Словно бы вспомнив о чём-то, Сибори поднялся и двинулся прочь. Ему не нужно было сейчас многократно повторять слова свои и убеждать солдат. Достаточно было лишь дождаться нынешней ночи и посмотреть, переживёт ли её сын Такео Курокавы и возлюбленный владыки Востока: он подтолкнул людей к нужным размышлениям, остальное же стоит сделать им самим.
========== Глава XXIII: Очередная ошибка ==========
Серебристо-синюю пелену ночной прохлады безжалостно разорвал чей-то крик, и Сибори мгновенно открыл глаза. Он и до того не спал, снедаемый нетерпением: избавиться от Йошимару сейчас было важнее, чем что-либо другое во всём мире по эту сторону Отражённых Небес. Мнимый колдун уже решил: сын Курокавы недостоин жизни, стало быть, ему надлежит умереть в самое ближайшее время, покуда господин Кадани не прислушался ещё к разговорам средь воинов покойного владыки Юга.
Мгновенно поднявшись, Сибори устремился в сторону комнаты, где остановился на ночь Йошимару. Уже ощущал он так легко узнаваемый и будоражащий запах крови, и не мог перестать радоваться: ведь сейчас сын умершего владыки южных земель наверняка повстречался с отцом на той стороне мира, и его кровь обагрила деревянный пол… А значит, ещё немного ближе стал молодой лекарь к претворению в жизнь той цели, ради которой он столь многое позволил себе отдать.
- Они… Они хотели убить меня! – ледяным шипом впился в разгорячённый ум голос Йошимару. Сибори остановился близ комнаты, будто бы его околдовали и обратили в лёд; в глазах промелькнуло раздражение, которое мнимому колдуну не удалось скрыть. В раздумье остановился он близ входа, не зная, стоит ли ему сейчас попадаться на глаза выжившей жертве покушения, или же вернуться, покуда не поздно, в соседнее помещение и притвориться спящим, как те воины, коих не пробудил ото сна даже крик. Но позади уже слышался топот множества ног, и было ясно: момент, когда можно уйти, упущен. Потому Сибори, напустив на себя обеспокоенный вид, отодвинул стенную панель, тотчас же встречаясь взглядом с подозрительно хмурящимся господином Кадани.
- Что здесь произошло? – в меру обеспокоенно, в меру отстранённо поинтересовался лис, хотя уже и сам понял: глупые солдаты даже не подумали о том, чтобы перед нанесением удара разведать обстановку и посетить комнату господина. Неужели эти глупцы и в самом деле не сообразили, что ночевать сын Курокавы, вернее всего, будет не в одиночестве, и следует бить сразу же, так, чтобы он даже и вскрикнуть не успел. Какой же прелестной романтики могла бы быть преисполнена эта картина – пробудившийся господин Кадани, держащий в объятиях уже успевшее остынуть тело Йошимару! Но этого зрелища мнимого колдуна лишили, оставив взамен право созерцать страх на лице несостоявшейся жертвы, холодное недоверие в глазах Сабуро и мёртвые тела убитых заговорщиков. Хорошо, что не стал господин Кадани захватывать живым никого из них; ведь тогда могла бы открыться истина об участии молодого лекаря в их плане.
Не отвечая на вопрос вошедшего, господин Кадани приблизился – и к горлу прильнула, точно дева к любовнику, сталь холодного клинка. Сердце в груди лиса заколотилось, будто обезумев, когда владыка Востока негромко проговорил:
- Ты с ними? Говори!
- С кем? – стараясь сохранить прежнюю невозмутимость, Сибори поднял руку и отвёл лезвие в сторону. Сейчас он глядел на мужчину, будто родитель на мальчишку, который, заигравшись, пытается вовлечь в свою игру и отца. Следовало достойно сыграть роль древнего духа – и юноша играл её, уже не отступая от избранного образа ни на мгновение.
Густые чёрные брови господина Кадани сдвинулись к самой переносице, и на мгновение лис ощутил новый прилив беспокойства: казалось ему, что пронзает его насквозь этот подозрительный взгляд, что желают прожечь его эти глаза, похожие на тлеющий уголь. Огромных сил стоило Сибори не отвести взгляд, не разорвать той странной борьбы, в которой схлестнулись изумруд и уголь. Наконец, Сабуро вымолвил:
- Я не верю, что солдаты сами решились напасть на того, чьему отцу присягали некогда на верность. Истинный воин никогда не нарушит клятву, даже если подчинение будет грозить ему смертью или бесчестием. Ведь нарушить данное слово – ещё большее бесчестье.
