Тэхен плевался такими едкими словечками, как «сука» или, например, более мощное — «мразь», сжимая в руке бумажку, где черным по белому были расписаны его долги за учебу и отсутствие без уважительной причины. Интересно, а считается ли уважительной причиной банальное нежелание и, будем честны, лень? Ему было куда приятнее закинуться таблетками, схватить Стейшу в охапку и проваляться с ней целый день в постели, периодически целуя ее то в выступающую ключицу, то в пятку. Где-то на периферии его сияющего сознания зыбко смеялись Гук и Кэт, он даже слышал, как они целуются, и улыбался, ведь счастье его друзей — его счастье.
Он не знал, где найти деньги. Он не знал, успеет ли заполнить кричащие пробелы шуршащими бумажками и засунуть в самую глотку квитанцию об оплате этой «суке из деканата». Тэхен знал, что без высшего образования сейчас он максимум годен на главную роль человека в вечно заполненном театре голодающих людей, чьи слова были кратки, но знамениты на весь мир: «Свободная касса!». Не ради свободной кассы он учился… первые два года. Но учился же, верно? Дальше как-то не заладилось, дальше как-то появились новые друзья, новая девушка, новые вариации получения удовольствия, граничащего с истошными криками и мольбами, когда на него не хватало средств. Люди всегда расставляют приоритеты неправильно, но осознают это слишком поздно. Не скрипящий на деснах порошок позволит ему в будущем обеспечивать себя и семью, которая обязательно появится, зато он позволит этому будущему рассыпаться в такой же порошок.
Дома Тэхена ждал Чонгук. «Девочки решили прошвырнуться по магазинам, набрать тряпок на вечеринку», — пояснил господин Чон, загружая на ноутбук жесткую порнуху и предлагая другу посмотреть вместе. «Белоснежка со скромной единичкой и семь черных гномов с хуями больше, чем они сами», — продолжал пошлить все тот же господин, открывая бутылек с таблетками.
И пока дражайшие господа ржали над тем, как здоровенные мужики заваливали девчонку-бедняжку (или счастливицу?) на койку, чтобы во всех позах показать ей, чем может обернуться простота и наивность, их дамы спокойно прогуливались по магазинам, с огромным, как достоинство одного из сказочных гномов, удовольствием примеряя все новые и новые наряды. В самом деле, зачем она пустила к себе переночевать заблудившихся странников?
— Меня могут вышвырнуть из универа.
Тэхен отпил прямо из горла бутылки дешевый коньяк, передавая смердящее пойло лучшему другу. Тот не стал отставать и тоже влил в себя золотистую отраву, сначала задержав ее во рту, а после ощутив прилив не просто тепла — жара во всем теле. Чонгук зажмурился и выдохнул, испортив свежий воздух, поступающий из окна, запахом спирта.
— Да? Херово… Что делать будешь? — Чонгук шмыгнул носом и весело усмехнулся. — Интересно, в нее войдет сразу два?
Тем временем миловидная Белоснежка, охотно раздвигая ноги словно бабочка, распахивая трепещущие крылышки, пошло стонала и выкрикивала знакомые всем «Да, еще! Глубже, прошу, не останавливайся!». Только вот кому были адресованы столь желанные слова — неизвестно. И крошка забыла о поговорке, в которой говорится, что семеро одного не ждут. До ее оргазма никому не было дела.
— Я не знаю. У Стейши скоро день рождения, я откладывал на подарок, но блять… — Тэхен отвернулся и сморщился, когда струя белой спермы выстрелила на манер пенящегося шампанского в Новый год.
— Такую блядь еще повстречать надо, — согласно кивнул Чонгук, в душе понимая, о чем говорил его друг, но не мог же он не соригинальничать?
— Ты меня не слушаешь.
— Чувак, ты можешь занять у меня денег, — Чонгук оборвал надрывистые стоны Белоснежки и в момент кульминации захлопнул ноутбук. Теперь все его внимание было намертво приковано к грустному принцу Киму. — Или давай сделаем подарок от нас троих? Бабки не отдавай, мы одна семья.
— Нет-нет, исключено, я сам что-нибудь придумаю, просто… захотел поделиться.
