И все было хорошо, до тех пор, пока за завтраком у Гермионы не зазвонил телефон. Она не позволила ни одной эмоции проскользнуть на лице, вот только глаза выдали ее. Глаза, в которых он увидел нечто наподобие сладкой грусти, нежности, отравляющей ее печалью. Он не знал того, кто звонит, не видел того, как она обозначила этого человека в списке контактов, но он уже ненавидел его.
========== Глава 11. Призрак отпущенной любви ==========
Комментарий к Глава 11. Призрак отпущенной любви
При написании начала главы, автор слушала David Bisbal - Esta Ausencia. Для лучшего восприятия, советую включить эту песню.
В конце главы использована композиция Biagio Antonacci - Pazzo di lei.
Esta ausencia tan grande
Tan dura, tan honda
Que quiebra en pedazos
Mi razón.
Внезапно зазвонивший сотовый разорвал в клочья идиллию, воцарившуюся в квартире. Эти звуки были хуже выстрелов, хуже выкрикнутой Авады Кедавры.
Esta ausencia desnuda
De dudas y sombras
Me clava tu amor.
Еще до того, как принять вызов, до того, как посмотреть на дисплей, Миона уже знала о том, кто звонит. Она прекрасно понимала, что тот, кого она вызвала с другой стороны пролива, прилетит так быстро, как только сможет. И все равно не смогла сдержать дрожи, услышав слова песни ассоциирующейся с ним одним.
Esta ausencia que duele
En el fondo del alma
Que quema por dentro
Mi sueño y mi calma.
Отчаянно пытаясь держать себя в руках, она чувствовала, что маска равнодушия с трудом держится на лице. Еще немного - и она станет не властна над собой. Еще совсем чуть-чуть и, завтракая в компании другого, она сорвется.
Esta ausencia de hielo
De piel, de silencio
Que corta las horas sin piedad.
Эти слова всколыхнули в ней волну боли. Но эту боль она никому бы не отдала. Эта боль навечно останется с ней, потому что не было ничего слаще этой отравы, кислотой разъедающей внутренности. Не было ничего слаще, чем быть не в силах сделать вздох, вспоминая их былое счастье.
Esta ausencia infinita
De noches y días
No tiene final.
- Прости, Северус, – xрипловато произнесла Гермиона, не сумев совладать с голосом. В эту минуту она не нашла в себе сил посмотреть ему в глаза. - Мне нужно ответить.
Fue tan fácil decir
Que el adiós sanaría
Las espinas clavadas
En tu alma y la mía.
Поднимаясь из-за стола, девушке оставалось лишь надеяться на то, что зельевар не знает испанского.
Esta ausencia me grita
Que se acaba la vida
Porque no volverás, volverás
Подхватывая с небольшого столика телефон, Грейнджер отошла на противоположный конец своей огромной комнаты, прежде чем принять вызов от «Лучшей ошибки». Хорошо, что она не видела лица Снейпа, тихо приветствуя звонившего. Хорошо, что она не видела того, как он опустил голову, едва сдерживая желание перевернуть к Моргане обеденный стол. Ее короткое и полное нежности «Да…» выдохнутое в динамик и «Я буду там через два часа», полное обещания, заставляли мага возненавидеть себя за то, что он почти «купился» на ее мастерски расставленные ловушки.
Гермиона вернулась за стол и постаралась воссоздать то настроение, которое царило за ним до звонка. Оба делали вид, что все в порядке. И оба понимали, что, черт возьми, ничего не в порядке. Она открыто улыбалась Северусу, передавая то или иное блюдо. Он делал вид, что его не касаются ее дела.
Но когда она начала убирать со стола, он в каждом ее движении ощущал нервную порывистость, торопливость, которую она из последних сил старалась сгладить. Не выдержав, зельевар поднялся со стула и стремительно приблизился к ней. Заключив хрупкую фигуру в объятия, он зарылся носом во взлохмаченные, еще влажные волосы. Откуда-то пришло противное чувство, что если он отпустит ее сейчас, то прежней она уже не вернется.
- Не ходи никуда, – его руки жадно заскользили по стройной спине. – Давай останемся только вдвоем.
