– Твоя грудь совершенна, когда ты так делаешь, – проговорил он внезапно охрипшим голосом. Рубашка к тому времени уже была аккуратно развешена на крючке, и Олег стремительно освобождался от брюк и плавок, открывая взору Миланы доказательство своего возбуждения.
«Не я так делаю, а ты». Она не шевелилась, наблюдая за Олегом. Его глаза потемнели и увлажнились. Он всего лишь разглядывал ее грудь, а ей казалось, что он касается кожи, скользит по ней, разжигая ее все сильнее.
Он не торопился присоединяться к ней, вместо этого снова, теперь уже полностью обнаженный, опустился на край ванны и принялся намыливать мочалку ароматным мылом ручной работы. Личный пунктик Олега – любил все дорогое, качественное, самое лучшее.
Прелюдия к «банным играм», как их называл Олег, всегда была одинаковой. И обычно Милана ничего не имела против них. Но не сегодня. Почему-то именно сейчас ей больше всего хотелось остаться в одиночестве, несмотря на все возрастающее возбуждение.
– Иди ко мне, – потянул Олег ее за руку, вынуждая оторвать голову от такой мягкой и удобной подушечки и сесть.
Дрожь пробежала по телу Миланы, когда жесткий ворс мочалки прошелся по плечам и спине, шее и ключицам, приближаясь к груди, обводя ее кругами. Грудь Олег никогда не тер мочалкой. Вот и сейчас он отложил ее в сторону, забрался в ванну и устроился у Миланы за спиной, прижимаясь к ней и обхватывая грудь руками. Мгновенная боль прострелила тело, когда Олег сильно сжал соски пальцами, сразу же выпуская их и снова прижимая Милану к себе. Подготовиться она не успела, хоть и знала, что это случится. На глазах выступили слезы, но она их быстро прогнала. Крохотный элемент садизма всегда присутствовал в их интимных отношениях. Можно даже сказать, что Милана привыкла к этой особенности жизни с Олегом. Но неизменно она ее напрягала, хоть и не вносила заметного дискомфорта.
Олег долго игрался с ее грудью, поглаживал ее, мял, теребил соски. Губы его прижались к шее Миланы и покрывали ее короткими поцелуями. Обычно это ее возбуждало, но сегодня все пошло не так. Легкое раздражение не желало выветриваться из души, поцелуи и касания Олега не доставляли удовольствия. Она чувствовала возбуждение партнера, но знала точно, что игры еще только начинаются.
Наигравшись с грудью, Олег развернул Милану к себе и накрыл ее губы своими. Поцелуй длился тоже ровно столько, сколько нужно было чтобы он не насладился им вволю. Впрочем, он возбудил Милану. Она обняла Олега за шею, зарываясь пальцами в мягкие пушистые волосы, и отдалась поцелую целиком, как привыкла делать. Она считала, что когда губы мужчины и женщины соприкасаются, дыхание их сливается в единое, наступает миг волшебства, особой близости. Именно это рождает родство душ, делает партнеров одним целым.
Та часть банных игр, что всегда следовала за поцелуем, неизменно рождала в душе Миланы смятение. Она ее просто-напросто не понимала, как и того, почему Олег так измывается над собой, доводя собственное возбуждение до точки кипения. Кое-какие догадки конечно зарождались, и все они указывали на долю неполноценности мужчины, с которым она планировала провести всю оставшуюся жизнь, но этот недостаток Милана тоже относила к несущественным. В конце концов, не все в жизни сводится к сексу.
– Покажи мне свой бутон, – пробормотал Олег ей в губы, прерывая поцелуй и подхватывая под ягодицы.
Милана послушно закинула ноги ему на плечи, прогибая спину и приподнимая таз. Он помогал ей руками, выталкивая из воды и пожирая взглядом то, что раскрылось перед его глазами. Капля геля для интимной гигиены охладила кожу, и Олег принялся тщательно промывать все складочки, не касаясь чувствительного бугорка. Иногда Милане казалось, что ему до крайности важно заниматься сексом с натертой до блеска ею. Он словно стерилизовал ее предварительно. И от подобных мыслей она не могла избавиться, как ни старалась. И конечно же, все это не добавляло удовольствия, а потому подобные мысли она гнала, стоило им только зародиться.
