Данные о противнике
а) Оценка количества
В период сближения между СССР и Германией с конца 1939 г. до осени 1940 г. советскому авиационному командованию удалось восполнить ряд пробелов в своих знаниях о Люфтваффе. Большинство сведений были получены по официальным каналам от самих немцев, которые старались произвести впечатление на своего вероятного противника. Это имело определенные последствия. В Главном управлении ВВС РККА действительно восприняли немцев как весьма совершенную в военном отношении силу, а их Люфтваффе — как почти идеальный инструмент. По оценке помощника начальника НИИ ВВС И.Ф. Петрова, посетившего немецкие авиазаводы в конце 1939 г., они вместе с предприятиями оккупированных Чехословакии и Польши могли при необходимости выпускать 70—80 самолетов в день. Между тем советские авиационные заводы производили 26 боевых самолетов в день. По воспоминаниям наркома авиапрома
А.И. Шахурина, «поездки в Германию, пополнившие наше представление о немецкой авиации и авиапромышленности, привели нас к важным выводам... можно считать, что гитлеровцы имеют значительно более мощную авиапромышленность, чем наша». Советское командование полагало, что Люфтваффе имеют не менее 10 тысяч боевых самолетов в 1 - й линии — что, как мы знаем, практически в два раза превосходило реальную цифру.
Несмотря на то что разведка по многим каналам получала сведения о сосредоточении немецких сил у западных границ СССР, советские высшие руководители так и не пришли к выводу о неизбежности нападения. При этом они, несомненно, учитывали мнение И.В. Сталина, который был уверен, что Германия почти наверняка воздержится от агрессии до того момента, как заключит мир с Англией.
Вторым негативным для советской стороны фактором было то, что она старалась всячески избежать конфликта с немцами и действий, которые могли бы расцениваться как провокация. Поэтому не велось ни визуальной воздушной разведки, ни аэрофотосъемки приграничной полосы на территории противника. Фактически были известны только основные немецкие аэродромы, сооруженные еще в мирное время на территории Восточной Пруссии, Польши и Финляндии.
Таким образом, и состав группировки, и истинные задачи Люфтваффе оставались для советской стороны тайной за семью печатями.
б) Оценка качества
Лучше обстояло дело с качественной оценкой самолетов противника. После визита советской делегации в Германию в 1939 г. Советский Союз закупил для собственных испытаний 36 немецких самолетов, относившихся к 12 различным типам, в т.ч. шесть истребителей Не 100^Т№тбЛЗГГ09Е<3, пять В! 1 ЮС, два бомбардировщика Ли 88А-1, два Оо 215В и один Н^ГГРЦ-5. Результаты их испытаний произвели большое впечатление. К прЦлеру, известный советский авиаконструктор Н.Н. Поликарпов на заседании Технического совета Народного комиссариата авиационной промышленности, состоявшемся 27.12.1939, заявил, что «германское самолетостроение шагнуло весьма далеко и вышло на первое место мировой авиационной промышленности». Однако с конца 1939 г. новых приглашений осмотреть немецкие авиазаводы не поступало. Было очевид- -но, что немцы продолжают наращивать свой воздушный потенциал, в том числе и за счет внедрения в производство новых моделей самолетов. Весьма вероятным считалось появление на вооружении Люфтваффе нового скоростного истребителя, созданного на базе Не 100. Позднее, когда советские пилоты столкнулись с модификацией «Мессершмитта» В1 109Р, в ВВС РККА ему присвоили наименование Не 113. Интересно отметить, что оно продолжало использоваться в войсках до конца 1942 г., даже после того, как трофейный экземпляр В1109Р-1 попал на испытания в НИИ ВВС.
