Эмма словно подавилась, тяжело дышала. Андрей искренне недоумевал. Это убийство или нелепый случай? Чей-то корявый умысел, лишь по дикой случайности достигший результата, или гениальный план? И что тогда с информацией, которую якобы добыл Фридман? Где ее искать? Он закурил, ждал, когда Эмма успокоится. За закрытыми дверьми в холле продолжали бурчать люди. «Мы можем находиться под наблюдением», – подумал Андрей. Если кто-то здесь поработал, значит, должны следить. Но слежки он днем не почувствовал. Да и парни из его группы не должны спать. Они только с виду лоботрясы. Им ничто не мешает исследовать окрестности, занять позиции. Для чего им делали удостоверения лондонской полиции и Секретной службы?
– Вы неплохо обеспечены, Эмма?
– Денег едва хватает на безбедную жизнь, – усмехнулась вдова. – Это шутка, простите, я еще ухитряюсь шутить… Да, как ни странно, Алекс недурно зарабатывал на недвижимости, прокручивал элегантные комбинации – надеюсь, в рамках законности. Не сказать, что он был фантастически богат, но в ближайшие полгода мне не придется бегать по Лондону в поисках поденной работы. У него было несколько счетов. Он откладывал деньги на учебу Анне…
– Где его сотовый телефон?
– Я тоже об этом думала, – Эмма недоуменно пожала плечами. – Его нигде нет, наверное, забрала полиция… Скажите, Мартин, вы в бога верите? – она повернулась к нему, в темноте заблестели глаза. – Хотя о чем я спрашиваю, конечно же, вы атеист…
– Здесь все очень просто, Эмма, – вздохнул Андрей. – Я не воинствующий атеист. Покажут нормального бога – перестану быть атеистом. А из того, что предложено, – извините, не мое…
– Вот и Алекс так же говорил… Скажите, Мартин, мне теперь придется… уезжать в Россию? Ну, вроде я теперь больше здесь не нужна…
– Не знаю, Эмма, не мне решать. Возможно, обойдется? – он невесело усмехнулся. Неприятно, конечно, так думать о родной «стране весеннего обострения»…
– А если предложат? – она как-то сжалась, застыла. – Придут люди, мягко поинтересуются: вы же не откажетесь от предложения, от которого невозможно отказаться?
«Потрясающе, – подумал Андрей, – под влияние антироссийской пропаганды попадают даже жены наших лучших агентов».
– Не надо думать о худшем, Эмма. Опишите план дома.
– Здесь все несложно… Подвал и чердак закрыты на ключ, там только старый хлам, оставшийся от прежних жильцов, переехавших на Кенсингтон-Хай-Стрит. Холл вы видели. Парадное крыльцо, напротив – выход на террасу. Слева бильярдная, справа кухня, там же небольшая столовая, где мы обедали семьей. Лестница из холла на второй этаж – там коридор по всей длине этажа. Есть еще одна лестница – пожарная, она находится сразу за бильярдной, ведет в тот же коридор. Мы называем эту лестницу северной. Наверху все просто – небольшая гостиная, две гостевые спальни, они сейчас тоже заперты. В северном крыле – две смежные комнаты Анны, кабинет Алекса. В южном – наша с ним спальня… Мне нечего скрывать, можете посмотреть…
– Что скажете о людях, которые находятся в доме?
– Знаете, Мартин, я не люблю говорить за глаза или за спинами… Эти люди наши друзья – какие бы они ни были…
– И все же напрягитесь. Мне не нужны их лучшие качества – каковыми они, безусловно, изобилуют. Скрытые и явные пороки, грешки, недостатки, слабые стороны. Неестественное поведение в последнее время…
– Господи, на что вы меня толкаете… – она покосилась через плечо на закрытые двери в холл. – Ладно, надеюсь, уже ничем не удивлю Бога… Надо говорить про мою дочь и про горничную?
– А есть что рассказать? Повторяю, их лучшие качества рассмотрим не сегодня.
– У всех людей есть темные стороны, иначе это не люди, какие-то ангелы, спустившиеся с небес… Анне свойствен подростковый максимализм. Она хорошая добрая девочка, но временами ведет себя как гадкая вредина. Никого не слушает, вспыльчивая, может нехорошим словом пройтись – за что потом умирает от стыда. Считает, что мы ничего не понимаем в жизни… Да и Моника на нее не очень благотворно влияет – эта девочка тоже со странностями и закидонами…
– Мальчики?
