно точно не умел.
— Ну не я же, — протянул красавчик, падая на лавку.
— Это какая-то ужасная смесь Малфоя с Дадли, — прошептал Гарри, пытаясь сориентироваться в пространстве и определить, где находится дверь.
Определившись, Гарри начал потихоньку ползти в сторону двери. Когда он уже практически находился у цели, дверь содрогнулась от удара и распахнулась. Гарри не смог увернуться от тяжелой дубовой двери и его отбросило к стене. Перед глазами замелькали мушки, и даже звездочки.
Пока Гарри приходил в себя, в комнате стало тесно. Людей заметно прибавилось, и возглавлял группу импозантный мужчина в огромном парике, который, развернув пергамент, что-то с выражением зачитывал.
Гарри помотал головой, в очередной раз поразившись ее крепости. Звук вернулся, и Гарри смог расслышать то, что мужик читал.
— … И все лица мужского пола в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет, имеющие благородное происхождение, приглашаются на летний бал, устроенный его величеством в честь совершеннолетия прекрасной принцессы Селии.
— Мессир, вы сказали, что бал состоится уже сегодня?
— Да, баронесса, — мужик церемонно поклонился.
— Но… Как же так? Мы же не успеем как следует приготовиться!
— Это было совершенно неожиданное решение его величества. Но приготовиться вам все же следует. Скажу по секрету, — мужик немного понизил голос. – Его величество планирует не просто бал. Он сделал подарок ее высочеству: если ее высочество во время этого бала найдет того, кого полюбит всем сердцем, и кто в ответ полюбит ее, то его величество не будет возражать против брака влюбленных, — мужик качнул париком, а женщина присела в реверансе. – Но я вам ничего не говорил. А теперь извините, баронесса, мне еще предстоит объехать множество достойных семейств нашего королевства.
Когда дверь за гостями закрылась в комнате, являющейся, как наконец-то понял Гарри средневековой кухней, началась сумотоха.
— Мама, — белокурый красавец оглянулся на женщину. – Это… это… это же отличный шанс стать зятем короля!
— Какой позор, — женщина словно не слышала сына. Она приложила руки к горящим щекам. – Встречать графа на кухне. Что он о нас подумал?
— Мама, какая разница, что о нас подумал граф? – брат красавца выглядел не менее возбужденным, чем его брат. – У нас просто выбора не было. Мы же не виноваты, что они зашли с черного входа, как прислуга. Мама, приди в себя! Нам нужно начать готовиться к балу!
— Да-да, конечно, — женщина спохватилась и заметалась по кухне. – Думаю, у Орланда есть все шансы очаровать крошку Селию.
— Почему именно у Орланда?
— Ну, а у кого еще? – красавец тряхнул головой. – Не у тебя же, Ричард.
— А собственно, почему нет?
— Еще скажи, что Кевин сможет соблазнить принцессу, своей немытой рожей.
Гарри уже понял, что почему-то Кевином называют его. Он поднялся и снова направился к двери, бормоча под нос:
— Рожу и помыть можно, и вообще, нафига мне сдалась какая-то принцесса? Еще бы понять, где я вообще оказался.
— Что ты там бормочешь? – догнал его голос Орландо возле самой двери.
— Говорю, совет вам и любовь, а я пойду кур покормлю, а то они, правда, сдохнут.
Он не видел, как братья переглянулись между собой и направились к нему с мерзкими улыбочками.
— Кевин, а ты не хочешь поехать на бал?
— Вот еще, конечно нет. С меня и одного бала хватило, век его буду помнить, — Гарри открыл дверь и уже хотел выйти, как вдруг женщина перехватила его за рукав рубахи.
Скосив глаза, Гарри убедился, что действительно вместо удобной, теплой мантии на нем надета холщовая рубаха, жутко мятая, в пятнах сажи и вдобавок жутко колючая.
— Кевин, дорогой, ты конечно же можешь поехать на бал, ты же слышал, что сказал граф, все благородные юноши обязаны присутствовать, а ты все же баронет.
— Угу, только вот мне еще нет восемнадцати лет и я не Кевин, — Гарри попытался высвободить руку, но у него ничего не получилось.
— Что ты такое говоришь? Ты с ума сошел?
— Мне об этом уже говорили, — согласился с выводами баронессы Гарри.
— Кевин, мне жаль, что ты воспринимаешь меня как врага. Видит бог, я пыталась заменить тебе мать. Жаль, что из этого ничего не получилось, — женщина словно не расслышала последнюю фразу, произнесенную Гарри. – Словом, ты можешь поехать на бал, если выполнишь несколько условий: в сарае стоят два мешка с зерном, их погрызли мыши. Разбери зерно и отдели потравленное от нормального. Приведи в порядок мои розы, они что-то слишком сильно разрослись, да… и познай самого себя.
