В один прекрасный день он отправился навстречу унгиратам в сопровождении своего сводного брата Бельгутея за своей суженой, юной Борте, которой к тому времени исполнилось шестнадцать лет. По монгольским меркам, она уже вышла из брачного возраста. Увидев Темучжина, девушка, конечно, обрадовалась. В глубине души, несмотря на такой длинный промежуток времени, она ждала своего Темучжина, верила, что он вернется за ней. Волнение от встречи было взаимным. Борте стала еще красивее. За эти годы из шустрой, симпатичной девочки она превратилась в привлекательную девушку. Любуясь ее прелестями, Темучжин надеялся, что ее отец не откажется выполнить условия договоренности, заключенные с Есугеем.
Не только Борте, но и Дэй был рад появлению того, кому он был готов много лет назад отдать дочь в жены. Несмотря на годы бедствий, несмотря на трагическую гибель Есугея, Дэй Мудрый встретил молодого вождя радушно, подтвердил свой прошлый уговор с ним и, верный своему слову, согласился отдать свою дочь Темучжину. Дэй признался, что в курсе происшедших событий, знает о нелюбви тайджиутов к Темучжину, и очень беспокоился о нем. Дэй не скрывал, что рад возвращению того, кого все эти годы видел своим зятем.
Наверное, мудрый Дэй промолчал о том, что за прошедшее время не раз пожалел, что отпустил Темучжина. Сколько раз он с негодованием думал о том, что Мунлик так легко обманул его или, скорее, усыпил бдительность, назвав такую естественную причину необходимости вернуться сыну к истосковавшемуся отцу. Дэй ругал себя, что отпустил тогда его, еще такого молодого, со всех сторон окруженного опасностями. Наверняка он не однажды был на волосок от гибели. Кто знает, возможно, Дэй не раз укорял себя за то, что почти ничем не помог будущему зятю в годы бедствий. Он знал, что происходило, но не посчитал необходимым предложить свои услуги, поддержать. Дэй чувствовал себя виноватым…
Но возмужавший, сильный, уверенный в себе, такой изменившийся, внушающий доверие Темучжин стоял сейчас перед ним. И желание взять в жены Борте, кажется, у него не уменьшилось. Эти дети, много лет назад проникшиеся симпатией друг к другу с первого взгляда, были готовы к серьезным отношениям. Зардевшиеся щеки Борте подтверждали, с каким волнением она ждет, чем закончится эта долгожданная встреча. Что бы там ни было, Дэй-Сечен, не колеблясь, отдал Темучжину красавицу-дочь в жены.
Вскоре состоялась свадьба. Дело сладилось, молодые поженились, родственники обменялись подарками – в общем, в монгольской степи появилась новая семья. Истинные детали свадебного ритуала нам не узнать – даже в «Сокровенном сказании» о них не сказано ни слова. Приходится лишь догадываться о том, каким он был. К примеру, итальянский путешественник монах Плано Карпини, как и фламандский монах-францисканец Виллем Рубрук, сообщает, что монголы покупают своих жен и что новобрачный похищает свою невесту, спрятанную семьей, «уносит ее силой и вводит, как будто бы насильно, в свой дом». Возможно, так все и было у Темучжина и Борте.
Однако свадебные церемонии в Монголии изменились после того, как в XVI веке буддизм стал господствующей религией в стране. Но многие древние ритуалы сохранились до самого недавнего прошлого, и поэтому нетрудно представить себе эту сцену. Сначала появлялся жених в сопровождении преданных друзей. Одет он был весьма ярко – в так называемый дээлес, а в руках держал лук и стрелы. Выглядел он весьма воинственно и романтично. Происходила официальная встреча семей. В этот момент подтверждался статус молодых (что жених и невеста принадлежат к разным кланам) и возможность создания семьи.
Далее – торжественный вход в юрту отца невесты, поднесение жениху новой одежды и нового лука со стрелами, обмен добрыми пожеланиями. Следующий этап – пиршество с поеданием куска особо твердой баранины, символизирующего прочность брачных уз. Все веселятся, снуют слуги, озабоченные забоем баранов и откормленных коней и разделкой их туш для котла. Монгольские воины, оставив свое оружие у входа в юрту, усаживаются по правую руку от ее хозяев, пьют и хлопают в ладоши. Перед каждой чашей слуга спешит окропить напитком четыре стороны света, звучит комуз.
