Я краснею и отвожу взгляд в сторону. Вот зачем он мне рассказывает всякое такое? У меня же, наверное, ещё никогда не было парня. По крайней мере, я не помню этого. Да и в дневнике ничего такого не написано.
— По неизвестной причине всё это исчезло, и никто не знает, почему, — продолжает Кэйл. Он замечает, что я покраснела, и усмехается, но ничего не говорит. — Наверное, мы эволюционировали. Сейчас нет ни запахов, ни меток. Ничего. Кстати, раньше некоторые люди не излучали запахов, и тем самым не могли иметь детей. Это вроде как сбой какой-то. Вот, — Кэйл смотрит на меня. — Больше ничего не смог найти.
Я прикрываю глаза, пытаясь переварить информацию, которую сказал мне куратор, но из-за непонятно откуда взявшейся усталости у меня с трудом это получается.
Значит, парни и девушки раньше находили друг друга по запаху и ставили метки, если появлялся тот самый. А потом всё это почему-то исчезло. Совсем непонятно, что же случилось, и действительно ли это правда? Хотя, если это написано в моём дневнике, значит, это что-то да значит.
— О, тут что-то появляется, — вдруг говорит Кэйл, и я распахиваю веки.
Неужели, новая запись? Сердце трепещет у меня в груди, пока я пристально смотрю на то, как Кэйл читает. Хочется вырвать у него мою вещь и самой всё узнать, но я не могу. Как бы мне не хотелось.
— Вопрос третий закрыт! — говорит куратор. — Ты узнала, что связывало раньше парней и девушек, и это приблизило тебя к пониманию того, кто ты есть на самом деле. Но пока я не могу рассказать тебе, ты всё ещё не подготовлена к правде. Удачи!
Парень перелистывает страницу и прокашливается. Хмурится, а потом задумчиво начинает читать.
— Последний эксперимент прошёл успешно. Яд поступил в мою кровь путём прямого введения в вену и спустя 43 часа успешно покинул организм. Теперь я полностью уверена, каким бы сильным не был препарат, я смогу избежать смерти и спустя сорок три часа полностью восстановлюсь. Я могла бы изготовить противоядие из своей крови, но время поджимает. Некогда думать о других, я должна позаботиться о нашем будущем, прежде чем оно сдохнет под натиском безумных Лидеров.
Парень замолкает, а я непонимающе смотрю на него. Получается, я проводила над собой какие-то эксперименты, вводила в себя всякую дрянь? Что за бред? Ничего не понимаю.
Кэйл молчит, и это сводит меня с ума ещё больше.
— Вопрос четвёртый, — тихо тянет куратор, затем замолкает и прокашливается. — Вопрос четвёртый ты получишь, когда твоё тело сольётся с душой. Когда ты будешь готова.
Он вскидывает брови и перелистывает страницу, но так ничего и не находит. Он закрывает дневник и вздыхает.
«Вопрос четвёртый ты получишь, когда твоё тело сольётся с душой. Когда ты будешь готова». Что это значит? Я ведь даже пошевелиться не могу.
— Это попахивает каким-то сумасшествием, — бормочет куратор. Я с укором смотрю на него, и когда парень замечает мой взгляд, усмехается. — Извини. Не могу поверить, что ты вколола в себя какой-то яд. Но если это правда, то, возможно, нам и не придётся искать способ тебя вылечить, — куратор смотрит на часы. — Прошло примерно двадцать четыре часа. Значит, через девятнадцать часов ты придёшь в норму. Если верить этой записи, — Кэйл встаёт и кладёт дневник с коммуникатором на тумбочку. Затем подходит к панели и что-то набирает на ней, после чего из появившегося отсека берёт что-то и вкалывает себе в шею. Я не вижу, что это.
Кэйл замечает мой взгляд:
— Витамин, чтобы не уснуть, — пожимает плечом Кэйл.
Я прикрываю глаза, думая о том, что куратор не спал всё это время. Ему, наверное, тяжело сейчас. Хотя, он же куратор. Он сильный.
— Мне ещё надо поработать, так что я пока тут побуду, — он улыбается и отходит к столу, присаживаясь.
Краем глаза я вижу, как он выводит перед собой панель и какие-то данные. Хочется спросить, что он делает и узнать обстановку в Логове, но мне почему-то кажется, что знать это мне не положено. Я даже не уверена, что мне можно было рассказывать про пойманного пленника. Не знаю, зачем куратор мне сказал о нём, но это всё лучше, чем вообще ничего не знать.
