Парни задумались. Они действительно и представить не могли, из-за чего их друг стал подозревать их в чём-то подобном. У каждого из них всё ещё живо стояла в памяти картинка, как все они восприняли новости о смерти товарищей. Они помнили, как одновременно рванули к Тэ, когда тот сорвался с места и сиганул в море, как с диким страхом смотрели на круги на воде и срывали голос в отчаянном крике ужаса. Всё ещё помнили то состояние, когда увидели разбитый к чертям джип и следы крови на асфальте. Мертвенно-бледное лицо Юнги и слёзы самого Чимина, осознавшего, что Чонгука нет. Не забыли, как застыли на месте, когда медсестра извиняющимся тоном сообщила им о кончине Хосока. Разве возможно, что хоть кто-то из них все эти разы притворялся? Нет… Как и сказал Юнги ― это полнейшая хрень!
― На похоронах Хосока, ― неожиданно заговорил Мин, ― я сказал ему, что подозреваю, что за всеми смертями кто-то стоит. Чимин явно был согласен с моими словами. Но вот его реакция тогда…
Юнги замолчал, пока Сокджин и Намджун вспоминали тот день. Забыть то, что случилось на кладбище тоже было тяжело. И, похоже, именно тот момент стал переломным для Чимина. Именно с него начался отсчёт его сумасшествия. Если бы они только раньше это поняли. Возможно, тогда бы ещё успели что-то сделать, а не пустить всё на самотёк и в итоге запереть Пака в психбольнице, как настоящего психа. А ведь он просто запутался…
***
«Страхов много, а жизнь одна. Это, конечно, верно. Но жить в страхе тоже вечно нельзя. Хотелось бы, но не выходит. Порой он уходит на второй план, а порой снова заполняет твою душу до краёв своим липким тёмным нутром. Парализует и не отпускает»
***
― И что будем с этим делать? ― прагматично вздохнув, собрался с мыслями Джин.
Парни только вышли из клиники. Они всё ещё были в шоке от того, что произошло. По рекомендации доктора У, Чимина нужно было оставить в клинике хотя бы на какое-то время для проведения полной диагностики. Нужно было понять, что с ним происходит и как с этим бороться.
«Я не считаю его сумасшедшим» ― утверждал психотерапевт после того, как Пака увели под белые рученьки два крупных санитара ― «И отношение к нему будет соответствующее. Никто на него смирительную рубашку надевать пока не собирается. Для начала я просто пропишу ему успокоительные и поговорю с ним. Когда точно пойму, что не так ― свяжусь с вами и тогда решим, что будем делать дальше»
Слова врача особого доверия не вызывали. Всё же парни переживали, так как и дураку ясно, что Чимин слетел с катушек. Но в чём же причина? Родителям Пака друзья решили не звонить. Да если бы и захотели, то не знали как. Ни у кого из них не было их номеров. Ситуация в его семье явно была не приспособлена для подобных стрессов. Неизвестно, как старшая чета Паков отреагировала бы на такую новость о сыне. Возможно, и вовсе никак. Если по словам Чимина, они даже не звонили ему с другой страны на протяжении нескольких месяцев, то и сейчас вряд бы стали предпринимать что-либо. Им всё равно. Они в нём разочаровались и прекратили любые попытки переманить сына на свою сторону.
― Думаю… ― устало потерев переносицу, отвёл взгляд Юнги, ― нужно искать настоящего виновника.
― Ты что, тоже думаешь, что кто-то за этим стоит? ― не особо удивился Сокджин, но всё же нахмурился, восприняв слова Мина как что-то плохое.
― Я не думаю, что в этом плане Чимин ошибся, ― Намджун нехотя вступил в разговор, ― естественно, я не подозреваю кого-то из нас, но в том, что кто-то за этим стоит, я уже не сомневаюсь. И состояние Чимина этому только подтверждение. Нужно всё выяснить.
― И что ты предлагаешь? Частного детектива нанять? ― иронично ухмыльнулся Юнги.
― Если понадобится ― то да, ― уверенно ответил на колкость друга Ким, ― а пока нужно действовать самим. Сейчас Чимин в безопасности и это главное.
― И что нам делать? ― Джин явно был согласен со словами товарища, хотя пока и не испытывал такой же уверенности как он.
― Нужно понять, с кем общались парни до того как погибли, ― немного подумав Намджун ответил, ― вспомните, перед тем как мы узнали о наркотиках, Чонгук очень отдалился от нас, он не выпускал телефона из рук, паниковал, когда забывал его и был всегда будто бы где-то не с нами. Мне кажется, так с ним и связались.
