В памяти возвращались первые дни здесь. Благословенный край! Назир с наслаждением вдыхал аромат родной земли. Его сердце было полно впервые за долгое время. Он словно ожил, ступив на берег родной Аравии. Чего нельзя было сказать о его спутниках. Хотя надо отдать им должное, их мужество и упорство достойны уважения. Первое, что сделал шатающийся, истерзанный морской болезнью Гизборн, это вывел из загона своего адского жеребца. Бедный конь находился, кажется, в ещё худшем состоянии, чем его несчастный хозяин, промучившийся всю дорогу и превратившийся в костлявую шатающуюся тень. Пришлось потратить почти две недели на приготовления к путешествию, хотя Гай рвался в путь. Робину с трудом удалось убедить упрямого как десять тысяч ослов рыцаря, что свалившись где-нибудь от слабости и немощи, он не спасет Лейлу и не вернется вместе с ней домой. Назир старался не встревать в перепалки и беседы молодых людей. В первое время он даже не знал, как относиться к Робину и к тому, что у бывшего командира роман с его дочерью. В конце концов сарацин плюнул на условности и решил относиться ко всему как к данности, предложенной Аллахом. Правда, между ним и юным рыцарем все ещё была такая прохладца, Гай не реагировал на присутствие Назира, так, словно сарацина не существовало. Посредником и связующей нитью между ними был Робин, который с самого своего знакомства с жаркой землей Аравии, впустил в сердце её пламя и дух. Назира поражало то, как быстро его бывший предводитель адаптировался в чужом для него краю. В отличии от Гая, погруженного в себя, неспособного найти общий язык с местным населением, Робин с успехом применял полученные от Амонет знания языка и обычаев Святой Земли. И, что поразило сарацина, местные не проявляли к нему неприязни, напротив, юноше удавалось зачастую то, что не выходило даже у самого Назира. К примеру, он купил прекрасных лошадей и провиант для путешествия за такую ничтожно малую цену, что даже у бывалого Назира отвисла челюсть. Наз помнил, как они беседовали в последнюю ночь перед выходом. Гай спал, свернувшись калачиком под своим синим плащом, в котле булькала вода. По совету старенького хозяина домика, который они снимали, бедуина, осевшего в городе, они кипятили воду, затем остужая её и заливая в мехи. Кипяченая вода не портилась намного дольше обычной. Они говорили по-арабски, Робин настоял, чтобы крепче и лучше усвоить язык, основы которого были уже заложены прекрасной Амонет.
Думаешь, он выдержит дорогу? с сомнением спросил Робин, кивая на тихо пограпывающего в углу рыцаря. – Знаешь, Наз, иногда мне кажется, боги играют с нами, как с куклами. Вот мы были врагами…теперь Гай- мой брат, больше, чем брат. Я не знаю, как объяснить тебе. Знаешь, даже когда был шанс убить его там, в Шервуде, я оставлял ему жизнь. Меня не покидало ощущение, что я знаю его…что он не так плох, как кажется…
Назир наклонился, чтобы подкинуть поленце в огонь. Он немного помолчал, вслушиваясь в тишину, прерываемую только криком какой-то ночной птицы.
-Наши пустынные мудрецы, одевающие на себя повязки из шерсти, говорят, – наконец произнес он, – что когда-то мы уже жили раньше. Что душа не умирает, а продолжает жизнь, возрождаясь снова и снова. Быть может, твоя душа вспомнила, как когда-то вы были друзьями? Иного объяснения я не могу найти. Не знаю, что будет дальше, Робин, на всё воля Аллаха…Мне бы только отыскать дочь Амайрани…
-Наз…я давно хотел спросить, да как-то не выходило…ты не против, что мы с Амонет…что я…- Робин замялся. Назир, подавшись вперед, положил руку ему на плечо.
-Ты хороший человек, Робин. Иначе я не пошел бы за тобой. Я до сих пор не могу простить себе, Что не вернулся на Холм, не убедился…Аллаху было угодно спасти тебя руками того, кого мы все считали злейшим врагом. Кто я такой, чтобы идти против Его воли…и против вашей любви. Моя дочь вольна сама выбирать себе возлюбленного. И это не тот случай, когда я не одобряю её выбор. ..И вообще…Ложись-ка ты лучше спать, Робин, завтра мы рано выедем, ещё засветло.
-А ты?
-Я заполню бурдюки и тоже лягу.
