Тяжелый танк КВ был разработан в 1939 г. и запущен в серийное производство в 1940-м. По состоянию на 1941 г. он был не просто новым, он был новейшим. С точки зрения конструкции машина была современной: удачная компоновка, обеспечивавшая неплохие условия работы экипажа, сам экипаж из пяти человек, то есть с полным функциональным разделением обязанностей, противоснарядное бронирование, сильная пушка, неплохие маневренные характеристики. Сочетанию «огонь+броня+маневр» КВ соответствовал почти оптимально. Но именно — почти! Для 1941 г. у КВ была избыточно мощная броня и недостаточно мощная для такого танка пушка. То, что установленное на нем орудие гарантированно поражало любой танк Вермахта, ничего не значит, их гарантированно поражала и «со-рокапятка». А вот то, что тяжелый КВ был вооружен слабее, чем средний Т-34, принципиально важно. Что же мы имеем, так сказать, в сухом остатке? А то, что КВ, который в 1941 г. использовался как обычный общевойсковой танк, был безусловно сильнее, но концептуально не современнее немецкого тяжелого танка Рг.1У.
Ну а Т-34? С ним все наоборот. Традиционно принято считать этот танк самым современным в мире на 1941 г. Однако необходимо определиться — современным по конструкции или по концепции? Попробуем разобраться в этом вопросе. В 1935 г. Харьковский паровозостроительный завод получил задание на проектирование колесно-гусеничного легкого танка БТ-9. Техзадание предусматривало, в частности, расположение брони под наклоном, а также возможность установки 76-мм пушки и дизеля. Работу эту, впрочем, завод благополучно завалил. В 1937 г. техзадание было оптимизировано и сконцентрировалось вокруг трех основных характеристик: 45-мм пушка + наклонная броня + дизель. Новый, опять-таки, легкий, колесно-гусеничный танк, получивший индекс А-20, изготовили в металле в первой половине 1939 г. Одновременно с ним спроектировали и изготовили гусеничный танк А-20Г, отличавшийся только отсутствием привода колесного хода и наличием пяти, а не четырех опорных катков на борт. Легкий танк А-20Г, переименованный в А-32, изготовили в двух экземплярах, один из которых был вооружен 45-мм, а другой — 76-мм пушкой. Осенью 1939-го А-32, как имевший запас по увеличению массы (это позволяла его ходовая часть), защитили 45-мм броней. В таком виде эта машина и была принята на вооружение под индексом Т-34!
Так что же современного было в конструкции танка, проектирование которого фактически началось в 1935 г.? Да практически ничего! В итоге работ получили средний по массе танк в габаритах легкого с не просто плотной, а чрезвычайно тесной компоновкой. К новшествам «тридцатьчетверки» традиционно относят наклон броневых листов и дизельный двигатель. Полноте! И то и другое было новшеством в 1935 г., но не в 1941-м! Нельзя же всерьез полагать, что только конструкторы ХПЗ знали, что наклон броневых листов повышает их снарядостойкость. Рациональное расположение бронелистов в разной степени уже применялось на многих зарубежных и отечественных танках, а литые корпуса французских танков, например, имели еще более совершенную форму. Что касается дизелей, то и они уже использовались в танкостроении, наиболее активно в японском. То, что в Европе серьезно не занимались разработкой мощных танковых дизелей, вполне объяснимо — большой запас хода там был просто не нужен. А для танкостроения вполне хватало автомобильных моторов — учитывая высокий уровень развития европейского автомобилестроения. Как известно, бензиновые танковые двигатели использовались на Западе вплоть до 1960-х гг., и там по этому поводу особенно не комплексовали. Кстати, в Европе было полно дизельных грузовиков, которых в СССР не было вовсе. Так что и дизель не новшество. Подвеска же «типа Кристи» на Т-34 была абсолютной архаикой для 1941 г. Современной тогда считалась торсионная подвеска, имевшаяся у КВ, легкого Т-50 и немецкого среднего танка Рг.Ш. Получается, что реальное новшество у Т-34 было только одно — 76-мм пушка с длиной ствола 41 калибр. Такое орудие действительно впервые установили на танке. Тут у Т-34 действительно не было аналогов. Но совершенно очевидно, что одно только вооружение ничего не решало, тем более его мощь в значительной степени нивелировалась недостатками конструкции танка: невысоким качеством и неудачным расположением прицелов и приборов наблюдения, а главное — стесненностью боевого отделения, изначально предназначенного для 45-мм пушки.
