Кивнув себе, Келли повернулась к витрине и быстро нанесла остатки краски на нижнюю часть стекла.
– Выглядит потрясающе.
Келли обернулась и улыбнулась своей подруге.
Терри Бейкер, владелица кафе, делала лучшие булочки с корицей в штате. Со своими короткими черными волосами, голубыми глазами и ростом пять футов два дюйма Терри напоминала эльфа. И это ни капли не казалось Келли смешным.
Они дружили с третьего класса, и с годами в их отношениях ничего не изменилось. Терри поддерживала Келли, когда умер Шон. Сейчас, когда мужа Терри, военного, передислоцировали в третий раз за четыре года, настала очередь Келли поддерживать подругу.
– Спасибо, но еще много впереди, – сказала Келли, оглядывая витрину и подыскивая место для пары маленьких тыкв.
– Поэтому я принесла латте только для тебя. – Терри протянула подруге кружку.
– «Поэтому»? – Келли взяла кофе, сделала глоток и вздохнула в предвкушении. – Снова читаешь «Британские тайны»?
– Нет. – Терри засунула руки в карманы джинсов. – С моей унылой личной жизнью я каждый вечер смотрю «Британские тайны» по телику.
– Личная жизнь переоценена, – заявила Келли.
– Правильно, – кивнула Терри. – Кого ты пытаешься убедить? Меня? Или себя?
– Ясное дело, себя. В настоящий момент из нас двоих мужчина есть только у тебя.
Терри прислонилась к розовой кирпичной стене здания.
– У меня тоже все равно что нет, поверь. Невозможно заниматься виртуальным сексом по айпаду, когда половина команды Джимми может войти в любой момент.
Келли рассмеялась, взяла другую кисть и нарисовала длинный зеленый побег, связывающий тыквы.
– Да, это, конечно, неловкая ситуация.
– Это ты мне говоришь? Помнишь, когда он внезапно позвонил на мой день рождения и я выпрыгнула голая из душа, чтобы ответить? Я до сих пор слышу свист и улюлюканье его друзей, которые в тот момент были рядом.
Все еще смеясь, Келли заметила:
– Что ж, это отучит Джимми делать тебе сюрпризы.
– Без шуток. Теперь мы назначаем телефонные свидания, – ухмыльнулась Терри. – Но хватит обо мне. Я слышала, вы с писателем выезжали на долгую прогулку на днях.
– Откуда ты… – Келли остановилась, сделала глубокий вдох и кивнула. – Правильно. Салли.
– Они с сестрой пришли вчера ко мне на чашку кофе и все рассказали, – призналась Терри, изучающе глядя на подругу. – Вопрос в том, что если тут есть о чем говорить, то почему я еще об этом не знаю?
– Потому что знать тут нечего, – ответила Келли, вновь сконцентрировавшись на витрине. Она добавила глубины и яркости извивающимся стеблям. – Он всего лишь отвез меня за тыквами.
– Ну да, ну да. Салли сказала, вас не было почти два часа. Либо ты слишком придирчиво выбирала тыквы, либо было что-то еще.
Келли вздохнула:
– Мы немного проехались.
– Ну да, ну да.
– Я показала ему окрестности.
– Ну да.
– Ничего не произошло.
– А почему?
Келли помолчала. Двое ребят на скейтбордах внезапно выехали на улицу с криками, которые ее напугали.
– Что?
– Дорогая, – сказала Терри, подойдя к подруге и обняв ее за плечи. – Шона нет уже четыре года. А ты не была ни на одном свидании за это время. Сейчас этот симпатичный парень снял особняк на полгода, и ты не собираешься ничего предпринять?
Улыбнувшись, Келли снова помотала головой:
– А что я должна делать? Связать его и изнасиловать?
Взгляд Терри стал мечтательным.
– М-м-м…
– О, перестань.
И тем не менее от одной мысли об этом волна жара окатила Келли. Она наслаждалась ею секунду-другую, прежде чем мысленно погасить огонь.
Честно говоря, она не нуждалась в том влечении, которое испытывала к Майку. Он явно в ней не заинтересован, а она на своем веку уже любила и потеряла любовь. Так что ее вообще не интересуют романы. Любого рода.
– Хорошо, – сказала Терри усмехаясь. – Если ты хочешь спрятаться в шкафу, завернувшись в саван, или что-то в этом духе, я ничего не могу поделать. Но, клянусь, если ЦРУ понадобятся шпионы, я порекомендую Салли и Марджи. Эти двое не упускают ни одного события в городе.