Утро встретило их готовым и одетым Гаем, который уже успел оседлать лошадей и погрузить провиант и воду. Упрямый рыцарь ни в какую не пожелал одеваться как местный обитатель, как был в своем старом облачении, так в нем и остался. Робин все же на всякий случай положил в один из тюков смену одежду для всех троих.
А я думал, тебя придется расталкивать! фыркнул Робин, плеская в лицо холодной водой, чтобы окончательно согнать остатки сна. Гай мрачно засопел.
-Поспишь тут…эти по утру как завели свою песню, меня аж подкинуло.
-Это муэдзины собирают народ на молитву, – наставительно произнес Робин, зевая во весь рот и почесывая шрам на затылке. –В любом случае хорошо, что ты нас разбудил. Я сейчас сбегаю принесу поесть.
Проблем с зарабатыванием денег на завтрак у находчивого Локсли не возникло. Он перетащил пару тюков, разгрузил большую телегу с тканями и пошел в те ряды, где торговали снедью, весело побрякивая монетками, заплаченными торговцем. Купив немного вареного мяса, масла, сыра и зелени, он вернулся обратно в дом и застал Назира уже готовым к выходу. Позавтракав и запив еду холодной чистой водой, трое путешественников забрались в седла своих одров и выступили в поход. Гай так измотался во время перехода, что уснул как убитый, рухнув на постеленный под пальмой плащ. Робин, которому холодная свежая вода придала сил, пошел бродить по оазису, с любопытством разглядывая высоченные финиковые пальмы. Он вспомнил, что рассказывал старик-бедуин, когда они беседовали ночами, не в силах уснуть и коротая время за историями.
-Финиковую пальму создал Всевышний Аллах, как утешение и источник пищи. Её плоды сладки и насыщают быстро. Наш Благословенный Пророк очень любил финики. Ногами финиковая пальма стоит в воде, головой тянется к солнцу. Солнце и вода перемешаны в плодах её.
Наз, думаешь, они уже созрели? задумчиво спросил он, примериваясь к финикам, темневшим в пальмовой кроне. Назир покачал головой.
-Созрели или нет, они нам не принадлежат.
А кому тогда принадлежат? удивился Робин, на всякий случай озираясь.
-Тому, кто за ней ухаживал, – невозмутимо отозвался сарацин. –Вот, смотри, заметно, что тут работали.
Робин сел на травку, задумчиво глядя в колышущееся марево над барханами.
Это мираж, или правда всадники? полюбопытствовал он, указывая на крошечные фигурки, едва видневшиеся впереди. Назир прищурился, держа руку над глазами.
-Думаю, что да. Буди Гизборна.
-Думаешь, это враги?
-Думаю, в любом случае эти люди нам незнакомы и мы не знаем, чего от них ждать. Буди Гизборна, я пока спрячу лошадей и уберу остатки еды.
Укрывшись поодаль, в естественной пещерке из песчаника, троица всматривалась в фигурки всадников, приближающихся к оазису.
-Ступня и копыто, – по-арабски сказал Назир, обращаясь к Робину, – там как верблюды, так и лошади. Но мне не нравятся эти всадники. Приготовь оружие и скажи Гаю, пусть тоже будет наготове. Оставайтесь тут, пока не услышите свист.
С этими словами сарацин выбрался из пещерки и молниеносно исчез за пальмами. Гай дернулся было следом, но Робин опустил руку на его плечо.
-Стой…он лучше знает, что делать. Просто будь наготове. Пока ещё Наз не ошибался ни разу.
Ожидание тянулось томительно, минуты словно песчинки, по одной сочились так медленно, что казалось, прошла Вечность прежде, чем группа всадников на верблюдах и конях въехала в пределы оазиса. Теперь Робин понял, что показалось странным глазастому сарацину. Поперек седел коней и на горбах верблюдов лежали связанные мужчины и женщины. Ещё одна, явно не из низшего сословия, сидела на небольшой белоснежной верблюдице, её связанные руки были приторочены к седлу. Серая накидка, скрывающая лицо и верхнюю часть тела, не могла скрыть густой волны черных блестящих волос, ниспадающих на спину зверя и струящихся по его бокам. Кроме того ножки пленницы были обуты в расшитые самоцветами изящные башмачки. Когда рослый детина в синем халате поверх обычной серой одежды подошел, чтобы снять её с верблюда, эта крошечная ножка метко врезалась ему в прямо в нос. Робин едва не выскочил из укрытия, но ручища Гая тяжело опустилась на спину, прижимая к земле.
