И пока Мбомо с наслаждением представлял себе лицо сына, когда он вручит ему эту вещицу, дисплей телефона засветился, показывая тем самым, что сеть снова доступна.
Спустя всего несколько секунд скромный звуковой сигнал оповестил о том, что сообщение отправлено.
Глава 1
Осень 2008 года
Рене И. Эриксен никогда не был излишне предусмотрительным человеком. Возможно, именно поэтому на протяжении своей жизни он прошел через череду непредсказуемых поражений и побед, и если взглянуть на них в совокупности, то можно было бы подвести вполне положительный общий итог. Он сам в конечном счете объяснял это некоторой степенью врожденной удачи.
Но, несмотря на это, Рене представлял собой вдумчивую натуру и при столкновении с основополагающими детскими откровениями и противоречиями частенько искал прибежища в юбках у своей матери, что во взрослой жизни вполне естественно привело его к тому, что, бросаясь с головой в некое новое предприятие, он всегда заботился об обеспечении себе приемлемых путей отступления.
Поэтому Рене крепко задумался, когда близкий друг и однокашник Тайс Снап, директор «Банка Карребэк», тем вечером позвонил ему в офис министерства и сделал предложение, которое человек, занимающий столь высокий государственный пост, при нормальных обстоятельствах счел бы абсолютно неприемлемым.
Это случилось незадолго до того, как банковский кризис нешуточно оскалил свою уродливую морду; в те дни, когда последствия действий алчных биржевых спекулянтов и безответственной экономической политики правительства стали очевидны для всех, кто жил за счет кредитования.
Вот поэтому и позвонил Тайс Снап.
– Я боюсь, наш банк признают банкротом меньше чем через два месяца, если мы не раздобудем где-нибудь дополнительный капитал, – сказал он тогда.
– А как же мои акции? – ляпнул Рене, с учащенным сердцебиением и нахмуренным лбом представляя себе роскошную жизнь на пенсии под южными пальмами, которую ему некогда пообещали и мечты о которой теперь рушились, как карточный домик.
– Как же? Если мы срочно что-либо не предпримем, то потеряем все, что у нас имеется. К сожалению, так обстоят дела, – ответил на это Тайс Снап.
Последовавшая за этим мини-диалогом пауза была красноречивой и не оставляла возможности для возражения или абстрактного совета.
Рене на мгновение уронил голову и сделал такой глубокий вдох, что даже почувствовал боль. Что ж, таковы были обстоятельства, и исходя из них предстояло принимать решения и действовать. У него явно начиналась кишечная колика, а на лбу проступил холодный пот, но как человек, отвечавший в аналитическом отделе за помощь развивающимся странам, он привык сохранять ясность мыслей в стрессовых ситуациях.
– Дополнительный капитал, говоришь? – выдохнул он. – Что это значит? Более конкретно?
– Двести – двести пятьдесят миллионов крон на четыре-пять лет.
Пот заструился за шиворот Рене с новой силой.
– Проклятие, Тайс! Да это пятьдесят миллионов в год!
– Ну да, я понимаю, это действительно жутко. На протяжении четырех недель мы делали все для того, чтобы разработать чрезвычайный план действий, однако наши клиенты недостаточно надежны. В течение двух последних лет мы чересчур поспешно предоставляли кредиты, не соблюдая должных мер безопасности; мы это поняли теперь, когда рынок жилья вот-вот обрушится.
– Черт возьми, приятель, тогда нам надо действовать поживее. Мы можем хотя бы вызволить наши персональные активы?
– Рене, я боюсь, уже слишком поздно. Курс резко упал сегодня с утра, вся торговля акциями временно приостановлена.
– Вот как… – Рене сам услышал, насколько холодным вдруг стал его голос. – И что же ты хочешь, чтобы я с этим сделал? Потому что ты ведь позвонил мне не только сообщить о том, что просвистел мое имущество, правда? Я знаю тебя, Тайс. Сколько же тебе самому удалось выручить?
Голос его старого друга звучал обиженно, но ясно.