- Возможно, для вас оно и так, - заговорил Сибори. – Но неужто вы полагаете, что все в этом мире таковы? В тягостное время порой берутся за оружие те, кому вовсе неведомы законы чести.
Даже странно, но сейчас лишь одна мысль всецело завладела сознанием мнимого колдуна: ему хотелось, чтобы сию же секунду смерть забрала в свои объятия Йошимару, чтобы померк свет этих глаз, что с такой надеждою и благодарностью глядят на господина Кадани. Разве может такая любовь быть искренней? Нет, конечно же. Вернее всего, мальчишка видит в своём возлюбленном способного позаботиться о нём отца, но не любовника. А не такими ли были они с Шигэру?.. Нет. Следует забыть это имя, похоронить его на самом дне памяти – и более никогда не вспоминать о том, что некогда ему был дорог тот, кто это имя носил.
- Да уж. Иногда за оружие берутся подлецы, - лишь дрожь низкого голоса выдавала ту ненависть, с которой смотрел на мнимого колдуна Сабуро Кадани. – Даже странно, что я не вижу в твоих руках клинка; таким, как ты, в эти времена следовало бы взяться за меч.
- К чему мне сражаться? Я – всего лишь дух, наблюдатель. У меня иное предназначение, - парировал Сибори, чуть сощуривая глаза. Так странно смотрелся этот вроде бы спокойный разговор двух мужчин. Один – сильный воин, обманчиво спокойный, на чьё лицо набросила тёмное покрывало с трудом сдерживаемая ярость. И второй – тот, кто скрывает под маскою безразличия собственный страх, боязнь однажды проснуться с клинком меж ребёр. Кругом – небольшая комната, на полу которой покоятся уснувшие вечным сном и отошедшие на ту сторону Отражённых Небес воины, и неподвижный, точно статуя, Йошимару наблюдает за ними. Но так неважно всё, что есть в мире, кроме этих настороженных тёмных глаз.
- И какое же у тебя предназначение, «дух»? – усмехнулся господин Кадани. Он не верил мнимому колдуну, и Сибори понимал это. Но продолжал играть прежнюю роль, покуда ещё не оформив последующего плана. Пусть пока что этот сильный воин Востока полагает, что ему ведома истинная сущность лиса. Он не глуп, но рано или поздно даже он может проиграть – и тогда Сибори будет рядом. Ровно на расстоянии удара.
- Быть рядом с тем, кто будет править всеми островами, ничего более. Может статься, что даже вы сумеете… стать тем, на чьей стороне я останусь до конца.
Уже удаляясь, говорил Сибори эти слова. Он не сомневался: сейчас господин Кадани смотрит ему вслед, не веря, но одновременно желая поверить. Что же, пусть полагает, что разгадал чуждые намерения: когда человек уверен, что уже победил, он уязвимее, чем когда ещё только стремится к победе.
========== Глава XXIV: Ночной гость ==========
Внизу, в городе, сейчас кипела жизнь. Пусть солнце и опустилось уже за горизонт, оставив на память о себе лишь пару походящих на мазки неопытного художника темнеющих розово-золотых пятен на западе, люди покуда ещё не собирались спать. Казалось, будто вовсе не заметила столица всех тех войн, что сотрясали окружающую землю, как не заметила и перемены власти два года назад: если до того правило здесь семейство Шукима, то теперь воцарился род Шинджу, те, кто владел вдобавок и западными землями. Немудрено: в народе говорили, будто главе этого рода, господину Тэцуе, помогают сами духи этой земли.
- Широми, ты опять отлучалась в город? – не оборачиваясь к сестре, спросила совсем юная девушка, чья необычайная внешность часто привлекала к ней взоры. То были взоры восторженные и преисполненные самых разнообразных, порою непристойных желаний, какие преследовали её и её сестру близнеца с той самой поры, как из распустились, подобно цветам, две юные девушки. Куроми всегда гордилась своей красотой, и пользовалась ею, дабы в полной мере ощутить своё превосходство над прочими девами; не смущало её и то, что порою отец робко намекал: в её годы пора уже подумать о том, чтобы отыскать себе достойного мужа.