Келли повезло жить как раз напротив сестер. Шон, бывало, посмеивался, когда видел двух престарелых леди, уткнувшихся носами в окно. Он хватал Келли в охапку, начинал безудержно целовать и приговаривал: «Они так любопытны, потому что их никто не целовал. Давай подкинем им тему для разговора».
Это воспоминание вызвало у нее грустную улыбку. Вспоминать Шона было не только приятно, но и грустно. Она слишком много потеряла в этой жизни.
Сперва родителей, когда она была совсем ребенком, потом дедушку, потом Шона. Хватит с нее. Единственный способ гарантировать себе отсутствие боли – никогда больше ни с кем не сближаться.
У нее есть Терри. Бабушка. Пара хороших друзей.
Разве нельзя обойтись без мужчины?
Образ Мики всплыл в ее сознании, и она услышала тихий голосок внутри, который прошептал: «Он здесь временно, так почему бы этим не воспользоваться? Нет будущего – нет риска».
Да, Мика задержится в Баннере всего на четыре месяца, так что тут нет никаких «если бы».
Не надо думать об этом.
Разумеется. Это сработает.
– Знаешь, – сказала Терри, прерывая этот поток сознания, – у Джимми в команде есть парень, который тебе может понравиться…
– О нет. – Келли покачала головой. – Не начинай, Терри. Никакого сватовства. Ты же знаешь, это редко хорошо заканчивается.
– Он милый парень, – возразила подруга.
– Я уверена, он просто сказочный принц. Но не мой принц. Я не ищу мужчину.
– А стоило бы. – Терри скрестила руки на груди.
– Разве не ты только что сказала, что ничего не можешь поделать с тем, что я решила замуровать себя в шкафу?
– Терпеть не могу видеть, что ты все время одна.
– Ты тоже одна, – напомнила ей Келли.
– Временно. Джимми вернется домой через пару месяцев.
– Рада за тебя. – Келли намеренно повернулась к своим рисункам. Она взяла желтую краску и кисть и нарисовала глаза у первой тыквы – чтобы казалось, будто внутри ее горит свеча. – У меня был муж, Терри. Другого я не хочу.
Краем глаза Келли заметила, что плечи подруги поникли.
– Я не говорю, что хочу, чтобы ты вышла замуж.
– Но ты хочешь.
– Не суть, – упрямилась Терри. – Милая, я знаю, потерять Шона было ужасно. Но ты слишком молода, чтобы похоронить себя заживо вместе с ним.
Терри слишком часто говорит одно и то же в последние два года. Она просто не понимает, что Келли полна решимости избежать боли и риска, которые она ей предлагает. Любить прекрасно. Терять – разрушительно, а она достаточно уже потеряла, спасибо.
Келли посмотрела на подругу и улыбнулась:
– Честно говоря, ты хуже, чем бабушка.
– Это запрещенный прием, – пробормотала Терри. – Она все еще беспокоится о тебе?
– С тех пор как умер Шон, все больше с каждым годом. Постоянно поднимает тему своего переезда сюда, чтобы мне не было одиноко.
– О боже, – вздохнула Терри. – Я думала, ей нравится жить во Флориде с сестрой.
– Нравится. – Келли наклонилась, чтобы нарисовать лица трем оставшимся тыковкам. – Они играют в лото и путешествуют с клубом пенсионеров. Она отлично проводит время, но потом начинает беспокоиться обо мне и…
Ее мобильный внезапно зазвонил, и Келли вытащила его из кармана джинсов. Увидев номер, она вздохнула и выразительно посмотрела на Терри.
– Вот стоило только о ней заговорить…
– Бабушка? Правда? – От удивления глаза Терри стали как блюдца. – Блин, ее слух стал еще острее, чем раньше, раз она во Флориде слышит, что мы о ней говорим!
Келли рассмеялась. С чувством вины она переадресовала звонок в голосовую почту.
– Серьезно? – удивилась Терри. – Ты не собираешься с ней говорить?
– Мне вполне достаточно на сегодня одного разговора о моей несчастной личной жизни.
– Ладно. – Терри подняла руки вверх, сдаваясь. – Я отстану от тебя. Пока что.
– Спасибо. – Келли засунула телефон обратно в карман, пытаясь подавить угрызения совести из-за неотвеченного звонка.