Когда она подняла голову, он увидел ответ в глубине ее глаз. Не было необходимости озвучивать его, но она сделала это.
- Не могу, – виновато шепнула Миона и прижалась лбом к его подбородку. - Прости.
Он ненавидел причины, заставляющие ее срываться в холодный декабрьский день из теплого дома. Он ненавидел то, как она изменилась, перемолвившись лишь парой слов с этим человеком. И он ненавидел того, кто настолько владел этой девочкой. Той, которая еще час назад выкрикивала его имя прежде чем задрожать от наслаждения, ослабевая в его руках.
Она ничего не говорила, торопливо собираясь на встречу, надевая черное шерстяное платье с глубоким треугольным вырезом на груди, едва прикрывающее колени. Ничего не говорила, когда мужчина наливал огневиски в бокал и тут же отпивал треть. Не говорила, опуская палочку в небольшую черную сумочку и подкрашивая губы алым. Ничего не сказала и тогда, когда подошла к нему перед выходом из квартиры и страстно, почти отчаянно поцеловала, искренне надеясь, что вернувшись, застанет его там же, где оставила.
Молодой мужчина откинулся на заднее сидение такси, везшего его из аэропорта в центр Лондона. Салазар его дери, он слишком давно не был здесь и уже успел отвыкнуть от этой вечной сырости и угрюмости. Сколько он не был в Лондоне? Год или уже полтора? Последний раз он аппарировал сюда в совершенно невменяемом состоянии. Его едва не расщепило. Только ему было наплевать. Единственное, что имело значение, было то, что она наконец-то открыла ему дверь, которую он вполне по-маггловски готов был вышибить.
Смотря на то, как снег засыпает туманный Альбион, волшебник вспоминал события, произошедшие всего пару дней назад. Прикрыв серые глаза, он позволил памяти унести себя далеко отсюда.
Этот день ничем не отличался от сотен таких же, прошедших после бегства в маггловский мир. Обычный солнечный день, коими так изобилует южное побережье Франции. Но почему-то именно в этот день он захотел пройтись по набережной, протянувшей практически через весь городок, в котором он осел после того, как Гермиона помогла ему и его семье выбраться из неприятностей, начавшихся сразу после окончания войны. Он даже и сам не понял, что толкнуло его, обычно старательно избегающего всяческих контактов с магглами, если не считать самых необходимых, пойти на этот шаг. Видимо, какое-то чувство тревоги, с утра не дававшее молодому мужчине покоя и вертевшееся внутри, словно пикси, выпущенный из клетки.
Примерно полторы сотни шагов, отделявшие его дом от пристани, Драко преодолел за пару минут, несмотря на то, что не особо и спешил. Яркое солнце, тихий ветер, шуршащий волнами о гальку на берегу и легонько играющий с листвой деревьев, высаженных вдоль дороги, плавно огибавшей берег бухты, в которой раскинулся небольшой городишко, служивший теперь пристанищем для семейства Малфоев, все это почему-то именно сегодня подтолкнуло блондина к воспоминаниям.
Пристроившись на одной из лавочек, стоящей практически в самом конце набережной, из-за чего сюда редко доходили прогуливающиеся парочки, он, прищурившись, принялся наблюдать за небольшой яхтой, пытающейся выйти из бухты. Одно воспоминание сменяло другое, пока память услужливо не подкинула самое яркое из них.
Война окончена, Темный Лорд повержен, и в этот раз окончательно. За это была заплачена слишком большая цена – многие чистокровные семьи прекратили свое существование, те же, кто остался в живых либо оплакивали погибших родственников, либо подверглись нападкам. Их семья была в числе последних. Губы Малфоя искривила едва уловимая усмешка. Ну как же, семья, поддержавшая Темного Лорда, семья Пожирателей смерти. Единственной маленькой зацепкой, которая могла хоть как-то сыграть в их пользу, было то, что мать спасла жизнь Поттеру. Выскочка Поттер, святой Гарри… Именно из-за него начался тот кошмар, который смогли пережить не все члены его семьи.
