— Готово! — черканул закорючку и забрал полагающийся мне конверт, не забыв, как бы невзначай, коснуться тонких пальцев девушки. Она вздрогнула и отдернула руку, словно обожглась, очаровательно залившись краской. Скромница. Оторвав взгляд от конверта в своей руке, с самой невинной улыбкой, на которую был способен, произношу:
— Может переспим?
Конечно, я не рассчитывал на ее согласие, но вид этой недотроги заставил меня немного пощекотать ей нервы. Цвету ее лица позавидовал бы самый сочный помидор. Девушка резко замахнулась и влепила мне смачную пощечину, добавив красок и моему лицу.
— Мудак! — выплюнула мне в лицо и, развернувшись на каблуках, пулей вылетела из подъезда, от души хлопнув дверью.
— Эй, ну дверь-то за что? — крикнул ей в вдогонку, потирая щеку.
Позади меня послышался щелчок, и из дверного проема высунулась седая голова моей соседки, полностью усыпанная бигудями всех цветов радуги. Кто вообще придумал эти штуки?
— Доброе утро, миссис Хоппс! — помахал старушке ручкой и поспешил захлопнуть дверь прямо перед ее любопытным носом. Вот ведь приставучая леди. Зная ее характер, уверен, что она подслушивала под дверью, ожидая уличить момент для эффектного появления со своими нотациями на тему воспитания молодежи. Поздно мне лекции читать, уже не переделать.
Пит, тебе почти тридцать, а ведешь себя как школьник, ей богу.
Закрываю дверь и прохожу на кухню, предварительно бросив конверт на полку. Письмо может подождать, а голод, как говорится, не тетка. Ночью я потратил слишком много энергии, которая требовала срочного восполнения.
Сварганив быстрый завтрак и сварив кофе, бреду в гостиную и усаживаюсь в любимое кресло. Конечно, приятнее, когда завтрак получаешь в постель, но сойдет и так.
За год свободного плавания я стал образцовым холостяком. И вот что я вам скажу: такая жизнь по мне! Никакого тебе выноса мозга или необходимости изображать идеального мужа. Хочу — в трусах хожу, хочу — без трусов. Хочу — поднимаю стульчак, хочу — опускаю. В общем, полная свобода действий.
Никто не гладит рубашки, не забивает холодильник до отвала, не обеспечивает регулярный секс. да и черт с этим всем. Я вполне могу и сам все устроить в лучшем виде. Я бы даже сказал, что с последним стало проще. Да и с холодильником я, конечно, перегнул. Продукты приносил я, Мэри готовила крайне отвратно. Единственное блюдо, которое можно было съесть, не боясь за свое будущее, были сырные булочки по рецепту ее бабушки. И она пекла их практически каждый божий день. каждый-божий-день! Не-на-ви-жу сырные булочки.
За два года семейной жизни я понял одно — черта с два я еще раз наступлю на эти грабли и женюсь.
Студенческий брак — отдельная история. С Мэри меня познакомил приятель на последнем курсе моего обучения в Художественной академии Капитолия. Она же только поступила на первый курс, а я, подсуетившись, вызвался помочь ей с первой практической работой. И закрутилось.
Она не походила ни на одну из моих бывших девушек: миниатюрная блондинка с огромными карими глазами, милым курносым носиком и пухлыми губками, будто созданными для поцелуев. Она была потрясающей! Всегда смешно задирала подбородок, когда привставала на носочки, чтобы дотянуться до моих губ. Короче, влюбился я до розовых соплей, аж вспоминать тошно.
Я мог часами наблюдать за ней, запоминая каждую черточку, каждый изгиб ее великолепного тела. Где-то в шкафу до сих пор пылится кипа ее рисунков, которые у меня так и не поднялась рука выбросить.
Все было как в избитом дешевом романе: свидания, признания, близость, мое предложение, ее согласие. Дурак. Повелся на всю эту мишуру, которая растаяла, как дым, спустя первые полгода брака. Начались упреки, ревность, первые скандалы, которые по первости удавалось гасить в постели. Что может быть лучше примирительного секса?
Я ждал, что она перебесится, повзрослеет и перестанет подозревать меня во всех грехах. Но ревность никуда не пропала, более того, она переросла в совершенно ненормальные формы.
