— Как ты узнала? — подал он встревоженный голос, будучи не в силах даже посмотреть на неё.
— Ну, в смысле он же был влюблён в тебя, нет? — непосредственно бросила девушка. Слишком непосредственно. И слишком спокойно, будто бы то было само собой разумеющимся.
По телу Макклейна прошла дрожь, потому что это никогда и никоим образом не само собой разумеющееся. Парень с силой заставил себя засмеяться от такой глупой и невозможной мысли.
— Фффффф, скажешь ещё, — профырчал Лэнс, всё ещё усмехаясь и мотая головой от подобного недоразумения. — Абсурднее и вещи не слышал. Нет конечно, Кит и влюблён? — паладин пустил едкий смешок и потряс рукой, словно отмахиваясь. — О нет, он лишь использовал меня тогда как влюблённую куклу.
Лэнс не обратил внимание на то, как Аэна нахмурилась, и продолжил на тяжёлых тонах.
— Потому твой Магиус я и ненавижу за то, что потерял важного друга.
— Но Лэнс, — девушка печально улыбнулась. — Это был не Магиус.
Макклейн опешил и лишь продолжил вслушиваться с напуганным и смятённым взглядом.
— Он не заставляет влюбиться тебя в первого встречного, — Аэна покачала головой и прикрыла глаза. — Он заставляет влюбиться во влюблённого в тебя.
Лэнса будто ударило по голове.
— Чушь, — ошалело прошептал он на выдохе.
— И так как он влюбляет и душу, а не просто сознание, как один лишь Магиус, ему нужна подпитка. Любовью. Чужой любовью, — девушка шаркнула ногой и сморщилась. — Вообще, если бы не та Аллура, ты должен был влюбиться в меня, и так как я искусный маг, то могла бы поддерживать твою Эйфорию вечно, а не как тот паладин, к примеру, пару недель…
— Нет, ты брешешь, — приглушённо говорил Лэнс в панике, выходя из ступора и лихорадочно мотая головой. — В моём теле нашли именно Магиус, и Кит не может быть в меня влюблён, хватит, ты достаточно надо мной издевалась. Все надо мной достаточно издевались.
Аэна пожала плечами и хмыкнула.
— Ну, я без понятия, что у вас там случилось…
— Он меня использовал, — уверял Макклейн и её, и скорее уже и себя.
— Пфффф, глупенький, — хохотнула ведьма и задрала голову, устремляя взгляд к потолку. — Да он не мог просто тебя не использовать, Эйфория убивала и его тоже. На то она и рассчитана, на его любовь. Сопротивляться подобному искушению, когда твоя любовь, твоя мечта, твоё желание столь близко и само просится в руки? Не смеши.
Лэнс загнанно глянул на неё. Последние поддерживающие его крупицы рушились, он пытался не принимать, но это всё было слишком.
— Но, в конце концов, — Аэна поднесла палец к подбородку в своих мыслях, — если вы всё же не сошлись, то давай я тебе ещё другое зелье дам, а? — промурлыкала она, игриво подмигнув ему.
— Заткнись, — зло процедил Лэнс и даже сам испугался того своего голоса.
— Да ладно тебе, — не растерялась девушка и фыркнула. — Подумаешь, затащил тот парень тебя в постель. Хотя чувствую, это скорее именно ты его завалил, так что хватит дуться, ты же этим лишь наслаждался, — ведьма хищно улыбнулась ему, прекрасно зная, что именно так оно и было, именно так и бывало с обладателями её зелий.
— Но я не наслаждаюсь сейчас, — нахмурился паладин и метнул в неё гневный взгляд. — И пусть он старался, вероятно, в начале, ладно, я могу допустить подобную мысль, что он пытался, такое вроде что-то мелькает, но нет, он не…
— Старался?..
Аэна казалась поражённой и глупо заморгала глазами. Лэнса, в свою очередь, это насторожило, и весь боевой настрой вновь испарился. Неужели во всей этой истории с зельем есть что-то ещё, чего он не знает?
— Эээ? — нерешительно протянул Макклейн, склоняя голову в недоумении. — Ну то есть избегал, — паладин сглотнул. — Возможно, почему-то один раз послал и держался отстранённо в моём присутствии, и возможно…
— Но он же не мог, — выдала ведьма изумлённо и впадая в ступор ещё больше.
