========== Исчезновение ==========
Некоторые верят: время похоже на колесо, а значит, где-то есть его конец, переходящий в начало. Быть может, есть и нечто, что отделяет начало от конца, знаменуя тем самым момент перехода. Леон не разбирался в философщине, оставляя её тем, кому нечем заняться, но сейчас понимал: вот он, переход от начала к концу. Замкнувшийся круг. Если бы ещё на то, чтобы его замкнуть, не понадобилось двадцать лет.
Детектив выругался и уставился на отражение в грязном зеркале. Оно слишком настойчиво демонстрировало нынешнюю сущность подошедшего человека: щетина, мешки под глазами, наметившиеся морщины, седина… На лбу написано: бездетный, не женатый, в последнее время – слишком много пьющий.
А вот поганый магазин не изменился. Кажется, даже пыль не осела, если только её всю не вобрали в себя тяжёлые портьеры. Погасшие фонари у входа, знакомый диван, на котором частенько доводилось пить переслащенный чай. Не хватало только парочки деталей – очень существенных.
Кучи животных, включая тупого кусачего барана. И хозяина всего этого бедлама.
Леон искал исчезнувшего графа. Сначала – чтобы трогательно вручить ему забытый рисунок, затем – чтобы не по-джентльменски набить наглую накрашенную морду. Отомстить, так сказать, за загубленную юность. За кучу просраных денег и лет, за надежду, которая, чтоб её, так и не оправдалась.
Первый год всё это не казалось трагедией: в круговороте работа-дом-бар по пятницам появился смысл, жизненная цель. Эдакая игра одновременно в прятки и догонялки. Тогда ещё жила в душе твёрдая уверенность: отыскать потерю будет несложно. Ведь граф не скрывается, открывает где-то очередной магазин, продаёт своих жутких и явно запрещённых законом тварей.
А потом появилась пустота, которую крайне проблематично было заполнить алкоголем или работой. Всё больше раздражала привычная обстановка, всё больше хотелось снова взглянуть в подозрительные разноцветные глаза. Пусть на мгновение, но снова вернуть то недолгое время, когда он мог просто прийти сюда на чай, стряхнуть с ноги странного барана и спокойно слушать ворчание Ди.
Наверное, так же чувствует себя бабочка, которую запихнули обратно в кокон, заявив, что её время расправлять крылья ещё не пришло. А когда оно придёт, это хреново время?! Когда он превратится в дряхлого старика, которому нужно подтирать задницу и текущие слюни? Наверное, тогда граф Ди, ни на день не постаревший, невозмутимо повесит на двери магазина табличку «Открыто». А может, дождётся того дня, когда на ближайшем кладбище появится самая дешёвая надгробная плита с надписью «Леон Оркотт». Ему-то что – двадцать лет, пятьдесят, да хоть двести. Проживёт и не заметит. Эти долбанные китайцы вообще не стареют.
Метаться по миру можно хоть всю жизнь, при условии, что есть деньги. Пока была возможность, Леон так и поступал. Сослуживцы откладывали на старость, копили на машины и более просторное жильё. Он честно пытался делать так же – и тотчас пускал всё по ветру, срывался с места в Берлин, Дели, Венецию, едва узнав, что там видели высокого черноволосого азиата с разноцветными глазами. Всюду опаздывал – на час, на день, на считанные минуты. Будто дразня, Ди показывался – и тут же снова исчезал, не оставляя и следа.
Игра превратилась в одержимость. Двадцать лет на пределе. Рано или поздно перегораешь – как теперь. Смотришь на себя со стороны и понимаешь: ты неудачник, которому подкатывает к пятидесяти, до сих пор ютящийся по съёмным квартирам, неудачник, не приехавший на свадьбу собственного брата, потому что в это время выслеживал тень своего прошлого где-то во Вьетнаме. Чужой человек в семье, просравший собственную жизнь на погоню за тем, кто, скорее всего, давным-давно вышвырнул из головы человека по имени Леон.
Детектив с размаху плюхнулся на жалобно скрипнувший диван. А может ли он теперь называть себя «детективом»? Если только по старой привычке. Неделю назад его пинком под зад вышвырнули с работы.
«Оркотт, я знаю тебя много лет. Так вот: ты спятил».
