— Как часто она обычно с вами связывалась?
— Это было раз в месяц. Она ловит машину в город и звонит из маленького кафе в Ниланде. Иногда она звонит из Браули или Вестморленда, в зависимости от того, куда ее подвезут. Мы разговариваем, она покупает припасы и ловит машину, чтобы ехать назад.
— У нее есть постоянный доход? Социальные выплаты?
Миссис Герш покачала головой.
— Только чеки, которые я посылаю. Я думаю, у нее никогда не было даже номера социального страхования. Все годы, что я помню, она зарабатывала на нас двоих, убирая дома и получая наличные. Сейчас ей восемьдесят три, и она не работает, конечно.
— Как же до нее доходит почта, если у нее нет адреса?
— У нее есть свой ящик в почтовом отделении. По крайней мере, был.
— Как насчет чеков? Она сняла по ним деньги?
— Этих денег нет в банковском отчете, поэтому я думаю, что нет. Потому я и заподозрила неладное. Она должна иметь деньги на еду и все необходимое.
— И когда вы последний раз с ней разговаривали?
— На Рождество. Я послала ей немного денег, и она позвонила, чтобы поблагодарить. Сказала, что все хорошо, хотя разговаривала она не очень хорошо. Она иногда выпивает.
— Как насчет соседей? Нельзя ли связаться с ними?
Айрин снова покачала головой.
— Ни у кого нет телефонов. Вы и представить себе не можете, какие там условия. Эти люди вынуждены таскать свои отходы на городскую помойку. Единственная предоставляемая услуга — школьный автобус для детей, и иногда горожане поднимают шум по этому поводу.
— А местная полиция? Есть ли шанс выйти на нее через них?
— Я не решилась попробовать. Моя мать не допускает вторжения в свою жизнь, она даже немного эксцентрична, когда доходит до этого. Она была бы в ярости, если бы я обратилась к официальным лицам.
— Шесть месяцев — долгое время, чтобы ничего не предпринимать.
Ее щеки слегка порозовели.
— Я это знаю, но я надеялась, что она объявится. Если честно, я не хотела вызвать ее гнев. Предупреждаю вас, она ужасна, особенно, когда разозлится. Она очень независима.
Я обдумывала ситуацию, прикидывая возможности.
— Вы сказали, у нее нет адреса. Как же я найду ее?
Миссис Герш протянула руку и достала из-под шезлонга обтянутую кожей коробку. Вынула оттуда маленький конверт и пару фотографий.
— Это последнее письмо от нее. А эти фотографии я сделала, когда последний раз ее навещала. Это трейлер, в котором она живет. Извините, но ее фотографий у меня нет.
Я посмотрела на фотографии старого передвижного дома, выкрашенного в голубой цвет.
— Когда это снято?
— Три года назад. Незадолго до того, как мы с Клайдом переехали сюда. Я могу нарисовать вам карту, где находится трейлер. Я гарантирую, что он еще там. Когда кто-нибудь в Плитах захватит кусок земли, даже цементную площадку три на три метра, они не уйдут. Вы не представляете, как люди могут держаться за клочок грязи и пару кустов. Кстати, ее зовут Агнес Грей.
— У вас нет никаких ее фотографий?
— Вообще-то нет, но ее все знают. Не думаю, что у вас возникнут проблемы с ее идентификацией, если она там.
— И если я ее найду? Что потом?
— Вы должны будете сообщить мне, в каком состоянии она находится. Тогда мы будем решать, какие действия лучше предпринять. Должна сказать, я выбрала вас, потому что вы женщина. Мама не любит мужчин. Она неуютно себя чувствует в обществе незнакомых людей, но с мужчинами еще хуже. Вы сделаете это?
— Я могу выехать завтра, если хотите.
— Хорошо. Я надеялась, что вы скажете это. Я хотела бы иметь возможность связываться с вами в нерабочее время. Если мама объявится, я бы хотела говорить с вами, а не с автоответчиком. И адрес тоже, если можно.
Я написала свой домашний телефон и адрес на обороте визитки.
— Я редко даю это кому-нибудь, поэтому, пожалуйста, не злоупотребляйте.
— Конечно. Спасибо.