Рехнулся? Лежи… прошипел рыцарь, нашаривая и подтягивая к себе арбалет. –Трое, там ещё четверо. Выходит не очень много.
Зажимая кровоточащий нос, человек в халате попятился. Другой, откинув с молодого красивого лица накидку, расхохотался. Робин вслушивался в их речь, стараясь не пропустить ни единого слова.
Дикая кобылица! простонал пострадавший, прижимая руку к разбитому шнобелю. – Десять ударов плети по твоим сочным округлостям, маленькая змея!
Неужели? молодой вразвалочку подошел к девушке на верблюде, ловко увернулся от очередного удара и стащил жертву за ножку, перехватив поперек талии. –Думаю, её округлостям я найду лучшее применение.
Очередной шлепок по затылку заставил Робина прилечь на дно пещерки. Гай напрягся, стараясь держать в поле зрения всех членов отряда.
Сама госпожа Райская Курочка! хохотнул молодой, срывая платок с головы девушки.
Под платком обнаружилось молодое и удивительно красивое лицо, на данный момент перекошенное яростью. Спустя миг зубы пленницы щелкнули в каком-нибудь волоске от породистого носа молодого разбойника.
А ты ещё красивее, чем о тебе говорили слухи! рассмеялся тот, поудобнее перехватывая девушку и сжимая её нежное горло. –Ну же, будь поласковее, у меня есть то, что ты так любишь- золотые монетки. Быть может, я даже…
Он не договорил. Невероятным образом извернувшись, девушка заехала ему пяткой в колено и, вырвавшись, помчалась прямо в сторону пещеры, где прятались Робин и Гай.
====== 18. Драка с разбойниками. Песнь павлина. Ночь для двоих. Уход Гая. ======
Робин даже не сообразил, как так вышло. Гай, только что лежавший рядом, вдруг оказался снаружи, пригнувшись так, что за цветущим кустарником не было видно его массивной фигуры. Девушка уже поравнялась с ним. Робин пикнуть не успел, как рыцарь буквально вдернул беглянку за куст и, зажав ей рот, втолкнул в пещерку. Становилось тесновато, но Робин подвинулся, давая место. Девушка барахталась, пытаясь поцарапать, укусить или пнуть, но увидев, что лежящий рядом молодой человек не делает попытки напасть, притихла, внимательно смотря на него огромными темными глазами.
-Тише, госпожа, – прошептал Робин, прижав палец к губам. –Не бойся, мы не сделаем дурного. Кто эти люди?
А кто ты? шепотом поинтересовалась девушка, уже с видимым любопытством рассматривая соседа по убежищу. –Ты джинн или человек?
-Человек, – улыбнулся Робин, осторожно стаскивая с себя накидку. –Вот, возьми и укройся, госпожа.
Да будет милосерден к тебе Всевышний Аллах, обрадовалась девушка, натягивая одежду, – эти негодяи сняли даже нательную рубаху. Но кто вы? Ты, и твой друг, что забросил меня сюда словно котёнка…
Меня зовут Робин, мой друг Гай. Но расскажи, кто эти люди?
-Разбойники и убийцы, – сплюнула девушка, – они напали на нас, когда мы с моими людьми ехали от поклонения святому месту. Схватили и привезли сюда. Это выродки из банды Абул-Хасима, Грозы Песков. Прошу тебя, повелитель красивых, не отдавай меня им, лучше убей своей рукой.
Робин смущенно улыбнулся и погладил девушку по голове.
-Не бойся, мои друзья не дадут тебя в обиду…
Пронзительный свист разнесся над оазисом. Робин рванул на выход. Уже снаружи наклонился, заглянув в пещерку.
-Будь тут, госпожа, не вылезай…
Разбойников и правда было всего семеро, но дрались они как черти. Гай сцепился сразу с двумя. Подоспевший Назир рубился с тремя. Робин рванул к верблюдам и сумел перерезать веревки, приторочивающие пленников-мужчин. Оставшиеся двое разбойников взяли его в клещи и пришлось потрудиться прежде, чем очнувшиеся от потрясения пленники присоединились к своим защитникам. Бой был жарким и кончился тем, что всех разбойников перерезали как бешеных собак. Пленники не церемонились с ними.
Гай отошел, брезгливо отирая с лица капли крови противника. Робин стоя на коленях, держал голову одного из пленных. Высоченный темнокожий мужчина получил жестокий удар, почти перерубивший ему позвоночник.
-Отойди, – мрачно сказал Гай, – ему уже не поможешь.