Теперь, если верить моему голосу из прошлого, я смогу каким-то чудом излечиться сама. Вот только всё это звучит как-то совсем бредово. Если об этом кто-то узнает, то они отправят меня на опыты. Зря я, наверное, доверилась Кэйлу.
Хотя теперь я совсем не знаю, кому можно доверять, а кому нет. Всё становится слишком запутано. Слишком. Для меня…
19. Спасение
— Следи за предметом, Лизбет, — говорит Катрин, склоняясь надо мной.
Прошло уже примерно восемь часов после того, как Кэйл прочитал новую запись из моего дневника. Куратор пообещал никому не рассказывать о ней, потому врач совершенно не имеет понятия, что со мной происходит. Да и я, признаться, тоже.
— Болит что-нибудь? — спрашивает она, что-то записывая в свой коммуникатор.
— Нет, — хрипло отвечаю, с трудом сглатывая.
Катрин понятия не имеет, почему я иду на поправку, она говорит, что это чудо, потому что ни один из анализов не дал нормальных результатов. По идее я должна навеки остаться калекой, не способной самостоятельно существовать в этом мире, но по каким-то причинам я иду на поправку настолько стремительно, что ни у одного врача из медпункта нет нормального объяснения. Они склоняются к тому, что оружие пернатых сделано специально так, чтобы спустя определённое время тело самостоятельно приходило в норму.
Но я то знаю, что дело не в оружие. А во мне.
Катрин вздыхает и говорит, записывая данные на коммуникатор:
— Спустя тридцать два часа пациент может говорить и шевелить головой. Восстанавливаются глотательные рефлексы, мозговая активность в норме. Наблюдаются заметные улучшения, возможно, яд, созданный Гордостью, запрограммирован на самоизвлечение спустя определённое количество времени, — она прекращает запись. — Как только появятся улучшения, сразу зовите меня.
Девушка поднимается на ноги.
— Похоже, всё с тобой будет в порядке, Лизбет, — она улыбается. — Как только полностью излечишься, можешь приступать к тренировкам.
Она разворачивается, кивает Кэйлу, который стоит у стены, прислонившись к ней спиной и скрестив руки на груди, и выходит за дверь. Мы какое-то время молчим.
— Тренировки? — спрашиваю я.
Кэйл бросает в меня быстрый взгляд и хмурится.
— Да. Через месяц будут составлять рейтинг.
Я прикрываю глаза и мысленно чертыхаюсь. Со всеми этими проблемами я совсем забыла об этом рейтинге. Вообще обо всём забыла, мысли были забиты только этими жуткими событиями, которые свалились на мою голову чёрт знает откуда. С другой стороны, я ведь поклялась самой себе, что не проиграю Эрику больше никогда в жизни, а у меня такое предчувствие, что я ещё встречусь с ним на ринге. Брайан точно не упустит шанса развлечься.
— Все уже готовятся, — как бы просто так бросает куратор.
Я приоткрываю веки и кошусь в его сторону.
— Так что у тебя есть одиннадцать часов, чтобы полностью излечиться, затем ещё день на дополнительный отдых, а потом приступим к тренировкам.
Я непонимающе смотрю на него.
— Я же обещал тебя потренировать, — он пожимает плечом и отстраняется от стены.
Я внимательно слежу за тем, как он пересекает комнату и что-то берёт со стола, но не могу увидеть, что именно. Какое-то время мы молчим, а потом я тихо спрашиваю:
— Ты действительно думаешь, что то, что написано в дневнике, правда?
Он не отвечает. Я облизываю губы и терпеливо жду, пока куратор соизволит вспомнить о моём существовании. Проходит больше минуты, прежде чем Кэйл оборачивается через плечо и смотрит на меня.
— Ты же уже идёшь на поправку.
Он пристально смотрит на меня. Я хмурюсь.
— Но, может быть, это из-за того, что яд действительно сам выводится из организма, и я тут не причём.
Он пожимает плечами.
— Всё может быть. В любом случае, трудно что-либо утверждать. Положение в Логове пока стабильное, так что не волнуйся, — он прячет коммуникатор в карман. — В любом случае, тебе нужно постараться на тренировках, это сейчас для тебя должно быть на первом месте.
Я отвожу взгляд в сторону, краем глаза наблюдая за тем, как Кэйл включает телевизор.
— Смотри пока. Если захочешь переключить, он работает на голосовых командах. Я скоро вернусь.