– Нисколько, Рене, абсолютно нисколько, я клянусь. Объявились аудиторы. Отнюдь не все аудиторские конторы выступают с оригинальными решениями, когда возникают ситуации, подобные этой. Нет, я звоню, потому что мне кажется, что я нашел выход и что этот выход будет весьма прибыльным – в том числе и для тебя, мой друг.
С этого и началась их афера. С тех пор минуло уже несколько месяцев, и все прекрасно работало ровно до того момента минуту назад, когда перед ним возник наиболее опытный сотрудник секретариата Вильям Старк, размахивая какой-то бумажкой.
– Так, значит, Старк, – сказал Рене, – ты утверждаешь, что получил некое бессмысленное сообщение от Луиса Фона, а затем безуспешно пытался связаться с ним? Но ты ведь прекрасно знаешь, как и я, что Камерун находится довольно далеко и связь, как правило, там не очень хорошая; так, может, проблема всего лишь в этом?
К сожалению, Старка это не убедило, и в одну секунду в действительность Рене ворвался сигнал о потенциально предстоящем хаосе.
Уполномоченный Старк поджал и без того почти невидимые губы, превратившиеся теперь в тонкую нить.
– Ха, каким же образом можно знать наверняка? – Он задумчиво поглядел в пол, так что его рыжая челка полностью закрыла глаза. – Единственное, что мне известно, так это то, что я получил сообщение вчера, одновременно с твоим возвращением из Камеруна. И с тех пор никто не видел Луиса Фона. Никто.
– Гм… Все-таки ты считаешь, что он не может все еще находиться где-нибудь в дебрях Джа, где уровень мобильной связи стремится к нулю? – Рене вырос над поверхностью стола. – Дай-ка я взгляну на эту эсэмэску.
Он пытался успокоить дрожь в руках, когда Старк протянул ему листик.
Сообщение гласило:
«Cfqqugthondae(s+1)la(i+1)ddddddvdlogdmdntdja»
Рене тыльной стороной ладони вытер влагу, предательски выступившую на лбу. Слава богу, то, что там было написано, оказалось полной неразберихой.
– Ну, выглядит действительно странно, Старк, тут ты прав. Но стоит ли нам придавать этому какое-то особое значение? Мобильник, наверное, лежал у Луиса Фона в кармане, и кнопки нажимались сами по себе, – прокомментировал он, положив записку на стол. – Я попрошу кого-нибудь посмотреть на эту галиматью, но могу сказать, что мы с Мбомо Цием связывались с Луисом Фоном в Сомоломо в тот же день, когда поехали в Яунде, и все было как обычно. Он, кажется, собирал вещи для очередной экспедиции. С немцами, что ли…
Вильям Старк бросил на него взгляд своих темных глаз и покачал головой.
– Ты говоришь, я не должен придавать этому особого значения; но взгляни на записку еще раз. Думаешь, это случайность, что сообщение заканчивается словом «Dja»? Неужели ты действительно считаешь, что это могло напечататься случайным нажатием клавиш в кармане? Мне так не кажется. Нет, я думаю, что Луис Фон хотел мне что-то сказать и что с ним могло случиться нечто серьезное.
Рене сжал губы. На любой министерской должности жизненно необходимо умение не отклонять сразу даже самую безумную гипотезу, и он уже усвоил этот опыт, поэтому не стал спорить.
– Ну да, действительно, странно это все… – Он потянулся за своим «Сони Эрикссоном», лежавшим сзади на подоконнике. – Говоришь, там есть слово «Dja»? – Бросив взгляд на телефонную клавиатуру, кивнул. – Ну, вполне могло напечататься случайно. Смотри сам! D, J и A – все они являются первыми буквами на своих кнопках. Нажми последовательно по одному разу на цифры «три», «пять» и «два» – вот и получится «dja»; и они запросто могли нажаться в кармане совершенно случайно, хоть и сложно в это поверить. Ну да, конечно, это странно… Я думаю, нам просто стоит подождать пару дней – может, Луис за это время объявится. А я за это время свяжусь с Мбомо.
Рене внимательно проследил за тем, как Вильям Старк вышел из кабинета, пока дверь за ним не захлопнулась, и вновь вытер лоб. Так, значит, на обратной дороге в столицу Мбомо сидел в «Лендровере» и ковырялся в телефоне Луиса Фона…
Ну и идиот, будь он проклят!