С этими словами он полоснул по шее несчастного, перерезав яремную вену и прекратив муки.
-Надо освободить остальных, – Робин поднялся. Пошатываясь от слабости, шагнул к сбившимся в кучку животным. Гай едва успел подхватить его и оттащить в тень. Робин поднес руку к лицу и потрогал под носом. Пальцы окрасились кровью.
-Я принесу воды, – сказал рыцарь, с тревогой глядя в посеревшее лицо Локсли.
Господин! спасенная девушка подбежала, присев рядом с Робином. – Потерпи, я сейчас!
Назир подошел к молодым людям, с тревогой глядя на осунувшееся лицо бывшего предводителя.
-Опять? Давно у него не было такого, – он опустился рядом с Робином, приподнял веко, внимательно осмотрев зрачки и коснувшись виска. –Его не ударили в бою?
-Нет, – Гай помотал головой, – он все время был на виду, я бы заметил.
-Надо его положить так, чтобы голова была приподнята, что-нибудь под голову, – Назир осторожно обхватил плечи Робина, оторвав его от древесного ствола и уложив так, чтобы голова покоилась на его колене. Гай лихорадочно сворачивал плащ, сооружая подушку. Тем временем вернулась девушка, неся в руках пальмовый лист с водой.
-Умница, – улыбнулся Назир, хотя сердце его выскакивало от тревоги. – Ты сведуща в медицине?
-Немного, господин, – ответила девушка, осторожно наклоняя лист, чтобы струйка воды стекла на ладонь мужчины. Назир омыл лицо Робина от крови и приподнял, влив немного воды в посеревшие губы. Локсли сглотнул и застонал, открыв глаза.
-Наз…
-Тише, всё хорошо, – Назир с облегчением вздохнул. – Девушка, останься с ним. Гай из Гизборна, мне понадобится твоя помощь.
Что я должен делать? вскинул голову Гай.
-Надо смастерить носилки. Долго пережидать мы не можем, а Робин не сможет ехать верхом. К счастью, теперь у нас есть верблюды.
Свечерело быстро. Ночами в пустыне холодно и посему освобожденные невольники и их спасители жались поближе к костру. Девушка с улыбкой набросила на голову покрывало, прикрыв краешком лицо так, что видны были лишь огромные, подведенные сурьмой глаза. Её мягкий музыкальный голосок царил в ярких всполохах ночного костра, в ветре пустыни.
-Благодарность вам и благословение от Аллаха за то, что вы сделали, благородные владыки воинов. Моё имя Таус аль Джаннат, я зарабатываю на жизнь пением песен и сложением стихов. Эти люди, мои рабы, рабыни и невольники из тех, коими наделили меня те, кого тронуло мое пение. Они все достойные и добрые слуги и я не скажу худого ни о ком из них. Они сопровождали меня к месту поклонения. На обратном пути на нас напали псы этого недостойного, господина злобы и подлости, Абул-Хасима, Грозы песков. Когда-то я отказалась разделить с ним вечер и он возненавидел меня, – девушка гордо вскинула голову. –Быть может, господин мой не поверит своей рабе и должнице своего меча, – с лукавинкой в голосе продолжала она, бросив быстрый взгляд на Назира, – но Таус аль Джаннат хотя и певица, но не делит ложе ни с кем, к кому не лежит её сердце, а сердце её не лежит ни к кому. Сам Повелитель Правоверных призывает её пред свои очи и велит петь за занавеской. И очередь её назначена на каждый четверг.
Ты поёшь для Повелителя Правоверных, девочка? удивленно приподнявшись на своем ложе, переспросил Робин. –Воистину, неисповедимы пути Господни. Как сказал бы один мой друг.
-Да, господин мой, – изящно поклонилась Таус, – а у тебя есть дело до Повелителя?
Слышишь, Гай? Робин бросил на призадумавшегося Гизборна радостный взгляд.
Слышу, но почти ничего не понял кроме того, что эта леди певица, – угрюмо буркнул рыцарь, кутаясь в попону. –Что она говорит?
-Эта девушка поет для самого Саладина, – Робин радостно улыбнулся. –Ты понимаешь, Гай? Она сможет провести нас во дворец, но даже если не получится, то расскажет о нас нашим дамам.
Гай с открытым ртом уставился на девушку, в его синих глазах пылал такой восторг, что казалось, он вот-вот вскочит и запрыгает от счастья. Вместо этого он просто наклонился и подкинул хворосту в костер.