― Ты думаешь, что Гука кто-то надоумил на принятие экстези средством переписки или звонков?! ― теперь уже слова Джуна Мину не казались безосновательными догадками, ведь тогда действительно всё было именно так.
― Возможно, ― кивнул Намджун, ― с Хосоком же было по-другому, я думаю.
― Он посещал врача, ― повёл плечами Джин, ― а значит, лекарства ему назначил он же. Я не думаю, что кто-то подговорил его злоупотребить дозой. Это было скорее упущение самого Хо. Он просчитался.
― Из-за шока… ― угрюмо резюмировал Юнги, ― он ведь… помните, каким он был, когда позвонил Чимину? Он был напуган и взволнован. Я думаю, он что-то узнал и это его так шокировало, что он просто не рассчитал дозу.
― А узнал что-то… от постороннего лица, ― закончил мысль Намджун, с которой согласились и остальные, ― не знаю, рассчитывал ли тот, кто рассказал ему, что всё закончится так, но…
― Это вполне мог быть один и тот же человек, ― Джин призадумался ещё сильнее, ведь логическая цепочка, на след которой они вышли, действительно имела смысл и даже более: она была вполне вероятна, учитывая факты, ― что с Гуком, что с Хосоком…
― Что с Чимином… ― вздохнул Юнги и перед тем, как прикрыть устало глаза, повернулся в сторону клиники, где им пришлось оставить своего друга, ― кто-то вполне мог вывести из строя наших друзей, а потом запудрить мозги Паку, обвинив нас. Чимин ведь тоже что-то подозревал, а значит, развить подобную мысль было не так сложно, а учитывая его состояние, я думаю, его легко было запутать.
― А что тогда с Тэхёном? ― задал вполне логичный вопрос Сокджин. ― Его смерть как-то связана с этим?
Парни задумались. В этом точно что-то было, но что именно им пока мешало узнать отсутствие необходимой информации. Но было же что-то!
― Нет… ― отрицательно мотнул головой Намджун, ― я не знаю, что произошло с Тэ, но это что-то другое. Совершенно другое, пусть с него всё и началось.
― Как началось ― так и закончится, ― решительно заявил Юнги, ― нужно со всем этим покончить.
Джин с Намджуном переглянулись, после чего кивнули Мину.
***
«Но дело ли только в нём? Не думаю. Где страх, там и стыд. Я боюсь и стыжусь этого. Я испугался и это так ничтожно. Никто не должен этого увидеть. Моя слабость только моя. Я не хочу оправдываться перед кем-то. Это только моё дело!»
***
― Вы можете его проведать, ― доктор У немного виновато улыбнулся, когда его окружили три парня, ― у Чимина уже давно не было компании. Час назад он принял лекарства, поэтому сейчас спокоен.
Прошёл уже почти месяц с момента, как Пака поместили в клинику. Всё это время его регулярно посещал доктор У, говорил с ним. По словам врача, парень стал слишком закрытым и нелюдимым. Он не общался ни с докторами, ни с персоналом. Но это под действием успокоительных, когда же оно заканчивалось, его нервозность возвращалась, а вместе с ней и агрессивное отношение к окружающим. Он кричал, вырывался. Скорее всего, сам Чимин уже не понимал, что он делает и главное ― зачем. Парень просто почувствовал себя в клетке, из которой старался всеми силами выбраться. В такой же клетке, как и та, в которой его держали родители годами. Ему из неё никогда не выбраться.
Парни кивнули и последовали по уже заученному маршруту в сторону палаты друга. Они навещали его раз в неделю и это был их пятый визит. Они не питали надежд узнать что-то новое или хотя бы поговорить с Чимином, так как все прежние встречи заканчивались ничем. Либо он срывался и просто кричал, продолжая их обвинять, либо же просто молчал, смотря в одну точку, будто не видел их или не узнавал. Враги или пустое место? Что было хуже?! Они не знали.
Подойдя к нужной двери, Джин распахнул её и первым зашёл внутрь. Стучаться смысла не было, Пак им не ответит и уж тем более не откроет сам. Сейчас он был спокоен из-за лекарств, поэтом его без опаски оставили наедине с друзьями. Иногда из-за срывов парня приковывали к постели. Но сегодня им, похоже, повезло. Он был спокоен и даже более ― Чимин отреагировал на их приход. Стоило парням только открыть двери палаты, как он мгновенно обернулся в их сторону, а после этого даже вскочил на ноги.
