– А я буду повсюду возить с собой палатку. И ставить ее где-нибудь в таком месте, как Шотландия или Корнуолл… или Уэльс, или Исландия. Где угодно, – важно закончил он.
– На поезде в Исландию нельзя. Поезда не ходят по морю.
– А вот и ходят. Папа с Зоуи ездят в Париж на поезде. Садятся на вокзале Виктория, ужинают, ложатся спать, а когда просыпаются, они уже во Франции. Значит, они переплыли море. Вот так-то.
Лидия примолкла. Спорить она не любила, поэтому решила не возражать.
– Ты, наверное, будешь хорошим машинистом.
– Я повезу тебя задаром, куда захочешь. Буду мчаться со скоростью двести миль в час!
Ну вот, опять он за свое. Двести миль в час – таких скоростей вообще не бывает.
– А чего тебе особенно хочется, когда мы наконец приедем? – Она спросила из вежливости, не горя желанием узнать.
– Покататься на велосипеде. И клубники. И фруктовый лед из Walls.
– Клубника уже отошла, Невилл. Теперь пойдет малина.
– Ну и ладно, мне любые ягоды нравятся. Я-го-го-готов любые я-го-го-годы есть! – Он расхохотался, его лицо густо порозовело, он чуть не свалился с сиденья. Поэтому Эллен пришлось сделать ему замечание и сказать, что он ведет себя глупо; его пыл удалось охладить приказом высунуть язык, а потом ему вытерли подбородок носовым платком и его собственной слюной. Лидия с отвращением наблюдала эту сцену, но не успела она насладиться чувством превосходства, как няня проделала с ней то же самое.
– Сажей перепачкались в коридоре, я же вам говорила!
Но это означало, что они уже почти приехали, чего Лидия ждала с нетерпением.
* * *
В семье Казалет было принято целоваться. Первая партия гостей, Эдвард и Вилли, после прибытия расцеловались с Дюши и Рейчел (дети поцеловались с Дюши и обнялись с тетей Рейч), вторая партия (Сибил и Хью) сделала то же самое с ними же, а потом братья и невестки друг с другом: «Ну как ты, дорогая?» Когда приехали Руперт и Зоуи, он расцеловался со всеми, а Зоуи оставила на лицах деверей легкий отпечаток своей алой помады и подставила губам невесток сливочно-белую щеку. Дюши сидела в садовом кресле с прямой спинкой на лужайке перед домом, под араукарией, и кипятила серебряный чайник, чтобы заварить крепкий индийский чай. Целуясь с родными, она производила безмолвную и молниеносную оценку состояния их здоровья: Вилли выглядит похудевшей; Эдвард, как всегда, здоров и весел; Луиза слишком быстро идет в рост; Тедди уже достиг возраста неуклюжести; Сибил измучена, а Хью, похоже, только что оправился от очередного приступа мигрени; Полли хорошеет, следовательно, отныне больше никаких обсуждений ее внешности; Саймон слишком бледен – ему не повредил бы морской воздух; Руперт явно осунулся, его не мешало бы подкормить; а Зоуи… тут ее мысль остановилась. Неисправимо честная, она призналась себе, что не любит Зоуи и не в состоянии не обращать внимания на ее внешность – по мнению Дюши, излишне броскую, чуть ли не как у актрисы. Дюши ничего не имела против актрис в целом, просто не ожидала появления одной из них в своей семье. Ни одно из сделанных ею наблюдений не было замечено никем, кроме Рейчел, которая сразу принялась восхищаться шелковым костюмом Зоуи с белым ажурным джемпером и длинной ниткой кораллов. Клэри целоваться не подошла, она сразу убежала в дом.
– Ее укачало в машине, – нейтральным тоном объяснила Зоуи.
– Сейчас она уже в полном порядке, – резким тоном вмешался Руперт.
Рейчел поднялась.
– Пойду посмотрю.
– Сделай одолжение, дорогая. Пожалуй, не стоит ей давать малину со сливками, сейчас для нее это слишком сытно.
Рейчел сделала вид, что не расслышала слова матери. Клэри она нашла выходящей из нижней уборной.
– С тобой все хорошо?
– Да, а что?
– Зоуи сказала, что по дороге в машине тебя укачало, вот я и подумала…
– Так это когда было! В какой комнате я буду жить?
– В Розовой. Вместе с Полли и Луизой.