Сжав кулаки, Рене покачал головой. С одной стороны, получалось, что Мбомо совершенно инфантилен, раз ему пришло в голову украсть телефон у трупа Луиса Фона; с другой, он не признался в этом, когда Рене поинтересовался у него, что это за аппарат, с которым он тогда возился. И какого черта этот придурок Мбомо не удосужился проверить, нет ли там неотправленных эсэмэсок? Если он стащил его с трупа, какого лешего он автоматически не извлек батарейку или не сбросил настройки? Где еще найдется дебил, который станет тырить у человека, которого только что собственноручно пришил?
Рене снова покачал головой. Мбомо дурак, но сейчас проблема заключалась не в нем, а в Вильяме Старке, и, честно говоря, так было с самого начала. Разве он не сформулировал изначально эту проблему для себя самого и для Тайса Снапа?
Дьявол! Никто не обладал такой остротой глаза, как Вильям Старк, при изучении соглашений и бюджетных смет департамента, и никто, кроме него, не занимался так ревностно оценкой проектов министерства. Так что если кто и был способен уличить их в присвоении себе средств из фондов иностранной помощи, то это был Вильям Старк.
Глубоко вздохнув, Рене принялся размышлять над шагом, который следовало предпринять. Вариантов было не так уж много.
«Если когда-нибудь возникнут какие-либо проблемы в связи с этим делом, – сказал тогда Тайс Снап, – звони нам, причем как можно быстрее». Именно так он и собирался теперь поступить.
Глава 2
Осень 2008 года
Вообще говоря, у уполномоченного Вильяма Старка было не так много людей, к которым он мог обратиться за соответствующим советом.
В серой чиновничьей вселенной Старк являлся всего лишь руководителем крохотного острова, и мало кто желал до этого острова добираться. Если не было возможности пойти к начальнику бюро, оставался практически единственный вариант – идти к главе департамента, но кто же станет беспокоить такую фигуру подозрениями подобного рода, тем более настолько серьезными, не имея на руках абсолютно внятных доказательств? По крайней мере, точно не он.
Ибо если ты являешься вышестоящим начальником в чиновничьем море, да к тому же еще и вполне дружелюбно настроенным, то назовешь осведомителем подчиненного, который по собственной инициативе забил тревогу в связи с подозрением о злоупотреблении положением или о нарушениях со стороны персонала. Это звучит положительно, сопровождается похвалой и уподобляется предупреждающему сигналу перед засадой. Но если ты прижимаешь сотрудника к стенке, тебя станут воспринимать как стукача и, скорее всего, осудят; тому были уродливые примеры в недавнем прошлом современной Дании. Та же не столь уж старая история о работнике разведки в Министерстве обороны, который получил тюремный срок за доказательство того, что премьер-министр скрыл важные сведения от своих подчиненных и тем самым ввязал страну в войну в Ираке, едва ли стимулировала желание быть откровенным.
Кроме того, Вильям не был на сто процентов уверен в своем случае. В конце концов, все это было не более чем ощущение, пусть даже оно тлело в нем уже на протяжении некоторого времени.
Сообщив начальнику Рене Эриксену об эсэмэске Луиса Фона, он позвонил в Камерун по крайней мере десяти разным людям, с которыми, по его сведениям, состоял в контакте преданный активист банту; все они выражали крайнее удивление в связи с тем фактом, что эта пламенная душа не давала о себе знать на протяжении нескольких дней.
И вот наконец этим утром Вильяму удалось дозвониться Фону домой в Сарки Мата и побеседовать с его женой, которой Луис ежедневно прилежно сообщал, где и как долго он будет находиться. Было очевидно, что его супруга волнуется. Она то и дело принималась плакать и выразила уверенность в том, что с ее мужем расправились браконьеры; подробности она даже не желала представлять. Джунгли настолько огромны и бесконечно таинственны, сам Луис часто рассказывал ей об этом. Все решалось там, как сказала она. Да Вильям и сам это знал.
