— Каким вам видится барьер? — в последний раз уточнил я.
— Перешагнуть можно!
Уже после того, как Алена открыла глаза, мы с ней обсудили, что она в состоянии активизироваться в момент испытания. Но это повод не для страха, а для концентрации сил. Я видел, что Алена по-настоящему восприняла это знание.
«Боюсь гула самолета»
Странный страх
Саша, молодая девушка, очень боится гула самолета. Когда она слышит его даже в отдалении, ей кажется, что самолет сейчас рухнет прямо на нее. Это напоминает страх бомбежки, но Саша в боевых действиях не участвовала. Она и сама не знает, откуда этот страх вообще взялся.
Ощущения, связанные с ним, определились в солнечном сплетении — черный шарик, и горле — еще один шарик меньшего размера.
— А где понимание того, что можно спокойнее относиться к пролетающим самолетам? — спросил я Сашу.
— В голове, — откликнулась она. — В верхней части, под сводом черепа.
— Может быть, голова должна поделиться своим пониманием с другими частями тела? Они, бедные, сжимаются в неведении, хотя на самом деле бояться нечего.
Мы попытались дождаться этого процесса. Но ощущения доходили только до шеи и только с левой стороны.
«Загорается» левое ухо, а дальше что-то мешает. На всякий случай я проверил спину и шею Саши. Да, есть некоторые блоки, но не сказать, чтобы сильные. Растяжки к радикальному улучшению не привели. Знания в тело не идут, будто организм оккупирован чем-то еще. Или сжат настолько, что не способен впитать то позитивное, что приготовила для него голова.
Таракан, на выход!
Приходится переключиться на работу с тем, что обнаружилось в теле. Саша замечает, что на уровне желудка есть сильное напряжение. Как только Саша вспоминает о гуле самолета, это отбирает 40 % энергии — немало.
— В других ситуациях может и 100 % сосредоточить, — добавила она.
— А есть ли что-то в центре «шарика»?
— Там находится этот гул, очень неприятный!
— Он вам для чего-то нужен? — задал я сугубо риторический вопрос.
— Конечно нет.
Тогда я вновь применил стандартную формулу:
— Наблюдайте, что делается с ним. Не пора ли ему отправляться восвояси? Туда, откуда пришел, через то, через что вошел.
Саша начинает наблюдать… И со смущением сообщает, что гул похож на большущего черного таракана размером с палец.
Продолжая следить за процессом, она отмечает, что «таракан» из живота медленно продвигается вверх на выход, но задерживается в горле.
По ходу работы я убеждаю Сашу успокаиваться. Она — хозяйка, а «таракан» — гость, и никак не наоборот. На уровне горла таракан превращается в кокон. Переходит в лоб и уже оттуда через «третий глаз» выходит наружу и улетает. В организме становится чисто.
Самолеты прилетают и улетают
— В голове будто были напряженные мышцы, а теперь они расслабились, — рассказала Саша.
Ощущения стали распределяться по телу. Левая половина прогрелась и быстро сделалась «светлой», а правая дольше оставалась холодной и темной. (Полагаю, это отражает разницу в кислородном обеспечении полушарий мозга.)
Теперь, когда Саша свободна и более сбалансированна, ей легко представить, что самолеты прилетают и улетают. А она будет относиться к этому спокойно.
«Боюсь услышать звук падающего тела»
Ирине 35 лет. Судьба распорядилась так, что ей пришлось немалую часть своей жизни ухаживать за старыми больными людьми. Ее будили падения тела в коридоре, после каждого такого падения следовал долгий период выхаживания. Этот звук для нее — признак инсульта.
Около месяца назад в почтенном возрасте умер папа. Сейчас Ирина осталась одна. Всем престарелым родственникам она помогала до последнего вздоха, и все упокоились с миром.
— Теперь я не могу уснуть, — говорит она. — Подсознательно боюсь стука в коридоре, хоть умом я понимаю, что никого нет.
Мучаясь бессонницей, Ирина заочно перехоронила всех других родственников. Похоронный марш звучит в голове, даже когда она едет на работу. 15 лет не спала нормально — и теперь тоже не удается…
Где же засели впечатления, связанные с падениями стариков? Она ощущает во лбу образы гробов и крестов. Ирина решила отпустить их, забрать из них свою энергию, и они отдалились и растворились. На смену им пришли узоры.
Звук падения тоже улетел, его она тоже отпустила. Вокруг стало светлеть.
Но были в организме и остатки старых впечатлений — заостренные щепки по всему телу. Они выходили через шею. На смену им появились яркие цветы.
— Что осталось после этого? — спросил я.
— В горле — комок, в сердце — тяжесть, — сказала Ирина.
Вскоре тяжесть из сердца унесло «пыльным ветром», комок в горле рассосался, и наконец стало легко. Ирина смогла представить свою квартиру, покой и тишину в ней.
Теперь все неприятности позади. Перед внутренним взором Ирины появилось яркое солнышко. Страх ее больше не беспокоил.
«Боюсь расстройства желудка»
Елене около 30. У нее устойчивый страх перед дорогой: только подумает о ней, как сразу же схватывает живот, начинаются непроизвольные глотательные движения.