Ополоснув ее гениталии поточной водой, он, наконец, проник в нее сразу двумя пальцами. Сделал это грубовато, не в пример тому, как нежно касался ее до этого. Но и к такому Милана уже давно привыкла, а потому лишь сильнее выгнулась ему навстречу.
– Горячая и такая влажная, – улыбнулся Олег, находясь во власти сильнейшего возбуждения. Веки его подрагивали, прикрыв глаза, а пальцы нашли уже чувствительный бугорок и принялись несильно его массировать. – Хочу почувствовать твой вкус, – с этими словами Олег приподнял ее еще выше над водой, пуская в дело язык. – Кончи, – приговаривал он, лаская ее языком, доводя до исступления. – Ты ведь сделаешь это для меня?..
И она кончила, не сдержав громкого стона и выгибаясь всем телом. Никогда, ни разу еще они не достигли оргазма одновременно. Неизменно Олег сначала делал все, чтобы она вознеслась на вершину блаженства, а потом уже удовлетворял собственную потребность. И как раз этого Милана не понимала. Иногда ей казалось, что по-другому он не может, что не доведи сначала ее до полуобморочного состояния и не почувствуй ее вкус на своих губах, он просто-напросто не сможет получить разрядку. И в такие минуты, когда задумывалась об особенностях их интимной жизни, Милана ловила себя на мысли, что хочет простого секса, даже где-то грубого соития, а не наполненного одному Олегу желанной магией таинственного ритуала любви.
– Как прошла встреча? – спросила Милана распаренная и разомлевшая после экзотического купания, лежа в такой огромной кровати, что в ней можно было потеряться.
– Как обычно, – зевая, ответил Олег. – Заказчик попался нудный и требовательный. Но я гнул свою линию и убедил его.
Заказчиков Олег чаще всего считал нудными, не стесняясь высказываться вслух. Редко когда кто заслуживал его одобрения и доброго слова.
– А подробнее рассказать не хочешь? – решила не отступать Милана.
– Ну зачем тебе забивать этим голову, Мил? – Он отвернулся на другой бок, готовясь отойти ко сну. – Поверь мне, все было очень даже скучно.
Почти сразу Олег громко засопел, и Милана поняла, что он унесся в царство Морфея. Она же никогда не умела засыпать мгновенно, в отличие от него. А еще ей не хватало разговоров перед сном. До того как сошлась с Олегом, она жила дома, со своей семьей. Комнату они делили с сестрой, младше Миланы на пять лет, и бывало ночами говорили обо всем подряд, на самые разные темы. С Олегом такой номер не прокатывал, в чем она убедилась с первых дней совместной жизни. Он предпочитал разговаривать за пределами спальни, как и заниматься сексом в самых экзотических местах. Кровать у него служила исключительно местом для сна.
– И не называй меня Милой, сколько можно просить? – пробормотала Милана, тщетно пытаясь побороть возмущение.
Олег что-то промычал в ответ. Как же ее бесило, когда он называл ее Милой! Эта его непрошибаемость просто выводила из себя, нарушая и без того хрупкое равновесие в душе Миланы. Она с раздражением посмотрела в спину крепко спящего рядом мужчины и невольно скривилась, отодвигаясь подальше. Сколько раз можно объяснять ему, что Мила – производная от Людмила, что она Милана, можно Лана, как звали ее на работе. Ну вот был такой пунктик и у нее. Она же мирилась со всеми его недостатками. Так почему бы и ему хоть в чем-то ни уступить ей! Так нет же, все оказывалось безрезультатно, ничто на него не действовало. Чаще он звал ее просто зайкой, а в такие моменты, которые считал наполненными особой духовной близостью, Милой.
Милана ворочалась с боку на бок, не понимая, что сегодня происходит с ее настроением? Почему она цепляется к Олегу и всем недовольна? Эти черты появились в нем не только что, а были всегда, на протяжении всего времени их совместной жизни. Раньше она мирилась с ними, чаще просто закрывала глаза, потому что, в общем-то, он ее устраивал для семейной жизни. Успешный, пробивной, знающий себе цену… Вот именно, знающий себе цену! А задумывался ли он когда-нибудь, какова ее роль в его жизни? Почему именно сегодня ее перестало удовлетворять существующее положение вещей?
Глава 3
– Олег, поедем сегодня на твоей машине, хорошо? – крикнула Милана из ванной, наводя последние штрихи к макияжу. Немного, совсем капельку румян на скулы, чтобы подчеркнуть их линию, и любимого цвета ореха блеска на губы. – Хочу отдохнуть от руля.