Позже к ней добавилась зависть, настоящая профессиональная художественная зависть. Моя карьера после окончания учебы пошла в гору, я стал получать выгодные предложения и часто пропадал на разных объектах. Она же оказалась посредственной художницей, как ни прискорбно было это признавать. Целыми днями сидела дома и кляла весь свет за то, что ее никто не может оценить по достоинству. Мои же успехи просто выводили ее из себя. Приходя домой, я получал не улыбку любящей жены, а ироничный оскал и претензии-претензии-претензии.
Уже и не помню, кто сделал первый шаг к окончанию этой каторги. Да и какая разница? Просто однажды проснулся, посмотрел на уже давно нелюбимую женщину и понял, что не протяну больше и часа.
Подписи были поставлены, последние взгляды брошены и наши дороги разошлись в разные стороны.
И тут мне словно крышу снесло от обрушившейся на меня свободы. Я бросился в омут с головой: путешествия, вечеринки, новые знакомства, секс…много секса. Я сам не ожидал, что девушки будут так легко сдаваться на мою милость. Несколько комплиментов, умелых прикосновений и любая готова раздвинуть ноги. Вот так просто. Никаких обязательств.
Вчерашний вечер не стал исключением. В памяти вырисовываются очень пикантные сцены у машины, в машине, дома. Чувствую нарастающее возбуждение ниже пояса. Ерзаю в кресле, выбрасывая из головы развратные мысли и в один глоток допиваю кофе. Девчонка попалась темпераментная, можно как-нибудь повторить. Перевожу взгляд на зеркало, на котором она оставила свой номер.
Кстати о номерах! Поднимаю с пола серый пиджак, сброшенный вчера по пути в спальню, и начинаю рыться в карманах. Со второй попытки извлекаю нужную мне визитку. Вечер определенно прошел успешно. Удалось не только отлично провести ночь, но и получить очень заманчивое предложение по работе. Вот что значит репутация, мои таланты хорошо известны в художественных кругах. На моей памяти без работы мне сидеть не приходилось. Сарафанное радио работает как часы. Заказы сменяют один другой.
Мне нравится работать в свободном графике, ненавижу офисные аквариумы, в которых нужно торчать от звонка до звонка.
Отношу посуду на кухню и возвращаюсь в комнату. Остановившись у высокого стеллажа, забитого моими работами, думаю с чего бы начать. Нужно отобрать лучшее для портфолио. Этим, пожалуй, и займусь.
========== Глава 5 ==========
Комментарий к Глава 5
Хотела придержать следующую главу, но не стану) Так сказать, от нашего стола -вашему столу!
По продолжению есть мысли, но пока не знаю, когда начну писать. Возможно возьму небольшой перерыв, думаю я неплохо потрудилась для первого раза) Посмотрим насколько понравятся эти главы.
P.S. Бонус POV Хеймитч :)) Для меня писать его мысли - это кайф в чистом виде, но так же огромная ответственность. Не судите строго!
POV Китнисс
Стою перед дверью своего кабинета и наблюдаю, как рабочие выносят мебель, технику и прочий хлам, изрядно накопившийся за годы работы. Несколько раз моргаю, пытаясь осознать увиденное, попутно выхватывая горшок с фикусом, подаренный мне коллегами на прошлый день рождения. Ненавижу этого уродца, но и отдать неизвестно куда не позволю.
— Какого черта здесь происходит? — мой голос звенит от возмущения.
— Приказ начальства. Мисс, отойдите и не мешайте работать, — перекатывая в зубах зубочистку, указывает мне усатый грузчик, чуть не сбив меня моим же компьютерным стулом.
Если бы я была персонажем комикса, то сейчас над моей головой непременно загорелась бы лампочка.
Разворачиваюсь и мчусь в отдел кадров, все еще надеясь, что мы просто переезжаем в более просторный и светлый кабинет.
Кабинет действительно будет более просторный, светлый, да и на семь этажей выше… только отдел совершенно другой.
— Лесли, я ничего не понимаю. Что значит мой отдел реорганизован? Когда? Почему меня никто не предупредил? Какого черта меня без меня женили? — засыпаю вопросами секретаря, которая даже не удосужилась поднять на меня глаза, яростно что-то печатая.
— Вот приказ о твоем переводе и номер нового кабинета, тринадцатый этаж, по коридору направо. Тебя уже ждут.