И раз она терялась даже от такой маленькой и по идее элементарной вещи, то Лэнс понял, что верно, здесь должна была быть ещё какая-то пугающая вещь, потому он молчит, но в душе уже вопит от паники.
— Может, всё же то, что вы паладины, и повлияло или я не знаю, — Аэна сминала губы и хмурилась.
— Ведьма?.. — проговорил Макклейн чуть поддрагивающим голосом и помахал рукой у неё перед глазами, пытаясь привести в себя и вытащить из неё ещё хоть слово.
— Эйфория сказывается на обоих, и он не мог противиться желанию тоже, — размышляла девушка, уставившись в своей прострации в какую-то точку в толпе снующих кинарийцев и потыкивая запястьем с согнутыми пальцами по рту. — Даже не считая гула и сладостного эффекта зелья, он бы и сам по себе не смог бы устоять перед тем, что ты был прямо перед ним. Он тоже ластился бы к тебе сразу, пусть и в менее взбудораженной манере, но… — она, прицыкнув, прикусила фалангу пальца. — Так. Может, за исключением Магиуса я не добавила какой-то ингредиент…
А Лэнс уже пугался от осознаний, ведь осознания продолжали наплывать.
— И ты говорила, что пару недель максимум… — парень, зацепившись и за ту странную фразу, продолжал осознавать ещё.
— Ага. Житейской любви обычно хватает на такую подпитку, — надменно фыркнула Аэна и скривилась. — Ну, а если он был прямо очень сильно влюблён, как я и была уверена, то, вероятно, подпитки хватило бы максимум на месяц, — она глянула на такого потерянного от этих слов синего паладина и вызывающе ухмыльнулась. — О, я угадала? Значит, действительно был месяц? Значит, сильно он был влюблён, да?
«Неправда, неправда, неправда, неправда, неправда, неправда, неправда, неправда, неправда, неправда, неправда, неправда», — колотилось в голове у Макклейна, будто разрывая на части.
— Нет, — тихо выдохнул Лэнс, не веря, и мелко замотал головой.
Аэна будто потеряла весь интерес к ситуации и, взяв с подоконника свой бокал, стала инертно осматривать его содержимое, потряхивая.
— Оо, ну тогда всего лишь…
— Я был под воздействием три месяца.
Девушка сразу же уронила стакан. Он выскользнул из её рук и разбился вдребезги о пол. Тот резкий звон раздался по залу, отчего гости оглянулись на них в беспокойстве.
У обоих замерло дыхание, но девушка, быстрее справившись со своей заминкой, натянуто улыбнулась и помахала всем руками, успокаивая и уверяя, что всё в порядке. К ним тут же подбежал официант, убирая осколки, и пока он делал это, Лэнс краем глаза скользнул в толпу, и теперь у него замерло и сердце. Макклейн увидел Когане со взглядом одновременно напряжённым, но и растерянным, разбитым. Кит, поняв, что на него смотрят, подёрнулся и резко отвернулся, ещё больше сливаясь с толпой.
Это было настолько странно и настолько к месту, и одновременно не к месту, что синему паладину лишь удалось прохрипеть что-то невнятное про себя.
— Я поражена, — загадочно улыбалась Аэна, возвращающая его в реальность своим зачарованным голосом. — Тогда он был чертовски сильно до безумия как мальчишка, как идиот в тебя влюблён.
Лэнс прикусил губу, а девушка, продолжая выискивать глазами в толпе Кита, лишь плавно продолжала.
— И именно поэтому он мог и держаться так первое время, потому что понимал, что это неправильно, потому что он любит, потому что его любовь тогда была сильнее всякой магии зелья, — она довольно хмыкнула. — Занятный мальчик, жалко, не в моём вкусе.
— Да ты… — процедил Лэнс, повернувшись к ней, как мигом и отворачиваясь. — Я вот не понимаю, почему ты вообще сейчас говоришь мне всю эту чушь, — он раздражённо усмехнулся. — Точно, а что, ты уже дала мне зелье, уже обманула, почему бы тебе ради своих глупых и непонятных игр не сделать подобное снова, а?
— Если тебе будет проще верить в это, — ведьма пожала плечами, — верь. Однако Эйфория, увы, на тебе больше не сработает, так что говорю я и правда с тобой сейчас ради потехи себе, а не ради какой-либо выгоды.
— И почему я не удивлён? «Ради потехи», — передразнил её синий паладин, кривляясь.
