– Что, если он заблудится? Что, если у него случится один из тех приступов? – Она внезапно почувствовала, что ее охватывает страх. – Что, если он не вернется домой?
– Так это, выходит, теперь уже его дом, так?
– Папа, не надо.
– Не волнуйся, доченька. Давай узнаем его находчивость на практике. Я хочу проверить его на прочность.
– На прочность? Он вернулся с фронта! Думаю, любому из наших солдат нет нужды демонстрировать свою отвагу. Мы даже представить себе не можем, что он видел и пережил!
– Ты упускаешь главное, Иди. Если твоего Тома снова охватит паника и он съежится на автобусной остановке, думаю, мое беспокойство, что этот человек тебе не подходит, станет обоснованным, потому что его место в таком случае в больнице, где власти займутся поисками его настоящего дома и его настоящей семьи.
– Почему ты так бессердечен?
– Мне не кажется, что это бессердечие. – Она видела, что отец задумался, а затем покачал головой. – Нет, мне кажется, меня нельзя обвинить в этом, а вот твое поведение по отношению к Бенджамину может быть истолковано именно таким образом.
Иди посмотрела на отца так, будто он ее ударил.
– Камнем преткновения в подобных разговорах всегда будет одно и то же, папа, – проговорила она, наконец удивляясь, как спокойно звучит ее голос. – Это ты хочешь видеть Бенджамина своим зятем. Но речь идет о моем сердце, поэтому я могу быть настолько бессердечной, насколько захочу, выбирая того, для кого оно бьется. Не сомневаюсь, что ты любишь Бенджамина все больше, потому что он ведет себя как Дэниел, – сказала она и только тут до конца поняла, насколько это верно. Для нее это стало откровением, и она сама была этим потрясена. – Он хороший парень из хорошей еврейской семьи. Даже немного похож на Дэниела – такой же худой и со слегка вьющимися волосами. И Дэниел был таким серьезным, каким стал Бен. – Она видела, что отцу с трудом удается сдерживаться, и почти ненавидела себя за это. – Но, как бы сильно ты ни хотел этого, папа, ты не сможешь заменить им сына. Его нет. Он погиб – храбро, бессмысленно, даже глупо, и я, заметь, никогда не одобряла его решения пойти добровольцем на фронт, – но он нашел в себе мужество отдать жизнь за свою страну, чтобы защитить тех, кто остался дома. Как глупо было бы упустить шанс, который он подарил мне, соединив жизнь с тем, кого я не могу любить так, как ты хочешь. Я хочу выйти замуж за того, кого выберу сама и кого люблю всем сердцем, а не из-за обещания, данного двумя старыми друзьями, которые полюбили друг друга и думали, что могут заставить своих детей испытывать то же самое!
Она увидела, как губы отца сжались при упоминании ее матери.
– Ты могла бы выйти замуж за иноверца, детка? – Его голос прозвучал хрипло, он был потрясен.
– Я не говорила, что выйду замуж за иноверца, папа. – Даже раздражение на ее лице не могло скрыть вспышку надежды в глазах. Иди услышала неискренность в собственных словах и заподозрила, что отец знает, что она лжет самой себе, поэтому решила сказать правду, как бы тяжело ему ни было ее услышать. – Но я бы не колеблясь вышла за него, если бы любила. На дворе 1919 год, а не Средневековье!
Эйб покачал головой, лицо его было мрачнее тучи. Оба подумали о Томе, когда она произнесла «за него»?
– Я рад, что твоей матери нет в живых и она этого не слышит. Она перевернется в могиле.
Иди уже не думала о том, чтобы щадить чувства отца, и, хотя это была первая настоящая ссора с того самого дня, когда уехал Дэниел, она отказывалась идти на попятную.
– Моя мать любила своего мужа. Почему же ты не хочешь того же самого для меня? Я не люблю Бена и никогда не полюблю. – Нужно было уйти от темы брака, Иди понимала: это змеиное гнездо, которое можно было распутывать бесконечно, и исход, скорее всего, будет плачевным. – И как ты мог отправить Тома из дома без завтрака? – добавила она, зная, что этот вопрос разозлит отца, но при этом отвлечет от мыслей о свадьбе.
Он фыркнул, видно было, что он по-настоящему рассердился.