Мы обсудили наше соглашение. Я привезла стандартный контракт, и мы заполнили бланки.
Она заплатила аванс, пятьсот долларов, и нарисовала грубую схему участка Плит, где находился трейлер ее матери. Я не вела дел о пропавших людях с прошлого июня, и мне не терпелось взяться за работу. Дело выглядело простым, и я расценивала его как хороший подарок ко дню рождения.
Я покинула дом Гершей в 12.15 и направилась прямиком в ближайший Макдональдс, где побаловала себя праздничным гамбургером с сыром.
2
В час дня я снова была дома, довольная жизнью. У меня была новая работа, квартира, от которой я в восторге…
Телефон начал звонить, когда я отпирала дверь. Я схватила трубку, пока не включился автоответчик.
— Мисс Миллоун? — Голос был женский и незнакомый. Шум на линии свидетельствовал о том, что звонок междугородный.
— Да.
— С вами будет говорить мистер Галишофф.
— Хорошо, — ответила я, сразу заинтересовавшись. Ли Галишофф был адвокатом, общественным защитником в Карсон Сити, Невада. Мы работали вместе четыре года назад, когда он пытался найти парня по имени Тирон Патти. Подозреваемый в вооруженном ограблении Джо-Кинси Джексон был арестован и обвинялся в попытке убийства продавца винного магазина. Джексон заявлял, что организатором был Тирон Патти. Галишофф был очень заинтересован в беседе с ним. Ходили слухи, что Патти перебрался в Санта-Терезу.
Когда местная полиция не смогла его найти, Галишофф связался со следователем общественной защиты в Санта-Терезе, который направил его ко мне. Он объяснил мне ситуацию и прислал информацию о Патти, вместе с фотографией с предыдущего ареста.
Я охотилась за ним три дня, с помощью городских документов, свидетельств о браке, разводе и смерти, материалов местных и верховных судов и документов о нарушении правил дорожного движения. Я учуяла его запах, когда наткнулась на квитанцию о штрафе за неправильный переход улицы, которая была выписана на его имя неделей раньше. Там был указан местный адрес, какого-то его дружка, и Патти сам открыл мне дверь. Поскольку я выдавала себя за представительницу фирмы «Авон», мне повезло не встретиться с хозяйкой дома. Любая женщина в здравом уме с первого взгляда поняла бы, что я не имею никакого понятия о косметике. Патти, руководимый другими инстинктами, захлопнул дверь у меня перед носом. Я доложила о его местонахождении Галишоффу, который к тому времени нашел свидетеля, подтвердившего заявление Джексона.
Патти был арестован через два дня и доставлен в Неваду. Последнее, что я слышала, он был осужден и отбывал срок в тюрьме штата Невада в Карсон Сити.
Галишофф подошел к телефону.
— Алло, Кинси? Ли Галишофф. Надеюсь, я вам не помешал.
Его голос гремел, заставляя меня держать трубку в двадцати сантиметрах от уха. Телефонные голоса обманчивы. По его манере я представляла себе, что ему за шестьдесят, он лысеющий и полный, но на фотографии в газете Лас Вегаса он оказался стройным симпатичным мужчиной лет сорока, с копной светлых волос.
— Нисколько. Как у вас дела?
— До сих пор были хорошо. Тирон Патти вернулся в окружную тюрьму, дожидается суда по обвинению в тройном убийстве.
— Что за история на этот раз?
— Они с приятелем напали на винный магазин, продавец и два покупателя были застрелены.
— Я не слышала об этом.
— Ну, вы и не должны были. Проблема в том, что он катит бочки на нас, заявляет, что его жизнь была разрушена после того, как его посадили. Вы знаете, как это бывает.
Жена с ним развелась, детей отобрали, он вышел и не мог найти работу. Естественно, он пошел на вооруженное ограбление, убивая всех на пути. Конечно, мы во всем виноваты.
— Конечно, почему бы и нет?
— Ну ладно, вот самое главное. Примерно пару недель назад он предложил другому заключенному контракт на заказное убийство. Дело идет о нас двоих, плюс окружной прокурор и судья, который его посадил.
Я ткнула пальцем себя в грудь и пискнула в трубку — Нас, включая меня?
Мой голос сорвался.