— А что? В этом космосе надо же как-то коротать время. А так довольно весело наблюдать за мечущимися мальчиками, хотя если бы у вас всё в итоге наладилось, было бы несравненно лучше. В конце концов, мои зелья созданы, чтобы приносить счастье, — сказала она, грустно улыбнувшись. — Так что, в ответе на твой вопрос, врать мне смысла нет.
— Но и говорить правду тоже.
— Верно, — заметила она, вскинув палец вверх. — Кстати, голова не болит?
МакКлейн хрипнул, даже не желая вспоминать об этом.
— В конце концов, три месяца под воздействием должны были сильно на тебе сказаться. Наверное, до сих пор не можешь прийти в себя, да?
— В том числе и за это твой Магиус я ненавижу тоже.
— Это — цена за наслаждение и Эйфорию для вас обоих на тот срок, — добавила девушка и сморщила нос. — Просто… три месяца — слишком редкие прецеденты в моей практике, вы действительно идеально друг другу предрасположены, отчего я… — Аэна, прикрыв глаза, склонила голову перед ним, из-за чего Лэнс лишь опешил. — Отчего я приношу свои извинения.
Подобная учтивость в противовес недавнему издевательству поражала.
— Предугадать столь редкую реакцию было не в моих возможностях. Прошу прощения за то, что это в такой мере негативно сказалось на тебе.
Лэнс горько усмехнулся.
— То ты без зазрения совести готова забрать меня к себе в рабство и оставить вселенную без защиты, то извиняешься? К какому новому открытию мне готовиться следующему?
Это её, видно, оскорбило, она фыркнула и развернулась на девяносто градусов, оперевшись руками об подоконник.
— И? Зато ты же был бы счастлив, разве нет? — выпалила ведьма, раздражённо на него прищурившись, а после вновь оборачиваясь к окну. — В Вольтрон тебя всегда можно было бы возвращать, никаких проблем здесь нет, и я не стала бы называть это рабством, а просто жизнью без забот и тревог. Но даже так, если ты считаешь это пленом, то в нём никто и ничто не причинило бы твоим столь тёплым оттенкам души боли или же беспокойства, — говорила она, напряжённо вглядываясь в виды за окном. — Сейчас же чуть ли не была нарушена клятва о причинении вреда здоровью.
— Более чем нарушена, — печально заметил Лэнс, вновь вперивая взгляд в пол, облокачиваясь о тот подоконник задней стороной локтей. — Хотя вопрос, что ты мне лжёшь всё ещё остаётся открытым. Корану я верю не всецело, но он не мог ошибиться настолько.
— Оо, — протянула ведьма и просияла. — Алтеанцы потрясающи, правда, ты можешь им верить, однако… — она невинно скривила лицо и потёрла двумя пальцами друг о друга. — Их технологии несколько устарели, и мы, невинные кинарийцы, пока можем этим пользоваться, придумывая обходные пути.
— Оооо, чччёрт, — провыл МакКлейн, закидывая голову наверх. — Ненавижу космос.
— Тоже верно, — поддержала Аэна, нарочито фыркнув. — Магиус в Эйфории действительно центральный, но не только. В общем, логично, что новые сорта растений, выведенные за десять тысяч лет, идентифицировать их системы в полной мере уже не смогут, — она хмыкнула в той иронии, которая по виду её то веселила, то печалила. — Ошибка вашего алтеанца была в излишней увлечённости и самоуверенности, хотя… как видно, она была вам лишь на руку.
Лэнс с недоумением и всё той же толикой напряжённости и опаски посмотрел на неё.
— Тому мальчику досталось бы ещё больнее, если бы ты обо всём узнал с самого начала, — продолжала девушка. — Если ты бесишься так уже сейчас, неизвестно, как бы смог отреагировать на подобное ещё тогда. Эмоционально не готов принять и всё прочее, — причитала она, махая рукой из стороны в сторону.
Теперь Макклейн просто молчал, он не мог ответить ничего. Руки сжались в кулаки и давили в том отягчении всё больше.
— Или ты права, и никакой влюблённости нет и в помине, и всё сместилось из-за того, что мы паладины, — надорвано произнёс парень в последней попытке защититься от выворачиваемой наизнанку души.
— Такое… — Аэна сделала глоток, — возможно тоже.
Лэнс ничего ей не ответил снова, а лишь уставился напряжённым взглядом в пол.