– Этот человек выжил в окопах. Уверен, он сможет пережить одно утро без каши.
– Но ты, я смотрю, не можешь, папа, – ответила она, поворачиваясь на каблуках и чувствуя, что ее щеки горят от гнева и раздражения в сочетании с чувством вины за то, что сорвалась на отца и высказала ему все, что думает.
Неожиданно он появился у нее за спиной с пустой тарелкой.
– Дочка, человек хочет доказать, что на многое способен. Пусть докажет свою самостоятельность. – Он пожал плечами. – Хватит суетиться. Он не ребенок.
В дверь позвонили. Она в замешательстве нахмурилась, но так и не смогла побороть гнев и боль от того, что Тома явно вынудили уйти из дома, не увидевшись с ней утром. Ей нужно было так много сказать ему, и ее шестое чувство кричало, что что-то тут не так.
– Ну, кого это принесло в такую рань! – возмутилась она.
– Я знаю, кто это, – пробормотал отец и исчез до того, как она успела возразить.
Иди начала убирать со стола, гораздо более шумно, чем допустимо, но ей просто необходимо было выплеснуть свою ярость.
Иди услышала голоса, удивленно обернулась и увидела группу знакомых женщин во главе с матерью Бенджамина, Деной.
– Ч-что происходит? – Она запнулась.
– Доброе утро, Иден, дорогая, – проговорила Дена слишком бодро. – Поскольку нашей любимой Нины нет с нами, – она вежливо кивнула Эйбу, словно произнося заученные фразы, – я согласилась быть твоим опекуном на неделю перед бракосочетанием.
– Что? – непонимающе переспросила Иди. – Свадьба… я… – Она посмотрела на отца, запинаясь. – Я не понимаю.
Женщины подошли ближе. Их было трое, но они выглядели как три жирные черные наседки и производили впечатление мощного авангарда операции, которая была запущена в действие.
– Иди, вчера вечером мы почувствовали некоторую сдержанность с твоей стороны относительно свадьбы, которая была запланирована еще до твоего рождения. Дорогая, мы знаем, что это очень важный шаг, но это путешествие естественно для женщины твоего возраста, твоей веры и в особенности с идеальным мужчиной, который тебя боготворит. Бенджамин не хочет ждать. – Она сияла от удовольствия, оглядывая Иди и столовую, где они все стояли. – Бен и твой отец пришли к согласию, что лучше поторопиться со свадьбой. – Иди пришлось мысленно повторить слово «поторопиться». Ей хотелось, чтобы это оказалось шуткой, но никто не улыбался… никто, кроме Дены, а Иди знала Дену достаточно хорошо, чтобы понимать, что та притворяется. – Зачем ждать? – сказала Дена, театрально пожав плечами. – Ваши драгоценные души были соединены и обручены с самого рождения. – Она захихикала, взглянув на своих спутниц. Иди заподозрила, что они собираются наброситься на нее и связать, чтобы затем передать Бену. Сэмюэл и Бен как раз разговаривают с раввином о ктуббе – нужно заключить брачный контракт.
– Папа? – простонала Иди, все острее ощущая, что ее предали. – Что происходит? – Должно быть, он воспользовался телефоном, которым он так гордился, из магазина, и вчера вечером позвонил Леви. Ей стало тошно от этой мысли.
– Так будет лучше, дочка, – сказал он, но его голос не сорвался, а губы дрожали, когда он это говорил.
– Пойдем, Иди, нужно подготовить тебя к вашей свадьбе.
– Подготовить? И когда же именно, по-вашему, состоится эта свадьба, тетя Дена? – Ее охватил ужас, и, хотя именно она задала этот вопрос, Иди помотала головой, словно не хотела слышать ответ.
Дена хихикнула, но за веселостью, целью которой было успокоить Иди, скрывалась яростная решимость добиться желаемого.
– Мы решили, что сегодня вечером. Семья Леви готова, мы готовы уже много лет. – Она бросила взгляд на Эйба. – Твой отец тоже готов, детка, готов передать тебя твоему мужу… этому замечательному человеку.
Иди была настолько потрясена тем, что сказала Дена, что не слышала уже ничего после слова «сегодня». «Сегодня? Это просто смешно. Это жестоко. Этому не бывать. Том! Где ты?» – кричали ее разум и сердце.