Конечно же, нельзя утверждать, что для 1941 г. «тридцатьчетверка» была устаревшей по конструкции, но и самой современной ее назвать нельзя. Во всяком случае, КВ и Т-50 были современнее. А немецкие танки Рг.Ш и РгЛУ были конструктивно лучше отработаны. По-настоящему современным был танк Т-34М, но его производство, как известно, развернуть не успели.
Но Т-34 получился идеально сбалансированным танком. Сочетание «огонь+броня+маневр» у него было оптимальным. Последнее обстоятельство позволяет считать Т-34 первым в мире универсальным танком, по своим боевым возможностям в 1941 г. доминировавшим на поле боя. Концептуальных аналогов на тот момент в мире действительно не было. Немцы получили свой первый универсальный танк только в начале 1942 г., после уже упоминавшейся установки в Рг.1У длинноствольной 75-мм пушки. Тогда же «четверка» догнала Т-34 по сбалансированности и обогнала по боевым характеристикам. Вот в чем и заключается парадокс танка Т-34: не будучи в 1941 г. достаточно современным по конструкции, он был самым современным по концепции. А значит, все немецкие танки, как мы это уже выяснили, были современнее всех советских машин «старых типов», но одновременно являлись безнадежно устаревшими по сравнению с Т-34 и отчасти с КВ.
В связи с этим интересно другое: к 22 июня 1941 г. в западных военных округах имелось 504 танка КВ и 967 Т-34, а всего 1471 танк (причем все они были боеготовыми, поскольку относились к 1-й категории). В то же время на советской западной границе были сосредоточены 1404 (по другим данным, 1385) средних танков Рг.Ш и тяжелых РгЛУ. Из этого следует, что средних и тяжелых танков «новых типов» мы имели столько же и даже чуть больше, чем немцы своих самых современных и наиболее сильных боевых машин. При этом наши танки были современнее немецких! Тогда в чем же дело? Почему произошло то, что произошло?
Дело в том, что все КВ и Т-34 относились к 1-й категории, то есть представляли собой «имущество новое, не бывшее в эксплуатации и вполне годное к использованию». Вся загвоздка состоит в словах «не бывшее в эксплуатации». С находившимися на хранении танками «старых типов» все понятно — они были в эксплуатации уже несколько лет, их знали в войсках и снятый с хранения новый танк такого типа не вызывал сложностей освоения у танкистов. А вот с машинами «новых типов» — КВ, Т-34 и легкими Т-40 — ситуация была несколько иной. Во-первых, эти танки были сложнее в эксплуатации и обслуживании, во-вторых, совершенно незнакомы экипажам, а в-третьих, имели множество конструктивных недостатков. Естественно, все эти проблемы были преодолимы. Но для этого требовалось время — нужно было тренировать танкистов и учить ремонтников эксплуатировать машины «новых типов», а заводы-изготовители должны были устранять недостатки по результатам эксплуатации машин. Но наделе основная часть новых Т-34 и КВ стояла в парках, а экипажи обучались на стареньких ВТ и Т-26. Например, к 1 декабря 1940 г. в танковых частях Красной Армии имелось всего 130 КВ и 37 Т-34. Естественно, такое количество не могло обеспечить нормального процесса обучения танкистов. К 1 июня 1941 г. в западных военных округах эксплуатировалось 70 КВ и 38 (!) Т-34 (15 и 5% соответственно). В такой ситуации хорошо подготовленных экипажей на новые танки было очень немного. А что касается танков, отправленных в войска в июне, то ни о каком их освоении вообще не может быть и речи. Например, в 41 -ю танковую дивизию 16 танков КВ прибыли за неделю до начала войны, а 15 КВ — 21 июня. До этого новых машин никто в дивизии и в глаза не видел.
Исходя из выше сказанного, можно считать, что подготовленных экипажей на КВ и Т-34 к началу войны имелось не более 300 (150 на КВ и столько же на Т-34), а может, даже меньше. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в первые же дни боев значительная часть этих танков была потеряна главным образом из-за технических неисправностей в результате неграмотной эксплуатации. В танковых частях до войны не было в достаточной степени освоено вождение боевых машин, а сокращенные нормы боеприпасов не позволили полностью отработать стрельбу из танков, оснащенных новыми арт-системами. Накануне войны в механизированных корпусах Ленинградского, Прибалтийского и Западного Особых военных округов вообще не было выстрелов к 152-мм танковым гаубицам КВ-2, а корпуса Киевского Особого и Одесского округов были обеспечены ими всего лишь на 10— 15%. Общая обеспеченность мехкорпусов 76-мм танковыми выстрелами не превышала 12%, а в некоторых частях еще ниже. Само собой разумеется, что недостаток боеприпасов для Т-34 и КВ значительно снижал их боевые возможности.