Выдергиваю листок бумаги из ее рук, поудобнее перехватываю фикус и направляюсь в указанном направлении. С каждым шагом злость росла все сильнее, закипая, как вода в чайнике.
POV Хеймитч
Перекатываю в руке бокал, до краев наполненный янтарной жидкостью. Все лишние мысли растворяются, как кубики льда. Вдыхаю терпкий мускатный аромат, зажмурившись от удовольствия. Отличное начало понедельника!
БАБАХ!
Дергаюсь от резкого хлопка двери, расплескав на новые брюки половину живительной влаги. Твою же мать…
Не иначе как ад разверзся прямо посреди моего кабинета, явив мне дьявола во плоти. Раскрасневшееся лицо, будто бежала все 13 этажей по лестнице, глаза словно грозовые тучи, челюсть ходит ходуном от напряжения, каштановые волосы в беспорядке торчат во все стороны. А это что за пальма? Перевожу взгляд на цветочный горшок, который совершенно не вяжется с общей картиной.
Пора бросать пить, отставляю бокал подальше от себя.
— Ты опоздала.
— Я требую объяснений! На каком основании меня перевели в ваш отдел? — яростно трясет она перед моим носом листком бумаги.
— Твой бывший начальник совершенно не умеет блефовать, — спокойно отвечаю этой фурии. Девчонка совершенно не умеет держать себя в руках.
— В смысле?
— Умел бы, не проиграл бы тебя в карты, — улыбаюсь до ушей от вида ее вытянувшегося лица. Какой волшебный звук тишины.
— Шучу, солнышко! Фрэнк мастер блефовать, но куда ему до старика Хеймитча, — подмигиваю ей.
— Да как вы…Да я…сейчас же… — задыхаясь от возмущения, начинает махать свободной рукой и, с яростью, ставит свою пальму на мой стол.
— Детка, повеселились и будет. Тебе разве не сказали, что твой отдел реорганизовали— выдерживаю паузу, выискивая огонек здравого смысла в ее глазах. Пусто. — Убрали, закрыли, по миру пустили, понимаешь? — щелкаю пальцами перед ее носом, чтобы привести в чувства. — Скажи спасибо, что природа наградила тебя ладной фигуркой и смазливой мордашкой. Хотя, ей богу, пять минут наедине с тобой и я готов доплатить, чтобы больше никогда тебя не слышать.
Кажется, до нее начинает доходить реальность происходящего. Аллилуйя! Китнисс с шумом опускается в кожаное кресло у моего стола и закрывает лицо руками. Только не надо грязи! Она же не собралась рыдать?
— Не вздумай реветь, — озвучиваю свои мысли вслух, на что получаю недовольный взгляд. Слез не наблюдаю, что несомненно радует.
— Ну прости старого дурака, не думал что ты так взбесишься. Считай, что тебе повезло и я вовремя тебя спас от гарантированного вылета на улицу.
— Мне нравилась моя работа, — бурчит она себе под нос, но ярого сопротивления с ее стороны уже не наблюдаю. — Почему я? И зачем вообще я вам понадобилась?
— Вооот, начинаешь задавать правильные вопросы, солнышко. — По глазам вижу, что она собралась что-то возразить. — И, опережая твою любезную просьбу, нет, я не перестану называть тебя солнышко, детка и вообще всем, чем мне придет в голову. Привыкай!
Сажусь обратно в свое кресло, достаю из стола папку и протягиваю ей.
— Здесь ты найдешь все необходимое. Последние тенденции, планируемые интервью, план на сезон и прочая чепуха. Если возникнут вопросы, милости прошу. Тебе невероятно повезло. Наш отдел — это мечта, детка.
— Боюсь, что у нас с вами разные представления об этом, — вздернув свой хорошенький носик, заключает шатенка.
— Если коротко, мы отвечаем за дизайн журнала, согласовываем итоговую верстку, записываем интервью, проводим фотосессии и так далее и тому подобное. Героев для статей находит Сесиль, в представлении не нуждается. Одежду и образы подбирает команда стилистов. За иллюстрации у нас будет отвечать новенький, тоже должен сегодня подойти. — Смотрю на часы. Обещал быть в одинадцать. — Ну, а я просто главный, меня можно не беспокоить!
— И чем же предполагается заниматься мне?
