Тетя Таня рассказывала и проворно убирала со стола, накрывала к чаю. Поставила большие кружки, похожие на пиалы, варенье из ревеня, миску с румяными маленькими пирожками – с капустой, мясом и со щавелем.
– Да ладно, Полина-то еще молодая, крепкая, но была бы девочка как девочка, а то ведь согрешишь с такой. По весне пастухи взяли с собой (она ведь как заноза пристанет – не отвяжешься), вечером стадо встречаем, глядим, а Леська-то наша самого норовистого быка, Микуловского, оседлала и едет впереди всех! Микулов как увидел, чуть удар его не хватил, а она только смеется да за уши бычищу этого треплет. «Дядя Гриша, – говорит, – какой бык у вас лапочка!» Нашла «лапочку»!
Андрейка совсем скис.
Даже мама заметила:
– Что с тобой, Андрюша? Устал?
– Да… – промямлил тот в ответ. Не признаваться же, что перед этой самой Лесей сегодня гусей испугался. – А почему ее Босоногой зовут? – спросил он.
– Да бегает босиком до самых холодов. У нее уже подошвы как деревянные.
– Вот так девочка! – изумилась мама, обнимая Андрейку. – Как же она с быком совладала?
– Ну уж не знаю… – вздохнула тетя Таня. – Говорят, будто слово какое-то она знает. Да, наверное, просто страха у нее нет, животные ведь чувствуют, когда их боятся.
– Ох, – сказала мама, – бык, корова – это еще ладно, у них хоть глаза человеческие, а гуси… Гусей я сама боюсь.
– И не говори! У нас только Полина их и держит да еще Матерниковы. А Полине-то сын их привез, платит ей за гусей этих. У него в ресторанах гуси вроде как коронное блюдо. Так бы стала она их держать, как же! Мороки больше… Я их тоже боюсь: вылупятся на тебя и шипят, будто режут их.
Тетя Таня глянула в окно, сказала в сердцах:
– Когда же дождь будет? Земля вся сухая!
А Андрейка вздохнул украдкой: оттого, что мама и тетя Таня тоже боятся гусей, ему стало чуточку легче.
Ночью снился Андрейке дождь, сильный, хлесткий, но теплый.
Снилось ему, будто Леся Босоногая бежит по дороге под этим дождем, держит в руках большие лапти и, запрокинув голову, подставив лицо дождю и солнцу, смеется, щуря серо-зеленые глаза. А сам Андрейка стоит у калитки дома, где раньше баба Дарья жила и думает: «Зачем ей лапти, она же Босоногая?»
Увидела его Леся и кричит:
«Ты откуда взялся, синеглазый такой? Гусей-то небось боишься?»
«Боюсь», – признаётся Андрейка робко.
«А я слово знаю, меня бабка Дарья научила. Я слово волшебное скажу – и никто меня не тронет: ни зверь, ни человек».
«Баба Дарья умерла давно, врешь ты все!»
«Фью! – присвистнула Леся. – Много ты знаешь, синеглазик!»
Подбежала к нему Леся, схватила за руку и тащит на дорогу под дождь.
«Пойдем, я научу тебя по лужам бегать».
«Я умею, – сопротивляется Андрейка. – Лучше ты мне волшебное слово скажи».
«А вот ты меня догони – скажу!»
И бросилась бежать от Андрейки по лужам, поднимая мутные брызги, по траве, мокрой и скользкой, по деревянным тротуарам. Быстро бежала Леся, размахивая лаптями. Так и не догнал ее Андрейка, не узнал волшебного слова.
Загорланили петухи, сон скомкался и оборвался.
После завтрака мама сказала:
– Мы с тетей Таней съездим в Калиновку, к вечеру вернемся. Вы с Наташей хозяйничайте, хорошо?
Было совсем нехорошо, потому что Наташка придира и зануда, но Андрейка проситься в Калиновку не стал. Раз мама брать его не хочет, то и пожалуйста, не очень-то и хотелось!
Мама сказала только на прощание:
– Не печалься, Воробышек, мы скоро. И не забудь пообедать.
Наташка, конечно, сразу начала задаваться. Еще бы! Ведь она старше Андрейки на целый год! А выше – головы на две. Каланча…
– Я пойду за водой, а ты сходи на пруд, принеси песку, нам песок для кактусов нужен. Мама хочет кактусы посадить, а им необходима песчаная почва.
Будто Андрейка не знал, что кактусам нужно! Это ведь они с мамой привезли тете Тане целый кактусятник – штук пятнадцать кактусиных росточков, разных-преразных.