– Анна дружила с мальчиком из параллельного класса, – отмахнулась Эмма. – Ничего серьезного – да и кто бы ей позволил в такие годы? В последние две недели была какая-то взвинченная – хотя, возможно, я утрирую. Отцу нахамила, когда вернулась поздно и не выучила уроки. Я собиралась составить с ней беседу, но разве это возможно? «Мама, не сейчас! Мама, я страшно занята! Мама, у меня голова болит, и я кино смотрю!»
– Ее что-то тревожило?
– Нет, не думаю… – Эмма помедлила. – Обеспокоенной она не выглядела, как обычно – ходила в школу, в какие-то кружки, однажды ее даже вытащили в Гайд-парк на женские протесты против Трампа. Увы, мы никогда не ограничивали ее перемещения. Вернулась с митинга одуревшая, сказала, что больше не пойдет. Смеялась: мол, считала, что женщины могут так орать лишь в процессе изнасилования. Временами она казалась какой-то мечтательной, потом ее все начинало дико раздражать…
«Пожалуй, это все, что нужно знать о детском отношении к миру», – подумал Андрей.
– А что не так с Моникой?
– В русском языке есть хорошие слова, – Эмма посмотрела через плечо, понизила голос, – «оторва», «выдерга», «бузотерка»… В английском таких оттенков, разумеется, нет. Мне кажется, родители не очень прилежно относятся к воспитанию дочери. Она ходит на какие-то сомнительные мероприятия, водится с мальчиками, которые старше ее, вроде бы курила, даже пила пиво в не самой подходящей компании… Учится неважно, хотя с ее способностями могла бы лучше. Мне кажется, она сильно влияет на Анну. Но внешне приветлива, вежлива, хотя я однажды слышала, когда они сидели в комнате Анны, – Моника так грубо ругала кого-то из учителей, что уши в трубочку сворачивались… Но она была подчеркнуто вежлива с Алексом. Мне кажется, он даже смущался в ее присутствии, непонятно с чего…
– Франческа?
– Ничего дурного, Мартин. Бывает, что не справляется, но трудно одновременно забрасывать грязную одежду в стиральную машину, мыть посуду, готовить и выполнять обязанности гувернантки по построению Анны… Пару недель назад Франческа подхватила ангину, несколько дней лежала, не вставая. Приходилось все делать самой… Нет, не думайте, Франческа никогда не садится на шею, пользуясь своим статусом… ну, вы понимаете. Она трудолюбивая, и как-то даже странно – ей тридцать лет, не плоха собой, мужчины на нее посматривают. Часто думала: неужели вот так и собирается всю жизнь – вроде адъютанта при шпионе? Извините…
– Да все нормально, не извиняйтесь. Это для британцев Алекс был шпионом, – позволил отшутиться Андрей. – Для нас – разведчиком. Что с остальными?
– Марк Рубинштейн неплохо устроился в своем агентстве. Это он на вид такой недотепа. Умный, собирает компромат на свою клиентуру. Не чурается брать мзду, сам отстегивает чиновникам из суда и прокуратуры. Там свой круг, в который никто не суется. С его конторой связано много полулегального и откровенно незаконного. Это Алекс по секрету рассказывал. Он использовал Марка пару раз, когда другого выхода не было – требовалась юридическая поддержка по выводу объекта из муниципального владения. Ушлый тип. Как он выразился: такой и в рай за взятку проберется. Шелли при нем как-то дико выглядит, правда? Но противоположности притягиваются. Она окончила престижный университет в Портсуорси, но ни дня по специальности не работала. Несколько лет страдала от безделья, потом стала шить, открыла ателье – на что ей, разумеется, Марк подкинул денег. С ней приятно поболтать о тряпках, садовых растениях, об интерьере с дизайном, но не более. Слишком высокого мнения о себе, хотя на самом деле…
– Как елочная игрушка, – нашел сравнение Андрей. – Вся блестит, а внутри пустая.