— О, а я разве пропустил тебя? Ты будешь брать интервью и периодически мелькать в фотосессиях. Не переживай, тебя никто и не заметит, все смотрят только на творения Цинны.
POV Китнисс
Ты будешь брать интервью и периодически мелькать в фотосессиях. Не переживай, тебя никто и не заметит, все смотрят только на творения Цинны.
ЧТО?
— Мистер Эбернети.
— Называй меня Хеймитч, я еще молод для всяких там мистеров, — в очередной раз перебивает меня мужчина и откидывается в своем кресле, ожидая продолжения. Как можно быть настолько невозмутимым?
— Вы же сами видите, что я, мягко говоря, не самая приветливая девушка.
— Не в бровь, а в глаз, солнышко! Обаяния в тебе как у твоей пальмы, — хриплый смешок вырывается из его груди, а взгляд указывает на мой фикус. Ну спасибо! Пфф.
— У меня есть время подумать?
— Максимум до обеда, но мой тебе совет, засунь подальше свой скверный характер и пораскинь мозгами. Наш журнал лучший в Панеме, многие готовы мать родную продать, чтобы попасть сюда. Ты готова оказаться на улице? Гордая и нищая. Отличные перспективы, солнышко.
Нервно постукиваю пальцами по подлокотнику кресла. Не хочу признавать, но он прав. Меня бросает в дрожь от одной мысли, что придется вернуться к жизни, которую я вела только приехав в столицу.
— Я приложу максимум усилий, но друзей заводить я не умею, — пожимаю плечами.
— А мне твоя дружба не нужна. Выучи пару удачных поз для съемки и читай вопросы, которые тебе заранее подготовят. И улыбайся, крошка. Надеюсь, удачно подобранный наряд и макияж, отвлекут собеседников от твоего скверного характера.
Сильнее сжимаю челюсть, чтобы не выплюнуть очередную колкость. Не время, Китнисс. Сейчас ты не в том положении. Лучше помолчи, послушай и сделай как просят. Читать готовые вопросы? Нет проблем!
Послышался стук и, в приоткрывшуюся дверь кто-то заглянул.
— Можно? — легкий кивок головы от Хеймитча.
Слышу хлопок закрывшейся двери и приближающиеся шаги. Не могу видеть вошедшего, так как сижу спиной ко входу, но голос… Оборачиваюсь и встречаюсь со взглядом голубых глаз, сглатываю, вжимаясь сильнее в кресло.
Сейчас, при свете дня, у меня, наконец, появилась возможность, как следует разглядеть этого загадочного незнакомца.
Блондин среднего роста, спортивное телосложение, пухлые губы и потрясающие голубые, нет, васильковые глаза! Мамочка. Одет в темно-синие джинсы и светлую футболку, подчеркивающую рельеф его тела. Из-под короткого рукава футболки выглядывала татуировка, рассмотреть которую не представляется возможным. В руках он держит куртку и несколько папок.
Ошибиться я не могла, именно с ним я столкнулась перед вечеринкой… и после нее. Чувствую, как мои щеки наливаются румянцем.
— Я уже думал, что ты не придёшь, парень! Проходи. — Хеймитч слегка отрезвил меня своим голосом. Я постаралась пригладить волосы и выпрямить спину.
— Китнисс, знакомься, твой коллега — Пит Мелларк.
Стоп. Он сказал Мел…? Кажется, мое сердце пропустило удар, а может и вовсе остановилось. Как это вообще возможно? Вскакиваю с кресла, не зная куда бежать.
Пит… у него же были очки, он вообще был другим! Пытаюсь соотнести парня из прошлого с тем мужчиной, что сейчас стоит передо мной. Это определенно он.
Мой мечущийся взгляд останавливается на чем угодно — потолок, пятно на стене, шуршанию жалюзи. Только не смотри, не смотри. Смотрю.
— Приятно позна… — начинает парень.
С ужасом наблюдаю, как приветственная улыбка медленно сползает с его лица, а брови начинают движение к переносице.
Его внимательный взгляд пробегается по мне с ног до головы, останавливаясь на моих глазах, заставляя меня съежиться. Могу видеть, как резко расширяются его зрачки, в которых я читаю отражение собственной мысли — узнавание.
— Нет-нет, не останавливайтесь. Я успею сбегать за попкорном? — вздрагиваю от хриплого голоса Хеймитча и понимаю, что попала.
«Остановите глобус, я сойду.»