– Но, – добавила Терри, прежде чем уйти обратно в кофейню, – только потому, что тебя не интересуют постоянные отношения. Что не означает, что ты не можешь наслаждаться временными.
Подруга ушла, а Келли снова впала в задумчивость. Временные отношения… Вернувшись к своим тыквам, она все еще размышляла на эту тему, и, когда в голове сложился примерный план действий, на ее губах заиграла загадочная улыбка.
Глава 3
Мика ненавидел готовить, но давно понял, что человек не может жить исключительно на сухом пайке. Особенно если ты поселился на задворках мира и не можешь заказать ничего, кроме пиццы. Он сделал глоток пива и перевернул пасту, жарившуюся в сковородке с оливковым маслом и чесноком. Добавил порезанные помидоры и рубленый бифштекс, перемешал все лопаточкой. Пахло аппетитно. Многие решили бы, что для обеда слишком рано, но он никогда не ел по расписанию.
В последние несколько часов он погрузился в свою книгу, едва замечая бег времени. Как всегда, когда поток слов иссяк, он выполз из своей норы, как гризли, после шестимесячной спячки.
– Привет!
Мика обернулся и посмотрел на открытую дверь. Прохладный воздух в этот час дня так приятно освежал. Но, конечно, если бы он знал, что его ждет вторжение, держал бы дверь запертой. Слишком поздно. На пороге стоял мальчик и смотрел на него. Ему было никак не больше трех-четырех лет. Каштановые волосы растрепал ветер. Карие глаза широко распахнуты и светятся любопытством, на коленках джинсов грязь, как и на кроссовках.
– Ты кто? – спросил он мальчугана.
– Джейкоб. Я вон там живу. – Малыш махнул рукой в сторону соседнего дома. – Я могу навестить мою тыкву?
Какое-то время шкварчание сковородки было единственным звуком в комнате. Мика смотрел на ребенка и понимал, что он из той компании, что шумит в саду Келли. Но это все еще не объясняло, почему мальчик оказался здесь и разговаривает с ним.
– Почему ты спрашиваешь об этом меня?
– Потому что Келли сейчас нет, а мне надо спросить кого-нибудь из взрослых, а вы взрослый.
С такой логикой Мика не мог поспорить.
– Да. Конечно. Иди, не стесняйся.
– Хорошо. А что вы делаете? – Джейкоб подошел ближе.
– Готовлю еду. – Мика еще раз посмотрел на мальчика и направился к сковородке. – Иди к своей тыкве.
– Ты тоже голодный? – Мальчик с надеждой посмотрел на него.
– Да, так что тебе надо идти домой, – ответил Мика. – Пообедать. – Который сейчас час? Он выглянул в окно. Похоже, дело к вечеру. – Или поужинать.
– Мне надо сперва тыкву навестить и сказать ей спокойной ночи.
Это было что-то новое для Мики. Прощание с овощами. Но мальчик казался таким… искренним. И таким трогательным в своих грязных штанишках, с широко распахнутыми карими глазами. Мика не имел дела с детьми. Никогда. Даже когда сам был ребенком.
Он держался особняком. Никогда не имел друзей, потому что не мог их удержать. Переезды с места на место мешали приемному ребенку заводить друзей. Так что он вместо этого погрузился в чтение, читал каждую книгу, которая попадала ему в руки, и ждал восемнадцати, чтобы можно было жить по-своему.
Но сейчас, глядя в огромные глаза малыша, Мика чувствовал вину за то, что пытается избавиться от ребенка. Это было необычное для него чувство, он едва себя узнавал.
– Ну хорошо, иди скажи своей тыкве спокойной ночи.
– Вам надо открыть мне калитку, потому что я слишком маленький.
Закатив глаза, Мика вспомнил белую изгородь с калиткой, окружавшую огород Келли. Она говорила ему как-то, что это защита от оленей и кроликов. Олень, конечно, легко мог перепрыгнуть низенький заборчик, но она хотела затруднить путь воришек к своим овощам как можно больше. Вздохнув, Мика уменьшил под сковородкой огонь и попрощался с ужином.
– Ладно. – Он посмотрел на мальчика. – Пойдем.
Лицо Джейкоба осветила улыбка.
– Спасибо!
