– А для чего людям надо раскрывать в себе «третий глаз»? Неужели им своих двух, данных от природы, не хватает? – спросил я Лю, готовясь услышать от него, может быть, самую сокровенную тайну.
Китаец не сразу ответил на мой вопрос. Воцарилось долгое молчание. Лю отрешился, уйдя в себя, а возможно, решал, посвящать меня дальше или нет. Наконец он, уставясь на меня немигающими, казалось всевидящими, глазами, продолжал:
– О-о! Инь-тан, «третий глаз», великий дар божий. Но этот дар не раскрыт у абсолютного большинства людей. А было время, когда еще на Земле существовала древнейшая цивилизация Атлантиды и все обитатели ее обладали «третьим глазом». Но они нарушили законы Космоса и стали использовать свою уникальную способность всевидения в корыстных и преступных целях. И Космос закрыл им «третий глаз». С тех пор это стало привилегией только избранных и посвященных – лам-целителей, магов и ясновидцев. Раскрыть «третий глаз» – непростая штука! В тибетских монастырях посвященным для раскрытия третьего глаза делают специально хирургическую операцию – очень болезненную, когда тебе без всякого наркоза сверлят во лбу дырку. Мой отец, будучи тибетским монахом, прошел через эту операцию. Но я выбрал другой способ – через камень, путем медитации с горным хрусталем. Кристалл заменяет хирургическое шило и, как телескоп, фокусирует «третий глаз», позволяя проникать в невидимое обычным образом.
– А что видишь ты, Лю, своим «третьим глазом»! – допытывался я у китайца.
– О-о! Многое! – изрек с торжествующей ноткой в голосе Лю Мин, как-то странно поглядывая поверх моей головы. «Третий глаз» позволил мне видеть ауру людей. По цветам и оттенкам ауры видеть людей такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими они хотят казаться. Глядя на ауру, я могу судить о состоянии здоровья того или иного человека, определить степень его духовности, интеллектуальный уровень, могу определить – говорит ли он правду или вешает мне, как говорите вы, русские, лапшу на ухо. Могу, наконец, предсказывать и читать твои мысли. Ты запомни: аура – это отражение твоей души. Любое твое состояние – радость или печаль, любовь или ненависть, здоровье или болезнь – находит отражение в цветах и оттенках ауры.
Вот, к примеру, густо-красный, как гранат, цвет в ауре свидетельствует о тревоге, страхе или гневе, а вот розовый, как коралл, говорит о чистоте и молодости души. А душа самое главное в человеке, ибо она вечна.
Оранжевый, сочный как гобийский сердолик в ауре указывает на хорошее здоровье, энергию и жизненную силу, однако значительное преобладание этого цвета – сигнал о предрасположении к заболеваниям печени.
Очень хороший желтый, особенно золотисто-желтый цвет, подобный солнцу, свидетельствующий о хорошем духовном и физическом состоянии человека, его благополучии и положительных качествах. Такому можно доверять, он не подведет.
А вот зеленый цвет с голубым оттенком, как изумруд, – это цвет сострадания и любви к людям. Такой цвет, как правило, всегда присутствует в ауре целителей. Желтые оттенки этого цвета ослабляют это качество. Появление в ауре зеленовато-желтого, как неспелый лимон, цвета говорит о лживости и скрытности человека – с таким держи ухо востро и не доверяй ему ни в каких делах.
Синий, как лазурит, цвет ауры – цвет избранных, достигших высокой духовности или стремящихся к ней, людей с возвышенными чувствами, которым выпала особая миссия на Земле. Хороши все оттенки этого цвета. Вершина духовного становления – индигово-синий цвет, как бадахшанский лазурит.
Фиолетовый или сиреневый, подобно аметисту, цвет отражает глубокую веру, умиротворение и душевное равновесие. Жаль, что его мало (а то и совсем нет) в ауре обычных людей – тогда бы жизнь их была наверняка иной – более духовной и счастливой.
И, наконец, белый цвет ауры – это цвет полного совершенства и гармонии, в нем как бы слились в один поток все другие составляющие цвета ауры, образуя чистое божественное сияние. Такое сияние, как ты знаешь, исходило от святых и пророков, великих йогов и выдающихся лам-целителей. У меня его нет, – усмехнулся Лю Мин Ген. – Я не святой, как и все мы. Приходится довольствоваться тем, что есть и что приобрели мы в своем постоянном духовном развитии, – вот главное.
