Я уже неоднократно в ходе переписки ссылался на Юнга, отметившего сходство между снами, фантазиями и видениями современных людей и архаической символикой. Особую значимость для Юнга представлял тот неоспоримый для него факт, что подобные сновидения посещали людей, не имевших ни малейшего представления о древних мифах и алхимических ритуалах трансформации. Как же дело обстояло с Пикассо? В чем секрет мифической убедительности его Минотавра? На основании каких принципов он синтезировал данное сочетание несочетаемого? Я бы назвал такой род синтеза двойным. С одной стороны, Пикассо был хорошо знаком с античной мифологией, так что неудивительно возникновение в его творчестве архаического образа Минотавра. С другой, в согласии с воззрениями Юнга, столь же несомненны визионерские источники всей минотаврической серии, обретаемые в подсознании самого художника, независимо от его эрудиции.
Что же побудило Пикассо воскресить миф о Минотавре в собственной редакции, во многом радикально отличающейся от античной традиции, в основном адекватно усвоенной западноевропейскими художниками? При такой постановке вопроса реципиент неизбежно переходит из сферы собственных эстетических переживаний в мир, сконструированный искусствоведческими методами. С точки зрения метафизического синтетиста, представляется симптоматичным обращение Пикассо к мифу о Минотавре в связи с его недолгим сближением с кругом французских сюрреалистов. Сюрреализм я рассматриваю не только как одно из хронологически очерченных течений в искусстве классического модерна, но и как метаморфозу метафизического архетипа, лежащего в основании многочисленных вариантов сочетания несочетаемого в символизме. Так что и в этом случае можно говорить о двойном синтезе исторических и вневременных начал в творческом акте. Общение с сюрреалистами окружило Пикассо атмосферой, благоприятной для создания собственного мифа. Сюрреализм сыграл роль катализатора, вызвавшего к жизни и оформившего смутные движения в подсознании художника, ранее равнодушного к мифологической тематике в ее традиционном варианте. При всем том смысл, вкладываемый Пикассо в образ Минотавра, отличался от его интерпретации тогдашними сюрреалистами.
Шарль-Эдуард Шез.
Тесей, победитель Минотавра.
Ок.1791.
Музей изящных искусств. Страсбург
Далее все пошло как по маслу. В записной книжке было отмечено и имя художника, и название заинтересовавшей меня картины. В моем любимом справочнике «Lexikon der Kunst» о Шезе не упоминается. Умалчивает о нем и другой толстенный лексикон с биографическими справками о почти двух тысячах живописцев. Лишь Википедия дает весьма скупую информацию о малоизвестном мастере. Он родился в Париже в 1759 году и скончался в 1798-м в Фонтенбло. Отец был живописцем и торговцем картинами. Учился Шез у второстепенных и ныне забытых мастеров. Годы ученичества совпали с расцветом неоклассицизма, сформировавшего вкусы Шеза. О его дальнейшей жизни, проходившей в период тяжелых революционных потрясений, почти ничего не известно. Картины Шарля-Эдуарда Шеза имеются, согласно Википедии, только в трех французских музеях (Нанси, Реймса и Страсбурга). Причисление страсбургской картины к авторству Шеза – дело недавнее. Данная атрибуция была предложена только в 2007 году в статье Доминика Жако (Dominique Jacquot), опубликованной в «La Revue du Louvre et des musées de France».