К июню 1941 г. в строевых частях ВВС имелись лишь самые общие данные относительно немецких самолетов. О существовании «Мессершмиттов», «Хейнкелей», «Юнкерсов» и «Дорнье» знали, но четко отличать друг от друга не умели — плакаты с изображениями основных типов немецких самолетов поступили в авиаполки только накануне войны. Серьезно ухудшали состояние дел еще два момента: во-первых, советским летчикам была совершенно неизвестна тактика авиации противника, в первую очередь тактика его истребителей при ведении воздушного боя. Во-вторых, многие пилоты не знали и того, как выглядят новейшие советские самолеты, только что поступившие на вооружение, поскольку те считались секретными. В перспективе это привело к значительному количеству случаев, когда Пе-2 принимался за Ли 88, Су-2 за Ли 87 и так далее — со всеми вытекающими последствиями.
ГЕРМАНИЯ
Доктрина и военное искусство
а) Оперативное искусство
Несмотря на поражение в Первой мировой войне, развитие военной мысли в Германии не остановилось. Напротив, к началу новой мировой войны она стояла на самых передовых позициях. Этого удалось достичь благодаря внимательному изучению накопленного в 1914—1918 гг. боевого опыта, большому количеству проводившихся в межвоенный период учений, а также участию частей Легиона «Кондор» в Гражданской войне в Испании.
Строительство военно-воздушных сил Германии и основы их боевого применения обусловливались теорией «молниеносной войны», составлявшей сущность германской военной доктрины и предусматривавшей разгром вооруженных сил страны-противника в ходе одной, максимум двух стратегических операций с решительными целями. Главную роль в этих операциях предстояло сыграть авиации и танковым войскам. При этом, как и в СССР, на авиацию смотрели прежде всего как на средство эффективной поддержки сухопутных войск в наступлении и обороне. Тем не менее в строительстве Люфтваффе имелся и ряд важных отличий. Во-первых, германские ВВС с момента своего создания в 1935 г. сразу стали самостоятельным видом вооруженных сил со своим собственным командованием и штабом. Такое положение во многом объяснялось субъективным фактором — ставший главнокомандующим Люфтваффе бывший ас Первой мировой войны Г. Геринг одновременно являлся «человеком №2» в нацистской партии и мог требовать для себя любые полномочия. Подобно многим авиационным командирам, он увлекался идеями главенства авиации в вооруженной борьбе. Германский военный историк, подполковник Люфтваффе Гереффрат утверждал, что Геринг был одержим идеей обеспечить ВВС такую роль, какую отводил им Дуэ: «Придерживаясь взглядов Дуэ) Геринг исходил из того, что при наличии чрезвычайно мощных наступательных ВВС можно быстро решить исход войны. С первых же минут военных действий авиация должна была завоевать господство в воздухе и лишить противника всякой возможности оказать сопротивление раньше, чем он соберется с силами и сам перейдет в наступление».
Тем не менее далеко не все в Люфтваффе разделяли взгляды своего главнокомандующего. Подобно Гитлеру, Геринг обладал в военной среде скорее должностным, а не личным авторитетом. Он не имел фундаментального военного образования и был вынужден считаться с мнением подчиненных, таких, как Вевер, Кессельринг, Ешоннек, Мильх и Удет. В результате идеи Дуэ так и не стали в Германии официальной доктриной, а вместо них была принята концепция «универсальных ВВС», которые с одинаковой эффективностью могли бы осуществлять поддержку сухопутных войск, флота, а в случае необходимости решать такие стратегические задачи, как разрушение экономики некрупных политических центров противника. Но прежде всего от авиации требовалось активное участие в операциях «молниеносной войны». Гереффрат писал, чТц главной задачей ВВС считался разгром авиации противника в самом начале кампании. Поэтому для нанесения первого удара по вражеским аэродромам намечалось привлекать максимальные силы. Оказание авиационной поддержки наземным войскам в первые дни боевых действий не являлось приоритетной задачей. В подтверждение этого Гереффрат приводил следующую выдержку из заявления бывшего в то время начальником Главного штаба Люфтваффе генерала Ешоннека: «Те результаты, которых можно добиться, действуя в первые два дня войны против неприятельских сухопутных войск, не идут ни в какое сравнение с ущербом, который способна нанести вражеская авиация, если она останется полностью боеспособной».