– А какая у меня аура, Лю? Что ты скажешь обо мне? – спросил я китайца и напряженно замер в ожидании его диагноза.
– Я ждал, что ты спросишь меня об этом. За твоей аурой я слежу каждый раз, когда ты приходишь ко мне. Она твой эфирный двойник, который говорит о тебе все – и про твои чувства, настроения, мысли, и о состоянии здоровья. Вообще она у тебя, Ю Ли, неспокойна и переменчива как погода, отражает твой двойственный, как у всех Близнецов, характер, неустойчивую нервную систему и несбалансированную энергетику. Тебе надо укреплять нервную систему, избегать перенапряжения и переутомления, бороться с болезненной впечатлительностью и чрезмерной чувствительностью. И конечно же, надо развивать свою духовность! Я вижу, как пробивается чистый бирюзово-голубой ореол в твоей ауре. Это уже хорошо! Значит, ты становишься на путь духовного совершенствования и очищения от всего наносного. Пепельно-серая вуаль в твоей ауре – свидетельство переживаний и печали. Но они преходящи, и даже в душевном ненастье ты будешь видеть синеву неба. Это твой цвет, смотри на него почаще, держи при себе всегда камень голубовато-синего цвета – аквамарин или бирюзу, а лучше всего камень неба – лазурит. Зеленого цвета в ауре бывает мало и хорошо, что он у тебя есть: это показатель доброты и готовности помочь ближнему. И еще это цвет целительства – его имеют в своей ауре все, кто занимается врачеванием и бескорыстно помогает людям с недугами. А вот фиолетовый, как аметист, цвет в твоей ауре очень интересный. Этот цвет, как известно, образован от слияния двух цветов – красного, принадлежащего стихии Огня, и синего, олицетворяющего Воздух. Так вот эти два цвета вписаны в твою судьбу, – многозначительно промолвил Лю Мин Ген, все более завораживая меня своей магией. Теперь я уже не мог остановиться, не узнав от своего гуру всего касаемого меня.
– А какая моя судьба, гуру?
Китаец молчал. Он словно раздумывал, потом встал и зажег старую лампадку, осветившую своим тусклым призрачным светом комнату.
– Ты хочешь узнать свою судьбу, Ю Ли? Ладно! Только не бойся! Слушай и запоминай, я скажу тебе все, что должен сказать учитель своему ученику. И с этими словами Лю Мин Ген, полузакрыв глаза, стал медленно поворачивать в своих ладонях хрустальный шарик, прикладывая кончики пальцев к его поверхности, точно считывая с него информацию.
– Твоя судьба нелегка, Ю Ли, – глухим голосом промолвил китаец, не взглянув на меня и продолжая водить пальцами по шару. – Судьба твоя – как неизведанный путь в горах. Все будет у тебя на этом пути: будут подъемы, взлеты, твой звездный час пробьет уже скоро здесь, в Монголии. Но не впадай в эйфорию, ибо за подъемом идет спуск, иногда крутой – в пропасть. Первое серьезное испытание уготовила тебе судьба именно в горах, в заоблачной высоте среди ледников, где ты едва не погибнешь, но спасен будешь небесной силой. Это будет твое второе рождение, ибо ты наберешь силу, которая позволит тебе вынести еще более тяжкие страдания и горе – особенно в роковой год Черной обезьяны. Запомни этот год!
– За что же мне такая судьба? – вырвалось у меня.
– За какие кармические прегрешения?
– Нэ-эт! Это не то! – решительно мотнул головой Лю, перестав крутить в своих руках хрустальный шар.
– Страдание – не есть только расплата, наказание. Мы, буддисты, рассматриваем страдание как путь к своему очищению и духовному перерождению. У меня, как видишь, нет ни богатства, ни родных и близких (я знал, что Лю Мин Ген с детства остался сиротой, потеряв в годы политических репрессий своего отца – тибетского ламу-целителя, а затем и мать). И все же я не сетую на свою судьбу: я многое постиг, многому научился и сделал добра людям. Запомни: человек не раб своей судьбы, хотя она и запрограммирована там наверху. Человеку всегда дается выбор из двух или трех вариантов, как на распутье дорог. Ведь если ты встанешь на путь своего духовного прозрения и совершенствования, то уподобишься путнику, идущему по нелегкой дороге. На первых порах тебе потребуется проводник – гуру, а затем ты должен идти сам, не оглядываясь назад. И камни будут твоими верными проводниками и друзьями. Они, как дорожные знаки, будут сигнализировать тебе: только не пропусти их сигналы мимоходом, вглядись в них, отвори дверцу им в своем сердце и вслушайся в них! Камень избавит тебя от многих бед, если доверишься ему и откроешь с его помощью свой третий глаз. Я научу тебя этому!