И чего эта Наташка воображает? Еще и крикнула вдогонку:
– Целое ведро не неси: тяжело будет. А то еще надорвешься!
Думает, если вымахала с телебашню, то и сильнее его? Спица бестолковая… Андрейка шел не торопясь, помахивая ведром, пусть Наташка не думает, что он бежит и тапочки теряет выполнять ее поручения!
Пруд в деревне был маленький, ивы вокруг столетние, трава высокая, осока и камыши, калужница по берегам цветет, а в центре – белые кувшинки. В пруду никто не купается, говорят, будто омутов и воронок здесь много, затянет – крикнуть не успеешь. Но мостки все равно сделали. Женщины полоскали с них белье, мужики рыбачили. Мальчишки ходили сюда ловить раков. Ходил один раз с ними и Андрейка. А вечером они часто с мамой здесь гуляли. Мама читала стихи, которых много знала наизусть, и то и дело говорила: «Смотри, Андрейка, как красиво!»
В общем, пруд Андрейка любил. И надо же! Опять эти гуси! Загнала их Леся Босоногая в воду, сама встала на мосток, прутиком забила по воде.
– Фьють! Фьють! Пошли, пошли купаться! А ну, Обжора, не поворачивай к берегу. Матушка, стереги-ка детей. Вон Гераська уплывет сейчас!
Голос у Босоногой Леськи звонкий, громкий, на весь пруд слышно.
– Ну, эта всю рыбу распугает! – проворчал рядом с Андрейкой какой-то дед, хотя ни одного рыбака видно не было.
«Еще и имена всем дала», – подумал Андрейка и стал набирать руками темный береговой песок. Набирал и видел, что Леся на него поглядывает, только разобрать не мог, какой у нее взгляд. Хотя чего там… презрительный, конечно. Мальчишка, а гусей боится!
– А-а-а-а-а-а! – раздалось вдруг над прудом.
Андрейка вскинул голову и ахнул: пуст был мосток, а в воде неумело барахталась и кричала Леська!
Плавал Андрейка хорошо. Недаром с трех лет мама водила его в бассейн, а летом возила на море. Про воронки и омуты в пруду он, конечно, забыл и вспомнил только тогда, когда потащил девчонку к берегу.
«Ой, мама!!!» – обожгло Андрейку, но Леська так доверчиво держалась за него, что Андрейка подумал: «Ничего, доплывем!»
Мысли скакали у Андрейки, как мячики: «Пусть она гусей не боится, зато я вон как плаваю… Ой, если мама узнает, что я в пруду купался, ой, она меня убьет… Вот вылезем, я ей скажу: „Что же ты, гусей пасешь, а плавать не умеешь…" Ну я же не купался – я человека спасал… Есть разница? Я ее спас, попрошу, пусть мне слово волшебное скажет… Да ведь это во сне…»
– А ну пусти! Пусти меня, здесь уже мелко! Чего вцепился!
Андрейка опешил. Это он вцепился?!
– Я тебе, между прочим, жизнь спас… – растерянно сказал он.
Воды было уже по колено, берег – в двух шагах. Леська сделала эти два шага и посмотрела на Андрейку, смешливо растянула пухлые губы.
– Ох уж спас! – усмехнулась она, отжимая платье. – Будто я плавать не умею!
– Да-а-а уж, умеешь ты! – насмешливо протянул Андрейка. – Видел я, как ты плаваешь, прямо чемпионка!
– Ну до тебя, до чемпиона, мне, допустим, далеко, хоть прямо, хоть криво, а выплыть – выплыла бы.
– Ну и выплывала бы! – рассердился Андрейка. (Он! Из-за нее! А она!..) – Чего тогда голосила?
Леся посмотрела на него долгим взглядом, откинула назад голову (волосы – мокрые сосульки) и сказала серьезно и неторопливо:
– А я поглядеть хотела, будешь ты меня спасать или нет. Я специально прыгнула с мостка.
Андрейка чуть в воду не сел. Ну и дела! Он медленно выбрался на берег. Снял и выжал футболку, грустно посмотрел на капающую с шорт воду.
– Ты, выходит, проверить меня хотела? – спросил он, глядя на нее в упор.
Леся вроде бы чуть-чуть смутилась, пожала плечами и засвистела:
– Фьють! Фьють!
Побежала на мосток, забила прутом по воде, сгоняя гусей к берегу.