Постоянные суды, попытки доказать то, что они действовали под Империо. В какой-то момент отец не выдержал, дало о себе и предыдущее заключение в Азкабане. После похорон мать надолго замкнулась в себе, и даже слабые попытки сына хоть как-то отвлечь ее не приводили к желаемому результату. Порой Драко казалось, что он медленно сходит с ума. Бродя вечерами по Малфой-Мэнору, он выискивал в темных углах опустевшего поместья шпионов. В какой момент между бесконечными судами в его жизнь вернулась невыносимая Всезнайка Грейнджер, он даже и не вспомнит. Кажется, она была одним из свидетелей обвинения. Вот только в тот день все пошло не так, как хотелось бы обвинителям. Выскочка Грейнджер, грязнокровка, встала на сторону семьи Малфоев, и ее показания стали решающими.
Малфой усмехнулся, вспоминая тот день, который перевернул все окончательно и бесповоротно. И эта усмешка застыла горечью на его губах.
День близился к полудню, когда в зал заседаний в Министерстве вызвали их с матерью. Огромное помещение было забито до отказа, в воздухе висел легкий гомон, перемежавшийся шелестом перекладываемых бумаг и стрекотом самопишущих перьев. Два стула, стоявшие в самом центре зала, были залиты ярким светом, не оставляющим ни малейшего шанса хоть что-то утаить, выворачивающим наружу всю подноготную, как тщательно не старайся ее спрятать. Хорошо хоть в этот раз они обошлись без клеток и оков.
Стук молотка, после которого в зале воцарилась мертвая тишина, казался оглушающее громким. Настолько громким, что собравшиеся в Министерстве даже наконец-то умолкли, и чей-то смутно знакомый голос провозгласил:
- В зал приглашается свидетель.
Гул крови, внезапно хлынувшей к голове, не позволил Драко четко расслышать имя вызванного волшебника. Мерлин бы их всех побрал! Он уже был готов признаться во всем что делал, что не делал, лишь бы закончилась эта изощренная пытка, не позволяющая расслабиться ни на секунду. Но раздавшийся в следующий момент голос заставил его в немом изумлении застыть.
- Я, Гермиона Грейнджер, родилась…
Малфой медленно поднял голову, упираясь взглядом в фигуру, которую не перепутает ни с одной другой. да только он едва узнавал в ней сокурсницу. Обычно взъерошенные каштановые волосы уложены в аккуратную прическу, глаза подведены черным ровно настолько, чтобы это не показалось пошлым, а в них…. Мерлин! Почему-то именно после того, как они пересеклись взглядами с этой заучкой, беспокойство у него в груди перешло на новый уровень.
Грейнджер казалась стеклянной и неживой, будто статуя. Белая, как снег, такая же ненастоящая, как туман, что просачивался в лёгкие и морозил изнутри, она держалась настолько спокойно, что даже ему, чистокровному волшебнику, становило не по себе.
Блондин практически не слышал ее показаний. Да ему, в тот конкретный момент, было как-то все равно, что рассказывает суду и собравшимся в зале эта гриффиндорка, так не похожая на саму себя. Он даже не до конца осознал в какой миг по притихшему залу пролетел ропот, а спустя пару секунд голос, как потом оказалось принадлежавший одному из Уизли, возвестил:
- Оправданы!
Звонок сотового, раздавшийся в самый неподходящий момент, заставил парня вздрогнуть, выныривая из воспоминаний. Мерлин, сколько лет он живет среди маглов, но до сих пор не может привыкнуть к их штучкам, звонившим в самый неподходящий момент. Одного взгляда на экран оказалось достаточно, чтобы Драко невольно улыбнулся. Если бы она звонила каждый раз после того, как он перебирает воспоминания о ней…
- Милая?
Он ничего не мог поделать со своим низковатым голосом, зазвучавшим немного удивленно, явно радостно и чуть хрипло. В это одно единственное короткое слово он вложил волнение о причине, вынудившей ее позвонить, беспокойство о том, как она поживала на другом конце пролива и невыносимую нежность, не умещавшеюся в его грудной клетке.
