Удивлённое хлопанье слипшихся от туши ресниц. И недоумённый вопрос:
- Умерла? А что это такое?..
Очередные слова застряли в горле. Как объяснить ребёнку, что такое «смерть»?! Особенно сейчас. Если куклы уже встали, то, скорее всего, Королеву уже разыскивают по всему дворцу. Сейчас просто нет времени.
- Ну… чтобы ты больше не смогла играть. Вообще ничего не смогла, понимаешь? Как… как куклы, если их больше никогда не заведут, – Кеннет слегка встряхнул Королеву, надеясь увидеть в младенчески-бессмысленном взгляде хотя бы проблеск разума. Та задумчиво сдвинула светлые бровки:
- Кто-то хочет, чтобы мы стояли и молчали? Но это же так скучно! Они что, нас не любят?..
Младший Каррингтон закусил губу и торопливо сделал глубокий вдох. Сейчас нужно попытаться сыграть по правилам кукольного мирка. Объяснить дурочке всё так, чтобы до неё наконец дошло.
- Мой брат плачет, - неожиданно снова заговорила Шарлотта. – Он хочет с тобой познакомиться. Он давно никого не видел из тех, с кем играла я. Потому что я люблю, когда светло, а ему нравится темнота. И так во всём. Но ты, думаю, тоже ему понравишься. Пойдём, пойдём!
Передав Кеннету лампу и ухватив его обеими руками за запястье, Королева потянула за собой вверх по лестнице – не по той, с которой он спускался, а с противоположной стороны зала. Волнение передавалось и ей: с каждой секундой она ускоряла шаг. Налево, направо, снова дважды налево… От обилия поворотов и совершенно одинаковых коридоров кружилась голова. В Стеклянном Дворце и в самом деле можно затеряться так, что тебя никто никогда не найдёт, особенно в тёмной его части, лишённой прозрачных стен.
Эта часть дворца выглядела заброшенной. Повсюду пыль, грязь… и разбросанные старые игрушки. Впереди показалась дверь, совершенно не походящая на вход в королевские покои: разбитая, плохо покрашенная, зато с огромным висячим замком.
- Вот. Возьми, - Королева, отцепив от ожерелья потемневший бронзовый ключ, вложила его в руку «друга». – Открывай. Он… тебя ждёт.
Кеннет склонился над замочной скважиной, подсвечивая себе лампой и пытаясь одной рукой втиснуть в узкую щёлку не слушающийся ключ.
- Слушай, помоги мне, пожалуйста… - фраза оборвалась на полуслове. Рядом никого не было: ни Королевы, ни каких-либо других обитателей Стеклянного Дворца. Кеннет тихо выругался про себя: она опять сбежала! Нужно будет найти её, но сначала…
Ключ наконец-то поддался. Старая дверь, отчаянно скрипя, слегка приоткрылась…
========== Глава XIX: Треснувшая маска ==========
Кеннет ожидал увидеть спальню или ещё нечто в этом роде. Кеннет вообще много чего успел подумать за те мгновения, пока открывалась дверь. В душе причудливым образом перемешался страх и стремление узнать, что же скрывается там, в запертой доселе комнате.
Слабое пятно света выхватывало лишь едва колыхающиеся полупрозрачные занавески, картины в треснутых рамах… Мужчина в маске, держащий на руках маленького мальчика. Женщина в ожерелье из ключей, обнимающая радостно улыбающуюся малышку. У девочки и мальчика были совершенно одинаковые лица – то ли невероятное сходство, то ли простая погрешность художника. Младший Каррингтон с трудом оторвал взгляд от картины, впервые сообразив: где же теперь брат Королевы? Может, он затаился, не желая выходить? Нет. Что-то подсказывало: комната и в самом деле пуста. Он бы позвал таинственного обитателя запертого зала, если бы знал, как обратиться, кого именно звать к себе. Назвать его братом – смешно. Королём? Но ведь Шарлотта никогда не именовала близнеца так. По имени? Кто знает, может, он ещё честолюбивее сестры. И Кеннет ограничился тем, что закричал:
- Эй! Есть здесь кто-нибудь?!
«Кто-нибудь… нибудь…» - повторило эхо. Другого ответа он и не ждал, когда неожиданно услышал за спиной спокойное, слегка насмешливое:
- «Эй» зовут свиней!
Кеннет поймал себя на мысли: он боится обернуться. Боится узнать, каков он, тот самый таинственный обитатель Стеклянного Дворца, держащий в страхе всё королевство. Стиснув зубы, он всё же повернулся – заторможено, как плохо смазанный механизм.