Андрейка, заставляя себя не торопиться, набрал в ведро песок, вымыл руки. Гуси стали выходить на берег, отряхиваться. На мальчишку с ведром они внимания не обращали.
Он опасливо их разглядывал. Сейчас они не казались ему такими уж страшными. Птицы как птицы. Вроде кур или петуха.
Подбежала Леся, стрельнула озорными глазами с мокрыми ресницами, улыбнулась:
– Вроде бы все в сборе… Айда домой! – и по-дружески сказала Андрейке: – Ты их не бойся, я их в строгости держу.
Обратно шли рядом. Разговаривали.
– Ты из города небось приехал?
– Небось, – улыбнулся Андрейка, и спросил, вспоминая сегодняшний сон: – И как ты только с ними управляешься?
– С гусями-то?
– Говорят, что ты слово волшебное знаешь для всех животных.
– Кто же это говорит? – усмехнулась Леся.
– Ну… ну, тетя Таня сказала.
– А-а… – невнятно протянула Леся и замолчала.
«Не хочет говорить», – понял Андрейка и не удержался:
– А правда, что ты быка Микуловского оседлала?
– Правда, – улыбнулась Леся, тряхнула головой, и высохшие волосы описали золотой полукруг. – А правда, что в городе все не в свои дела лезут и дурацкие вопросы задают?
Она ускорила шаг, оставив растерявшегося Андрейку посреди улицы.
Мама и тетя Таня приехали, когда солнце село за прудом, облака потемнели, тени залегли в каждой складке улицы. Андрейка и Наташа успели убрать двор, прополоть две грядки, накормить кур и поросят, поужинать и окончательно поругаться. До чего же противные становятся девчонки, если их вдруг оставляют за старшего! То придралась к Андрейке, что он долго за песком ходил, то сени плохо вымел, то курам не столько насыпал, то не ту траву рвет да не туда складывает.
– Как ты меня достала! – не выдержал Андрейка.
Но потом приехала мама, и сразу все стало хорошо.
Уже поздно-поздно вечером, когда Андрейка, прильнув головой к маминому плечу, начинал засыпать, пришла Леся. Она принарядилась, надела белое платьишко в синий горох и даже белые легкие сандалии.
– Здравствуйте, тетя Таня!
– Здравствуй, Лесенька. Ты к Наташе?
– Нет… Я к мальчику.
– А-а! К Андрейке?
– Да, к Андрейке.
Тетя Таня хотела было уже пойти позвать его, но Леся ее остановила:
– Вы не зовите, не надо, поздно уже. Вот, передайте, ладно?
Она что-то сунула тете Тане в руку и побежала прочь, звонко щелкая подошвами по деревянному тротуару.
Но ничего этого не слышал уставший Андрейка: он крепко спал, положив голову на мамины колени.
– Вот, Леся Босоногая принесла, – сказала тетя Таня, подавая Андрейкиной маме круглую деревяшку. – Просила твоему передать.
– «За спасение утопающей», – прочитала мама выжженные по кругу слова. – Ничего не понимаю!
Утром учинили Андрейке допрос. Что за спасение? Кто тонул? Когда он с Лесей познакомился?
– Что вообще все это значит?! – Мама положила перед Андрейкой Лесину медаль. – Ты можешь мне объяснить, Андрей?
– Ну-у-у… – замялся Андрейка, разглядывая медаль. – Я вчера за песком пошел. Для кактусов. – Он поднял глаза на маму и тетю Таню.
– Ну?
– А там эта Леся. С гусями. Вот.
– Дальше, – потребовала мама.
– Она в воду упала.
– И ты полез ее спасать?
– Ну мама! – вспыхнул Андрейка. – Я же хорошо плаваю, ты сама говорила. Что же мне, стоять и смотреть, как человек тонет?!
– Тем более такая симпатичная девочка, – улыбнулась тетя Таня.
– Кто симпатичная? Леська?! – вытаращила глаза Наташка и фыркнула, как кошка Дашка.
– Тебя не спрашивают, – осадила ее тетя Таня. – Что-то Леся совсем – на ставке́ гусей своих купает!
– На каком же ставке! – мстительно засмеялась Наташка. – На ставке песка нет. Я его на пруд посылала.
– Ты посылала! Я и без тебя знаю, куда идти надо, – возмутился Андрейка.
– Куда?! – Глаза у мамы стали ужасающе большими и круглыми.
– На пруд… – промямлил Андрейка, слабея.
– Та-ак… – нехорошо протянула мама. – Кто-то мне слово давал, что без меня на пруд ни ногой?
– Ну мама! Я же за песком!