– А-а, ладно! – Ее чемодан стоял в коридоре возле уборной. Она подняла его. – До чая есть еще время разложить вещи?
– Думаю, да. Но тебе совсем не обязательно спешить к чаю, если не хочется.
– Со мной все хорошо, тетя Рейчел, честное слово. Я совершенно здорова.
– Вот и хорошо. Я просто хотела убедиться. Иногда после укачивания чувствуешь себя ужасно.
Нерешительно шагнув к Рейчел, Клэри поставила на пол свой чемодан и порывисто обняла тетю.
– Я крепка, как старый сапог, – тень сомнения скользнула по ее лицу, – так папа говорит. – Она снова взяла чемодан. – Спасибо за заботу, – чинно закончила она.
Рейчел проводила грустным взглядом Клэри, топающую вверх по лестнице. У нее ныла спина, напоминая, что надо бы захватить подушку для Сибил.
Когда Рейчел вернулась к пьющим на лужайке чай, Зоуи рассказывала Вилли, как смотрела мужские одиночные матчи в Уимблдоне, а Сибил Дюши о няне, которую нашла, Хью и Эдвард обсуждали работу, а Руперт чуть поодаль сидел на лужайке, обхватив руками колени, и наблюдал за остальными. Курили все, кроме Сибил. Дюши прервала ее со словами:
– Дорогая, вылей свой чай, он наверняка остыл. Я налью тебе свежего.
Рейчел показала принесенную подушку, и Сибил с благодарностью выпрямилась, чтобы подушку подсунули ей под спину.
Зоуи, которая видела все это, украдкой окинула Сибил еще одним взглядом, удивляясь, как можно настолько запустить себя, выглядеть так чудовищно. Могла хотя бы надеть широкое платье или еще что-нибудь вместо этого жуткого зеленого, туго обтянувшего живот. Господи! Только бы ей самой никогда не забеременеть!
Рейчел вынула сигарету из коробочки на чайном столе и огляделась в поисках огня. Вилли помахала ей маленькой зажигалкой в шагреневой коже, и Рейчел потянулась за ней.
– Корт уже готов для тенниса, – сообщила она, но, прежде чем кто-либо успел отозваться, послышался шум подъехавшего автомобиля. Хлопнули дверцы, и через несколько секунд в белую калитку вбежали Лидия и Невилл.
– Мы ехали со скоростью больше шестидесяти миль в час!
– Ну надо же! – воскликнула Дюши, целуя Невилла. Перевозбудился, мысленно отметила она. Все это кончится слезами.
– Я поспорил, что Тонбридж быстрее не может, вот он и поехал быстрее!
– Как он должен был ехать, так и ехал, – строго возразила Лидия, наклоняясь к бабушке. – Невилл еще совсем маленький для своего возраста, – громким шепотом добавила она.
Невилл обернулся к ней.
– Уж как-нибудь побольше тебя! И вообще, как можно быть маленьким для своего возраста? Если ты слишком маленький, то, значит, до этого возраста еще не дорос!
– Довольно, Невилл, – негромко прервал его Руперт, прикрывая рот ладонью. – Поцелуй тетушек и приготовься к чаю.
– Я поцелую только ту, которая ближе всех, – он влепил звонкий поцелуй в щеку Сибил.
– И других тоже, – велел Руперт.
Невилл театрально вздохнул, но подчинился. Лидия, которая тоже обходила присутствующих с поцелуями, в завершение бросилась к Вилли.
– У Тонбриджа очень красная шея. Прямо на глазах краснеет, когда говорят о нем в машине, – объявила она.
– Тебе не следовало говорить о нем. Надо было или говорить с ним, или молчать.
– А я и не говорила. Это Невилл. Я просто заметила.
– Сейчас нам некогда слушать выдумки, – вмешалась Дюши. – Бегите к Эллен и няне. – Оба взглянули на нее, но сразу ушли.
– Господи, ну разве они не прелесть? Как они меня насмешили, – Рейчел затушила сигарету.
– Так что насчет тенниса?
Может, Вилли обиделась на свекровь за то, что та осадила Лидию? Впрочем, Рейчел знала, что Вилли обожает играть.
– Я в игре, – сразу же отозвался Эдвард.
– И ты сыграй, Хью. А я приду на тебя посмотреть, – Сибил изнывала от желания немного отдохнуть в прохладе спальни, но не хотела, чтобы из-за нее Хью лишился тенниса.