Кэйл облизывает губы и направляется к выходу, оставляя меня в одиночестве смотреть на то, как на большом экране молодая девушка рассказывает новости.
***
— Спустя пять часов к пациенту возвращается способность шевелить руками. Хватательные рефлексы восстанавливаются. Он может крепко держать предметы и даже писать. Спустя ещё три часа пациент может принимать сидячее положение, однако, нижняя часть тела по-прежнему не отвечает на внешние раздражители. Ноги остаются парализованными. Спустя ещё три часа пациент может полностью управлять своим телом. Двигательные навыки восстанавливаются, аномальных отклонений не наблюдается. Пациент полностью здоров. Можно предположить, что по истечению сорока трёх часов новое биологическое оружие пернатых полностью выводится из организма. Отталкиваясь от этого, можно попытаться создать противоядие, не позволяющее яду контролировать организм после попадания в кровь.
Катрин выключает запись и вздыхает. Я сижу на кровати, свесив ноги, и жду, когда она разрешит мне вернуться к себе в комнату. Мне не терпится уже увидеть Скотта и Итани, наверное, они с ума сойдут, когда узнают, что я поправилась. Будет забавно посмотреть на их реакцию.
— Ну, что же, — Катрин хлопает меня по коленке. — Думаю, ты полностью здорова.
Я улыбаюсь, переводя взгляд на Кэйла, который сидит на стуле и наблюдает за нами. Он кивает мне.
— Если будешь чувствовать себя хуже, то приходи в медпункт. Если что, обращайся к Кэйлу, он свяжется со мной, — девушка встаёт и прячет коммуникатор в карман белого распахнутого халата. — Но думаю, что с тобой ничего такого не случится. У тебя крепкая психика и отличное здоровье.
Врач улыбается мне.
— Мне нужно ещё составить отчёт, — она пересекает комнату, бросая на куратора быстрый взгляд, и уходит, в который раз оставляя нас наедине.
Я неуверенно осматриваюсь, всё ещё до конца не в силах поверить в то, что могу нормально двигаться, обнимаю себя руками, которые почему-то немного замёрзли, и облизываю губы.
— Ну, я пойду тогда, — прокашливаюсь я.
Кэйл не отвечает, и я жду его разрешения. Он почему-то молчит почти минуту, о чём-то задумчиво размышляя. Мне как-то неловко вырывать его из своих мыслей.
— Ага, — наконец, говорит парень. — Завтра основные тренировки начинаются в девять утра, можешь их пропустить в этот раз. Вечером в семь жду тебя в тренировочном зале. Если что-то случится, предупрежу по коммуникатору, — куратор закидывает ноги на стол и немного отклоняется на стуле.
Я встаю, медленно направляясь в сторону двери.
— Хорошо, — я немного улыбаюсь. — Тогда до завтра.
Я прохожу мимо него, бросая быстрый взгляд на открытое компьютерное меню, расположенное перед парнем, но так ничего не могу понять. Там какие-то цифровые данные и коды.
— Дневник, — напоминает мне парень.
Он откидывается назад и протягивает мне мою вещь. Я неуверенно переминаюсь с ноги на ногу.
— Можно, он побудет у тебя в комнате? Всё равно сейчас от него толку мало, — прошу я, прикусывая губу.
Кэйл пожимает плечом и кладёт мой дневник в верхний ящик стола.
— Скажи, когда он тебе понадобится, — бросает он.
Я киваю, но не уверена, что куратор это видел, и иду к двери, выходя в коридор. Осматриваюсь, замечая некоторых проходящих мимо меня псов, и думаю, что тут совсем ничего и не изменилось. Только всё равно какое-то чувство, словно меня здесь не было несколько лет, а не пару дней. Словно всё здесь какое-то чужое…
Я вспоминаю, в какой стороне находится наша спальня, и направляюсь вдоль по коридору, пропуская мимо себя парочки болтающих ребят, компанию девчонок и ещё нескольких жителей Логова. Прежде чем я дохожу до спальни, я встречаю Дилана, парня, который делал мне тату, и вдруг загораюсь желанием, что стоит прийти к нему ещё раз и набить какой-нибудь рисунок на тело. Он улыбается мне, и я киваю в знак приветствия.
А потом я прихожу к нужному мне месту и замираю перед дверью, почему-то не решаясь войти. Мне кажется, что если я открою преграду, то что-то случится. Словно как в том нехорошем сне, который мне недавно снился.