Напротив стоял подросток примерно его лет, такой же тощий, как его сестра, и с такими же длинными светлыми волосами, походящими на серебристую паутину. Он не улыбался, смотрел измученно и настороженно, словно больной. Из одежды на нём красовались одни только штаны – нелепые панталоны, словно сбежавшие из какого-нибудь исторического фильма. Острые сутулые плечи, впалый живот… Кеннет приподнял лампу, стараясь разглядеть лицо юноши – и, вскрикнув, едва не выронил последний источник света.
Лицо подростка покрывали разноцветные разводы. Примерно такие же были у Кристин, когда она однажды потратилась на какую-то «суперстойкую» косметику, а потом носилась по всему дому, пытаясь оттереть въевшуюся краску и пугая всех похлеще, чем какой-нибудь персонаж ужастика. Косметика. В голове – радостный, звонкий голос, перебивающийся напряжённым смехом:
… Тебе не нравится быть девочкой?..
… Как они тебя одевают, тем и получаешься…
… А потом уже можешь сам выбирать…
Взгляд отмечал всё больше схожих черт. Обгрызенные ногти, светлые брови и ресницы, родинка на щеке… Светловолосый юноша беспомощно сложил руки в знакомом умоляющем жесте:
- Мы не сделали ничего плохого, понимаешь?..
- Нет. Не понимаю, - Кеннет попятился. Мысли паниковали, сбивали друг друга с ног и не давали до конца осмыслить ситуацию. «Мы»?..
- У нас была мама, у нас был папа, - монотонно продолжал Шарль. Может, всё же ошибка? Другие интонации, другой взгляд. Может…
- Мама хотела девочку, папа хотел сына. Папы долго не было с нами, он ждал в мастерской. Мама иногда приводила туда меня. Сестру не приводила. Сестра была нужна ей, не папе. Сестра никогда не видела папу, он никогда не видел её. Понимаешь?.. Ты ведь понимаешь нас. Когда есть я – нет её. Мы чувствуем друг друга, иногда говорим и играем вместе, но редко. Она уходит далеко, когда прихожу я.
Вопрос вырвался сам – вопрос, на который младший Каррингтон и не думал услышать ответ:
- Ты… и есть Королева? То есть, ты и она, и он… всё сразу?!
Медленный кивок. Дрожащие бледные пальцы, похожие на птичьи лапы, потянулись к лицу, скользнули по щеке.
- Мама тоже не плохая. И мы не плохие. Я был папе хорошим сыном. Я была маме хорошей дочерью. Сестра сказала – кто-то нас ненавидит. За что? Мы плохие? Мы что-то сделали не так? Но ты хороший. Ты дружишь с сестрой. Только… не забирай её у меня, хорошо? Подружись и со мной тоже. Пожалуйста!
Кеннет быстро понял, что подразумевается под словом «подружись». Понял – и смог лишь обречённо вздохнуть. Стоит ли спорить с сумасшедшим, особенно если хочешь его спасти? Тем более второй раз должно быть легче, чем первый. Знакомое худое плечо, знакомые мокрые губы, только теперь без жирного налёта помады. Зажмурившись, младший Каррингтон быстро чмокнул Шарля в уголок рта и попытался отстраниться. Не тут-то было: тощий парень, похожий на насекомое, прижался к нему. И ему, в отличие от сестры, явно понравилось. Сестры… чёрт… сложно привыкнуть.
- Ты хороший, - шепнул сын Мастера, довольно щурясь. Сын. Единственный ребёнок. Выходит, Королева, Шарлотта – такая же «кукла», такая же часть игры. С той лишь разницей, что для Шарля эта игра длится всю его жизнь.
- Нужно поспешить, пока нас не нашли, - Кеннет огляделся в поисках другого выхода из комнаты. – Я уведу тебя… то есть, вас… отсюда. Пойдём, пойдём…
- А мы точно не можем остаться? – снова усталый, испуганный взгляд. – Нам тут нравится. Мы тут выросли. Я никогда не был снаружи, и сестра тоже не была. Там же, наверное, всё другое?..
- Здесь кто-то есть! – послышался голос Эрика со стороны дверей. В глаза ударил яркий свет множества ламп. Ничего не видя, Кеннет заслонил грудью беспомощно зажмурившегося Шарля и закричал:
- Пожалуйста, не убивайте его!