Сохранились описания того, как выглядела Борте в этот торжественный момент. Наряженная в длинное платье из белого фетра, с косами, отягощенными серебряными монетами и крошечными фигурками, она сидела по левую руку от Темучжина. На голове невесты – конусообразный головной убор из березовой коры, покрытый дорогим шелком, поддерживаемый косичкой над каждым ухом.
И вот невеста – верхом на одной из низкорослых лошадей Темучжина. Согласно монгольским законам, жена, естественно, должна была жить в нутуге мужа, и потому сразу после богатого свадебного пира молодые отправились в стойбище Темучжина. Дэй-Сечен проводил молодоженов до реки Керулен и вернулся в свое кочевье. И вот Борте скачет, перехваченная вокруг талии и груди голубыми лентами, а ее слуги везут соболью шубу в подарок матери Темучжина. Теперь Борте – жена хана и должна заботиться о его юрте. Ее ожидает много забот и обязанностей: доить скот, следить за стадом, когда мужчины на войне, сбивать войлок для шатров, шить одежду нитками из расщепленных сухожилий, шить сандалии и носки для мужчин. Но, в отличие от других женщин, судьба избрала ее для большего. В истории она известна как Борте Фуджин, императрица, мать троих сыновей, которая впоследствии управляла владениями более обширными, чем Римская империя.
Мать Борте, Цотан, сопровождала дочь до самого урочища Гурелгу, где в тот момент обретались Борджигины. Видимо, новоиспеченная теща хотела познакомиться со свекровью своей дочери, хотела увидеть, какое впечатление на нее и родню Темучжина произведет царский подарок, который она дала Борте в приданое. Борте получила от матери в приданое шубу из черного соболя. Это самый дорогой мех для жителей степи. Вероятно, это была необыкновенно красивая шуба: иссиня-черная, лоснящаяся, как масло, с рукавами, в которых можно было прятать замерзшие пальцы, и с подолом, достающим до середины икр, – неслыханная роскошь в бедном доме Темучжина.
Парадокс: вся история Монголии, да и вообще мировая, могли развиваться по иному пути, если бы не был сделан этот подарок. Этой дохе из черных соболей посвящены сотни, если не тысячи страниц в трудах монголоведов. Не будет преувеличением заметить, что роскошная, но, в общем, ничем особо не примечательная меховая шуба стала, наверное, самой знаменитой шубой в мировой истории. Она, в известной мере, символ возвышения Темучжина. С нее начинается некий новый отсчет времени для рода Борджигин – начало восхождения из той нищеты, в которую они впали после безвременной смерти Есугей-багатура. Эта богатая одежда стала основанием политической карьеры Темучжина. И дело не в том, что одна эта соболья доха стоила больше, чем все остальное имущество Борджигинов, вместе взятое, а в том, как распорядился этим неожиданно свалившимся в руки богатством новый вождь Темучжин.
Неразлучный друг Боорчу умно заметил, что такой подарок нельзя использовать по прямому назначению. Собственно, основных вариантов, как поступить с дохой, было всего два. Первый: выгодно обменять ее на скот. А скот для любого монгола – реальное богатство. За такую шубу можно было получить хорошую отару овец, и, прими Борджигины такое решение, они были бы надолго, если не навсегда, избавлены от вечно нависающего над ними призрака голодной смерти. Второй вариант: использовать ее как своеобразную инвестицию – с тем, чтобы в будущем это вложение принесло семье некие дивиденды. Такой способ был, конечно, очень ненадежным и по тем временам рискованным.
Кто знает, сколько шли споры об участи собольей дохи. Может быть, изголодавшиеся Борджигины и склонялись к первому варианту, но юный Темучжин сказал, что шубу надо отвезти в подарок кераитскому хану Тогрулу. Соболья доха – это удачный повод напомнить ему о былой дружбе с Борджигинами и предстать перед ним достойным наследником славы Есугея, взрослым женатым мужчиной. Инициативу сына поддержала Оэлун, ведь на самом деле доха принадлежала ей. Она могла выбрать сытую жизнь взамен призрачных надежд, но без сожаления пожертвовала дорогим подарком и приняла идею Темучжина.
