-Не старайся быть хуже, чем ты на самом деле есть. Просто будь собой, мой господин…отпусти своих призраков и демонов. И ты поймешь, что есть не только ненависть и злоба людская, но и искренняя любовь и привязанность.
Привязанность… Гай смотрел на неё больными глазами. –Для меня нет привязанности…и нет любви…
Она едва успела встать с его колена, как он вскочил, отбросив ногой зазвеневший об пол кубок.
Ты на самом деле глубоко смотришь, Лейла… хрипло произнёс он. –Но тогда загляни в сердце и душу этого отродья! И скажи, какая судьба ждет его? И не ошибись, принцесса Аравийская, иначе я отдам тебя своим солдатам…а перед этим…
Он схватил девушку в объятия и прежде, чем она успела опомниться, жадно впился в её губы.
К вечеру разбойнику стало хуже. Он метался и бредил, звал кого-то, видимо, друзей. Пришедший по просьбе Лейлы Гизборн непонимающе уставился на девушку.
Я то тут чем могу помочь?
Она бросила на него усталый взгляд.
-Просто присядь и подержи его за руку. Мы не должны пренебрегать ничем, чтобы успокоить его. Однажды это помогло…
Гай был совершенно неуверен в том, что это поможет снова. Но видимо, какими-то фибрами души аутлоу уловил его присутствие и открыл глаза. Огромные, казавшиеся омутами на исхудалом, обтянутом исцарапанной кожей лице, они притягивали, сводили с ума, в них Гай словно видел себя маленького, беззащитного перед чужой ненавистью. Словно в каком-то безумном наитии он схватил руку врага, стиснув тонкие горячие пальцы, и ощутил ответное пожатие. Разбойник дышал хрипло, периодически срываясь на стоны и невнятные мольбы. Гай положил руку ему на грудь, поглаживая, как это делала днем раньше Амонет. И постепенно разбойник успокоился. Обе сарацинки метались как на пожаре, меняя воду, обкладывая пылающее тело юноши мокрыми тряпками, чтобы сбить жар. А Гай сидел, сам не свой от душевной боли, от всплывших горьких воспоминаний.
Было уже глубоко за полночь, когда жар спал, и измученные девушки повалились на свою подстилку. Гай не стал будить их. Не раздеваясь, он прилег на край разбойничьей постели и почти сразу же уснул. Сны его были тревожны и возвращали в прошлое. Вот он снова прибегает к матери, ища утешения, а натыкаясь лишь на страх и эгоизм. А вот сэр Эдмонд бросает его на копну сена, поудобнее перехватывая плеть. И снова эти жуткие глаза, холодные, безразличные глаза матери…
====== 3. Дни в Ноттингеме. Сарацинские ангелы. Ангел для Гизборна. ======
Гай застонал и проснулся. Опять! Эти чертовы кошмары, наверное, никогда его не оставят. Он обессилено уткнулся носом в плечо тихо похрипывающего разбойника. И едва не подпрыгнул, ощутив прикосновение. Слабая, бесконечно слабая рука неловко гладила его по плечу, словно утешая. Гая затрясло. Он смотрел на разбойника в тусклом неверном свете почти угасшего камина и нарождающегося утра. Глаза Локсли были полуоткрыты, он чуть повернул голову, глядя на Гизборна расфокусированным безвольным взглядом младенца…и мягко гладя его по плечу, словно успокаивая. Гай перехватил его руку, оторвав от своего плеча. Разбойник никак не прореагировал. Гай положил руку на грудь парню и поднялся с ложа.
Светало. Тело ныло от усталости. Гизборн подошел к спящим вповалку девушкам и наклонился, тронув плечо Лейлы. Она проснулась мгновенно, глядя на него немного всполошено.
-Идем…
Они вышли из комнаты, очутившись в холодном коридоре. Девушка поежилась, обхватив плечи ладошкам
и и переминаясь с ноги на ногу.
-Чем я могу быть полезной, господин?
Гай неожиданно для себя погладил её по пышным волосам.
-Мне сегодня придется уехать. Оставляю на тебя этого…йомена…и…
Он замялся, сверля взглядом свои сапоги. Мягкая ладошка тронула его лицо.
И? прошелестел ласковый голос. Гай вздрогнул.
Я не…не бойся, я не отдам тебя…солдатам… пробормотал он, снова отчаянно краснея.
