Крещенская ночь
Январь. Мороз. В сугробах пригород.
Часы – торжественно к полуночи.
Пора. Из дома тихо выйду я.
Скрипят заснеженные улочки…
А в бездне неба – света борозды,
Витиеватые созвездия.
И зябко мне сейчас, и боязно,
Как будто жду с небес Возмездия.
Часы священные назначены:
Один раз в год это случается.
Все водоемы в миг означенный
В Купель Вселенскую сливаются.
А Иордань бурлит, почувствовав
В теченье силу троекратную!
И вновь за образом Иисусовым
Идет людское войско ратное.
Спешит людское войско славное
Омыть грехи в купели Господа.
А на знаменах – Православие,
А в сердце – проповедь Апостола!
Сам Иоанн-Креститель истово
Перст простирает с высей к нам,
Чтобы хранили душу чистою,
Чтоб не сдавались в плен грехам!
…Я ускоряю шаг уверенно.
Всё решено – чего же более?!
Отныне в Вере нет сомнения,
Но отчего-то всё же боязно…
Чудесна ныне гладь озерная,
Во льды январские закована.
На ней – полоска сине-черная:
К обряду прорубь уготована.
А рядом с ней – столпотворение!
И настоятель Храма местного
Молитву, полный вдохновения,
Вершит волнительно, торжественно.
В руке сияет крест серебряно:
– Аминь! – Крест в прорубь погружен…
Всё стихло. И, сначала медленно,
Вдруг быстро – колокольный звон!
На снег одежды! Легкой поступью
Спускаюсь в воды благодатные:
– Прости грехи, помилуй, Господи!
Отныне я навек раба Твоя!
Ода «Скорой помощи»
Осенняя слякоть размыла дорогу.
Накрапывал дождь,
Незаметно смеркалось.
И, сея в сердцах и округе тревогу,
Машина по сонному городу мчалась.
Сирена протяжно ревела и выла,
И глаз светофора застыл, не мигая.
Представить, наверное, страшно ей было,
Что будет, когда она вдруг опоздает.
А рядом в подлунном неистовом мире
Молилась душа за болящее тело.
В нетопленой, старой и тесной квартире
Уже распахнулись иные пределы.
Знакомые тени кружились, как в сказке,
Маня за собою в родное далёко.
И Лик Осиянный приблизился с лаской,
Внимая молитве души одинокой.
Вдруг дверь распахнулась,
И двое в халатах,
Белее, чем девственный ствол у березы,
Метнулись к постели…
И Ангел крылатый
Взлетел, утирая хрустальные слезы.
Шумело ненастье, деревья качались,
Блестела дорога натянутым нервом.
Машина и Смерть по дороге той мчались.
И «Скорая помощь» сумела стать первой!
Больничному Храму
Прекрасный Храм как бы с холма
Вознесся к Небу куполами.
Как солнце, их златое пламя,
А выше – только синева…
У перекрестка двух дорог
По воле Господа воздвигнут,
Благоговением проникнут.
Ты величав, спокоен, строг.
Сквозь городскую суету —
Колокола и звоны, звоны…
Врата и нищий отрешенный.
А рядом яблони цветут.
Белеют здания больницы.
Утихни, боль, исчезни, страх!
К раскаянью в своих грехах
Душа смятенная стремится
И слезно молится в ночи —
Светлей вокруг от той свечи…
И Богородицы Покров
Распростирается над нами.
Храни нас, Мати, от врагов,
Сияй, свечей живое пламя!
И небо плакало, скорбя…
На день кончины
Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II
(6 декабря 2008 г.)
Свершилось. Времени разведены мосты.
Земному Пастырю – небесный путь отныне.
Осиротели. Нас оставил ты.
Как велика утрата для России!
Стеной прощальной встала вся Москва.
И стар и млад сошлись в едином горе.
И даже Храм Спасителя Христа
Не смог вместить наплыв людского моря…
Гроб Патриарха утопал в цветах.
Псалмов звучание на всех наречьях,
Летя под купол, трепетало там,
Где сонмы Ангелов раскрыли Вечность…
А небо плакало, по-своему скорбя,
Три дня, вплоть до минуты погребенья.
Тот дождь зимой, в начале декабря,
Был знак Господнего благоволенья.
Крепились седовласые мужи,
Не в силах скрыть терзавшие рыданья.
Ты умер, чтоб, воскреснув, вечно жить
На небе, в горних далях Мирозданья.
Твоя душа пред Господом сейчас,
О Патриарх, к стопам Христа припавший.
Достойный Пастырь, вспоминай о нас,
Земной молитвенник,
Небесным ныне ставший…
«В особый день в твоей судьбе…»
В особый день в твоей судьбе
Проникнись мыслями о Боге.
К Нему сойдутся все дороги,
Что предстоит пройти тебе.
Его Смирением силен,
Его Любовью ты очищен —
Ликуй же ныне, духом нищий,
И веруй: будешь ты спасен.