Тэхен виновато улыбнулся, как будто не знал, что Чонгук всегда его выслушает, поймет и поддержит, даже если разбавит эту бочку с идиллией мужской дружбы ложкой едкого сарказма, да еще и приправит острой шуточкой, чтобы есть было не так скучно. Не в его правилах было принимать блюда такими, какими они были, он обязательно хотел добавить своих штрихов, и все равно, хуже он делал или лучше. Главное — сам; главное — не как у всех.
— Когда там вечеринка? В субботу? — Ким подошел к окну и закрыл его, так как ему не нравилось, когда холодный ветер щекотал его ноги, которые практически всегда страдали от отсутствия обуви.
— Ага, уже завтра, — Чон снова раскрыл ноутбук и продолжил жадно пялиться на разворачивающуюся на небольшом экране групповуху. — Джун и Юнги приедут. Помнишь их?
Тэхен помнил их, конечно же, помнил. Разве можно забыть людей, которые всегда привозили отличный товар и денег брать не хотели? «По-братски, угощаю», — говорили они, вручая драгоценные сокровища прямо в дрожащие руки. Ну а дальше… дальше гонки, катание с горок, заразительный смех, и все это в выдуманной стране «Кайфоландия», где каждый мог почувствовать себя королем, а приглашенные девушки — сказочными феями в коротеньких платьицах, которые было так удобно снимать.
***
Домашние феи местных королей вернулись поздно вечером. Шурша пакетами и перешептываясь между собой, они стояли в прихожей и стягивали с уставших ног обувь, кидая ее в кучу остальных туфель/ботинок/кроссовок. Любимые мужчины уже спали, прислонившись головами друг к другу, и не заметили, как их женщины во всей красе вплыли в гостиную. На полу валялась пустая бутылка, из горлышка которой все еще стекали редкие золотистые капельки, на животе Чонгука покоился закрытый ноутбук, таивший в себе досмотренный-таки до эпичного конца фильм для взрослых с детским подтекстом, а Тэхен, державший в руках уже пустую баночку, дергался во сне. Видимо, пытался догнать ту суку из деканата. Только вот где квитанция, которую предлагалось засунуть в самую глотку — точно так же, как в фильме, только в женский рот попадали иные предметы, более толстые и длинные?
— Они такие щеночки, когда спят, — Стейша юркнула к Тэхену между ног, устраиваясь на полу. Она положила голову ему на колено и счастливо улыбнулась.
— Ага, слюнявые и дурно пахнущие, — фыркнула Кэт, которая, между прочим, очень любила собак, только настоящих, а не этих, пьяных и накаченных наркотой. — Давай будить их.
— Зачем? Пусть отдыхают, смотрят добрые сны.
Анастейша, которая всегда отличалась ранимостью и добротой, потерлась носом о внутреннюю сторону тэхеновского бедра, а после все с той же улыбкой на лице посмотрела на Кэтрин. Та погрузилась в собственные мысли, и решив никого в них не впускать, повесила огромную неоновую табличку «Не влезай! Убьет!». Но Стейша влезла. Ей всегда можно было больше, чем остальным, потому что любовь. Странная, необъяснимая и немного неправильная любовь. Девочки в детстве обнимаются и держатся за руки. Становясь старше, девочки понимают, что так приятнее и правильнее (!) вести себя с мальчиками, но Анастейша продолжала виснуть на Кэтрин и жаться к ней, а та и не возражала. Наоборот, Кэт охотно льнула к любимой подруге и млела от ласк нежных рук, порой и губ. Тэхен никогда не был против и с улыбкой невинного ребенка наблюдал за девушками. Чонгук хоть и раздражался демонстративно, лишь бы внимание привлечь, но тоже, ведомый особыми чарами, упивался картинами, написанными водянистой акварелью.
— Что думаешь насчет гладильных досок? — внезапно спросила Стейша, таки сорвав предупреждающую табличку с запертой на замок души Кэтрин.
— От Тэхена заразилась? — прыснула та, переодеваясь в домашние штаны.
— Нет, серьезно, давай проведем аналогию.
Анастейша повернулась лицом к подруге и положила голову туда, где сосредотачивается все то мужское, что было в Тэхене. Он стал пробуждаться от приятного касания и когда увидел светлую макушку, заулыбался и хорошенько потянулся, глядя одним глазом на переодевающуюся шатенку. Чем не мартовский кот? Правда, на дворе был апрель, но не столь важно.
— О чем шепчетесь, душеньки-подруженьки? — Тэхен стал поглаживать свою девушку по голове, путая слегка вьющиеся волосы.