-Ты странный, мой господин, – нежно сказала Лейла, глядя на него своими обжигающими глазами. –Столько ненависти и боли…но это лишь корка…всего лишь корка на кровоточащей ране…она сойдет, дай только время…
Да…корка… Гай с неожиданной болью сжал её ладошки в своих ручищах, – я не знаю, как освободиться от неё…я такой, какой есть…
-Освободиться трудно, – Лейла неожиданно подалась ему навстречу, стоя почти вплотную. –Но если смягчить корку, то снимется она легче…и без боли…
Он не помнил, как она вдруг очутилась в его объятиях, был только мир, собравшийся в единую точку- её мягкие нежные губы, такие сладкие, такие удивительно…добрые…и её нежные руки, обвивающие его шею…
Ему показалось, что прошла вечность прежде, чем они снова смогли воспринимать ,окружающее. Он продолжал держать её в объятиях, прижимая к себе. Она погладила его по отросшим волосам.
-Приятно понять, что я не ошиблась, – прошептала она в его дрожащие губы, всё ещё хранящие вкус её губ. –Иди…и да хранит тебя Аллах, господин мой…
В её объятиях ему было так спокойно, как не было никогда до сих пор. Он нехотя опустил её на пол.
-Я велю исполнять твои поручения и любое твоё требование будет выполнено, – произнёс Гай, наконец сумев взять себя в руки. –Пока меня не будет, ты ни в чем не получишь отказа.
-Благодарю, мой господин, – мягко улыбнулась девушка, – слишком много для жалкой рабыни…слишком большая честь…
Даже для принцессы? неожиданно для себя улыбнулся Гай, продемонстрировав ямочки на щеках. В ответ нежные губы прильнули к его руке и спустя миг она исчезла за дверью. Гай вздохнул, стараясь унять дрожь. Затем спустился в общую залу и подозвал старшего над слугами.
Шли дни. Гай старался проводить как можно больше времени в своей берлоге, ставшей внезапно самым уютным и теплым местом в мире. Лейла смотрела на него теплыми глазами-солнышками, от этого взгляда у бедняги все внутри обрывалось и сердце начинало гулко колотиться, выстукивая её имя «Лей-ла, Лей-ла». Однако, вскоре ему снова пришлось отлучиться надолго. Почти седьмицу его не было в Ноттингеме.
Робин из Локсли понемногу выходил из того жуткого состояния, в которое его ввергла травма и перенесенное потрясение. Спустя десять дней он уже мог сидеть и самостоятельно есть похлебку, которую отменно варила Амонет. Пухленькая сарацинка старалась как могла порадовать чем-нибудь вкусненьким красивого юношу, который, несмотря на болезнь и лишение роскошной шевелюры казался ей удивительным. Она как могла старалась расшевелить и развеселить его.
И бедняга Гай, вернувшийся домой и первым делом поспешивший наверх, застал потрясающую картину. Отбивая ритм на деревянном ведерке, что-то напевая, сидела у камина Лейла, а полненькая Амонет танцевала посреди комнаты практически нагишом, как-то по – особому потряхивая бедрами, в одной нижней юбке и с распущенными волосами, прикрывающими пышные прелести. Гай застыл с разинутым ртом и отпавшей челюстью, пока Лейла не заметила его и не выронила импровизированный бубен. В рыжих глазах мелькнула самая откровенная ревность. Что-то резко рявкнув подруге, принцесса резво подбежала к Гизборну.
-Мой господин так рано вернулся, – проворковала она, помогая ему стащить плащ и кольчугу. –Мы не ждали тебя так скоро, вот Амонет и решила сплясать в надежде, что это немного взбодрит нашего пациента.
А…да… Гай шумно сглотнул, пытаясь унять дрожь и прижимая ладони к полыхающим щекам, – от такого и мертвый бы поднялся из могилы…
Амонет шустро напялила свои драпировки, поклонилась и вышмыгнула из комнаты. Локсли потянулся за ней, пытаясь встать. Гай и Лейла едва успели подхватить его.
-Я же говорил, – Гаю наконец удалось взять себя в руки, – мертвый и то вскочит.
Нети! Локсли укоризненно посмотрел на Гизборна и Лейлу, волочивших его к кровати. – Нети ушла…
-Она сейчас придет, – Лейла помогла усадить бывшего разбойника на постель и бросила на Гая быстрый взгляд. –Ты хочешь, чтобы она пришла?
Да… Локсли застенчиво улыбнулся, -Нети красивая…и добрая…а ты кто?