– И для этого нужен обязательно хрустальный шар?
– Можно пользоваться и совершенным двуконечным кристаллом горного хрусталя или аметиста. Тебе, кстати, подойдет лучше всего аметист. А мой отец любил больше всего утаат болор – камень Будды. С его помощью он исцелял людей от недугов, предсказывал судьбу и даже выявлял злодеев.
О священном камне Будды, о Ламе Чэне и о том, как магия может помочь криминалистике
Этот удивительный самоцвет наряду с фиолетовым аметистом, желтым цитрином, черным морионом и бесцветным, как лед, горным хрусталем принадлежит к благородным, наиболее ценным представителям многоликого семейства кварца. Дымчатый кварц (иногда его на Западе называют раухтопаз) один из самых сильных по энергетике темных камней. Маги считают, что в нем заключена сила Плутона, он возбуждает фантазию, помогает раскрытию третьего глаза, ибо его предназначение – провести нашу мысль из темноты подсознания в светлую область озарения и сверхсознания.
Дымчатый кварц, в особенности с золотисто-коричневым оттенком крепкого чая, – один из лучших камней для медитации. Йоги считают его также главным камнем первой чакры – Муладхары, ибо он стимулирует ее, помогая очищать организм и выводить из него застойную, патологическую энергию, шлаки. При лечении целители использовали целые монокристаллы дымчатого кварца в виде правильной шестигранной призмы увенчанной островерхой, как монгольский шлем, головкой. Дотошные целители подметили в кристаллах кварца и такую интересную особенность: оказалось, что повышенной энергетикой обладают не идеально правильные кристаллы, выросшие в спокойных условиях, а деформированные («скрученные») кристаллы, образовавшиеся при сильных напряжениях в условиях стесненного роста. Эти «уродцы» уподобились сжатой пружине, таящей в себе нерастраченную силу.
Дымчатый кварц может помочь каждому вывести из тонкого и физического тела негативную энергию, растворить злобу и раздражительность, снять и душевную боль. Достаточно для этого взять кристалл или шар из него, подержать его в ладонях, пока не потеплеет и не войдет в резонанс с вашей аурой, – тогда вы почувствуете облегчение.
В Тибете говорят: «Не напрягайся, ибо напряжение – смерть, а расслабление – жизнь». И дымчатый кварц создан природой, чтобы научить нас контролировать состояние своей души и уметь вовремя расслабиться, снять напряжение.
Особенно почитался дымчатый кварц на Востоке – в Индии, Китае и Монголии, где буддисты считают его своим священным «камнем Будды». По индийским преданиям, из дымчатого кварца бьша выточена легендарная «Чаша Жизни». Она упоминается в древнеиндийском трактате «Джатаки», где о ней сказано следующее: «Когда Благословенный Учитель, находясь в медитации под священньм деревом, достиг своего озарения и стал просветленным Буддой, небесная дева Суджата, исполняя обет, преподнесла ему золотую чашу. Однако Будда отверг этот дар и бросил его в реку. Затем четыре Хранителя мира преподнесли ему чаши из небесно-голубого сапфира, но Учитель отказался и от них. И тогда они преподносят ему еще четыре чаши, сделанные из необычного темного камня. В нем не было блеска и красоты, присущей традиционным драгоценным камням. Но из глубины его, словно из мрака ночи, струился какой-то дивный божественный свет – свет прозрения. И сердце Учителя дрогнуло, наполнившись состраданием, он принимает чаши, складывает их одна в другую, пока они не сливаются в одну и остаются видны только края их. Затем Будда наполнил чашу божественным напитком бессмертия – амритой и совершил благодарение». С тех пор, как гласит предание. Будда никогда не расставался со своей чашей. В ней он черпал мудрость и силу духа, через нее он видел весь мир и все, что в нем происходило, она помогала отличать правду от лжи – она была как бы его мировьм зеркалом.
После смерти Будды эта чаша находилась в храме в Пешаваре, затем исчезла и с тех пор хранится в священной обители в Гималаях. Она стала одной из главных святынь буддистов – символом мудрости, чистоты, возвышенных стремлений. Буддийские монахи совершают поклонения чаше, торжественно отмечают праздник чаши и зорко охраняют ее. Чаша Бунды недостижима для созерцания простым смертным, и только немногие посвященные могли лицезреть это чудо. Одним из этих немногих счастливцев был отец Лю Мин Гена тибетский лама Чэн, побывавший в гималайском Братстве и видевший своими глазами священную чашу.