– С удовольствием сыграю, если мое участие понадобится, – но играть ему не хотелось. Хотелось поваляться в садовом кресле и почитать, спокойно провести время.
Едва только оба затеяли нечестную игру, жертвуя собой ради воображаемых потребностей друг друга, как Зоуи, вскочив, выразила интерес к игре и заявила, что пойдет переодеваться. Руперт сразу подхватил, что и он сыграет, значит, можно сразиться парами. Дюши собиралась срезать розы и обрывать засохшие бутоны, и только Рейчел решила, что все довольны и заняты, значит, можно уйти к себе – ее ждут Сид и письмо, – но из дома вышел ее отец.
– Привет, привет всем! Китти, все в порядке: я только сейчас вспомнил, что Как-их-там не смогут поужинать с нами, поэтому заедут просто выпить.
– Кто, дорогой?
– Один малый, с которым я познакомился в поезде. Хоть убей, не могу вспомнить его имени, но малый очень славный, и само собой, я пригласил его вместе с женой. Жаль вот только, портвейн уже откупорил, но думаю, как-нибудь выпьем.
– К какому часу ты пригласил их, если ужин в восемь?
– Да я не разводил канитель со временем. Наверное, к шести приедут. Из Юхерста – этот малый сказал, что они там живут. Рейчел, можно тебя на минутку? Хочу почитать тебе конец главы про Британский Гондурас, а потом начну сравнивать их красное дерево с западноафриканским.
– Ты ведь уже читал ее мне, папа.
– Правда? А, ну, неважно, прочитаю еще раз, – он взял ее под руку и решительно повел в дом.
– Зачем ты разрешаешь ему ездить поездом? – спросил Хью мать, которая отправилась за своими секаторами и корзиной. – Если бы он ездил на машине с Тонбриджем, то реже заводил бы новых знакомых.
– Когда он ездит с Тонбриджем, то садится за руль. А поскольку ничто не может помешать ему ездить по правой стороне дороги, Тонбридж наотрез отказывается садиться с ним в машину. Когда же он ездит поездом, никому из них не приходится уступать.
– Неужели полиция не находит, что сказать ему по поводу езды по правой стороне?
– Находит, конечно. Но когда его остановили в последний раз, он очень медленно вышел из машины и объяснил, что всегда ездил по этой стороне дороги и не собирается изменять своим привычкам теперь только потому, что едет на автомобиле, и в итоге они извинились перед ним. А остановиться ему вскоре придется: зрение никуда не годится. Ты бы поговорил с ним, дорогой, надеюсь, к тебе он прислушается.
– Вряд ли.
Они разошлись, и Хью направился наверх, убедиться, что у Сибил все хорошо. Поднимался он по лестнице в старой части дома, чтобы не столкнуться с детьми, которые все еще пили чай в зале.
Чай уже почти заканчивался, старшие дети изнывали на своих местах, ожидая, когда их отпустят вниз. Все они получили обязательный кусок хлеба с маслом, а потом еще столько ломтей хлеба с джемом, сколько хотели (Дюши не одобряла хлеб с маслом и с джемом – «слишком сытно», высшая степень осуждения в ее устах), овсяные лепешки и кекс, а уж потом – малину со сливками, которую запили кружками жирного молока, доставленного мистером Йорком с фермы сегодня утром. Эллен и няня сидели с торцов стола, внимательные к статусу друг друга и более бдительные и строгие со своими подопечными, чем дома. Полли и Саймон, которых не сопровождал никто из взрослых, оказались «ничейными», и от этого, как ни странно, присмирели. Из-за хороших манер почти все люди становятся скучными, думала Луиза. Она толкнула Полли под столом ногой, та поняла намек и спросила:
– Простите, можно нам вниз?
– Когда все закончат еду, – отозвалась няня.
Закончили все, кроме Невилла. Все посмотрели на него. Заметив это, он принялся быстро-быстро забрасывать малину в рот, пока не набил ее за обе щеки.
– Прекратите! – резким тоном воскликнула Эллен, и он поперхнулся, разинул рот, и малиновое месиво шлепнулось на стол.
– Остальные могут идти вниз.
И они с готовностью подчинились, как только запахло скандалом.
– Вы куда? – спросила Клэри у Полли и Луизы, зная, что от нее попытаются улизнуть.