Проходит больше трёх минут, прежде чем я хватаюсь за ручку и открываю дверь, делая пару шагов внутрь. Первое, что я вижу, это как острое лезвие ножа летит прямо на меня и вонзается в стену в небольшом расстоянии от моего лица. Эрик, стоящий напротив меня в одних шортах с ножами в руке, замирает и пристально смотрит на меня, словно бы только что увидел призрак. Я отвожу от него взгляд и вижу Скотта, который лежит на кровати и что-то усердно ищет в своём коммуникаторе. Итани в это время в спортивном лифчике и в одних штанах пытается выполнять физические упражнения, отжимаясь от своей кровати, приняв упор лёжа. Дальше в другом конце спальни находится ещё парочка псов.
Эрик с трудом отводит от меня взгляд и прокашливается — я прикрываю за собой дверь. Итани перестаёт отжиматься и смотрит в мою сторону — Скотт поднимает взгляд. Я неловко топчусь на месте, облизывая сухие губы. Как-то странно, что они так на меня уставились, словно я действительно какой-то призрак. Даже обидно как-то…
— Лизбет! — Итани первая приходит в себя и вскакивает на ноги.
Она пролетает мимо Эрика, отпихивая того в сторону, и вешается мне на шею, я сдавленно стону, почти падая на колени.
— Воу, полегче, — выдыхаю я.
Итани отстраняется.
— Я так рада, что с тобой всё в порядке. Нам постоянно говорили, что ты при смерти, что шансов совсем нет! — я вижу, как Скотт отстраняет коммуникатор и встаёт. — Это, наверное, чудо! — Итани хватает меня за плечи и встряхивает.
— Ага, — нервно смеюсь я.
Эрик забирает свои ножи и уходит к своей кровати, бросая в меня быстрый взгляд. Скотт подходит ближе.
— Наверное, сейчас не время, но не могла бы ты одолжить мне немного своей крови? Хочу сделать несколько анализов, возможно, смогу что-нибудь узнать по поводу яда, — просит парень.
Я неуверенно пожимаю плечами, вдруг думая, что этот парень уж точно должен что-нибудь узнать. Он же умный!
— Ладно.
— Это подождёт! — Итани хватает меня за запястье и тянет к моей кровати, усаживая на неё. — Рассказывай, что с тобой было.
Её глаза горят, и мне кажется, что девушка вот-вот взорвётся от нетерпения и радости.
— Да ничего такого, провалялась без движения пару дней, теперь всё нормально, — я вяло улыбаюсь. — Сказали, что яд, возможно, сам вывелся.
— Ясно, — Итани вздыхает. — Хорошо, что с тобой всё в порядке, а то мы жутко волновались. Думали, что ты так и не сможешь двигаться. Было так страшно, когда мы увидели, как Кэйл нёс тебя в Логово. Тогда я поняла, что это всё не развлечения. Нас ведь и убить могли…
— Не говори глупостей, — Скотт скрещивает руки на груди. — Ты с самого начала знала, куда попала. Здесь потерять жизнь — это ничего не значит. Так что хватит болтать и давай дальше тренируйся, ты весь график моих тренировок сбиваешь! Кстати, тебе, — он смотрит на меня. — Я тоже составил план, так что лучше приступить к ним как можно быстрее, иначе в рейтинге на последнем месте окажешься.
Я вскидываю брови, наблюдая за тем, как парень возвращается к своему коммуникатору. Затем смотрю на Итани, мол, что это с ним.
— Скотт решил помочь нам с тренировками. Он был уверен, что ты вернёшься, — шепчет рыжая, вставая. Она подмигивает мне и возвращается к своим отжиманиям.
Я наблюдаю за ним какое-то время, а потом вздыхаю и прикрываю глаза. Почему-то именно сейчас я вдруг осознаю, насколько важны эти ребята для меня. Насколько сильно они меня поддерживают и будут поддерживать. Только ради этого и стоит бороться. Только ради этого и стоит жить.
20. Уничтожая Крысу
Я просыпаюсь уже после того, как все псы отправляются на утреннюю тренировку — комната пуста, кровати застелены, никаких признаков жизни, словно бы и не живёт здесь никто. Тишина — часы, проецирующиеся прямо на противоположной стене от меня, показывают яркими салатовыми цифрами, что сейчас ровно одиннадцать часов и тринадцать минут утра. Секунды медленно прибавляются, меняясь с каждым разом, и я какое-то время смотрю на них, вспоминая, а были ли они, когда я просыпалась здесь в прошлый раз?