Широми засмеялась, очерчивая тонким пальцем линию выкрашенных в кроваво-алый цвет губ:
- Отец ведь не догадался, так что толку бояться? Мужа я всегда успею отыскать, а до той поры нет дурного в том, чтобы немного повеселиться.
Куроми мягко улыбнулась: она не собиралась сообщать отцу о похождениях сестры, более того – готова была покрывать её до тех пор, пока он не решит всё же выдать Белую Жемчужину замуж. А после пусть уже супруг следит за тем, чтобы его жена, столь походящая на прекрасный лунный цветок, нимало не испорченный цветастыми одеяниями и множеством украшений, не дарила своё очарование прочим мужчинам. Тем более что и сама она частенько отлучалась в город на встречу с очередным своим воздыхателем, и тогда уже Широми будет лгать отцу, не давая господину Тэцуе прознать о похождениях Белой Жемчужины.
- Расскажи мне, какой он – тот, кого ты любишь? – с интересом вопрошала Куроми, пусть и не надеялась получить правдивый ответ: редко беловолосая сестра позволяла себе открыться и поведать Чёрной Жемчужине имя возлюбленного. Но Куроми не сомневалась: когда-нибудь ей доведётся узнать, к кому же уходит почти каждый вечер её единственная сестра, всегда бывшая ей поддержкою и опорой. С полуслова они понимали друг друга, как это, верно, свойственно многим детям, увидевшим свет в один день и час. Вот и теперь почти удалось Чёрной Жемчужине предугадать ответ сестры:
- Позволь мне рассказать после. Я устала, и лучше пойду спать. Обещаю, завтра же ты всё узнаешь.
Куроми знала, что завтра не услышит обещанного рассказа: сестра к утру успевала позабыть о своих словах и лишь недоумевала, слыша просьбы Чёрной Жемчужины. Но всё же она любила Широми, и не желала выискивать истинную причину её поведения. Если, конечно, сама Белая Жемчужина не пожелает открыть её имя своей любви…
Пусть давно опустилась ночь, но господин Тэцуя нынче не спал. Казалось, этот высокий мужчина с узким, чуть смуглым лицом выжидал чего-то – и вскоре действительно дождался. Дрогнул свет масляной лампы, что стояла близ его ложа; со стороны балкона потянуло осенней прохладой. Даже не оборачиваясь, знал глава рода Шинджу: тот, кого он ждал, явился на зов. Поборов страх, какой всегда охватывал его при разговоре с этим человеком, был сродни тому ужасу, что испытывает ребёнок, оказавшийся в одиночестве, в полной темноте.
- Вы, верно, уже слыхали, что произошло в южных землях? Тот, кто мог представлять серьёзную опасность, Такео Курокава, повержен. Говорят, будто его собственный сын решил объединиться с востоком, и ради того лично отсёк ему и его дочери голову.
- К чему вы говорите мне об этом? – чуть слышно спросил господин Тэцуя Шинджу, всё так же не оборачиваясь. К чему глядеть на того, чьего лица не разглядишь за чёрной маской? Не глядя назад, знал глава рода Шинджу: сейчас вырисовывается на фоне ночного неба чёрная тень. Ночной гость высок и довольно крепко сложен, но при этом гибок, будто тонкая ветвь дерева на ветру. Каждое его движение выглядит так, словно его тело на самом деле способно изогнуться как угодно, перетечь в любое состояние, какое только можно себе вообразить…
- Вы сами знаете ответ, господин.
Тэцуя Шинджу опустил голову, затем, собравшись с силами, всё же обернулся, так, чтобы видеть холодные глаза ночного гостя, словно бы вовсе лишённые цвета. Или это луна так отражается в них, что кажется, будто с каждым мгновением тает льдом на солнце воля, желание отречься от былого?! Собравшись с силами, глава рода Шинджу пробормотал, вновь отворачиваясь, будто бы довелось ему натолкнуться на стену:
- Я не желаю вновь развязывать войну. Довольно крови пролилось; к чему ещё больше?! Рано или поздно мы сумеем договориться, и, быть может, даже породниться со всеми оставшимися семьями. Отчего бы господину Кадани не жениться на одной из моих дочерей, ежели мертва его прежняя невеста?