Три года назад были трудные роды, ребенок родился с комой. Елена долго лежала в реанимации вместе с малышом, полгода провела в больницах. И тогда, кстати, тоже «живот крутило».
Но проблемы с животом бывали и прежде: особенно неприятный эпизод случился в восьмом классе, когда она съела испортившийся пирожок в школьном буфете. Описывая это, Елена уклончиво говорит о перенесенном «остром гастроэнтерите», избегая простого, но страшного для нее слова «понос».
В итоге сформировался страх потерять контроль за состоянием кишечника в самой неподходящей ситуации. Сейчас, по прошествии многих лет, что-то до сих пор провоцирует спазмы в животе. Что же это?
— Там — чернота. Что-то вязкое — так описала Елена то, что попало в организм в момент растерянности. Она приняла решение дать этому «веществу», вошедшему без спроса и приглашения, уходить.
«Паучки» из живота пошли на выход — как водится, через макушку. После этого тепло распространилось по телу, особенно по рукам.
К новому ощущению внутренней чистоты и равномерности добавилось осознание того, что теперь ее живот свободен от влияния старых впечатлений. Елена поняла, что можно спокойно жить и доверять естественной саморегуляции организма.
Однако остались ощущения, связанные с гиперконтролем: камень в затылке. В процессе дальнейшей терапии он стал сливаться вдоль по позвоночнику, и затылок освободился. Избыточного внимания к состоянию кишечника больше нет.
Чем же будет наполнено сознание Елены во время поездок в транспорте?
Ей начинают приходить на ум образы природы и деревенской жизни, цветы. Ее душа теперь радостно принимает всё, что по-настоящему хорошо на нее влияет.
Страх после самоубийства друга
Насте 18 лет. Рисунок отсылает к эпизоду, который произошел в 13-летнем возрасте.
Друг, который жил в деревне, повесился. Девушка испытала страшное потрясение. Боялась проходить мимо дома, где это случилось. До сих пор из-за этого события голова, по ощущениям, огромная и наполнена чернотой.
Когда мы приступили к терапии, «конфетти» стало фонтаном вырываться из макушки. Как будто сверху работал некий насос. Потом оттуда завитками закружился серпантин — сначала в одну сторону, потом в другую. Голова освободилась. Остатки того, что туда попало, собирались в одно место в центре головы, а потом отправлялись на выход. Настя сама удивилась:
Рис. 16. Друг повесился
— Как же его много! Кошмар!
Тогда, после смерти друга, она не знала, что делать. Никто не помог ей хоть как-то осмыслить эту трагедию. Настя узнала только, что церковь не отпевает покончивших самоубийством, их хоронят за кладбищенской оградой. Потом, когда ей самой было плохо, она стала думать: может быть, лучше поступить так же, как ее друг?
Теперь мы обсуждаем этот опыт. Конечно, то, что случилось с молодым человеком, — ужасно. Возможно, у него в жизни случился спад, произошло стечение неприятных обстоятельств. Так бывает. Если бы он переждал, то наверняка открылись бы возможности преодолеть кризис и его ждало бы еще множество поводов для радости.
Надо сохранять желание жить. Настя дала усвоиться в организме этому опыту.
Решения — всегда найдутся.
«Боюсь жестокости»
Назике 12 лет. Видно, что она смышленая, живая девочка. Но при упоминании о страхах плачет и сжимается. В ее груди огромный ледяной камень. А перед ней лицо известного ей взрослого человека, которого она боится. Этот образ дышит на нее холодом, и от этого камень становится больше. Назике сжимается от страха. Чувствует себя беззащитной, беспомощной и не может совладать с напряжением.
Слыша ее рассказ, я вспоминаю другой случай. Помните, снайпер Юрий, вернувшись с войны, тоже ощущал в себе холод, который потом выходил изо всех пор, будто в бане.
Но сейчас я спросил: есть ли у Назике понимание, что у нее много родственников, что вокруг — другие взрослые? Ведь она может обращаться к ним за помощью, чтобы себя защитить. В крайнем случае, звонить в милицию, дойти хоть до самого президента страны…
Страх образовался пять лет назад. С тех пор Назике стала старше и опытнее. В этом тоже ее сила!
Был в моей практике случай: я помогал одной взрослой женщине, которую в детстве отец бил ногами. Она рассказала, что в какой-то момент предупредила отца: она накопила нужную сумму и закажет его убийство, если он еще хоть раз до нее дотронется. Всё, как отрезало. Больше к дочери он не прикасался.
Я вовсе не пропагандирую этот метод. Но самозащита нужна.
Назике внимательно слушала меня.
— Где же понимание, что защита есть? — спросил я.
— Это шар, который находится у меня за спиной.
Назике впустила шар внутрь через плечи. И от него, по ощущениям Назике, отделился воин, который начал копьем разрушать ледник в груди. Куски льда откалывались и уходили.
К одному воину присоединялись другие, их образовалась целая команда. Они дружно кололи лед, и холод, в конце концов, совсем покинул организм.