В дальнейшем знамя борьбы с вражеской авиацией переходило к истребителям. Их пилотам предписывалось «разыскивать противника в небе и атаковать, стремясь уничтожить как можно большее количество неприятельских самолетов». Немецкие стратеги требовали вести борьбу за господство в воздухе только наступательно, навязывая свою волю противнику. Наставления подчеркивали, что область воздушного боя должна лежать впереди собственных войск, чтобы обеспечить свободу действий немецким бомбардировщикам и разведчикам. Последние в случае надежного подавления ВВС противника непосредственно истребителями не сопровождались. Основным методом боевых действий истребителей считалась «свободная охота» на самолеты противника, которая для повышения вероятности встречи с целями велась в районе вражеских аэродромов либо над линией фронта на наиболее ответственных участках. Прикрытие истребителями наземных войск осуществлялось только в исключительных случаях.
Стремление уничтожать как можно больше неприятельских самолетов и максимально увеличивать личные счета порой приводило немецких авиаторов к сомнительным решениям. Так, например, атакам в первую очередь подвергались не исправные самолеты противника, а те, что легче было сбить — уже поврежденные зенитным огнем и в любом случае неспособные в ближайшее время принять участие в боевых действиях. Очень часто, оказавшись перед лицом численно превосходящего врага, немецкие пилоты выходили из боя, предпочитая дождаться более выгодного для себя соотношения сил. Происходило это даже в тех случаях, когда вражеская авиация непосредственно угрожала немецким наземным частям. Советские летчики не понимали такого поведения, называя его «трусливым» и «бандитским» — ведь в ВВС РККА истребитель в первую очередь являлся защитником своих бомбардировщиков и сухопутных войск.
Что касается ударной авиации, в отличие от ВВС других стран, в Германии считали, что бомбардировщики должны уметь действовать не только в глубине боевых порядков противника, но в случае необходимости и непосредственно по объектам на переднем крае, таким, как танки, опорные пункты или артиллерийские позиции. В других странах такие цели традиционно относились к прерогативе артиллерии, но в Германии пришли к верному выводу, что при ведении боевых действий подвижными соединениями в оперативной глубине вражеской обороны может возникнуть ситуация, когда артиллерия отстанет и поддержать свои подвижные соединения сможет только авиация. Для этого в ходе предвоенных маневров была отработана эффективная система взаимодействия авиации с наземными войсками, ключевым элементом которой являлись передовые авиационные наводчики — офицеры ВВС, имевшие радиосвязь со штабом отвечающего за авиационную поддержку соединения Люфтваффе и сигнальные ракеты, которыми осуществлялось целеуказание для прибывших в район боя бомбардировщиков. В случае необходимости авиационные наводчики могли вызывать и свои истребители из состава звеньев, дежуривших на аэродромах. Также были четко отработаны вопросы взаимного опознавания между авиацией и наземными войсками, обозначение переднего края.
В то же время концепция «универсальных ВВС» имела определенные издержки. При строительстве бомбардировочной авиации главный упор делался на двухмоторные бомбардировщики, которые считались более многоцелевыми, чем пикирующие. В результате в 1 -й линии количество двухмоторных бомбардировщиков в три раза превышало количество пикирующих. На самом же деле двухмоторные Не 111 и Ли 88 плохо подходили на роль самолетов поля боя. Крупные по размерам и весьма уязвимые для огня с земли, они не обладали необходимой точностью бомбометания по точечным целям. Пикирующие бомбардировщики Ли 87 лучше соответствовали этой роли, но тоже не имели бронирования и не могли производить штурмовые атаки — обстреливать наземные цели пушечно-пулеметным огнем. На это были способны лишь истребители В1 109 и В1 110, но, поскольку они также не имели бронирования, к атакам целей, расположенных непосредственно на линии фронта, они привлекались крайне редко. Вместе с тем двухмоторные истребители считались лучшим средством воздействия на вражеские аэродромы.