События происходили около 1185 года. Не теряя времени даром, взяв меха с собой, он появился при дворе Тогрул-хана, властителя могущественного племени кераитов. В лучшие дни Есугей и Тогрул стали назваными братьями (анда). Теперь Темучжин пришел с подарком – меховым одеянием – к своему названому дяде, к которому обратился как к «отцу». То, как Темучжин преподнес свой подарок, растрогало сентиментального хана, да и сам подарок очень понравился – он был поистине роскошным. Тогрул благородно пообещал юноше свое покровительство и помощь в восстановлении рассеянного улуса, гневно высказался в адрес тайджиутов. Темучжин получил даже больше, чем предполагал.
Вовремя поднесенная соболья доха дала начало целой лавине событий. Юный монгольский вождь, наследник прославленного героя и названый сын владыки кераитов, стал постепенно превращаться в символический центр притяжения всех, кто был недоволен существующими порядками. Речь шла о переменах, идущих вразрез с давними традициями: засильем косных родовых вождей, приниженным положением потомков Хабул-хана после смерти Есугей-багатура. В общественном мнении части монголов, особенно среди молодежи, Темучжин был той фигурой, вокруг которой начали объединяться ради возрождения былой монгольской славы.
Наверняка Борте гордилась своим мужем, не по годам зрелым, хотя и юным. Его возраст не стал препятствием для широты взглядов, смелых решений и далекоидущих планов на будущее. За два года (1179–1180) сторонниками Темучжина стало около десяти тысяч воинов. Они не группировались вокруг его ставки, а жили в верховьях Онона, по-видимому, рассеянно, как подобало «людям длинной воли». Как только весть о милости кераитского хана к Темучжину распространилась по Великой степи, эти люди объявили себя сторонниками нищего царевича. Соболья доха окупилась с лихвой. По сути дела, Темучжин не стал ни ханом, как Тогрул, ни вождем племени, каким был его отец, ни даже богатым человеком, потому что никто из новоявленных сторонников не был его данником или слугой. Темучжин стал знаменем создававшейся, но еще не оформившейся партии, человеком, от которого ждали многого, но не давали ему ничего.
Мы, наверное, не ошибемся, если скажем, что теперь амбиции Темучжина были под стать его аристократическим предкам. Не теряя времени, он принялся использовать свой новый статус женатого человека и главы семьи. Теперь Темучжин стал подумывать об усилении военной мощи рода. Для начала он послал Бельгутея за своим «другом» Боорчу, который и на этот раз ничего не сказал отцу, а, взнуздав коня, помчался к юному вождю. Придет день, и он станет первым «маршалом» великой армии, которая будет сформирована на границе тайги со степью. Рядом с Темучжином оказываются те, кто будет идти с ним по жизни и играть важную роль на каждом этапе его восхождения.
В истории нашего героя и Борте была суждена особая роль. Она стала для него тем, чем Земля была для Антея. Не раз интуиция Борте помогала узнавать о заговорах с целью покушения на жизнь Чингисхана. Прежде всего – это для средневекового монгола имело огромное значение – она родила ему четырех сыновей: Джучи, Чагатая, Угедэя и Толуя. Кроме того, жена была для Чингисхана советчицей, к словам которой он всегда прислушивался в первую очередь. В критические моменты именно советы Борте подсказывали будущему императору единственно правильное решение. И вообще, жена пользовалась у него непререкаемым авторитетом. Это не означает, что он отказался впустить в свою жизнь других женщин. Разумеется, подобно любому монгольскому вождю, Темучжин, не колеблясь, заводил себе новых жен, которые при необходимости сопровождали его в походах, тогда как Борте оставалась в Монголии, но только ее дети имели право на отцовское наследство. Никто из женщин и мужчин, окружавших Темучжина, не был прославлен больше, чем Борте. Она всегда оставалась высокочтимой «хатун», госпожой, сотворцом потрясающего триумфа завоевателя Вселенной.