========== Глава XX: Прощание ==========
- Встать! Суд идёт.
Кеннета не покидало ощущение, что он участвует в очередной игре, только теперь правила задаёт не Королева, а взрослые люди. Взрослые, перенявшие совершенно детские привычки превращать происходящее в фарс. Суд без адвокатов, с заведомо предвзятыми присяжными. И двое судей – Эрик и Клодия, на шее которой поблескивало ожерелье из ключей.
- Думаю, господа, приговор и без того ясен каждому из вас, - Клодия торжествующе улыбалась, глядя на съёжившегося в центре зала Шарля, зябко обнимающего самого себя руками. Может, он просто мёрз, а может, видел, как рядом с ним так же дрожит, крепко обхватывая его тонкими руками, сестра-близнец. Девочка, которую все так ненавидели, и которой попросту не было.
- Итак, жестокий тиран, столь долго терзавший нашу страну, заслуживает самой мучительной смерти, какую только можно придумать. Мы отдадим его Мастерам.
Счастливый, торжествующий взгляд – и десятки таких же взглядов со всех сторон. Гораздо более жестокие, чем какие бы то ни было игры «Королевы».
- Они нас не обидят, - жалким голосом пролепетал Шарль. – Они нас любят.
- Любят?! – Эрик рассмеялся, скрестив руки на груди. – Как может кого-то любить кучка пружин и шестерёнок?
- Они любят нас, - упрямо повторил единственный сын Мастера. Кеннет сжал руки в кулаки. Эти идиоты что, не понимают, что судят больного ребёнка? Его нужно вылечить, а не отдавать жутковатым многоножкам.
Подданные, вопреки всем ожиданиям, не избавились от кукольных одёжек. Может, из-за того, что не имели других одежд. А может, просто уже привыкли.
- Разумеется, мы не забываем тех, кто помогал нам, - первая фрейлина перевела взгляд на склонившего голову Кеннета, старавшегося держаться в стороне. – Пусть ты и наломал дров, но всё же ты, в каком-то роде, помог нам узнать правду и задержать виновника. Ты можешь попросить награду – любую. Клянусь, я выполню твою просьбу, как новая королева этой страны.
В её лице проскальзывала скука, может, даже лёгкое презрение. Мол, что там может попросить «глупый мальчишка»! Конечно же, много денег. Или ещё какую-нибудь ерунду, скажем, все местные запасы шоколада. Или, на худой конец, хотя бы просто нормальный ужин: голод становился нестерпимым. Одними шоколадками и песком сыт точно не будешь. Но младший Каррингтон давно принял для себя решение. Он ждал этого вопроса, и многократно повторённый в мыслях ответ вырвался на удивление легко:
- Разрешите мне уйти отсюда… и забрать Шарля с собой.
Толпа ахнула. Перешёптывания, испуганные взгляды в спину… Кеннет понимал, сколь абсурдной выглядит его просьба. Понимал, но отступать не собирался:
- Я уйду вместе с ним, и больше никогда никто из нас не вернётся сюда. Пусть я не король, но я найду, чем поклясться.
Клодия молчала, не сводя с него глаз, и лишь задумчиво шевелила губами. С них сыпались без единого звука тысячи причин отказать, и ещё больше доводов в пользу того, что не следует защищать такое существо, как единственный ребёнок Мастера.
- Ты уверен? Ты можешь попросить всё, что угодно. Даже весь этот дворец. Даже ключи от кукол – при условии, что не станешь поднимать их на войну против нас.
Нервные интонации в голосе первой фрейлины, нынешней королевы, заставляли сердце петь. Наверное, так чувствовали себя невинно обвинённые в колдовстве, поднимаясь на костёр. С той лишь разницей, что он жертвует чем-то меньшим, чем собственная жизнь. Ну и что? Кто сказал, что герой обязательно должен жертвовать только лишь жизнью? Так и хотелось заорать: «Ну, и кто здесь глупый мальчишка, а?!»
- Я уверен.
- Что ж, - Клодия тяжело сглотнула, опуская голову. – Пусть будет так. Но знай: если ты позволишь ему вернуться, клянусь, тебя самого казнят. Ты слышишь?! Впрочем… ты сам выбрал такой путь.
Кеннет лишь усмехнулся. Вернуться в этот сумасшедший мирок? Нет, спасибо. Даже за все сокровища мира. Под пристальными непонимающими взглядами толпы он подошёл к Шарлю и протянул ему руку:
- Пойдём отсюда. Нам больше не место здесь.