Гордый и высокомерный, слизеринец не мог сдержать улыбки, когда с того конца связи она переходила почти на интимный шепот, называя его мерзавцем. Прикрывая глаза, он вспоминал о том, как она шипела ему в лицо, что ненавидит, когда он бросал ее на кровать, как она точно так же, как и сейчас, называла его мерзавцем, когда он прижимал ее руки к изголовью. От этих воспоминаний тело охватывало волнение.
- Вряд ли существуют такие слова, которые выразили бы то, насколько я счастлив твоему звонку, – позволив себе усмешку, которую она могла бы расслышать, Малфой ощущал горькое смирение с действительностью. - Но ты ведь не стала бы звонить только для того, чтобы порадовать меня, так?
Ему оставалось лишь надеяться на то, что его слова смогут затронуть ее отгоревшее сердце. В такие моменты ему хотелось причинить ей боль. Пусть не физически, но морально. Быть может тогда его сердце болело бы меньше…
Странным было то, что спустя столько времени она заговорила о долге. Неужели наконец-то повзрослела и решила урвать что-то от семьи аристократов в оплату своей помощи? После того, что с ней приключилось, он бы не удивился, реши она отречься от той связи, что не исчезла, несмотря ни на время, ни на расстояние.
- Считаешь, что я должен тебе? - Его резкий холодный тон должен был дать ей понять, что он пример правила новой игры, если она захочет того.
Но это только добавило раздражения его драгоценной Миа. Он знал, что она в этот момент закатывает глаза, считая его полным болваном. Что ж, он заслужил такое мнение. Вновь усмехаясь, на этот раз своим собственным мыслям и взрыву ее эмоций, Драко оказывается не готов к ее новости. Тонкие пальцы сжали сотовый до онемения. Серые глаза невидяще смотрели на линию горизонта, где море встречалось с небом.
- Ты говоришь сейчас о мертвом человеке, глупая гриффиндорка, я не ошибся? - Если бы он разговаривал с кем-то другим, то недоверие, скрытое за язвительной грубостью, осталось бы не узнанным.
Поднимаясь с лавочки, молодой мужчина полностью преобразился. Из его облика исчезла ленивая расслабленность, и на место ей пришла напряженная настороженность на пару с цепкой деловитостью.
- Сколько у меня есть времени, чтобы уладить все и приехать? – Сухой вопрос, лишенный эмоций. - Полагаю, ты настоишь на том, чтобы я летел долбанным самолетом? Невыносимая заноза, знаешь ведь, как мне паршиво после перелетов.
Раздражение все же было продемонстрировано ей, пусть и с намеком на то, что она может сгладить его. О да, он знал несколько способов, которыми она могла бы заставить его забыть об усталости, плохом расположении духа и ненависти к полетам на этих жутких магловских машинах. Его сhériе прекрасно понимала это, как и то, что отвертеться не выйдет.
- Ради такой компенсации, сhériе Миа… - довольно растягивая слова, будто хищник, почуявший добычу, он не видел, как в ее холодных глазах затеплился огонек. - Заметано, милая.
Малфой не ждал боле от нее никаких слов. Он знал, что сейчас она завершит вызов, оставляя его одного с нахлынувшими воспоминаниями. Бессильное признание отозвалось в нем, сбивая с шага. Едва не споткнувшись на ровном месте, платиновый блондин с глухой тоской выдохнул:
- Миа… - и тут же повесил трубку, яростно желая подавить эту слабость, уничтожить на корню то состояние, когда он готов развалиться на части. Если бы это было возможно…
Как бы ему не хотелось сорваться в Лондон сразу после телефонного разговора, семейные дела требовали внимания. Для начала нужно было связаться со своими доверенными лицами и оставить на них бизнес, не забыв пригрозить увольнением в случае, если хоть что-то пойдет не так. Да и оставить Нарциссу в одиночестве на Рождество он не мог себе позволить. Она только училась жить без мужа, с которым срослась за долгие годы семейной жизни.
Малфой направлялся к машине, ступая по бежевой мелкой щебенке, которой была усыпана подъездная дорожка, когда голос матери остановил его. Тщательно скрывая удивление за маской учтивости, Драко чуть склонил голову. Глупо было надеяться на то, что перед отъездом удастся избежать подобной сцены. Но мама удивила его, одарив неожиданно мягкой, пусть и измученной улыбкой.