― Привет, Чимин, ― выдавил из себя улыбку Сокджин.
Пак не ответил, а только осмотрел пришедших, после чего сел обратно на своё место и уставился в окно, находящееся рядом с его постелью.
Юнги разочарованно выдохнул. Он не ожидал чего-то большего. Но сам факт, что Пак вообще хоть как-то отреагировал на их приход, уже радовал. Пусть он и не хотел с ними говорить, но он их узнал ― это главное.
― Как у тебя дела? ― аккуратно поинтересовался Намджун, подойдя вместе с остальными ближе к другу.
Тот молчал. Неудивительно. Парням казалось, что ещё чуть-чуть и они забудут его голос… спокойный голос, ведь крики они продолжали слышать с определённой периодичностью.
― С тобой хорошо обращаются? ― и так зная ответ на этот вопрос, спросил Джин. Он хотел услышать хоть что-то.
Чимин же продолжал молчать, словно воды в рот набрал. Он их явно не просто слышал, но и слушал, но реагировать не собирался.
― Он тебе не ответит, ― мотнул головой Юнги и вдохнул побольше воздуха в грудь. С самого прихода в это место ему казалось, что его что-то душит. Жаль, что даже глубокое дыхание не могло помочь против этого наваждения, а застоявшийся больничный аромат медикаментов в этом точно не помогал. Да, он был не столь сильным, как в поликлиниках, но всё же немного ощущался. Наверное, из-за того, что накануне Чимин принял лекарство.
― Но надо же хотя бы попытаться! ― настойчиво высказал свою мысль Ким-старший.
― Мы… ― Намджун решил не продолжать тему, поднятую друзьями. У него было что сейчас сказать Чимину. Парень не знал, отреагирует ли тот на его слова, но по крайней мере, это могло его заинтересовать, ― мы начали расследование, если можно так сказать. Мы согласны с твоей мыслью о том, что за смертями Тэхёна, Чонгука и Хосока кто-то стоит. И пусть ты считаешь, что это кто-то из нас… ― Джун замолчал на несколько секунд, думая, как лучше сформулировать мысль, ― это не так. И настоящего преступника мы найдём.
― Я попытался поговорить с родителями и одноклассниками Гука, ― поняв задумку друга, Мин также вступил в полилог, один из участников которого не желал даже рта открыть, ― надеялся, что найду какую-то зацепку относительно того, кто его надоумил на наркотики. Никто ничего не знает, кроме того, что за пару месяцев до смерти он изменился и не выпускал из рук сотовый, что мы тоже ещё тогда заметили. Телефон до сих пор найти не удалось. Скорее всего, он его выронил в день аварии где-то. Я буду искать дальше, даже залезу в его компьютер, если понадобится.
― Мы с Намджуном ездили в Кванджу к дедушке и бабушке Хосока, ― Джин также подключился к разговору, ― с его отцом встретиться не вышло, он просто отказался. Мы узнали многое о нём. Хо, оказывается, многое от нас скрывал. Я думаю, мы все такие, ― Ким неловко улыбнулся, ― но догадок относительно того, кто ему что-то рассказал о Тэ, у нас нет. И что это именно было мы тоже не знаем. Возможно…
― Возможно, ты знаешь? ― серьёзно спросил Юнги. К их удивлению, Чимин дёрнулся от его слов. Но не более.
― Мы думаем о том, как связаться с матерью или сестрой Тэ, но мы не знаем ни номеров, ни адресов. ― видя, что максимум реакции от Чимина уже получено на данный момент, Намджун решил продолжить. А вдруг получится? ― Когда мы пришли к нему домой, то оказалось, что квартиру всё же продали. Госпожа Ким, похоже, сделала это удалённо. Мы не смогли ничего разузнать. Часть соседей не хотела с нами говорить, многие просто не знали ничего, так как только недавно переехали. Нам сказали, что была одна женщина, которая могла что-то знать, но она недавно переехала к дочери, которая родила и теперь присматривает за внуком. Её нового адреса, конечно, никто не знал.
Парни продолжали говорить о том, что узнали на данный момент. Да, немного, но всё же. На этот раз они не просиживали штаны в ожидании чуда. Или смерти, что более вероятно. Чимин слушал, но не реагировал. Он продолжал хранить гробовое молчание. Его пустой взгляд в одну точку, казалось, не выражал ничего осмысленного. Но это было не так. Он слушал и внимал.