– Можно и так сказать, – согласилась Эмма. – Но Шелли не дура, она расчетлива, хитра, а если и корчит из себя пустышку, то, скорее всего, играет роль. Алекс как-то признался, когда мы в спальне обсуждали Шелли: дескать, вот смотрю на нее и вообще перестаю что-то понимать в женщинах. То есть окончательно в них разобрался. Ничем подозрительным в последнее время эта пара не отмечалась – если не считать, что Марк продал старый «Ягуар» и купил новый «Ягуар»…
– Доктор Портер? Он мне одному не нравится?
– Он хороший специалист… Хотя простите, Мартин, о живых сегодня – только плохое… Он такой представительный, участливый, сильный, в полном расцвете лет. Но человек с гнильцой. Несколько лет назад вылечил Алекса от тяжелой пневмонии… и как-то притерся к дому. На меня посматривал и сейчас посматривает… впрочем, это видно невооруженным глазом. Часто приходил, когда Алекса не было, пил чай, предлагал свои услуги в тех или иных сферах. Так смотрел… Иногда руки касался, извинялся. Но всегда держался в рамках – иначе вылетел бы на улицу. Я Алексу ничего не говорила, мы эту тему не обсуждали. Возможно, он догадывался, но верил, что я не паду перед его сомнительными чарами. Бенджи был ему нужен для чего-то, да и ссориться не хотелось с человеком, оказавшим ему столько услуг… Стыдно так думать, но мне кажется, в душе Бенджи рад, что Алекса не стало… Теперь будет болтаться вокруг дома каждый день, таскать продукты, лекарства, заботиться о моем здоровье…
– Дон Лепард тоже не бескорыстный бессребреник?
– Думаю, да. Субъект довольно скользкий. Но Алекса в работе не подводил, хотя однажды Алекс признавался, что с этим субъектом надо держать ухо востро – уж слишком падок на соблазны. Он умен, хотя редко это показывает. Живет один, наслаждается жизнью – можно сказать, сибарит и гедонист, всюду ищущий наслаждений. Семью решительно не желает строить, хочет жить для себя.
– Он не гей?
– Нет, он даже не метросексуал, – фыркнула Эмма, – поскольку проповедует, как он сам выражается, «здоровую лень». Года два назад пытался кадрить Франческу. Она с таким изумлением смотрела на его заигрывания…
«Почему бы этому парню не отравить своего партнера по бизнесу? – вдруг подумал Андрей. – Прекрасно знает о его вкусах, купил вискарь, подбросил, зная, что тот не удержится, обязательно глотнет… А шпионские дела тут ни при чем, так совпало во времени и пространстве…»
И где же, черт возьми, следы «сенсационной» информации, добытой Фридманом?
– Становится прохладно, – Эмма поежилась. – И как-то неудобно, мы здесь, а гости там…
– Сейчас пойдем, Эмма, – Андрей уже все продумал и решился. Дело к ночи, вероятность появления полиции и спецслужб крайне мала. Есть время до утра, чтобы во всем разобраться. Он не будет тянуть канитель, которая может оказаться пустышкой! – Минуточку терпения, Эмма. К сожалению, дальше я буду действовать без вашего разрешения. У меня инструкции. Ничему не удивляйтесь и не паникуйте, скоро все закончится. Слышали крылатую фразу: лучше ужасный конец, чем ужас без конца?
– Что вы задумали? – испугалась Эмма.
– Просто предлагаю еще немного потерпеть.
Он поднес телефон к уху, дождался ответа.
– План «С», господа оперативные сотрудники. У вас есть три минуты.
– Поняли, мистер Гринфорд, – без обсуждения приказа отозвался Веприн. – Разрешите выполнять?
– Бегом, – он бросил телефон в карман.
– Мартин, но что вы хотите делать? – испуганно бормотала Эмма. – Вы меня пугаете…
– Пришла беда с понятыми, называется, – засмеялся Андрей. – Шучу, Эмма, обойдемся без понятых.
Он решительно направился к двустворчатым дверям, распахнул их, пропуская в холл хозяйку.
Глава четвертая
Чета Рубинштейнов уже собиралась уходить. Толстый Марк, вставая на цыпочки, пытался всунуть свою супругу в куртку. Шелли шипела на его косорукость, попадая перстнем куда угодно, только не в рукав. Остальные тоже шевелились, но еще не выбрались из-за стола. Доктор Портер что-то судорожно запихивал с тарелки в рот. Дон Лепард напоследок решил выпить – щедро наполнял бокал рубиновым кагором.