- Спятил, как же… - проворчал Леон, недружелюбно косясь на зеркало. – Да тут вообще рехнуться можно! Ублюдок… Свалил, как будто так и надо. Да чтоб ему диабет заработать и больше никогда пирожные не жрать…
Устремлённые в пустоту проклятия уже начинали входить в привычку. Бежать, высунув язык, по следам графа больше нет ни возможности, ни сил. Что ж. Тогда он просто будет ждать здесь, пока тот не соизволит вернуться. Надо же кому-то заплатить за сломанную дверь.
Леон находил поводы остаться – один за другим, а насмешливый внутренний голос, которому тоже хотелось набить морду, шептал: давай, надейся, валяйся тут, пока не превратишься в куст и не врастёшь в диван. Никто не придёт. Файл «Леон Оркотт» отправлен у китайского сукина сына в корзину жизни.
Пустота звенела в ушах и разъедала изнутри. Так и хотелось залить её чем-нибудь покрепче, чтобы захлебнулась к чертям. Увы, с тем же успехом можно было наполнить доверху решето.
Как-то так вышло, что кроме желания найти исчезнувшего графа, в жизни не осталось ничего. А было ли чему оставаться?
Леон закрыл глаза, устало потирая виски. Видимо, здесь он и сдохнет – на знакомом диванчике с потускневшей обивкой. Со съёмной квартиры всё равно скоро выгонят. Достойное завершение жизни, что сказать – сдохнуть, как никому не нужная бродячая шавка.
Что-то громыхнуло в глубине помещения, и Леон мигом вскочил. Надежда вновь верещала, что вот он, вернувшийся владелец заброшенного магазина, но бывший детектив решительно заткнул ей рот. Не хватало только снова поверить, что встреча с призраком прошлого возможна.
Грохот повторился. Он доносился из-за закрытой двери за портьерой. Всё ясно: сейчас перед нетрезвым взором предстанет полупустая кладовка, где обвалилась какая-нибудь полка. Со дна памяти снова и снова всплывал бесконечный коридор со множеством дверей и лестниц, и Леон всеми силами душил глупые воспоминания. Всё ушло вместе с графом. Сейчас там крохотная грязная комнатушка, где зазорно было бы хранить даже мусор.
Он повторял всё это про себя, как молитву, но рука сама тянулась к дверной ручке. Очередной грохот, будто кто-то бился в закрытую дверь изнутри, умоляя выпустить его. А может, простой воришка, решивший поживиться в заброшенном здании и не сумевший после выбраться? Леон вдохнул глубже, надавил на ручку…
Заперто.
- Твою мать! – от избытка чувств бывший детектив с силой вдарил по двери ногой, затем ещё раз. Ничего, раз нельзя набить морду проклятому китайцу, можно просто всё здесь раздолбать – так, чтобы долго пришлось ремонтировать. Разорвать на куски все воспоминания, связанные с этим местом, разбить вдребезги.
Послышался треск, и Леон едва успел отскочить: дверь обрушилась, подняв тучу извёстки. Кто-то, стоявший за ней, закашлялся, даже не думая отстраниться от по инерции летящего в его голову кулака. Когда казалось, что столкновение неизбежно, фигура отшатнулась, и удар пришёлся на дверной косяк.
В вас столько агрессии…
Бывший детектив вздрогнул, пытаясь рассмотреть сквозь мутное облако очертания незнакомца. Нет, всё же незнакомки, хотя хрен их разберёт, этих азиатов, все на одно лицо. Худенькая черноглазая девушка прикрывала рот маленькой ладонью. Может, какой-нибудь очередной выходец из странной семейки графа? Иначе бы откуда ей здесь взяться? На воровку не похожа: какая идиотка пойдёт на дело в ядовито-синем, расшитом блёстками платье, шлейф от которого волочится по полу на добрых несколько метров? Да и бродяжки такое не носят.
Вы думаете о графе Ди? Я не его родня, но знаю его.
Леону показалось, что он ослышался. Или всё-таки перепил, и теперь белочка явилась к нему в образе маленькой азиатки в жутковатом наряде, не испугавшейся почти пожилого мужчины, едва не зашибившего её дверью. Любая девочка, девушка, женщина – да хоть бабушка – уже смоталась бы, напоследок назвав его чокнутым. Или вызвала бы полицию, заявив, что какой-то придурок без спроса влез в частные владения. А эта, знай себе, переминается с ноги на ногу, и молчит, гадина, будто ждёт, пока спросят! Терпения не осталось – и Леон встряхнул девчонку за плечи:
- Где он сейчас?! Ты ведь знаешь? Где?!