Если Дена это заметила, то не обратила никакого внимания на переживания Иди.
– Будет ритуальное омовение, и… – она покачала толстым пальцем, – тебе нельзя видеться с будущим мужем. Во всяком случае, до вечера, когда будут зачитаны ктубба и Тора и мы станем свидетелями воссоединения наших семей.
– Хватит! – прервала ее Иди.
Три пожилые женщины ахнули, и у нее за спиной сердито забулькала каша. Она чувствовала жар от плиты, и он перекликался с ее собственным состоянием – все в ней кипело, и ярость готова была вырваться наружу.
Иди набросилась на отца:
– Папа, что ты наделал? Как ты мог договориться об этом за моей спиной? Это между…
Иди почувствовала укол легкой пощечины. Очевидно, у Дены кончилось терпение. Она была не сильной, это не был даже полноценный шлепок ладонью. Так, скорее легкий тычок, которым родитель хочет усмирить непослушного ребенка за дерзкие слова. Было небольно, шлепок был едва слышен, но Иден с шумом втянула в себя воздух, вбирая вместе с ним ужас от того, что только что произошло.
– Послушай меня, Иден Валентайн, – сказала Дена, но Иди ее не слышала. Она не хотела ничего больше слышать от миссис Леви, которая только что переступила черту. Она посмотрела на понурившего голову отца и на двух молчаливых подруг, которым вдруг стало так же стыдно, как Эйбу.
Иди хотелось отвесить Дене Леви ответную пощечину, но крошечный запас остатков терпения и уважения заставил ее вместо этого громко хлопнуть в ладоши, удивив саму себя, но в основном удивив Дену, которая мигом прикусила язык.
– Дена, помолчите! – Она сама испугалась этой вспышки и дерзости, которая позволила ей повысить голос на старшую женщину. – Сегодня шаббат. Я бы хотела, чтобы вы и ваша семья пришли к нам на ужин, и тогда я поговорю с Бенджамином наедине, а затем мы помолимся вместе, преломим хлеб и сможем разобраться в этой ситуации. Но могу вас заверить, я не выйду замуж сегодня, определенно не в шаббат и не в ближайшем будущем. Вы можете отнести свои купальные принадлежности к себе домой и сообщить Бену и Сэмюэлу, что никакой брачный контракт не будет обсуждаться с раввином без присутствия моего отца и без моего разрешения. У меня есть права, Дена, основным из которых является согласие на свадьбу… на которую сегодня я не согласна.
Дена стояла с открытым ртом, однако молчала. Взгляд Иди скользнул на отца, который кивнул в знак согласия.
Он вздохнул.
– Дена, моя дочь права. Нам должно быть стыдно. Мы устроили ловушку. Хотя наши предки, возможно, так и поступали, я не могу. Пожалуйста, приходите сегодня вечером, как предлагает Иди. Мы семья. И мы попробуем с этим разобраться.
Дена обвела взглядом их обоих. И снова угрожающе подняла указательный палец. Браслеты звенели на ее запястье, и она сделала шаг вперед, так что Иди могла рассмотреть паутину морщин, образовавшихся вокруг ее губ, из-за чего помада немного растекалась по крошечным желобкам.
– Не вздумай, – ледяным голосом проговорила она, – причинить боль моему сыну.
Иди сглотнула, почувствовав, что от напряжения у нее ком встал в горле.
– У меня нет намерения причинять боль Бену. – Она отвернулась и оперлась на раковину, чтобы не упасть, дожидаясь, пока отец проводит гостей до двери.
Она ждала, когда он вернется, и, несмотря на все свое смятение, пережитое ранее ужасное горе научило ее держать себя в руках даже в сильнейший шторм.
– Папа, – тихо проговорила она, когда он вернулся. Было видно, что ему стыдно.
– Я знаю, что ты сердишься, Иди, я…
– Нет, – сказала она, глубоко вздохнув, произнося эту ложь. – Я не сержусь. Я потрясена.
Он поднял на нее глаза, но ничего не сказал.
– Меня пугает, что ты мог поставить меня в такое положение, как сейчас.
Эйб тяжело опустился в кресло и схватился за голову.
– Все это какой-то бардак.