— Но и имей в виду, — отчётливо говорила девушка, а после облизнулась, не допуская падения капель вниз. — Если бы и у тебя не было совершенно никаких чувств, ты бы не влюбился на тот период.
Его будто прошибло молнией, глаза распахнулись в болезненном осознании ещё больше.
— Потому что Эйфория раскрывает, усиливает чувства одного за счёт другого, добиваясь таким образом баланса на тот срок, вытаскивая всё неявное, всё тайное и всё сокрытое из глубины души, так что… — Аэна оттолкнулась от стены и, скосив тяжёлый взгляд, добавила: — Имей в виду.
Она ушла, оставив Лэнса одного наедине со своими мыслями. Ногти до боли впивались в кожу, хоть как-то отрезвляя, но не помогая прояснить для себя ничего.
Теперь уже и Лэнс больше не был уверен в своей правоте.
====== Глава 21 ======
Лэнс стал обращать внимание, стал вспоминать, придавать значение.
Он пытался рыться в своих воспоминаниях, подмечать детали, каждые образы, воспринимать всю картину целиком. Если раньше он видел суть, её ему и хватало, её он и отрицал, потому что это было просто неправильно и точка, здесь и думать больше не о чём, то теперь было другое и целенаправленное самокопание.
Что будет, если проанализировать ситуацию со стороны теории ведьмы? Её тех других, отличных привычному мировоззрению слов?
Лэнс не хотел это воспринимать, не хотел это хотеть воспринимать, но теперь тот бившийся в голове невыносимой трелью звоночек не позволял ему больше не думать об этом.
Потому он и думал.
Он не хотел, потому что это было больно. Его голове, сознанию, мыслям. Когда парень пытался вкапываться в те воспоминания, сознание будто сдавливало в тиски, оно разрывалось напополам, кричало, вопило и молило отпустить и больше его не трогать.
Его бесило даже то, что Аэна была права, когда спрашивала, не болит ли голова, и говорила, что последствия логичны и как неудивительно, что он до сих пор не пришёл в себя после трёх месяцев Эйфории.
Его это бесило.
Потому что это правда.
И выдерживать подобное в такие накатывающие моменты образов было невыносимо.
После того приступа потому Лэнс больше и не лез туда. Раньше у него не было выбора, потому что с теми выпаданиями моменты их жизни с Китом сами вливались, вкраплялись и вдалбливались в его голову, не давая спать ночами, как и чувствовать себя хоть сколько-нибудь в спокойствии и безопасности и в остальное время.
Потом у него выбор появился.
Перед тем, как он всё вывалил на Кита, у него наконец появился выбор отказаться от дальнейшего лицезрения того столь неправильного для него. Потому, увидев для себя достаточную часть картины, он этим шансом и воспользовался, больше в тех воспоминаниях не копаясь.
С какой-то стороны он теперь думал, что зря.
Как оказалось, весьма зря.
Поэтому он вскроет их все сейчас, чтобы понять, когда он понять хотел. Примет или нет он всё то прошлое — вопрос другой, однако понять он был должен. Иначе он не сможет двигаться дальше или же просто двигаться.
Это было больно.
Как он и думал.
Как только он вновь попробовал вспомнить о произошедшем на приёме, он лишь хрипнул от усилий, потому что сознание снова сдавливалось, а в висках пульсировало. Оно не позволяло отдавать, как и его сознание не позволяло принимать.
Он отбросил мимолётные мысли о том, чтобы сдаться.
Ему это нужно, потому своё глупое сознание он разорвёт и переборет.
Лэнс сжал до боли простыни и распахнул глаза, шумно вдыхая воздух и уставившись на потолок, лёжа на кровати в своей комнате.
«Давай. Двигайся. Вспоминай».
Картинки со скрипом и будто подёрнутые поволокой, мутью, марью, но вливались вновь в его подсознание, пусть только и рваными образами.
Лэнс помнил тёплую улыбку Кита, когда он вышел из криопода, когда его поймали на руки и прижали крепко, боясь отпустить, будто и не желая.
Он снова вспоминал и дальнейшее из произошедшего в тот день. Особенно Лэнсу казалось странным то гулко бьющееся сердце в груди Кита, когда к нему неожиданно прильнули в поцелуе, выбивая дух. Взгляд Когане, на мгновение из потерянного став томным, потому что, если верить теории о влюблённости, это было именно то, чего он так ждал, чему был так рад, от чего не мог держать себя в руках.