Образ того человека, который пугал Назике, отдалился, и она вздохнула свободно. В ней утвердилось новое понимание своих возможностей: она вправе и должна отстаивать свое достоинство.
Искажение пространства после изнасилования
Жертвы насилия нередко носят в своем личном пространстве «снимок» той ситуации, в которой они когда-то оказались. Новый мужчина, оказываясь в поле жертвы, испытывает соблазн быть похожим на уже готовый образ агрессора. Зачастую сам не понимая, откуда у него берется «не его» стремление к агрессии.
У Веры искажено ее личное пространство после того, как ее пытались изнасиловать. Молодые люди-злодеи как будто проникли в нее. В сеансе она наблюдает, как они вылетают через верх головы. За ними тянутся ниточки…
Затем появляется белый туман. Он сгребает и выносит вверх весь остающийся мусор. В итоге воссоздана первоначальная целостность и чистота организма — и внутри, и снаружи.
После этого Вера сказала, что допускает возможность просто общаться с мужчиной, сближаться с ним.
1.8. Психотравма, полученная в утробе матери
«Оглядываюсь в ванной, боюсь, что убьют»
Людмиле Тимофеевне около 50. В течение многих лет она постоянно оглядывается в ванной комнате, когда наклоняется для стирки белья. Вроде бы знает умом, что никого сзади нет, а всё равно рефлекторно озирается.
Еще она старается, находясь внутри ванной, держать дверь плотно закрытой.
Когда на сеансе Людмила Тимофеевна обратилась к своим ощущениям, она обнаружила, что в спине всё съеживается в определенной зоне (средне-грудной уровень). А еще через некоторое время заметила вилы, воткнутые ей в спину. И тут же увидела свою тетку, которая этими вилами орудовала.
Описывая свои чувства, Людмила Тимофеевна вдруг осознала, что это переживание соответствует ситуации попытки аборта. С волнением в голосе она вдруг сказала: «Меня убивают!»
Я предложил проверить, что сделается с вилами, если она решит успокоиться.
— Вилы выпали, — откликнулась Людмила Тимофеевна. — На их месте три раны. Затягиваются…
…Скоро там осталось три синяка, а затем и синяки исчезли, и пациентка увидела, что кожа на месте бывшего ранения порозовела.
Когда работа завершилась, а проходила она на высоком эмоциональном подъеме, Людмила Тимофеевна отметила некоторую усталость и погрузилась в отдых с закрытыми глазами. Продолжая успокаиваться, она отмечала распределение ощущений. Пропитывались теплом ноги и другие части тела.
Вдруг пациентка оживилась: «Я поняла, почему именно в ванной возникало ощущение опасности: замкнутое пространство, вода. Это напоминает ситуацию внутри утробы. А спокойнее я себя чувствовала, когда дверь плотнее закрывала, потому что хотела, чтобы околоплодный пузырь остался целым.
В течение последующего времени Людмила Тимофеевна ощущала интенсивный прогрев этой зоны.
Когда мы встретились на следующий день, я узнал, что теперь она спокойна, испуга в ванной больше не возникало.
1.9. Психотравма, полученная при рождении
«Боюсь тоннелей»
Разные страхи с общим знаменателем
Анне 37 лет. Она жалуется на множество фобий. Боится самолета, метро, мостов, тоннелей… Все страхи объединяются общим мотивом: это страх безвыходного положения.
Попадание в подобные ситуации сопровождается учащенным сердцебиением, полуобморочным состоянием. Это привело к значительному ограничению активности Анны, она психологически зависит от мужа. Среди прочего ее беспокоило, что она сама не может вести машину, потому что впадает в полуобморочное состояние при прохождении тоннеля.
Вначале мы отрабатывали состояние Анны по обычному алгоритму. Что подсказывал ее рисуночек, то и брали в работу. Это были эпизоды, которые касались разных возрастов. Шесть лет: вероятно, встреча с детским коллективом — «белый газ» в груди. 12 лет: родители развелись — в груди остался комок. 18 лет: не поступила в институт — возникла неуверенность в виде кусочка льда в животе. 22 года: вышла замуж, первая беременность была неудачной, закончилась выкидышем — боль в душе, ком в горле. 27 лет: родился первый сын, последовала «послеродовая депрессия» — в груди остался беловатый газ и мелкий песочек. 29 лет: автоавария — в душе стекло в мелких трещинах…
Туман в голове
— Что происходит на уровне ощущений, когда вы едете на машине по тоннелю? — спросил я.
Анна описывает свое самочувствие:
— Помутнение в голове, на уровне туловища ощущается белый густой туман…
Похоже, что так организм Анны готовится к борьбе. Действительно ли подобные ситуации этого требуют? Головой Анна понимает, что нет. Задачи водителя в тоннеле — всё те же: держаться потока, соблюдать дистанцию, правильно регулировать скоростной режим.
Анна продолжает наблюдать за ощущениями. Избыточное напряжение отчасти уходит с дыханием через рот, отчасти через поверхность тела — как нечто жаркое, липкое. Наконец, ей стало легко дышать.