– И искупался заодно.
– Со дна, что ли, песок доставал? – влезла Наташка-ехидна.
– Да не купался я! Я человека спасал!
Андрейка чуть не заплакал. Что за жизнь? Попробуй докажи теперь что-нибудь трем рассерженным женщинам!
– Это Босоногую, что ли? – усмехнулась тетя Таня. – Чего ее спасать – она лучше всех в деревне плавает! Любого парня обгоняет и на скорости, и на дальность.
– У нее жабры вместо легких, – убежденно сказала Наташка.
– Дура! – огрызнулся Андрейка и выбежал из дома.
Но за воротами остановился: куда теперь идти? Будь неладна эта Леська со всеми своими гусями! Теперь она еще и лучшая пловчиха!
«Побью! – зло подумал Андрейка. – Думает, если гусей и быков не боится, плавает лучше всех, то все можно, да? Медаль притащила специально, чтобы посмеяться! Побью ее, пусть не задается!»
Андрейка уверенно шел по дороге. Вчера он тайком проводил Лесю с гусями до дома и узнал, где она живет. Большой дом с зеленой крышей и ветряком, похожим на штурвал. Сейчас он постучит в ворота, и пусть хоть сто гусей на него выскочат, хоть тысяча! Он им задаст, он им покажет, вместе с их пастушкой!
Но у калитки Андрейка остановился в нерешительности. Все-таки он был мальчиком, а она – девочка. Бить девочек нельзя ни при каких обстоятельствах. Он пошел вдоль редкого забора. Ух, если бы Леська была мальчишкой! Он бы тут же вызвал ее на дуэль: поводов достаточно.
Андрейка очень злился и не сразу заметил, что по другую сторону забора кто-то идет рядом с ним.
– Андрейка! – позвали его.
Он сердито стрельнул глазами. На него виновато смотрела Леся Босоногая.
– Чего тебе? – крикнул Андрейка.
Леся подошла вплотную. Приблизились ее глаза с темными ресницами. Вблизи они показались еще зеленее, и внутри каждого плавало темное солнышко зрачка.
– Не сердись на меня, пожалуйста, – попросила Леся.
У Андрейки даже щекотно в горле стало, будто перекатывался там пушистый шарик.
– За что это я сердиться должен? – угрюмо спросил Андрейка.
– Ну-у-у… – Леся потупила взор, сколупнула ногтем кусочек краски на заборе. – Тебе попало, наверное, за то, что ты меня спасал. – В глазах ее мелькнули смешинки и погасли.
– С чего ты взяла?
– А ты весь такой сердитый, такой решительный… – улыбнулась Леся. – Я тебя в окошко увидела. Думала, ты драться идешь.
– И иду!
– Со мной? – распахнула глаза Леся.
И Андрейка вдруг представил, как у Леси, увидевшей его в окно, дрогнуло сердце и как она, маленькая и притихшая, затаясь где-нибудь в сумеречных сенях, ждала его стука в калитку. Вот сейчас, совсем скоро, через секунду…
И Андрейка сказал, сдаваясь:
– Да нет, шучу я… А ты почему гусей не пасешь?
– А! – махнула Леся рукой, и Андрейка почувствовал, что она вздохнула облегченно. – Сегодня бабушкин день. У меня два выходных в неделю. Полезай сюда, я тебе свой чердак покажу, – предложила она и отодвинула доску в заборе.
«Какая она странная… – подумал Андрейка. – То насмешливая, то такая… будто подружиться хочет. Вот Наташка если вредина, то вредина постоянно, а эта… и не знаешь, чего от нее ждать. Заманит сейчас в какую-нибудь ловушку…» – и полез в лазейку.
– Осторожно, тут крапива! Никак избавиться от нее не можем. Не уколись, это боярышник, – ведя гостя по огороду, говорила Леся. – Вот еще репейник вылез… Ой, ты на бабушкины розы наступишь!
– Какое у вас все колючее! – поёжился Андрейка.
Леся засмеялась:
– А я сама с колючками! Как репей. Вот пристану к тебе – не отвяжешься!
– Ну и пожалуйста, – почему-то смутился Андрейка и стал смотреть под ноги.
На чердаке у Леси было замечательно! Лежала охапка пахучего сена, стояли в рядок четыре старых стула с поломанными спинками, в углу была свалена ненужная утварь, лежали книги в коробке…
Они уселись на сено. Леся сказала строго:
– Только не шуметь! Бабушка вернется, услышит – рассердится! Она не любит, когда я здесь.