- Вы забываете о ваших прежних противниках, семье Шукима, - как и всегда, таинственный советчик говорил шёпотом, будто боялся быть услышанным. – Да и потом… У вас нет сыновей, лишь дочери, а значит, ваш род исчезнет, оставив после себя лишь потомков Кадани, не Шинджу. Поймите: без войны никогда не будет мира. Так не лучше ли напасть сейчас, когда южные земли лишились своего главы и могут не пожелать оставаться под властью его сына, а восточные – ослаблены и не ожидают нападения? Подумайте над этим, господин. Я уверен, что вы достаточно благоразумны, чтобы к завтрашней ночи дать мне… правильный ответ.
Снова шорох, и почти не разбавляемая посторонними звуками тишина ночи. Отчего-то ветер несёт знакомый запах моря – тот, которого нет и не может быть в этом отдалённом от побережья месте.
Теперь уже не оборачивался глава рода Шинджу. К чему? Он и так знал: за спиною лишь ветер качает ветви деревьев да гонит по тёмному небу облака. Ночной гость исчез – исчез так же, как исчезал во все ночи, что были прежде…
========== Глава XXV: Чужой ход ==========
Время шло невыносимо медленно с той поры, как они всё же достигли резиденции господина Кадани. Сибори, не имевший возможности показать себя, понимал: его пытаются отстранить от управленческих дел, не дать ему вновь взять власть в свои руки. Если владыка Юга, ныне отправившийся на ту сторону Отражённых Небес, доверял «колдуну», то Сабуро Кадани ни на мгновение не терял бдительности. То и дело мнимый колдун натыкался на преисполненные недоверия взгляды владыки Востока, и тогда он понимал: нужно действовать. Но стоило хорошо продумать дальнейшие действия, ведь иначе неглупый господин Кадани мог легко предугадать их или же вовсе предупредить. Теперь у него не было права на ошибку, как это вышло с юной госпожой Юмихимэ: следовало заставить этого мужчину подчиниться – или убить.
Во мраке пустой комнаты, выходящей во двор, Сибори размышлял о произошедшем. Его поселили вместе со слугами, что лишний раз указывало на его нынешний статус в глазах правителя восточных земель: жалкий мальчик на побегушках, не способный на серьёзное противостояние. Смиряться с подобным положением дел лис не собирался: не хватало ещё сдаться, пройдя столь длинный путь. Чего он сейчас добился? Одной лишь славы колдуна в народе, не более того. Достаточно ли этого? Нет, конечно же, недостаточно.
Во дворе мелькнула тень, и Сибори недоумённо выглянул наружу, пытаясь понять, кто только что показался ему на глаза. Может ли быть, чтобы это просто ночная птица пролетела, отбросив тень на медленно остывающую землю? Но нет, вскоре сам таинственный гость показался на глаза Сибори – и тот замер, вглядываясь в знакомые черты.
- Шигэру?.. Снова… Ты снова пришёл?
Уверенность таяла от знакомого взгляда, такого печального сейчас. Может ли быть, чтобы он ненавидел своего убийцу и желал тому зла? Нет, и следа ярости не было в спокойном, но омрачённом печалью лице мужчины. Протянув руку, Сибори попытался коснуться явившегося призрака, надеясь всё же ощутить тепло и понять: всё ложь. Он жив, его дыхание не замерло навечно после принятия яда, огонь не поглотил тело…
Шигэру лишь грустно улыбнулся, не отрывая от своего возлюбленного печальный взгляд чёрных глаз. Стараясь казаться спокойным и небрежным, Сибори спросил:
- Ты снова собираешься убеждать меня остановиться? Пустое. Я не остановлюсь, что бы ты ни сказал.
Воздух пах морем – от резиденции было не так и далеко до него. Если подняться на один из балконов и посмотреть вдаль, то можно было даже увидеть эту свободные, не желающие подчиняться чужой воле волны. Наверное, потому море и свободно, что никогда не могло и помыслить о том, чтобы подчиниться и сдаться.
- Нет, Сибори. Я не стану тебя больше отговаривать. Уже поздно.
- Поздно? – переспросил рыжеволосый лекарь, не ожидавший такого ответа. – Что же изменилось? Объясни!
Ветер развевал тёмные волосы Шигэру, словно тот был не призраком, а живым человеком. Поддавшись порыву, Сибори сделал ещё шаг вперёд, касаясь рукой этих волос. На ощупь они казались вполне материальными, как и всё тело Шигэру, что он лишь мгновением позже сжал в объятиях. Казалось, можно даже услышать биение сердца – то, чего не могло бы существовать в этом мёртвом теле.