Конечно, могло найтись множество причин, по которым Фон не давал о себе знать. В Камеруне действительно существовало полно соблазнов, и кто знает, что может прийти в голову мужчине привлекательной наружности в самом расцвете сил? Девушки в этой части Африки совсем не отличались скромностью или безынициативностью, так что вполне возможно, что Фон сейчас развратничает в какой-нибудь хижине, безразличный к окружающему миру. Совсем недавно Вильям улыбался при этой мысли.
Однако позже он задумался над тем, что предшествовало данной ситуации; вспомнил последовательность событий и особенности завершения первой фазы проекта «Бака». Тот факт, что через министерство понадобилось в спешке провести пятьдесят миллионов крон, чтобы обеспечить и поддержать существование пигмеев в таком отдаленном захолустье, как джунгли Джа, был странным сам по себе. И почему осчастливили именно эту народность, а не какую-то иную? И почему потребовалось так много денег?
Да, это удивляло Вильяма с самого начала.
Двести пятьдесят миллионов на пять лет, конечно, не так уж бросались в глаза в общем бюджете, выделенном на развивающиеся страны в размере пятнадцати миллиардов в год, но опять-таки: когда это столь мелкий проект поддерживали так массивно? Если б он был адресован всем пигмеям на всей территории конголезских джунглей, второго в мире по площади девственного леса, Вильям бы еще мог понять, но тут речь об этом не шла.
И когда означенная сумма была выделена, даже самый последний идиот из числа государственных чиновников невооруженным глазом мог увидеть, что в нескольких ключевых моментах произошло отклонение от принятого регламента. И вот тут-то обострились инстинкты Старка. Дело в том, что в данном случае поддержка заключалась в переводе денег чиновнику в Яунде, после чего люди на месте должны были позаботиться об остальном. И это в стране, считающейся одной из самых коррумпированных в мире.
Подобная схема не понравилась Вильяму Старку, чиновнику от бога, хотя и у него имелись за плечами немалые промахи, и в связи с последними обстоятельствами развития дела он новыми глазами посмотрел на роль своего шефа во всем процессе.
Когда это Рене Эриксен проявлял столь глубокую вовлеченность? Когда он вообще самолично выезжал, чтобы проинспектировать выполнение проекта? Наверное, очень давно.
Час от часу не легче… Такое рвение, конечно, могло иметь целью удостовериться, что проект идет по плану, и дать понять, что по ходу дела он будет тщательно контролироваться; но в то же время подобное отношение могло означать и обратное, не приведи Господь. Вильям ведь понимал, в каких глубинах тогда предстоит копаться, возможно, придется поднимать документы годовой давности… лучше обойтись без этого.
– А, Старк, сидишь размышляешь, – раздался голос за его спиной.
Последний раз Вильям слышал этот голос в своем кабинете много месяцев назад. Он тотчас же поднял озадаченный взгляд на неприглядную улыбку своего начальника. На мгновение его лицо под белоснежными волосами показалось искаженным.
– Я только что связался кое с кем в Яунде, и они думают так же, как ты, – произнес Рене Эриксен. – Они говорят, что-то стряслось, так что ты, вероятно, прав в своих предположениях. Говорят еще, может, Луис Фон сбежал с частью средств, и хотели бы, чтобы кто-то из министерства поехал туда и перепроверил распределение средств с того момента, как их начали осваивать. Они уверены, что в таком случае смогут, по крайней мере, избавиться от обвинений в нарушениях, если ты разберешься в ситуации.
– Я? – Неужели Эриксен собирается отправить туда его? Вильям был в замешательстве. Это, конечно, была определенная динамика его положения, но совсем некстати для него. – Ты в курсе, сколько, они считают, Луис Фон мог себе присвоить? – продолжил он.
Эриксен покачал головой:
– Нет, в данный момент никто не знает этого; но Фон располагает чуть более чем двумя миллионами евро, выделенными за истекший период. Может, он просто отправился за покупками и чист, как лист бумаги. А может, выяснил, что семена и растения дешевле или лучше по качеству где-то в другом месте, не там, где он обычно закупается… В любом случае мы обязаны заняться этим вопросом, ведь для этого мы тут и сидим.