Лейла погладила его по ёжику начавших отрастать волос, коснувшись толстого уродливого рубца, пересекавшего голову.
-Я Лейла. Приляг, ты и так слишком долго сегодня сидел.
Локсли покорно лёг, но его пальцы крепко сжали руку Гая, который был вынужден опуститься рядом с ним. Это прикосновение давнего врага нервировало Гизборна, но он заставил себя сидеть спокойно, только вопросительно взглянул на Лейлу. Сарацинка присела рядом.
Ты знаешь, кто это? спросила она, мягко поглаживая юношу по груди тем жестом, что всегда успокаивал его. Локсли неожиданно кивнул.
Да…он спас меня…было больно…так больно…они держали меня…делали больно… он беспомощно съёжился. –Он спас…
-Его зовут Гай, – Лейла бросила быстрый взгляд на Гизборна, который растерялся от того, что разбойник не узнал его. –Ты запомнил?
Локсли кивнул, продолжая держать руку Гизборна.
-Да…а где Нети?
Нети сейчас придет, Лейла поднялась и незаметно стиснула пальцы свободной руки Гизборна.
Они вышли в коридор и почти сразу нырнули в соседнюю дверцу. Это была вторая кладовая, в которой хранились различные предметы обихода и ткани. Руки девушки обвились вокруг шеи юного рыцаря. Поцелуй был голодным и невероятно сладким. Гай прислонился к какой-то корзине, чтобы не упасть.
-Мы не должны надолго оставлять его одного, – сарацинка прильнула к груди юноши, блаженно вздохнув, – но прости меня, господин, твоя раба не могла удержаться…
Гай поддел подбородок девушки пальцами и запечатлел на чуть припухших губах новый поцелуй. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, словно стараясь вобрать в себя любимые черты. Потом Гай неожиданно бодро рванул на выход. И, как оказалось, вовремя. Держась за стенку и пошатываясь как колосок под ветром, разбойник пытался сойти по лестнице вниз. Гай крепко перехватил его поперек тощего пуза и поволок обратно, невзирая на протестующие вопли.
Неугомонный! Лейла огляделась, чтобы убедиться, что на голос Локсли не сбежалось ползамка. –Господин, не тряси его так, у него рана откроется.
Гай толкнул беглеца на постель и навис над ним, крепко сжав подбородок и развернув физиономию аутлоу навстречу своей разъяренной роже.
-Только попробуй ещё раз выйти из комнаты без моего разрешения…
-Господин…
-Только попробуй…-Гизборн так сдавил челюсть юноши своими железными пальцами, что тот застонал. Лейла положила руку ему на плечо.
-Гай, он тебя не понимает!
Гизборн отшатнулся, глядя на полные животного страха глаза Локсли. Бывший главарь шайки походил на напуганного ребенка. Но то, что произошло дальше, глубоко потрясло Гая. Аутлоу неожиданно подался вперед, и погладил его по руке. Гай окаменел. А разбойник все гладил его, заглядывая ему в лицо своими глазищами, в которых плескался отчаянный страх. Гай отдернул руку так быстро, словно прикосновения Локсли были касаниями раскаленного металла.
Бессильно опустившись в кресло, Гизборн поднес к лицу собственную руку, ту, которой касался разбойник. Кожа горела пламенем, хотя на ней не было никаких следов. Лейла опустилась на колени, глядя на него снизу-вверх.
Я ведь говорила уже, что ты для него больше, чем просто кто-то. Он помнит, как ты спас его от своей мерзкой солдатни. Это то воспоминание, что сейчас главенствует в нем. Сейчас ты- главный человек в его жизни. В той жизни, которую он сохранил благодаря тебе.
-Он…я думал, он будет помнить, – глухо пробормотал Гай, глядя на свернувшегося калачиком на постели Локсли. –Он сошел с ума?
-Можно и так сказать. Он словно вернулся в то время, когда был ребенком, – кивнула Лейла. –Думаю, это от удара по голове. Наши врачи говорят, что такое случается.
Получается, он сейчас дитя?- Гай поежился. Он был солдатом, привыкшим к хорошей драке, битве. Меч в руке и нормальный враг перед ним- вот это было настоящее, вполне реальное. Он любил это. А вот непонятного и странного он боялся до судорог, и призраки-привидения были не страшнее его заклятого врага, вдруг превратившегося в беззащитного ребенка, считающего его своим спасителем. Гай схватился за голову, уже жалея, что просто не прикончил чертова аутлоу.