— О гладильных досках, — блондинка закинула голову назад и получила нежный поцелуй в стиле того самого знаменитого поцелуя из «Человека-Паука». — Что, если они все когда-то мечтали стать досками для серфинга? Бороздить моря и океаны, встречать ранние рассветы и провожать рыжее солнце, похожее на апельсин, когда на смену дня приходит царица Ночь? Но реальная жизнь посмеялась им в лицо, отвесила смачную оплеуху, и теперь они вынуждены пылиться в кладовых. Такие бедные, несчастные досочки…
Тэхен и Кэтрин уставились друга на друга, даже Чонгук, издав громкий храп, проснулся и ошарашенно огляделся вокруг. Его помятый видок, как будто его только что вытянули прямиком из стиральной машины, рассмешил собравшихся вокруг, и про лирическое отступление Анастейши все дружно забыли, но лишь на определенный момент, ибо Кэтрин, роясь в своей сумке в поисках губной помады, прошептала: «Все мы гладильные доски, мечтающие о бескрайних морях, но вынужденные держать на себе смятое белье».
***
Шелковой и невесомой ночью, когда курилась всеми любимая Бо-бо (так в местных кругах ласково называли марихуану), Чонгук, известный пошляк, предложил сыграть, но не в карты на раздевание, ибо «банальщина», и не в бутылочку, потому что целовать чужую девушку или чужого парня выходило за рамки приличия. Да-да, даже в этой компании они были, не совсем же они потерянные гладильные доски в этом высохшем соленом море. Предложение Гука было одобрено, принято на ура, и оживленный Тэхен полез искать всевозможные игры для взрослых. И нашел…
— Давай, сюда, левее. Нет-нет, пониже вставляй, так не попадешь, — комментировала Кэтрин, сидя на стуле, пока Чонгук с завязанными глазами орудовал у нее между ног, которыми девушка зажимала бутылку. Парень пытался попасть трубочкой, торчащей из его рта, в узкое горлышко. — Во-во! Почти попал! Тыкай!
Анастейша и Тэхен смеялись и не могли остановиться. Они хватались за животы, падали на пол и заботливо вытирали друг другу слезы. Картина разворачивалась забавная и эпичная, хотелось наблюдать за этой игрой бесконечно, но Чонгуку удалось попасть своей трубочкой в мокрое горлышко (звучит двояко, не так ли?). Окрыленный собственной победой, Чон сорвал с себя повязку и, посмеиваясь, крикнул другу, что тоже с удовольствием посмотрит, как он будет играться между ног Стейши.
— Для нас другая игра! — крикнул Тэхен.
Парень куда-то убежал и не увидел, как Чонгук, вставший на ноги с колен и склонившийся ко все еще сидящей на стуле Кэт, целовал ее, да так пошло и жадно, что Стейша смутилась, но не смогла отказать себе в удовольствии понаблюдать за весьма занятным сплетением языков любимой парочки. Она видела, как тяжело дышит Кэтрин, видела, как жмурится Гук и хочет свою женщину, и невольно сжала ноги покрепче. Где черти носят Тэхена?!
А вот и он. Ким вернулся в гостиную с листочком мятой бумаги. Зачем это ему лист А4? Он что, собрался рисовать или мастерить оригами? Если это так, то совсем нечестно… Анастейша тоже хотела жаркого флирта, пошлых шуточек и тесных касаний. В конце концов, она тоже живая девушка и жаждет своего законного парня.
— Мы будем танцевать на этом листе, — объяснял Тэхен, сидя на корточках. Он поглядывал на Стейшу, на Кэт и Гука, которые улыбались и внимательно слушали правила пока еще неизведанной, но любопытной игры, — заступать за него нельзя. Пока будет играть музыка, мы должны снять с себя максимальное количество одежды.
— Я тоже хочу сыграть в такое! — воодушевилась Кэтрин, ущипнув Чонгука за бок. — Сыграем потом?
— Я могу раздеть тебя и безо всяких листочков… — Чон оттянул женские штаны, ловко юркнув под них рукой, но Кэт вовремя остановила его и, хихикая, переложила его конечность на свою ногу. — Ну ладно-ладно, я понял… Давай посмотрим на наших друзей. Ну-ка, покажите нам страсть, переплюньте Белоснежку.
— О чем это ты? — нахмурилась шатенка в непонимании.