Итак, Темучжин, избежав тайджиутских засад, возмужав и окрепнув, став молодым вождем, опасным для одних и необходимым для других, получил возможность приступить к восстановлению прежних союзов. Под покровительством одного из могущественнейших монгольских правителей, став, таким образом, его вассалом, Темучжин обрел определенный статус в феодальном обществе. Постепенно он восстановил свой клан. После долгих лет страданий счастье, казалось, улыбнулось сыну Есугея-багатура. Увы, положение его степных владений было крайне зыбким. В тот самый момент, когда юный вождь решил, что все беды миновали, жизнь подвергла его новому испытанию. Положение его стало еще более острым. И неприятности не замедлили последовать.
Резко возросшая известность Темучжина в степи имела не только положительные последствия. «Длинное ухо» донесло весть о том, что у Есугея-багатура появился достойный наследник, и до воинственных северян – непримиримых врагов Есугея, меркитов. Они посчитали это время самым подходящим для того, чтобы отомстить Борджигинам за старинную (прошло уже двадцать лет) обиду, нанесенную Есугеем. Речь шла о похищении Оэлун – невесты меркитского богатыря Чиледу. Столько лет прошло, неужели старая обида все еще нуждалась в отмщении? Да. Такие были нравы. Среди степных кочевников подобные оскорбления не имеют срока давности. Расплата могла коснуться не только самого обидчика, но и его детей и даже внуков.
Вот в этот момент и начинается один из самых трудных этапов в жизни героя. Удивительным образом переплелись счастье и радость, боль и потери. Так обычно и бывает: в момент наивысшей радости человек становится особенно уязвимым, беззащитным. И все только потому, что он счастлив, а значит, смотрит на мир другими глазами, не видит очевидного, не готов к испытаниям. Темучжин наслаждался новой для себя ролью мужа, а Борте – жены. Этот союз действительно приносил обоюдную радость и счастье. Соединенные волей судьбы, они полюбили друг друга, и это чувство было проверено временем. Теперь молодые мечтали о первенце, конечно, это должен был быть мальчик, но призраки прошлого не заставили себя ждать.
Когда Есугей умер, кому могли мстить меркиты? Его жене и нищим ребятишкам, чуть ли не умирающим от голода, борющимся за существование в изоляции? А теперь ситуация в корне изменилась. Время пришло. Имя наследника Есугея громко прозвучало в степи, но сам он еще не имел достаточно сил, чтобы противостоять мщению. Он был уязвим. К тому же нападение планировали сделать внезапным, мощным. Меркиты выбрали время обдуманно. Кстати, нельзя отрицать, что они вообще могли до этого считать семью Есугея погибшей. Ведь лет десять о Борджигинах не было ни слуху ни духу. Встреча Темучжина с Тогрулом и молва о ней, пролетевшая по всем степным кочевьям, напомнили меркитам, что у их родового врага вырос сын-багатур. И значит, настало время для мести.
Стан Темучжина по-прежнему находился в Бурги-ерги. При нем была его молодая жена, красавица Борте. Однажды ранним утром, приложив ухо к земле, старая Хоахчин, служанка матери Темучжина, услышала грохот копыт приближавшейся конницы. Мгновение спустя все были на ногах. Эта поспешность лишней не была: вражеское войско летело быстрее смерча. Три сотни вооруженных до зубов воинов, ведомых вождями трех меркитских родов – Тохтоа-беки, Дайрусуном и Хаатай-дармалой, – нагрянули на становище Борджигинов совершенно неожиданно.
Если бы не чуткий сон и хороший слух служанки, расслышавшей далекий топот сотен коней, быть бы мужчинам рода Борджигинов убитыми, а женщинам – уведенными в плен. Но проснувшаяся Хоахчин разбудила Оэлун и тем спасла семью и будущего великого хана монголов. Оэлун, не терявшаяся и в самых экстремальных обстоятельствах, быстро подняла всех домашних, и Борджигины бросились бежать. Семья и нукеры Темучжина, Джелмэ и Боорчу, сразу вскочили на лошадей и помчались в таежные дебри на гору Бурхан-Халдун. Одного коня оставили в качестве запасного, а для Борте и второй жены отца лошадей не хватило. Борджигины были уверены в том, что на них нападают тайджиуты. Это означало, что женщинам ничего особенно не грозит (кроме, может быть, Оэлун – старой противницы тайджиутских вождей). Но это оказались меркиты – беспощадные враги рода, жаждущие мести. Они решили отплатить вражескому роду его же монетой – похищением юной супруги Темучжина.