– Проведать Джоуи, – отозвались они на бегу, направляясь к северной двери. С собой ее не возьмут, поняла она. И решила пойти на разведку одна. Поначалу она не замечала, куда идет, занятая мыслями о том, как она всех ненавидит; Луиза и Полли вечно сговариваются между собой, как девчонки в школе. И если бы даже она и пошла вместе с ними проведать Джоуи, прокатиться на нем ей бы не дали, или дали бы, но только маленький кружок после всех. С другой стороны, шорты на ней короткие, а ремни стремян жутко натирают колени. Из открытого окна наверху доносились вопли Невилла: так ему и надо, болвану. Она пнула камушек, ушибла палец ноги и…
– Поберегись!
Это пронеслись противные Тедди и Саймон на своих велосипедах. А противными они стали потому, что просто вообще не желали разговаривать с ней. Только друг с другом и взрослыми, правда, к середине каникул обычно немного добрели. Она дошла до угла дома, откуда, если повернуться налево, был виден теннисный корт и слышны возгласы: «ноль-один!» и «держи, партнер!». Клэри могла бы вызваться бегать за мячами, но ей даже видеть Зоуи не хотелось – нет уж, большое спасибо. Послышался ухающий папин смешок – он пропустил мяч. К играм он относился несерьезно, не то что другие. Справа от нее была видна большая часть сада, а вдалеке за ним начинался огород. Вот туда она и пойдет. Она зашагала по гаревой дорожке вдоль теплиц со стеклами, замазанными белым. Завидев впереди Дюши в ее большой шляпе, лязгающую ножницами и наклоняющуюся над розами, Клэри решила пройти через теплицы, чтобы ее не заметили. В первой из них пахло нектаринами, ветки которых формировали веером вдоль стен. Над головой вилась огромная лоза, виноградинки на которой были похожи на маленькие, мутно-зеленые стеклянные бусинки. Они, конечно, еще не созрели, но показались ей очень миленькими. Она пощупала нектарин-другой, и один из них упал ей в руку. Но она не срывала его, он просто сам отвалился. Клэри сунула его в карман шортов, чтобы съесть где-нибудь украдкой. Пышные герани и хризантемы в вазонах только начинали распускаться; садовник показывал их на цветочной выставке. В последней теплице было полным-полно помидоров, и желтых, и красных, и от мощной волны аппетитного запаха у нее защекотало в носу. Она сорвала один крошечный, чтобы съесть; он оказался сладким, как конфетка. Тогда она сорвала еще три и запихнула в другой карман. Закрыв дверь последней теплицы, она вышла в прохладный, но все еще золотой от солнца сад. Небо было бледно-голубым, в перышках легких облаков. У калитки огорода рос огромный куст, весь в лиловых цветах, похожих на сирень, только заостренных; вокруг них порхали бабочки – белые, оранжевые с черным и белым, маленькие голубые и даже одна лимонная с тоненькими черными прожилками на крыльях – «самая красивая из всех», подумала Клэри. Некоторое время она наблюдала за бабочками, жалея, что не знает, как они называются. Иногда они вдруг начинали суетиться и перепархивали с цветка на цветок почти безостановочно. Наверное, мед надо выпить из каждого цветочка, решила она. Вот они и продолжают искать, пока не найдут полный.
Она решила почаще навещать их, и тогда со временем они к ней привыкнут, хотя для людей они, пожалуй, немного не от мира сего, как призраки или феи, счастливые, им люди не нужны.
В огороде, обнесенном стеной, было очень душно, не чувствовалось ни ветерка. На одной длинной клумбе росли цветы для дома, чтобы срезать их и ставить в вазы, на всех остальных грядках – овощи. Вдоль стен – сливы, лиловые и желтые, а еще – огромный инжир с жесткими на ощупь листьями, от которых пахло нагретым макинтошем. Плодов на нем было множество, некоторые попадали на землю, хоть еще оставались зелеными, жесткими и блестящими.
– Иди сюда, смотри, что у меня есть!
Клэри не сразу заметила Лидию, которая сидела на корточках между двух рядов капусты.
– Что там у тебя? – спросила она, подражая голосам взрослых, поскольку ей было совсем не интересно.
– Гусеницы. Я собираю их, чтобы держать как питомцев. Вот в эту коробку. Потом сделаю дырочки в крышке самой тонкой из няниных спиц, потому что им же нужен воздух, но они все равно не уползут. Если хочешь, возьми себе несколько.