– Нет, зая, не получится, – прокричал он в ответ. – Или вечером тебе придется добираться на такси.
Рука с кистью для румян упала плетью вдоль тела. Милана посмотрела на отражение в зеркале, резко перехотев что-то еще добавлять к образу. Настроение стремительно ухнуло вниз. Как же ей это надоело! Практически каждый вечер он занят на важных встречах или поздних совещаниях. Что такого она просит? Даже не одолжения, а нормальной слуги. Да и даже не услуги, если уж на то пошло. Ведь нет ничего естественнее, чем добираться вместе на работу, если двое живут в одной квартире и работают в одном здании, разве что в разных блоках.
– И почему на этот раз? – Милана остановилась в дверях спальни, рассматривая вертевшегося перед зеркалом Олега. На нее он даже не взглянул, не она его сейчас интересовала. Одет в фиолетовую рубашку, а прикладывает к себе темно-синюю.
– Какая лучше? – отвернулся он от зеркала, всем своим видом показывая, как вовремя она зашла.
Милана аж опешила от настолько нарочитой черствости, граничащей с наглостью. Не исключено, что и она из мухи делает слона. Но ведь уже не в первый раз он так себя ведет, и любому терпению наступает предел. Да и в конце концов, она тоже не железная и никогда не могла похвастаться супер выдержкой. Ну неужели его в данный момент (особенно учитывая ее выражение лица, в которое он сейчас так доверительно заглядывает) ничего больше не занимает? Какую выбрать рубашку? А ее вопрос можно пропустить мимо ушей, получается.
– Надень обе! – Ответила грубо, даже очень. Понимала, что ведет себя, как истеричка. Но когда злость переполняет, как ее сейчас, за интонацией следить не получается. – Станешь еще неотразимее.
– Ты чего? – Лицо Олега вытянулось от обиды и разочарования. Господи! Как же он умеет делать вид, что ничего не произошло, что его поведение не выходит за рамки допустимого! Как часто в такие моменты Милане становилось стыдно за собственную вспыльчивость и импульсивность. Но только не сегодня. – У тебя ПМС что ли?
Злость как-то разом иссякла, как и терпение. Последний дурацкий вопрос Милана и вовсе решила проигнорировать. Да и смысл разговаривать с ним сейчас, если рассчитывать услышать что-то разумное в ответ бесполезно. Для него куда важнее вопрос внешности. Бросив на Олега всего один еще взгляд, она развернулась и пошла на кухню. Времени оставалось ровно на то, чтобы выпить чашку кофе.
Дело ведь не в необходимости добираться домой на такси. Не первый и не последний раз она бы так поступила. Злило именно отношение Олега. Откуда, а главное, когда появилось такое равнодушие? Не сослуживцы же они, а муж и жена, пусть и гражданские. Надоели постоянные вопросы коллег и друзей. Понятно, что им любопытно, но и она не железная. Где взять сил не сорваться на кот-то еще? А в такие моменты, как этот, когда она больше всего страдала от отсутствия духовной близости с человеком, которого считала родным, оставаться спокойной было очень трудно. Милана даже испытывала физическое недомогание, чувствуя, как сердце возмущенно ухает в груди и щеки пылают от обиды. Сколько ни размышляла, понять не могла, как так получается, что со временем они с Олегом отдаляются друг от друга, вместо того, чтобы становиться ближе, как это происходит в других семьях. Но и его одного винить не могла. Постоянно искала причины в себе и не находила.
Олег вошел в кухню, поправляя галстук. Он сменил фиолетовую рубашку на синюю, которая, и правда, шла ему больше. Наполнил чашку кофе и присоединился к Милане за столом. Пить кофе непосредственно перед выходом из дома уже вошло у них в привычку.
– Знаешь, иногда ты очень напоминаешь свою мать, – с равнодушно-философским видом изрек он, прихлебывая из чашки. – Такая же беспричинно-вредная.