Ее душа болела за него. Она знала, что он хочет только счастья для них обоих, в его глазах Бен был для нее идеальным мужем – она понимала это. Иди быстро подошла, чтобы успокоить его, присев на пол рядом с ним, и взяла его за руки.
– Это не обязательно должен быть бардак, – сказала она, и на глаза навернулись слезы, но она не позволила им пролиться. – Мы просто должны быть честными.
– Я хочу только одного – чтобы ты была счастлива!
– Я знаю, папа, я знаю. Но Бен не сделает меня счастливой.
– Ты уверена? – взмолился он, глядя на нее. Она понимала, что он имеет в виду Тома, но не может заставить себя это произнести.
И она дрогнула… как можно быть уверенным в чем-то настолько переменчивом, как сердечные дела, о которых она так мало знает?
– Нет. Но разве можно быть в этой жизни в чем-то уверенным? Но я знаю, что выйти замуж за Бена сейчас будет ошибкой.
Эйб вздохнул с глубоким сожалением.
– Думаю, дитя, ты должна поставить Бенджамина в известность о своих чувствах, прежде чем начинать какие-то отношения с Томом. Леви не знают о том, что ты передумала… в пользу другого. Все, что они знают, это то, что я озабочен твоими современными настроениями и не уверен, что ты все по-прежнему хочешь выйти замуж в этом году.
Иди чуть не вздрогнула, но решила воспользоваться шансом.
– Я непременно с ним поговорю, – пообещала она и увидела, что на лице отца появилась настороженность.
– Он разобьет тебе сердце, Иди.
– Почему ты так думаешь? – спросила она с легкой досадой.
Эйб покачал головой.
– Интуиция подсказывает.
– Ты и раньше ошибался. Он может тебя удивить.
– Я не могу заставить тебя передумать, так что придется мне апеллировать к своим отцовским обязанностям. Я требую, чтобы Том доказал мне, что достоин тебя. Полагаю, ты не станешь отрицать, что, как отец, я имею право убедиться, что о моей дочери хорошо заботятся.
– Я бы расстроилась, если бы ты этого не сделал. Но будь справедлив. Дай ему шанс – это все, о чем я прошу.
Он моргнул, и она поняла, что он на нее сердится.
– Бенджамин вернется со мной из синагоги. Сэмюэл приведет свою жену позже. Я не могу выгнать Тома, но, когда он вернется, я попрошу его провести вечер в другом месте.
По крайней мере, отец ожидает его возвращения.
– И чем, по-твоему, он должен заняться?
– Какая разница. Пусть снова идет в паб или в кино, но это семейное дело, и оно его не касается… даже если он и сорвал твою свадьбу.
Иди пропустила шпильку отца мимо ушей.
– Мне понадобятся деньги, чтобы купить угощение для гостей на сегодняшний вечер.
– Покупай на пятерых, не на шестерых, – предупредил он и отошел от нее. – Возьми деньги из моего ящика.
* * *
Иди вышла на Хай-стрит, все еще сама не своя от беспокойства за Тома. Ей не верилось, что отец мог намеренно отправить его из дома, чтобы он заблудился и потерялся. Но она понимала всю глубину переживаний и отчаяния отца. Одна мысль, что Иди придется отдать незнакомому человеку, могла заставить его совершить безумный поступок. Жизнь разрушила все его планы, а теперь отказывала ему в единственной радости, которая могла хотя бы скрасить его старость.
Иди почувствовала знакомый укол совести, но его тут же затмило воспоминание о поцелуе прошлой ночью. Безрассудство Тома и то, как он проявлял свои чувства, было соблазнительнее всех ее былых фантазий. Утром она поймала себя на том, что улыбается, расчесывая волосы. «Выходи за меня замуж, Иди!» – умолял он.
И он говорил серьезно. В этом она не сомневалась. Однако самым главным было то, что, проснувшись, она не испытывала ни тени сомнений – она хотела сказать «да». Это обрекало ее на страдания, ведь ей грозила роль изгоя среди прежних знакомых, выйди она замуж за нееврея. Отказать отцу в возможности выдать замуж свою единственную дочь по законам веры и под пристальным взглядом раввина значило опозорить их дом и внести раздор в многолетнюю дружбу двух семей. Готова ли она стать причиной всех этих несчастий?
Да. Она любит Тома. И сколько ни анализируй себя, этого не отменишь.