Со слов своего отца, который был знатоком камней и применял их во врачевании, Лю Мин Ген поведал мне, что чаша была сделана из одного гигантского монокристалла утаат болора – дымчатого кварца. С тех пор, вероятно, Чэн и проникся симпатией к дымчатому кварцу, который он называл «камнем Будды».
Неутомимый и разносторонний Чэн побывал на знаменитых копях Горихо и Дзун-Баян в Монгольском Хэнтэе, где китайские старатели добывали дымчатый кварц для изготовления очков. На залесенных склонах Хэнтэйского хребта имелись сотни пегматитовых жил, но только немногие из них таили в себе погреба с дымчатым кварцем и драгоценными камнями – топазом и бериллом. Чэн с помощью своей металлической лозы помог старателям найти продуктивные жилы, содержащие погреба с камнями. А в награду он привез оттуда целую коллекцию кристаллов дымчатого кварца. Кристаллы Чэн стал использовать в своей целительной практике, а из наиболее крупных и прозрачных монокристаллов ему выточили несколько шаров разных размеров. Эти шары стали его излюбленными при медитации, для концентрации внимания и раскрытия «третьего глаза» при решении каких-либо конкретных житейских задач.
И тут Лю Мин Ген рассказал мне обещанную историю о том, как «камень Будды» помог его отцу найти злодея. А было это так. У Чэна в Монголии было много знакомых старателей – добытчиков самоцветов, которые снабжали его камнями, необходимыми для врачевания. Самым удачливым среди них был уже пожилой старатель по имени Фу Пян, молчаливый и бледный, как луна, отличный рудокоп, и самоцветы в жилах умел находить мастерски, не имея себе равных. «Каждый камень свой запах имеет и я его на расстоянии чувствую», – отшучивался Фу Пян, когда его спрашивали. Удача сопутствовала ему повсюду, где бы он ни старался. Так было и на хрусталеносных пегматитах Горихо в Хэнтэе, где Фу Пяну сразу же повезло: пройдя десятиметровый шурф на одной из жил, он наткнулся на крупный погреб с драгоценными камнями. В нем были прекрасно ограненные голубые топазы и золотисто-желтые бериллы высокого ювелирного качества. Это было настоящее богатство, и Фу Пян, не делясь ни с кем своей удачей, извлек все камни из подземной выработки и припрятал их в своей хижине в китайском квартале на окраине Урги. Он надеялся хорошо продать камни торговцам-перекупщикам и на вырученные деньги вернуться с семьей в родной Китай. Но злой рок перечеркнул все его планы: однажды, вернувшись домой, он нашел свою жену зверски убитой, а все его каменное богатство было похищено. Обезумев от горя и желая отомстить, Фу Пян схватил свое охотничье ружье и готов был расправиться с первым заподозренным им человеком. Его остановил от самосуда отец Лю Мин Гена.
Мудрый Чэн увлек отчаявшегося Фу Пяна к себе домой, снял его стресс с помощью двухконечного кристалла горного хрусталя и погрузил его в гипнотический сон. Затем Чэн, решив найти убийцу и вора, взял свой излюбленный шар из дымчатого кварца и стал медитировать с ним. Сощурив глаза, он долго всматривался в шар, входя в него, настраиваясь на его частоту вибраций и закладывая в него, как в компьютер, программу раскрытия преступления. А когда открылся в нем «третий глаз» магический шарик из «камня Будды» выдал из своей темноты мыслеобраз злодея. И Чэн без труда отыскал «человеческий сорняк» в китайском квартале Урги. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться, что он не ошибся: над бритой головой преступника, как лампочка, зажглась патологически красная аура – верный признак вины и животного страха. Чэн предложил ему повиниться в содеянном преступлении и вернуть награбленное, напомнил ему о страшных кармических последствиях злодеяния, за которые убийце придется расплачиваться и в последующей жизни. Однако «сорняк» не признался, а на следующий день Незаметно исчез из Урги. Чэн не стал закладывать в украденные камни программу разорения и гибели злодея, ибо считал, что камни сами это должны сделать. Так оно и получилось: злодею не удалось сбыть преступно добытые «камешки», которые постоянно, как вампиры, «подсасывали» энергетику злодея, жгли помутившееся от всех неудач и страха сознание, пока доведенный до отчаяния убийца не повесился.