Впрочем, вопрос качества, новизны и устарелости не так уж важен. И на устаревшей технике можно эффективно бороться с более современными танками. В годы войны это доказывалось не раз: и в 1941 г., и позже. Сами по себе танки ничего не решают, как и их количество. Мало что решает и отдельно взятый экипаж, даже с очень хорошим уровнем подготовки. Примеров удачных умелых действий отдельных танковых экипажей летом 1941 г. можно привести довольно много, в том числе и на устаревших танках «старых типов». Но это умение, этот героизм ничего изменить не смогли. Почему? Да потому, что отдельные танки и их экипажи — это всего лишь ноты. Чтобы ноты сложились в мелодию, необходим инструмент. Таким инструментом в нашем случае являются танковые войска. Какими они были у нас и у немцев? Дав ответ на этот вопрос, придем к пониманию если не стратегических, то оперативно-тактических причин поражения Красной Армии летом 1941 г.
Развертывание немецких танковых войск началось в октябре 1935 г., когда были сформированы первые три танковые дивизии. В 1938 г. в дополнение к ним были сформированы еще две. Структура танковых дивизий была примерно одинакова: танковая бригада из двух полков по два батальона трехротного состава в каждом. Из трех рот — две легких танков и одна смешанная. Мотострелковая бригада в составе мотострелкового полка двухбатальонного состава и мотоциклетно-стрелкового батальона. Разведывательный батальон; противотанковый дивизион; моторизованный артиллерийский полк, включавший два легких дивизиона; саперный батальон и тыловые подразделения. По штату в дивизии насчитывалось 11 792 военнослужащих (в том числе 394 офицера), 324 танка, 421 бронетранспортер, 10 бронеавтомобилей, 36 полевых артиллерийских систем на механической тяге, 48 противотанковых пушек калибра 37 мм. На практике, правда, этот штат никогда не соблюдался полностью. Так, например, бронетранспортеры числились только на бумаге — даже в 1941 г. в некоторых дивизиях ими была укомплектована только одна рота в мотострелковом полку. Остальные подразделения на марше перевозились грузовиками.
К началу Второй мировой войны число танковых соединений в Вермахте значительно увеличилось. В наступлении на Польшу приняли участие шесть танковых и четыре легких дивизии. Исходя из опыта Польской кампании, последние (изначально предназначавшиеся для боевых действий совместно с кавалерией) были переформированы в танковые. В результате реорганизации, начатой в июле 1940 г. после победы на Западе, число танковых дивизий Вермахта было доведено до 21. Этот процесс происходил путем дробления танковых бригад существующих дивизий и создания на базе высвобождающихся танковых полков новых соединений. Кроме того, стремясь обеспечить высокую боеспособность новых формирований, командование сухопутных войск включало в их состав части и подразделения из соединений, уже имевших солидный боевой опыт. Обычно это были целые полки или батальоны. Так, на укомплектование 11 новых танковых дивизий были обращены части и подразделения шести пехотных и двух моторизованных дивизий, а также одной моторизованной бригады. Например, в состав вновь сформированной 14-й танковой дивизии вошли два полка бывшей 4-й пехотной дивизии, а третий полк этой дивизии стал основой 18-й танковой дивизии. В состав новых танковых дивизий было включено также несколько пулеметных батальонов резерва Главного командования.
Теперь во всех танковых дивизиях Вермахта был только один танковый полк двух- или трехбатальонного состава. Зато число мотострелковых полков возросло до двух. По штату дивизии полагалось иметь 196 танков, однако в реальности их число колебалось от 143 до 265 (во всяком случае, в тех 17 танковых дивизиях, которые атаковали 22 июня 1941 г. советскую границу). Общее сокращение танков в дивизии в значительной степени компенсировалось количественным и качественным наращиванием ударных возможностей танковых рот батальонов.