— Точно. К счастью, этот заключенный был связан с полицией и пришел прямо к нам. Прокурор привлек к делу двух полицейских, изображавших потенциальных наемных убийц.
Я только что прослушал запись, от которой у вас застыла бы кровь.
— Вы серьезно?
— Все еще хуже. По записи мы не можем судить, с кем еще он мог разговаривать. Нас беспокоит, что он общался с другими людьми, и они предпринимают шаги, о которых мы не знаем. Мы известили прессу, в надежде, что поднимется слишком много шума. Меня и судью Джарвисона поместили под круглосуточную вооруженную охрану. Мы решили, что лучше будет предупредить вас. Хорошо бы вам связаться с полицией Санта-Терезы и попросить охрану для себя.
— Боже мой, Ли, я не могу представить, чтобы они дали хоть какую-то охрану, тем более, от угрозы из другого штата. У них нет для этого ни людей, ни денег.
Я никогда раньше не называла Галишоффа по имени, но, после услышанного, я чувствовала определенную привилегию. Если Патти был заказчиком убийства, то мы оба были заказанными, собратьями по несчастью.
— Вообще-то, у нас здесь та же ситуация. Нас не могут охранять долго… в лучшем случае, четыре или пять дней. Посмотрим, что будет после этого. А сейчас, может быть, вы захотите сами нанять кого-то. В любом случае, временно.
— Телохранителя?
— Ну, кого-то с опытом защиты.
Я заколебалась.
— Мне нужно об этом подумать. Не хочу показаться прижимистой, но это мне обойдется в целое состояние. Вы правда думаете, что это необходимо?
— Скажем так — я на вашем месте не стал бы рисковать. За ним числится шесть преступлений с применением насилия.
— Ой.
— Вот именно, ой. Самое обидное, что он и платит-то не очень много. Пять тысяч за нас четверых. Меньше, чем по полторы тысячи за штуку!
Он засмеялся, но не думаю, что ему было весело.
— Не могу в это поверить.
До меня никак не доходило. Когда вы слышите плохие новости, всегда требуется время, чтобы мозг переварил факты.
Галишофф говорил — Я знаю одного парня, если вы решите, что этого хотите. Он частный детектив, раньше работал в охране. Сейчас он отошел от дел, но я знаю, что он замечательный.
— То, что мне надо — кто-то, кому наскучила его работа.
Он снова засмеялся. — Пусть вас это не смущает. Этот парень хорош. Он когда-то жил в Калифорнии и ему там нравится. Он может захотеть сменить обстановку.
— Я так поняла, что он сейчас свободен.
— Насколько мне известно. Я говорил с ним пару дней назад. Его зовут Роберт Диц.
Меня что-то толкнуло.
— Диц? Я его знаю. Я с ним разговаривала около года назад, когда работала над одним делом.
— У вас есть его телефон?
— Где-то должен быть, но лучше дайте мне его снова.
Он продиктовал номер, и я записала. Я общалась с Дицем только по телефону, но он сделал все, что я просила, быстро и эффективно и не взял с меня ни цента. Я была перед ним в долгу.
В телефоне послышался гудок. Галишофф сказал — Подождите секунду. — Он отключился, но вскоре соединился опять.
— Извините, но мне нужно ответить на звонок. Сообщите, что вы решили.
— Обязательно. И спасибо. Будьте осторожны.
— Вы тоже.
Я положила трубку и уставилась на телефон. Контракт на убийство? Сколько раз меня пытались убить за последний год? Ну, не так уж много, но это было что-то новенькое.
Никто (насколько мне известно) никогда меня не «заказывал». Я пыталась представить Тирона Патти обсуждающего предмет с наемным убийцей в Карсон Сити. Почему-то это казалось странным. С одной стороны, трудно себе представить человека, который зарабатывает на жизнь таким способом. Была ли работа сезонной? Были ли дополнительные льготы? Делалась ли скидка из-за того, что нас четверо? Должна согласиться с Галишоффым: полторы тысячи — это ерунда какая-то. В фильмах наемным убийцам платили от пятидесяти до ста тысяч, наверное потому, что зрители хотят верить, что человеческая жизнь стоит этого.