Сияет радугою Крест,
Волнуют душу песнопенья…
Весна! Христово Воскресенье!
Цветы, огни и Благовест!
Страстная седмица
Гордыня? Господи, откуда?
Ведь только прах в моей горсти
Да жжется поцелуй Иуды,
Да на губах горчит: «Прости!»
Но надо мною солнце светит,
И на рассвете – пенье птиц.
И кажется, что я в ответе
За всполохи ночных зарниц.
Вопросами тревожу полночь,
Ищу ответы до зари.
И лишь Господь придет на помощь,
И лишь Его свеча горит —
Одна – во тьме земной юдоли,
Но столько света льет она,
Всё озарив в душе и в доме,
Что разрушается стена
Меж мной и высшим проявленьем
Небесных сил и звездных тайн,
Открытых для непротивленья
И покаяния. С креста
Иисуса мысленно снимаю —
Так не должно быть!
Не должно!
Гордыня? Господи, не знаю…
Гляжу в рассветное окно.
Именины
Запылали клены и осины,
Словно свечи, контуры берез…
У осенней матушки России
День святой – святые именины.
Лета жаль и листьев жаль до слез.
Жаль тепла, ушедшего так рано,
И дожди заморосили вновь…
Я стою в дверях святого храма
За Надежду, Веру и Любовь.
И куда бы жизнь ни заносила,
Чем ни волновала бы мне кровь,
На просторах матушки России —
За плечами крылья – Божья сила —
Вера, и Надежда, и Любовь!
К истокам
Памяти моего деда,
Дмитрия Ивановича Лисицкого,
сельского священника
…И выхожу на полустанке дальнем,
Где раньше не бывала никогда.
Маршрутом, мне расписанным детально,
Я побреду неведомо куда.
А вдоль дороги потянулись избы.
И дым из труб, и дети у ворот…
Деревья вековые встали. Лишь бы
Найти на Луговое поворот.
А там, мне говорили, и до церкви —
Рукой подать, за церковью – село.
А купола от времени померкли,
Крест покосился, стены повело…
Вошла, перекрестясь. Святые лики.
У Богородиц скорбные глаза.
Сегодня Пост кончается Великий,
От тонких свечек свет на образах.
Служил здесь дед мой Богу и России,
Отсюда был на казнь препровожден.
Я у старушки шепотом спросила:
Быть может, помнит кто-нибудь о нем?
«За семьдесят годков-то столько люду
Загинуло, что страшно вспоминать!
Не стал христопродавцем и иудой —
День каждый поминаем, как не знать!»
Зажгла свечу и помолилась Богу
За упокой – и деда, и отца…
И собралась в обратную дорогу,
Благодаря за Благодать Творца.
Молитва
Ангел мой, возьми меня на крылья,
Над бедой грозящей пронеси!
Без тебя мне от нее не скрыться,
Я прошу, спаси меня, спаси!
Ангел мой! У Господа прощенье
Для меня, греховной, испроси.
Ты со мною с моего крещенья
Странствуешь по матушке-Руси.
Ангел мой —
Хранитель —
Стражник Божий!
Ни на миг меня не оставляй!
Светлый мой!
Мне образ твой поможет
Тьме кромешной противостоять.
Ангел мой!
Мой Свет!
Моя Надежда!
От беды и зла убереги —
На меня накинь свои одежды,
Чтобы не заметили враги.
Страстной бульвар
Луна на Страстном бульваре
Скользит в ледяных дорожках,
Как будто над городом старым
Дрожит маячок «неотложки».
Как будто послан в спасенье
Влюбленным и одиноким,
Не верящим в Воскресенье,
Мистический синий доктор.
Беззвучной струны дрожанье —
Холодного света звуки —
Вне времени и расстоянья,
Вне радости и разлуки…
Распят перекрестьем улиц
В гудящем машин угаре,
Разъят на фотоны,
лунный
Рассвет
на Страстном
бульваре…
Путешествие в Ферапонтово
Я тебя обнимаю глазами.
Тихо дремлешь на краешке сна.
Лунный лик наблюдает за нами
Из-за леса, за гранью окна.
Километры дорог. Расстоянья
От души – до окраин небес,
От предчувствия – до осязанья
Костромских и московских чудес.
За окном остается Россия,
Провожая досужих гостей.
Ферапонтово. Держит Мария
Покрова над страною моей.
Купола в ослепительном блеске.
Звонкий март и снега – в горизонт.
Монастырские стены и фрески.
Дионисий. Святой Ферапонт…
Равноденствие, солнцестоянье —
Крестный ход от земли до небес.
Вольный Север. Сакральное знанье
Охраняют озера и лес.
Мы с тобой колесим по России
В кружевах вологодских дорог.
Может, встретится завтра мессия
И укажет, где Бог, где порог…
Может, ветер весной отзовется
И зальются свирелью ручьи…
Сладко дремлется. Просто живется.
Я любуюсь на кудри твои.