– О Эмма, вы с Мартином уже вернулись… – защебетала Шелли, глупо улыбаясь с «высоты птичьего полета». – А нам уже пора идти, знаете ли… Нельзя нарушать режим, мы всегда укладываемся спать в одно и то же время…
Эмма побледнела, не нашлась, что ответить. Растерянно посмотрела на Андрея.
– Прошу внимания, господа! – громко объявил он. – Мне очень жаль, но всем присутствующим придется поменять свои планы на текущую ночь. Вас приветствует Секретная служба Ее величества! Просьба всем остаться в зале! – он поднял руку с пластиковым удостоверением, чтобы все желающие могли разглядеть.
Наставшую минуту молчания было трудно переоценить. Люди замерли. Шелли застыла с открытым ртом, так и не найдя рукав своей куртки. Последняя вывалилась из ослабевшей руки Марка Рубинштейна, а сам Марк резко вспотел. Моника Родригес клацнула зубами, икнула. Анна Фридман как-то шумно выдохнула, растерянно взглянула на мать. Дон Лепард подхватил столбовую болезнь, когда нес бокал ко рту – так и не донес, раскрыв от изумления рот. Поперхнулся доктор Портер, стал надрывно кашлять. Из кухни высунулась смышленая мордашка Франчески. Она с интересом обозрела «актеров немой сцены», отыскала взглядом Андрея, понятливо хмыкнула. Косить под МИ-6 – Секретную разведслужбу королевства – было бы глупо. Внутренними делами в Великобритании ведала контрразведка МИ-5 – Секретная служба. В ее обязанности входила защита национальной безопасности от разного рода угроз – шпионажа, терроризма, распространения оружия массового уничтожения. Контрразведка активно оказывала консультации по безопасности фирмам и организациям – делая при этом некоторых сотрудников внештатными осведомителями. Служебные удостоверения были сделаны старательно, с фамилиями реальных «действующих лиц», однако серьезную проверку на подлинность они бы не прошли. Поэтому спешка была уместна.
– Вот черт… – Дон Лепард вышел из ступора, уставился на бокал в руке… и залпом выпил. Не пропадать же добру. Марк медленно, словно она была заминирована, поднял куртку жены, задумался, куда ее повесить – на крючок или на жену. Шелли сделала большие глаза.
– Э-э, минуточку… Это что же получается?
– А получается, что этот человек – никакой не брат моего отца, – вымолвила Анна. И как-то требовательно уставилась на Эмму: – Мама, ты что затеяла? Зачем это?
Эмма растерянно пожала плечами.
– Прошу простить, господа, что ввел вас в заблуждение, – объявил Андрей. – Этого требовала ситуация. Прошу понять и не возмущаться. Здание окружено сотрудниками Секретной службы. Сейчас сюда прибудут мои помощники. Расследуется дело национальной безопасности. В течение этой ночи мы должны прояснить обстоятельства смерти Алекса Фридмана.
– Но, позвольте, – пробормотал Лепард, – какое отношение Алекс Фридман имел к национальной безопасности? Мы с ним просто торговали недвижимостью…
– Неужели, мистер Лепард? – Андрей прищурился. – И вы не подозревали, что ваш партнер время от времени выполняет заказы военного и разведывательного ведомств? Вы такой наивный или собираетесь водить нас за нос? Вы ничего не хотите рассказать?
Партнер покойного пытался справиться с охватившей его дрожью – волнение так и лезло. «Заземлить бы человека», – сочувственно подумал Андрей. Йозеф Геббельс был, конечно, редкой сволочью, но его нетленный постулат про «чем чудовищнее ложь» удивительным образом работал.
– Всем остаться в гостиной, – распорядился Андрей, – никуда не выходить, меж собой не общаться. Любая попытка кому-то позвонить или воспользоваться Интернетом будет расценена как государственное преступление. Очень прошу не делать этого – все звонки из этого дома уже отслеживаются Технической службой.
В дверь постучали. Андрей открыл. Вторглись двое в невзрачных костюмах и с сосредоточенными лицами. Веприн неплохо смотрелся в очках, Полянский – с приклеенными усиками.
– Это агенты Хэнк и Вильямс, – представил коллег Андрей. – Они имеют ордер и все положенные инструкции. Приступайте, господа.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.