Помимо танковых, в сухопутных войсках имелись мотопехотные дивизии. Для участия в операции «Барбаросса» привлекались 14 таких соединений Вермахта и войск СС. Мотопехотные дивизии Вермахта, в отличие от обычных пехотных дивизий, имели в своем составе два, а не три полка пехоты, правда, полностью моторизованных. Артиллерийский полк мотопехотной дивизии был трехдивизионного состава (у пехотной дивизии — четыре дивизиона), но полностью обеспечивался механической тягой — полугусеничными тягачами. Механической тягой и автотранспортом были укомплектованы и остальные подразделения мотопехотной дивизии.
Мотопехотные дивизии СС имели по три мотопехотных полка и моторизованный артполк четырехдивизионного состава.
Об уровне моторизации Вермахта следует сказать особо. Для тех лет она действительно была очень высокой. К июню 1941 г. немецкая армия располагала более чем 600 тыс. автомобилей различного типа. Около 500 тыс. были немецкого производства, остальные — трофейные. Из танковых соединений лишь одна 20-я танковая дивизия была полностью укомплектована автотранспортом французского производства, остальные имели на вооружении исключительно немецкие автомашины. Следует отметить, что значительная часть немецких автомобилей была разработана специально для армии, в том числе полноприводные автомобили с колесными формулами 4x4 и 6x6, специализированные артиллерийские тягачи и т.д. Кроме того, в армии имелось 15 642 полугусеничных тягача с тяговым усилием от 1 до 18 т, которые использовались как для буксировки орудий, так и в качестве эвакуационных средств, а также как шасси для размещения различного вооружения.
Танковые и мотопехотные дивизии объединялись в армейские моторизованные корпуса (Аггпеекогрз (то1), которые во многих отечественных источниках именуются танковыми, что не совсем верно. Танковые корпуса в немецкой армии появились несколько позже. Моторизованные корпуса получили боевое крещение во время Польской кампании и особенно эффективно использовались во Франции в 1940 г. Однако, готовясь к войне с Советским Союзом, германское командование посчитало объединение танковых и моторизованных соединений только в корпуса недостаточным. Поэтому, с учетом размаха предстоящих операций и возможностей противника (Красную Армию немцы недооценили гораздо меньше, чем наше руководство Вермахт), моторизованные корпуса были объединены в танковые группы, по сути — танковые армии.
Состав танковых групп существенно различался. Наиболее слабой была 4-я танковая группа (группа армий «Север»). В двух ее моторизованных корпусах имелось 3 танковых, 2 моторизованных и 2 пехотных дивизии. Кроме того, в подчинении штаба группы имелась мотопехотная дивизия СС «Мертвая голова». Наиболее мощными являлись 2-я и 3-я танковые группы (группа армий «Центр»), действовавшие на главном стратегическом направлении. В состав 2-й танковой группы входили три моторизованных корпуса и один армейский (5 танковых, 3 мотопехотных, 3 пехотных, 1 кавалерийская дивизии и 1 моторизованная бригада). 3-я танковая группа включала в себя два моторизованных и два армейских корпуса (4 танковых, 3 мотопехотных и 4 пехотных дивизии). И, наконец, 1-я танковая группа состояла из трех моторизованных и одного армейского корпусов (5 танковых, 3 мотопехотных, 2 пехотных дивизии и 1 мотопехотная бригада).
Особенностью германских танковых войск было большое количество мотопехоты в их составе. Так, в танковой дивизии на два танковых батальона приходилось четыре мотострелковых и один — мотоциклетно-стрелковый. В масштабах корпуса это соотношение возрастало еще больше: на четыре танковых батальона приходилось восемь мотострелковых, шесть мотопехотных и три мотоциклетнострелковых батальона. Если учесть, что все последние были разновидностью пехотного батальона и незначительно различались между собой организацией и способом транспортировки личного состава, то можно считать, что в среднем на четыре танковых батальона в моторизованном корпусе Вермахта приходилось 17 пехотных.
Хорошо это или плохо? Советская танковая дивизия имела шесть танковых и три мотострелковых батальона. Она в 2 раза превосходила немецкую по штатному количеству танков, уступая в численности личного состава (11 тыс. против 16 тыс. человек). С одной стороны, ударные возможности у немецкой танковой дивизии вдвое ниже, а с другой — выше устойчивость соединения на поле боя. Если, конечно, отойти от достаточно распространенного представления о танковом соединении как о безудержно несущейся вперед массе танков.