— Забей, — Чонгук чмокнул любимую в губы, устроил ее на своих коленях и, обняв сзади, положил голову на хрупкое плечо, чтобы лучше видеть, прямо как лжебабушка из «Красной Шапочки».
Тэхен, суетясь, чтобы не потерять ни минутки, включил телефон, кидая его на диван динамиком вверх, из которой заиграла томная, возбуждающая мелодия, словно бархатом окутывая маленькую квартирку, погрязшую в пряном, тяжелом запахе марихуаны и невидимом, но хорошо ощутимом возбуждении, вернулся к своей девушке и галантным жестом пригласил ее ступить босыми ступнями (ох уж эти тэхеновские привычки, передающиеся по ментальному наследству) на лист бумаги.
Он прижался к Анастейше сзади и крепко оплел ее длинными руками, сцепляя пальцы в замочек. Их тела будто слились в одну дрожащую, покрывающуюся мурашками материю из кожи и костей. Начиная аккуратные и плавные движения, Тэхен неприлично задышал на ушко блондинки, давая волю рукам. Нужно следовать инструкции, напетой женским голосом под эротичный минус.
Десять… Поцелуй в губы…
И Тэхен послушно целовал. Стейша охотно пускала его язык себе в рот и задыхалась от тягучего наслаждения, разливающегося по всему ее телу — от макушки до самых пяток. Бескостный орган Кима двигался слишком профессионально, чтобы не навеивать мысли о чем-то большем. Их слюна уже давно стала общей.
Девять… Проведи рукой по моим волосам…
Тэхен сначала носом, а потом и пальцами зарывается в пшеничную гриву, мягко, но с намеком оттягивая светлые волосы назад. Анастейша не противится и включает режим покорной девочки, смотря из-под прикрытых век на парня, которому крышу сносит не по-детски, а ведь напротив сидят лучшие друзья и наблюдают. Кстати, а что это рука Чонгука делает под футболкой Кэтрин?
Восемь… Прикоснись медленно…
Наступает очередь Стейши. Она медленно повернулась слегка покрасневшим то ли от смущения, то ли от прилива возбуждения, из-за которого луна сегодня слишком большая и слишком близко, лицом к возлюбленному. В Тэхене звездной мякотью собрался весь ее скудный мирок. Она забралась рукой под его безразмерную толстовку и провела подушечками пылающих пальцев от шеи до опасного участка в самом низу, специально задевая блядскую дорожку. Тэхен резко вздохнул и закатил глаза, выглядя при этом как настоящая порно-звезда, мать его.
Семь… Замри!
Было слышно, как дышала Кэтрин, было слышно, как ее целовал Чонгук, и видно, как Стейша и Тэхен застыли в объятиях друг друга, и ведь все уже забыли про чертову бумажку. А она все еще там? Анастейшу не волновал жалкий листочек, ведь животом она ощущала затвердевшее возбуждение Кима, о которое начала тереться, нарушая правила придуманной кем-то игры для взрослых. Голос тем временем продолжал.
Давай перейдем сразу к первому пункту…
Но так быстро переходить к десерту никто не собирался. Хотелось сначала изведать аперитив, попробовать закуску, вдохнуть аромат горячего и уже тогда насладиться воздушными сливками и свежими ягодами.
Анастейша медленно опустилась на колени, тыкаясь, как слепой котенок, в низ живота Тэхена. Она не хотела казаться развратной девицей, не в ее правилах, но когда рядом находился Тэхен, когда марихуана выбила все вопросы из головы и оставила волнующие многоточия, «занятие любовью» сменялось на «потрахаться», а «ублажить любимого мужчину» превращалось в грязное, бьющее по щеке «отсосать».
Не ей одной дурь в прямом и переносном смыслах ударила в голову. Чонгук и Кэтрин уже давно поменялись местами: теперь девушка находилась сверху и, горячо целуя самого лучшего, самого прекрасного на свете по ее меркам парня (никто и не спорил), шарила рукой в его штанах, заставляя Чона выгибаться и с остервенением мять ее аппетитные ягодицы. Будь чонгуковская воля, Кэт уже давно прыгала бы на его члене, извиваясь, как ужик на сковороде, но вроде неприлично заниматься сексом на глазах лучших друзей… А прилично делать весьма не скромный минет, не удосужившись уединиться в комнате или хотя бы ванной?