Прошло где-то полчаса — и сеанс посещения подошёл к концу, о чём огласила зашедшая медсестра. Парни собрались уходить. Сегодня снова ничего не вышло. Это, несомненно, огорчало. Но когда они уже подходили к двери, Чимин впервые за сегодня заговорил:
― Мне писали, ― полушёпотом промолвил он, но остальные его услышали, повернув на друга удивлённые взгляды, ― я не знаю кто. Он сказал, что это кто-то из вас. Я поверил, ― Пак перестал таращиться на стену и повернул голову в сторону троих парней. Его глаза были словно затуманены, но всё так же разумны. То, что он сейчас говорил, не было бредом сумасшедшего, ― найдите настоящего виновника, пока я окончательно не сошёл с ума.
***
«Скрывать его или всё же отпустить? А хватит ли сил? Страх силу отнимает. Её катастрофически мало. Не могу не то, чтобы бороться к кошмаром, овладевшим моей душой, но и просто принять правду, которую он несёт»
***
Сколько прошло времени? День, два? Неделя? Нет, Чимин, ― намного больше! Больше месяца или даже полтора… два? Уже осень в разгаре. Откуда я это знаю? Нет, у меня в палате нет календаря, да и с персоналом я не общаюсь, чтобы спросить о подобном, а доктор У… с ним у нас другие разговоры, однозначно не о времени года и количестве дней, которые я уже провёл в психушке. Я не хочу называть клинику так… не хотел, пока не стал её пациентом. Теперь только так. Дом для душевнобольных. Психушка. Дурка. Как хотите. О том, что наступила осень, я узнал по сменившемуся окрасу деревьев, которые были видны из моего окна возле кровати. По дождям и более тёплой одежде прохожих, по сравнению с августом.
В конце концов, мои догадки подтвердили слова доктора У, когда он сказал, что скоро мой День Рождения. Середина октября. Слишком быстро. Я не заметил.
Он сказал это на очередном моём посещении его кабинета. Зачем? Зачем он всё записывает на камеру? Я сижу прямо перед ним и смотрю в объектив, слушаю его, но не понимаю. Улыбнуться? Он этого хочет? Это я могу. Что? Моя улыбка не искренняя и не невинная. Так сделай с этим что-то! Ты же профессионал, а не я!
Говоришь, что я лгу? В чём именно? Я честен, просто не всё договариваю. Это разные вещи. Пока он говорит я отвлекаюсь. На его столе стоит чаша с фруктами. Тянусь к ней. В ладонь ложится гладкое яблоко. Я делаю всего один укус и кладу обратно. Кислое. Противное. Лживая сладость. Как и вся моя жизнь. Я в ловушке самого себя… я мёртв.
Я действительно стал ощущать, что что-то не так. Конкретно со мной не так. Я вижу и слышу то, чего нет. Но что очень хочу. Никогда не забуду своего пусть разового, но такого глюка, который напугал меня до смерти. Я увидел Хосока. Я просто его увидел. Я шёл не спеша от кабинета врача обратно в палату, спускался по лестнице. Мне было не до окружающего мира ― я просто смотрел вниз. Но что-то всё же заставило меня поднять голову. Кто-то шёл передо мной. Его затылок показался мне знакомым. Мне и лица видеть было не нужно, чтобы понять, как всё плохо. Очень плохо. Буквально на несколько ступенек ниже меня стоял Хосок с закрытыми глазами. Неподвижно и тихо. Мои ноги подкосились, я схватился за поручень, а когда снова поднял взгляд ― никого не было.
Как всё дошло до этого? Как, Чимин? Как ты довёл себя до того, что сейчас торчишь в психушке? Я действительно сошёл с ума или меня просто пытаются в этом убедить, так как я знаю слишком много?! А что я, собственно говоря, знаю? Я узнал только правду о Тэхёне ― не больше, не меньше. Точных подтверждений вины кого-то из ребят я так и не нашёл. Но сорваться на них и выдать себя ― это, конечно, вообще без проблем.
Они навещают меня. Рад ли я? Не знаю… Правда не знаю. Первое время от одного их вида мне сносило крышу и я снова начинал срывать голос в крике на них. Потом меня стали пичкать успокоительными перед приходом посетителей. Я просто слушал и наблюдал за ними. Они не казались мне врагами. Они решили действовать.
Может… мне стоить рассказать им то, что я узнал?! Или пусть сами ищут? Всё же о Хосоке они узнали немало, посетив его семью, да и общение с одноклассниками Чонгука вывело на определённые мысли. Они так и до правды о Тэхёне доберутся. Почему вы так торопитесь? Почему так стараетесь? Чтобы переубедить меня или просто из чувства справедливости?