Азиатка улыбнулась, став ещё больше похожей на графа. Да она долбанутая! Ещё и смеётся. Как будто вовсе не боится, что ей могут причинить вред.
Вы мне не навредите. Потому что только я могу вам помочь.
- Так где он?!
Зачем он вам? Вы потратили столько лет – ради чего? Чтобы найти того, кто никогда не просил его искать. Вы на самом деле не хотите встретиться с ним, не так ли?
- Да что ты несё… - детектив вздрогнул, сообразив, что его волновало последние несколько минут. Губы азиатки не шевелились, но её голос при этом ясно звучал в голове. Она беззвучно засмеялась, по-прежнему прикрывая рот ладонью.
Вы боитесь, мистер Оркотт. Боитесь, что когда вы его найдёте, он вас даже не узнает.
Леон передёрнулся. Ему не нравилось, когда незнакомые и довольно подозрительные личности лезли ему в душу, нагло наплевав на расставленные по периметру таблички «Не беспокоить».
Вы не хотите этой встречи, нет. Ваше желание совсем другое. Вы хотели бы никогда не знать его. Обрести другую жизнь, в которой всё сложилось по-другому. Не так ли?
В молодости Леон бы удивился, а может, и приказал бы заткнуться наглой шарлатанке, решившей вытащить на свет отчаянно сопротивляющуюся мысль, родившуюся почти сразу после исчезновения Ди. Никогда не видеть. Никогда не знать. Сломать ногу по пути в Чайна-таун и не попасть в странный зоомагазин. Азиатка довольно улыбнулась:
Я могу дать вам новую жизнь, о которой вы просите. И даже не одну.
В воздухе повеяло знакомым запахом благовоний, и всё происходящее вдруг показалось сном – сном настолько глупым и нереальным, что уже не получалось воспринимать его всерьёз.
- Валяй. Я согласен.
Руки легли на плечи, и весь мир укрыла темнота в чёрных глазах:
Спокойной ночи, мистер Оркотт. Сладких вам снов…
========== Сон первый ==========
- Леон! Леон, сколько можно спать?!
- Ну ещё пять минут… - пробормотал детектив, пытаясь сообразить, кто эта неведомая женщина, зовущая его по имени. Голос казался знакомым, словно некогда Леон его уже слышал, но успел забыть.
- Сынок, я понимаю, что у тебя сегодня выходной, но тебе звонили из клиники. Очень тяжёлый случай, нужна твоя консультация…
Оркотт попытался встать, но одеяло никак не желало скидываться, и в итоге, запутавшись, он жизнерадостно рухнул с кровати. Стоявшая рядом пожилая женщина всплеснула руками:
- Осторожно! Не хватало только, чтобы ты ушибся.
Мозг ворочался со скрипом. Это лицо… Разумеется, он знал её. Слишком хорошо знал. Но разве это может быть и в самом деле она? Разве может этот голос принадлежать ей?
- Мама?..
- С тобой всё в порядке? – в свою очередь, встревожилась старушка. – Почему ты так странно на меня смотришь?
«Потому что ты умерла. Умерла, рожая Криса. Я помню, как тебя хоронили. Так что здесь какая-то ошибка. Да, ошибка. Ты ведь мертва». И ещё пара сотен очевидных фраз. Леон критически оглядел свою мать и пришёл к выводу, что на труп или призрак она не похожа. Двойник? Нет. Даже улыбка точно такая же, и взгляд…
- Я умер, да?
Женщина всплеснула руками:
- Так и знала!
- Что? – вконец обалдевший детектив окончательно потерял едва начавшую налаживаться связь с реальностью. Ведь всё было охренеть как логично: та азиатка ему что-то вколола, он помер, оказался на том свете, встретился с покойной матерью… Последняя, впрочем, явно не мнила себя покойницей, лишь ворчала себе под нос:
- Говорила же: не пей много! Главное, вчера выглядел трезвым, а теперь – пожалуйста! Я понимаю – тридцать лет, юбилей, но это же не повод…
Леон, пинком отшвырнув надоедливое одеяло, бросился к зеркалу. Оттуда смотрело вполне привычное лицо, если не считать маленькой детали. Словно разом испарились в никуда последние прожитые годы. С той стороны стекла ошалело разглядывал оригинал относительно молодой мужчина.