Он вышел из комнаты, спустился по ступенькам и направился к огороду. Мика шел вслед за ним и наслаждался видом осенней природы. Вокруг него полыхали всеми оттенками красного и золотого осенние деревья, их оттеняли темно-зеленые сосны, росшие в лесу позади дома, и Мика лениво придумал еще одно убийство, в глухой чаще.
– Тело может найти какой-нибудь ребенок, мальчик, – бормотал он, рисуя новую сцену в воображении. – Он испугается. Но насколько сильно? Расскажет ли он кому-то об этом? Он побежит за помощью или кинется домой и спрячется?
– Кто?
Вернувшись в реальность, Мика посмотрел на Джейкоба, который с любопытством таращился на него.
– Что?
– Кто побежит домой? Он напуган? Это мальчик? Мой брат говорит, что мальчики ничего не боятся, только девочки.
Мика фыркнул:
– Твой брат ошибается.
– Я тоже так думаю, – кивнул Джейкоб, отчего его кудряшки упали на лоб. Он убрал их грязной рукой. – Джона боится иногда, а Джошуа спит со светом.
– Угу. – Как-то многовато информации для одного раза. Интересно, есть ли у ребенка кнопка выключения?
– А мне нравится темнота. Я только иногда боюсь. – Джейкоб нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Это хорошо.
– А ты боишься?
Нахмурившись, Мика посмотрел на мальчика.
Сначала хотел сказать, что нет. Но потом передумал.
– Все иногда чего-то боятся.
– Даже папы?
О папах Мика ничего не знал в принципе, но подозревал, что по-настоящему сильно напугать мужчину может только страх за своих детей.
– Да, – сказал он. – Даже папы.
– Ух ты, – задумчиво кивнул Джейкоб. – У меня есть кролик, я его обнимаю, когда боюсь. Не думаю, что у папы тоже есть такой.
– Кролик? – Мика изумленно помотал головой.
– Ненастоящий, – пояснил Джейкоб. – Настоящих сложно держать.
– Конечно, – с готовностью кивнул Мика.
– И они много какают.
Мика сдержал улыбку. Мальчик был такой серьезный. Ему, наверное, не понравилось бы, что над ним смеются. Интересно, все дети такие забавные, как он? И что насчет правила не разговаривать с незнакомцами? Оно больше не действует? Родители не учат детей остерегаться чужих?
– Вот! – воскликнул Джейкоб, указывая рукой на огород. Он подбежал к калитке и подождал, пока Мика откроет ее. После этого малыш рванул к одной из дюжины тыкв на грядках.
Мика пошел за ним – не смог с легким сердцем оставить ребенка здесь одного.
– Которая твоя?
– Эта. – Джейкоб наклонился и погладил самую жалкую тыкву из всех, что когда-либо видел Мика.
Она была меньше остальных, но дело было даже не в этом. Ко всему прочему, тыква была похожа на нелепый бугристый футбольный мяч. Она была скорее бледно-желтой, чем оранжевой, а на верхушке у нее был нарост, похожий на опухоль. В магазине на нее никто бы и не взглянул, но этот мальчишка относился к ней очень нежно.
– Почему эта? – Мике и впрямь было интересно, что заставило ребенка выбрать именно эту корявую штуковину.
– Потому что она самая маленькая, как я. – Малыш посмотрел на остальные круглые, оранжевые, идеальные тыквы. – И она сама по себе, в стороне. Ей, наверное, одиноко.
– Одинокая тыква. – Мика не мог сказать, что его тронуло это утверждение, но мальчик нравился ему все больше.
– Ага. Она никому не нравится, только мне. Я помогу маме нарисовать на ней веселое лицо на Хеллоуин, и тогда тыкве будет хорошо.
Ребенок беспокоится о настроении тыквы. Мика просто не знал, что и сказать. Когда он сам был маленьким, он никогда не отмечал Хеллоуин. Не было ни костюмов, ни сладостей, ни игры с мамой в волшебную тыкву.
У Мики было лишь одно смутное воспоминание о матери. Она была красивой – по крайней мере, он так себе говорил, потому что ее образ был слишком смазанным, чтобы утверждать наверняка. У нее были каштановые волосы, карие глаза, как у него. Она присела напротив него на тротуаре, улыбаясь, хотя в ее глазах стояли слезы. Мике было около шести, лишь немногим больше, чем Джейкобу. В Нью-Йорке на улице было много машин и людей. Он проголодался и замерз, а его мама пригладила ему волосы и прошептала: «Тебе придется остаться здесь без меня, Мика».