Хлопнула дверь и Амонет поставила на небольшой столик поднос с мясом и хлебом, и с кувшином крепкого вишневого вина. Лейла поднялась и помогла подруге придвинуть стол к креслу, чтобы рыцарь мог поесть. Гай налил вина в бокал и тяпнул как следует, чтобы привести в порядок разбегающиеся мысли. Затем повернулся к разбойнику.
-Иди сюда, сядь.
Амонет помогла аутлоу занять место у стола, набросив на его спину одеяло. Эта забота не ускользнула от взора рыцаря.
-Вижу, твоей подружке нравится заботиться о нем, – заметил он, обращаясь к Лейле. Принцесса пожала плечиками.
-Немудрено, мой господин. Этот юноша весьма одарен красотой. Я не удивляюсь моей подруге. Она влюблена, только и всего.
-Она влюблена, только и всего.
-Нети добрая, – аутлоу устало прислонился к девушке, которая присела рядом, поддерживая его, чтобы не упал. Залившись стыдливым румянцем, пухленькая сарацинка осторожно приобняла его за плечи, устраивая поудобнее. Подождав, пока Гай примется за еду, девушки присоединились к нему, причем Амонет отрывала небольшие кусочки жареного мяса, стараясь накормить прежде всего Локсли, который старался жевать тщательно, но пару раз едва не подавился. Есть твердую пищу ему пока ещё было трудновато. В конце концов он уснул, так и не дожевав предложенный кусочек. Амонет осторожно вытащила непрожеванное мясо у него изо рта и без малейшей брезгливости съела сама. Затем уложила бывшего разбойника, заботливо укрыв одеялом и подоткнув со всех сторон.
-Мой господин, -Лейла лукаво усмехнулась, – не желает ли мой господин, чтобы я покормила его?
Гай сделал солидный глоток и взглянул на сарацинку с явным одобрением в слегка «поплывших» глазах. Поудобнее устроившись на его колене, девушка с энтузиазмом взялась за дело…
====== 4. Столкновение с шерифом. Любовь Амонет. ======
Амонет была влюблена впервые в жизни. Красота юноши затронула её сердце, но не меньше покорила его беспомощность. Он нуждался в ней, в её заботе. Как у многих женщин у Амонет был весьма развит материнский инстинкт, она вся погрузилась в заботы о больном пленнике. И немудрено, что вскоре их странные, болезненно-нежные отношения дошли до определенного момента.
Прошло уже почти три месяца с того дня, как Гай забрал Робина из подземелья, не дав наемникам расправиться к ним. Вернувшемуся в родные пенаты шерифу Гизборн не моргнув глазом, соврал, что раненый в его берлоге- родной брат его рабыни Лейлы. К тому времени он успел рассчитаться с наемниками и раскидать тех слуг, что были в курсе, по отдаленным владениям шерифа. Лейла, ради которой он, собственно, согласился на эту авантюру, не осталась в долгу и теперь холодными зимними ночами согревала юного рыцаря в его постели. Гай даже подумать не мог, что может быть так приятно, когда ты кому-то нужен. Но больше всего его поражало то, как радовался Робин его приходу. Юноша улыбался и старался дотронуться до своего покровителя, хоть как-то сделать тому приятно. Сам он уже вполне окреп, и ему нравилось бродить по замку, иногда помогая слугам. Гай позволил ему это, от души надеясь, что разбойник окажется неузнанным. Локсли звал его по-имени, но Гай почему-то не ощущал обиды. При мысли о том, что аутлоу, его заклятый враг, бегает за ним хвостом, стараясь услужить, весьма льстила уязвленному самолюбию. Но постепенно Гай заметил, что и сам скучает или озирается в поисках Локсли, когда того не видно. Его в основном боялись, а шериф просто орал на него время от времени, унижая перед всеми. Тем сильнее был контраст с тем поистине безграничным обожанием, что испытывал к нему бывший разбойник. Случай, произошедший в один из зимних дней, окончательно утвердил Гая в мысли, что Локсли ему больше не враг.
В тот день де Рено был весьма и весьма не в духе. Спустившись вниз, он подозвал Гая и принялся читать ему нотации. В какой-то миг ему показалось, что юный начальник стражи слушает его невнимательно и старый хрен разорался. Гай прикусил губу, задыхаясь от ярости и обиды. И тут появился Локсли. Минутой раньше он помогал устанавливать свечи в подсвечниках, и вот уже стоит, загораживая его от рычащего де Рено.