— Ага, конечно, обязательно, — кивнул Гарри и выскочил на улицу. – Так, стоп, — он остановился. – Перебрать зерно, что-то связанное с розами и чего-то сделать с самим собой… Мерлин, это же «Золушка». Только какого Мерлина этой самой «Золушкой» являюсь я, и почему здесь Золушка мужского пола?
Гарри прошмыгнул в сарай. Кур уже благополучно кто-то накормил, и они ходили по двору с важным видом. Получается, что в этой версии известной сказки слуги в доме были, не все заботы упали на плечи несчастного Кевина.
— Так, если я благополучно пропущу бал, — бормотал Гарри, развязывая первый попавшийся ему на глаза мешок, — то я не познакомлюсь с принцессой, не будет никакой свадьбы и, может быть, я попаду домой? Остается самая малость, дождаться отправления семейки и каким-то образом блокировать фею-крестную.
Гарри внезапно хлопнул себя по лбу и принялся судорожно ощупывать свою немудреную одежду. Особенно ощупывать было нечего: холщовая рубаха, такие же штаны, подпоясанные веревкой, отсутствие обуви, Гарри выругался, когда наступил на мелкий камешек, и полное отсутствие нижнего белья.
— У Дурслей было лучше, — внезапно резюмировал Гарри, продолжая методично изучать свой прикид.
Палочка нашлась за поясом штанов, прихваченная к голому телу веревкой.
— Люмос, — Гарри взмахнул палочкой и… ничего не произошло. Гарри потряс рукой, затем снова взмахнул палочкой: — Люмос!
Снова ничего не произошло. Отважный гриффиндорец не сдавался. Только на пятнадцатом Люмосе до него дошло: что-то не так.
Сев на пол, Гарри обхватил руками колени.
— Магия здесь не работает. Нужно бежать. Только куда? И как? Босиком, почти голышом? Неужели так действительно ходили?
— Кевин! Где тебя черти носят?! – вопль Орланда заставил Гарри встрепенуться. – Быстро иди сюда, мне нужна помощь камердинера! Этот криворукий остолоп чуть не обжег меня щипцами для завивки!
— Ага, сейчас, бегу и падаю, — Гарри выполз через заднюю дверь сарая, оставив на полу рассыпанное зерно.
Приподняв голову и оглядевшись, Гарри принял решение – ползти нужно в морковку, заросли ботвы которой прекрасно спрячут его щуплое тело.
Хотя, может быть, это была и не морковка. Гарри, несмотря на довольно грустное детство, был все же ребенком городским, и абсолютно не представлял себе, какая ботва у морковки. Но это было не принципиально: морковка или не морковка, главное спрятаться и переждать, пока родственнички уберутся на бал.
Братья еще какое-то время искали его, но потом плюнули и, пригрозив, что паршивцу будет очень плохо, когда его найдут, умчались приводить себя в порядок. Хотя Гарри плохо мог себе представить, зачем мужчинам нужно столько времени. Ну ладно девушки, но парням-то что надевать в течение нескольких часов?
За такими мыслями Гарри вполз в морковь, а может быть и не морковь, и затих.
Спрятавшись между грядок на теплой земле под припекающим солнышком, Гарри сам не заметил, как уснул.
Проснулся он от громких криков, ругани и ржания лошадей. Семейство, разодетое в пух и прах, усаживалось в старенькую карету. Гарри высунулся и захихикал, увидев разноцветные пышные тряпки, надетые на братьях. Особенно ему понравились очень узкие трико, которые так плотно облегали ноги парней и кое-что еще, что Гарри только покачал головой. Его самого никто не смог бы обрядить подобным образом, никогда!
Подождав, пока карета исчезнет за поворотом, Гарри, наконец-то, со стоном поднялся с земли. Его тело затекло, и когда он встал, сотни иголочек впились ему в руки, ноги, живот и даже, как показалось парню, в волосы.
Вдобавок ко всему его мочевой пузырь напомнил о своем существовании, а туалета в ближайшем обозрении не наблюдалось.
Воровато оглядевшись по сторонам, Гарри подошел к какому-то кусту и приспустил штаны.
И именно в самый ответственный момент, из-за спины раздался покашливание, и приятный женский голос произнес:
— Здравствуй, Кевин.
Гарри подпрыгнул на месте, и заметался, пытаясь одновременно отвернуться и натянуть штаны. Хорошо еще, что женщина дала о себе знать уже после того, как Гарри закончил все свои дела. Ну, или почти закончил. Во всяком случае, ему ничего больше не хотелось. Наконец, приведя себя в относительный порядок, Гарри повернулся к женщине. Она была невысокой, полненькой и очень уютной. Чем-то женщина напоминала профессора Спраут.
— Да, мэм, — пробормотал Гарри, который уже полностью смирился с тем фактом, что его называют как-то по другому, не «Гарри».