Люди расступались, пропуская их. Нет, без благоговения: они пятились, налетая друг на друга и стремясь оказаться как можно дальше от Кеннета и Шарля. Наверное, так же реагировали бы средневековые люди, когда по улице, позванивая колокольчиком, неторопливо вышагивала парочка прокажённых.
Они уходили. Уходили, навсегда оставляя за спиной Стеклянный Дворец, и пугающих кукол с нарисованными глазами, и омерзительных людей, которые изначально могли бы показаться даже неплохими. Прощай, уродливый кукольный мирок. Здравствуй, настоящий мир. Мир, где люди – это люди, а куклы – простые куски пластика, резины или фарфора, которые не могут случайно перекусить тебя пополам.
И всё-таки сложно будет теперь наведываться в гости к двоюродной сестре, смотреть на фарфоровых красавиц, стройными рядами выстроившихся на полках. Пусть они и мало похожи на уродливых кукол Мастера-Кукловода.
А вот Шарлю, наверное, куклы Кристин понравятся. Может, они и не умеют петь и танцевать. Зато из них, простых игрушек, уж точно не сделают орудие убийства.
Кеннет усмехнулся и крепче сжал давно переставшую дрожать ладонь. Всё будет хорошо.
========== Эпилог ==========
Напевая что-то себе под нос и сшибая подобранной палкой верхушки кустов, Шарль легко перескочил на другую сторону ручья.
- Эх, жалко, что самая весёлая игра начнётся без нас.
Кеннет, уже размышлявший о том, как объяснит родителям присутствие незнакомого мальчишки, вздрогнул и едва не соскользнул с высокого берега обратно в ручей.
- Какая ещё игра?
- Мы пытались предупредить, - Шарль беспечно повёл плечами. – Куклы любят нас. Они любят только папу и нас, даже маму бы не любили, если бы мы сказали. И слушают только нас, по-настоящему. Вот смешно будет, когда их заведут! Правда?
Младший Каррингтон передёрнулся, в какое-то мгновение даже захотел броситься назад… но не пошёл. «Ты сам выбрал такой путь»… Он выбрал. Так же, как и они, увидевшие опасность в глупом больном ребёнке, но не увидевшие её в «наборе пружин и шестерёнок». Может, он бы подумал ещё о чём-то, если бы не услышал:
- Кенни!
Спотыкаясь и размахивая фонариком, к нему бежала мама, чьё лицо он уже почти успел забыть за недолгое время, проведённое в кукольном королевстве. Следом за ней спешили незнакомые люди в ярких оранжевых жилетах. Кто-то из них облегчённо вздохнул и воскликнул:
- Вот видите! Всё с вашим сыном в порядке.
Но не такой была мама, чтобы сразу же успокоиться. Она, продолжая причитать, осмотрела сына со всех сторон, разве что штаны не спустила, чтобы убедиться: там тоже нет никаких тяжёлых ранений. Посыпались на щёки пахнущие духами поцелуи, и только через минуту облегчённо смеющийся Кеннет смог освободиться. Освободиться затем, чтобы сразу же оказаться в объятиях отца.
- Пап, пусти! Задушишь! – смеялся младший Каррингтон. Теперь сном казался настоящий мир, его прежняя жизнь. Всего пара дней в жутком королевстве стеклянных глаз, а ощущение такое, будто успела пройти целая вечность. Наконец, Кеннет высвободился и посмотрел на Шарля, всё это время скромно топтавшегося рядом.
- Мам, папа, а это… мой друг. Я его в лесу встретил, он слегка того, но вы не бойтесь, он хороший парень…
Улыбка стекла с лица миссис Каррингтон. Побледнев, женщина заглянула в глаза сына:
- О чём ты, Кенни? Здесь же никого нет. Скажи, что ты шутишь!
Никого нет…
Но Шарль стоял рядом, улыбаясь от уха до уха самой искренней улыбкой, на какую он только был способен.
Никого нет…
Но ведь вот он, стоит совсем рядом, только руку протяни! Тем временем бывший владелец Стеклянного Дворца легко приблизился, положил руку на плечо Кеннета и еле слышно шепнул на ухо:
- Лучше не говори о нас, ладно? Давай это будет нашим маленьким секретом. Ты же любишь секреты.
Сердце замерло, пропуская удары. Затем, будто желая восполнить упущенное, заколотилось с удвоенной силой. Дыхание перехватило.
- Да шучу я, мам. Просто… просто шутка.