Так! Началось! Когда он становится особенно недоволен поведением Миланы, то начинает сравнивать ее характер с маминым. С мамой у них отношения не сложились с самого начала. Раньше Милану возмущал этот факт, и обвиняла она маму, что не может та избавиться от предвзятости, что вбила себе в голову что-то, чего и в помине нет. Но со временем ситуация изменилась, и Милана начала подозревать, что мама разглядела в Олеге то, что Милана до сих пор не видела. Оскорблял даже не тот факт, что он находил их похожими, а то, каким тоном он это произносил. Из его слов следовало, что мама – человек, наделенный исключительно отрицательными качествами. Конечно, она далеко не ангел, и временами резко судит о людях. Так произошло и с Олегом, которого она невзлюбила, но терпела ради дочери. Все их общение сводилось к обмену ничего не значащими фразами. Но это ее мама!
– Не смей так говорить про маму! – со скрытой угрозой в голосе произнесла Милана, на что Олег не отреагировал никак, продолжая прихлебывать кофе.
– А может, ты такая в отца, – не меняя интонации, произнес он. – Все-таки, венгры – жестокая нация, а ты многое унаследовала от него.
Вот тут у Миланы аж в глазах потемнело. Этого она уже стерпеть не смогла. Он посягнул на самое святое, что только было у нее в жизни, – на память. Отец разбился на мотоцикле, когда Милане исполнилось четыре года, но она хорошо помнила красивого и улыбчивого мужчину. А еще она видела, как плакала мама. Фамилия Ковач и его характер – вот все, что осталось ей от отца. Потом в ее жизни появился отчим, Валера, родилась сестра, но мама делала все, чтобы Милана не забывала, кто ее отец. Она часто рассказывала, каким страстным, энергичным и романтичным он был. Как любил жить, хорошо пел и рисковал без меры. А еще Милана всегда улавливала в рассказах матери затаенную нежность и понимала, что та до сих пор тоскует по первому мужу и продолжает его любить.
– Твой папа называл себя мадьяром, – улыбалась она, рассказывая. – Знаешь, он был талантливым и веселым, стремился взять от жизни все. – В этом месте появлялась грусть, и Милана понимала отчего… В своем стремлении жить отец потерял саму жизнь. – Ты сильно на него похожа, и мне за тебя страшно, – говорила мама. – Ты очень эмоциональна и также ответственно относишься к работе. Настолько ответственно, что порой забываешь про личную жизнь. Когда ты смотришь на меня, я как будто вижу его. Те же глаза, пристальный вдумчивый взгляд, тот же интерес к жизни… Только ты все это старательно прячешь внутри себя, а он выпускал наружу. Люди любили его…
Милана мечтала посетить Венгрию. Она представляла себе эту прекрасную страну, пересекаемую Дунаем. Особенно ярким желание стало в последнее время. Такое чувство, словно резко ослаб интерес к жизни, и срочно требовалось лекарство от этого. Еще давал о себе знать природный авантюризм, любовь к приключениям. И это ей тоже досталось от отца. Да, она очень похожа на него, и безмерно этим гордится!
Поэтому, когда Олег заговорил в таком тоне о ее кумире, что-то взорвалось внутри. Она с грохотом опустила чашку на блюдце, едва не разбив его.
– Заткнись, слышишь?! Ты не смеешь даже думать в таком тоне о моем отце, тем более говорить. Ты и в подметки ему не годишься!
Олег вытаращил на нее глаза. Милана и сама понимала, что так она разговаривает с ним впервые. Но раньше она и не злилась на него настолько сильно, да и она проявлял аккуратность, даже когда потчевал ее гадостями, наподобие этих. И сработало. Тон ее подействовал – он испугался. Хотя, скорее его напугало, что чашка с остатками кофе может полететь в него и испортить безупречный внешний вид, нежели гнева Миланы.
– Не смей больше даже заикаться о моем отце, понял? С сегодняшнего дня эта тема под запретом.
– Ну, ладно, как скажешь, – пошел он на попятную, поднимаясь из-за стола и отходя на безопасное расстояние. – Ничего особенного я и не говорил…
Милана никак не могла взять себя в руки. Внутри все клокотало. Первый раз он до такой степени разозлил ее неспособностью думать, прежде чем что-то сказать. Она и раньше подмечала в нем эту особенность и удивлялась, как при такой ограниченности он умудрился сделать карьеру в фирме. Хотя, сама же могла бы ответить на этот вопрос. Во многом его карьере способствовала она, вернее ее идеи по работе. Она частенько их подкидывала ему, а он выдавал за свои. Ничего плохого в этом Милана не видела, она не прочь оказать помощь близкому человеку. Немного напрягал факт его убежденности, что всего добился сам. Она только надеялась, со временем это пройдет, особенно когда он добьется желаемого положения.