Большое внимание вДюфтваффе уделялось организации воздушной разведки. Вся вражеская территория за Линией фронта делилась на три зоны: тактическую, в которой разведку бели эскадрильи, приданные армейским корпусам и танковым дивизиям; оперативную, где разведку вели эскадрильи дальних разведчиков, подчиненные штабам авиакорпусов; и стратегическую, за которую отвечали разведчики из специальной группы главного командования Люфтваффе, временно приданные штабам воздушных флотов. Тактическая разведка велась в основном визуальными средствами в пределах поля боя, оперативная и стратегическая — фотосъемкой наиболее важных объектов в тылу противника. В число этих объектов входили узловые железнодорожные станции, что позволяло получать информацию о перегруппировке неприятельских войск, ведущие к фронту шоссейные дороги, а также аэродромы. Имелась в составе Люфтваффе и собственная радиоразведка, пеленговавшая местоположение наиболее важных штабов противника, а также контролировавшая радиообмен между вражескими самолетами и их наземными пунктами управления. Это позволяло оперативно получать информацию о перемещении советских самолетов, наводить на них группы перехватчиков, быть в курсе результатов советской воздушной разведки и т.д.
6) Тактика
Бомбардировочная авиация
Немецкая бомбардировочная авиация пользовалась всеми методами атак наземных и морских целей, существовавшими в то время. Для поражения точечных целей в пределах тактической зоны оборо-пы широко применялось бомбометание с крутого или пологого пикирования, для поражения площадных целей (ж.-д. станции, аэродромы, промышленные предприятия и т.д.) в оперативной глубине — бомбометание с горизонтального полета с высот от 1500 до 4000 м в (лвисимости от ожидаемого противодействия противника. Пикирующие бомбардировщики действовали, как правило, в составе эскадрильи, реже — группы, двухмоторные бомбардировщики могли действовать любым составом, включая звенья или даже отдельные экипажи. Это объяснялось тем, что их налеты не всегда имели решительный характер, а часто проводились для вскрытия системы ПВО, в демонстративных целях или для изматывания сил противника. Бла-| одаря хорошей подготовке летных кадров и качеству прицелов большинство ударов, даже те, что наносились со средних и больших высот, находили свои цели. Хуже обстояло дело с точностью ночных бомбардировок, но в то время это было общей проблемой для ВВС всех стран.
Как уже отмечалось выше, сопровождение бомбардировщиков истребителями, как правило, не практиковалось. Даже в случае вне-шпной атаки истребителей противника эскадрилья или звено бомбардировщиков в большинстве случаев могло отбить ее без потерь благодаря хорошо организованной системе огня.
Истребительная авиация
Как известно, немцы стали первыми, кто решительно применил в воздушном бою истребителей боевой порядок пары и вертикальный маневр. Произошло это по результатам изучения боевого опыта, накопленного в Испании. В. Мёльдерс, одержавший в испанском небе 14 побед на В1109, отметил, что современные машины стали тяжелее ранних моделей и из-за большей нагрузки на крыло несколько уступают им в горизонтальном маневре, особенно бипланам. Кроме того, обстреливая противника на виражах и петлях, приходилось брать значительное упреждение, что приводило к повышенному рассеиванию пуль, и эффективность огня в таком бою на горизонталях оказывалась невысокой.
По мнению Мёльдерса, на новых «сто девятых» следовало отказаться от сложных маневренных боев и перейти к атаке цели на скорости, близкой к максимальной, с заранее выбранной позиции, позволявшей в полной мере реализовать фактор внезапности. Если атака не удалась, следовало временновыйти из боя и подготовить новую атаку, предварительно обеспечив себе преимущество. Ведь при высокой скорости и неожиданности атаки практически отсутствовал риск попасть под ответный огонь — противнику было чрезвычайно трудно прицелиться по быстро удаляющемуся истребителю. Подобные удары лучше наносить, перемещаясь в вертикальной плоскости, особенно на пикировании, а выходить из атаки «горкой» или «боевым разворотом».