Я могу подарить вам новую жизнь…
Не успел Оркотт как следует задуматься, как мать, о существовании которой он как-то подзабыл, тяжело вздохнула:
- Проснулся? Собирайся. Тебя ждут в клинике.
- В клинике?! – Леон бросился к шкафу, пытаясь отделаться от кучи не самых приятных мыслей. – Что там? Убийство? Терракт? Кого-то из наших ранили?!
Выпученные глаза матери недвусмысленно намекнули, что он опять сморозил несусветную глупость.
- Сынок, ты точно в порядке?
Леон задумался. «Да, мам, просто я почему-то был уверен, что ты умерла, а я сам – почти пятидесятилетний неудачник без будущего, который всю жизнь искал одного китайского ублюдка, а так всё нормально». Может, она таким образом намекает, что по дорогому сыну плачет психушка?
- Ты уже забыл, где работаешь?.. Может, ты заболел? – пуще прежнего всполошилась мать. – Ох, давай я позвоню, скажу, что ты неважно себя чувствуешь…
Так, спокойно. Ничему не удивляться. Разобраться, что здесь происходит, можно потом. А сейчас лучше плыть по течению и посмотреть, куда вынесет. Огромных усилий стоила выдавленная улыбка:
- Нет, конечно. Просто после вчерашнего такая каша в голове… Куда, говоришь, мне ехать? Как раз по дороге проветрюсь.
Фраза вышла натянутой, и, похоже, нисколько пожилую женщину не успокоила.
- В Центральную Городскую Больницу. Ты точно в себе?
«Нет, не в себе. Абсолютно не в себе. Потому что мне сорок семь, и я всю сознательную жизнь работал в полиции. А ещё я ненавижу рубашки, а здесь их почему-то полный шкаф, ни единой футболки. Чёрт, да тут ещё и смокинг есть!», - естественно, все соображения Леон оставил при себе. Это походило на один из тех идиотских розыгрышей, которые так любят устраивать в шоу по телику: человека убеждают, что он оказался на необитаемом острове, или что наступил конец света, и наблюдают за его реакцией. Так и хотелось поискать скрытые камеры.
Жизнь, в которой всё сложилось по-другому…
Значит, та чёртова азиатка умеет гипнотизировать. Заставила посмотреть себе в глаза и внушила всю эту чертовщину. С одной стороны, логично – не работай он в полиции, точно бы не заинтересовался какими-то там преступлениями. Но каким образом это могло бы оживить его мать?.. Неожиданная мысль пришла в голову – и Леон спросил:
- Где Крис?
- Крис? Это кто-то из твоих знакомых? Не помню никого с таким именем… - женщина потянула носом воздух и всплеснула руками. – Завтрак!
Старушка довольно резво для своего возраста выбежала из комнаты, оставив сына в полнейшем недоумении. Итак, у него нет младшего брата – Крис из новой жизни оказался вычеркнут. Какого хрена? Неужели он подсознательно хотел, чтобы тот никогда не появлялся на свет? Чтобы мать осталась жива?..
Леон сделал глубокий вдох. Не время разбираться в причинах и следствиях. Теперь-то ясно, что он не спятил – это просто сон, навеянный гипнозом. В том, что у всех азиатов есть способности к гипнозу, он уже лет сто как не сомневался.
- Вот же дрянь… - простонал несчастный, пытаясь втиснуться в первую попавшуюся рубашку. Итак, новая жизнь, в которой он с какого-то хрена работает в Центральной Городской Больнице. Может, работает охранником? Нет, тогда бы не понадобилась консультация… Так, стоп. Он что, врач? Отлично. Особенно если учесть полное отсутствие медицинского образования. И что с этим делать?
Можно сказать, что ему нездоровится. Или симулировать амнезию. Чёрт, да даже симулировать-то не придётся – он ни хрена не знает о том Леоне, в тело которого его волей нездорового воображения долбанной азиатки занесло! Хотя такими темпами кто-нибудь скорее подумает, что Оркотт окончательно и бесповоротно свихнулся: считает себя полицейским, свою мать – покойницей, да ещё и придумал себе воображаемого братишку.
Просто прелесть. Как-то по-другому представлялся шанс начать всё с начала.
- Мне пора! – Леон пулей вылетел за дверь. Ещё минута в обществе покойной матери – и он рехнётся.
- А как же завтрак? Леон! – ответом женщине послужил хлопок двери.