Наверное, я должна быть польщена, что меня включили в список. Общественный защитник, окружной прокурор и судья? Выдающаяся компания для частного детектива из маленького городка. Я уставилась на телефон Дица, но не могла заставить себя позвонить. Может быть, все закончится до того, как мне надо будет предпринимать шаги, чтобы защитить себя.
Вопрос был в том, говорить ли об этом Генри Питту? Нет уж. Это бы только его огорчило, да и зачем?
Когда послышался стук в дверь, я подпрыгнула, как будто меня подстрелили. Я не то чтобы размазалась по стене, но предприняла некоторые меры предосторожности, когда выглянула посмотреть, кто это. Это была Рози, хозяйка таверны по соседству. Она венгерка, с фамилией, которую я не могу произнести и не смогла бы написать под любой угрозой. Она подошла бы под определение материнской фигуры, но только в том случае, если вам нравится быть запуганной представительницей вашего же пола.
На ней был один из ее балахонов, оливкового цвета, с рисунком из островов, пальм и попугаев, в ярко-розовых тонах. Она держала тарелку, накрытую бумажной салфеткой.
Когда я открыла дверь, Рози сунула тарелку мне, без всяких предисловий, что всегда было ее стилем. Некоторые считают его грубым.
— Я принесла тебе немного штруделя на день рождения. Не яблочный, ореховый. Лучший, что я когда-либо делала. Ты обязательно захочешь еще.
— Спасибо, Рози, как мило!
Я приподняла кончик салфетки. Штрудель имел обгрызенный вид, но она стащила не очень много.
— Выглядит прекрасно.
— Это была идея Клотильды, — сказала она в порыве искренности.
Рози за шестьдесят, она маленькая и толстенькая, ее волосы выкрашены в чрезвычайно яркий оранжево-красный цвет новых кирпичей. Не уверена, какой продукт она использует для достижения такого эффекта (наверное, что-то, провозимое контрабандой из Будапешта, куда она ездит каждые два года), но он обычно придает коже на ее проборе ярко-розовый цвет.
Сегодня она зачесала волосы назад и закрепила заколками — стиль, который нравится пятилетним девочкам.
Я провела последние две недели, помогая Рози найти подходящее место, с пансионом и уходом, для ее сестры Клотильды, которая недавно переехала в Санта-Терезу из Питтсбурга, где зимы стали слишком суровыми для нее.
Рози не водит машину и, поскольку моя квартира недалеко от ее ресторана, то мне казалось естественным помочь ей найти жилье для Клотильды. Как и Рози, Клотильда была маленькой и полной, с пристрастием к той же краске для волос, которая окрашивает скальп Рози в розовый цвет и придает ее кудрям такой специфический красный оттенок.
Клотильда была в инвалидном кресле, страдая от болезни, которая сделала ее нетерпеливой и раздражительной, хотя Рози клялась, что она всегда была такой.
Они все время пререкались и, проведя день в их обществе, я стала нетерпеливой и раздражительной сама.
После проверки пятнадцати или шестнадцати вариантов мы, наконец, нашли подходящее место. Клотильду поселили в комнате на первом этаже в бывшем доме на две семьи в восточной части города, так что я могла вздохнуть с облегчением.
— Хотите зайти?
Я держала дверь открытой, пока Рози обдумывала приглашение.
Казалось, она приросла к месту, слегка покачиваясь. Рози иногда становится кокетливой, особенно, когда вдруг теряет уверенность в себе. На своей почве она агрессивна, как канадский гусь.
— Может быть, тебе не нужна компания, — сказала она, застенчиво опуская глаза.
— Ой, да ладно! Я люблю компанию. Вы должны посмотреть квартиру. Генри сделал замечательную работу.
Она еще раз качнулась и бочком прошла в гостиную. Обвела комнату краешком глаза.
— О. Очень красиво.
— Мне очень нравится. Вы должны посмотреть спальню.
Я поставила штрудель на стол и включила чайник. Провела Рози по комнате и наверх, по винтовой лесенке, показав выдвижное спальное место, шкафчики, вешалки для одежды.
Она издавала все подходящие к случаю звуки, только слегка побранила меня за скудность моего гардероба. Она заявила, что у меня никогда не появится дружок, пока я не заведу больше одного платья.