Однако все быстро закончилось. Не могло не закончиться. В конце концов Дэвис заметил на ближайшем перекрестке Чеза и не смог поверить, что время вышло. Истекая потом, он почувствовал, как тает его улыбка.
Все верно. Мир ждал, и Чез был его знаменем, под которое собираются верующие. Или, в случае Дэвиса, сомневающиеся.
Хэл подошел к отцу.
− Это твой напарник?
− Да.
− Тебе пора?
Дэвис притянул сына ближе, на глаза навернулись слезы.
− Да. − Он опустился на корточки и полез в карман. Достал пятицентовик, задев бумажку с номером телефона, протянул монету. − Смотри-ка.
− Две тысячи первый? − изумился Хэл. − О! Ты же искал такую!
− Забирай, − сказал Дэвис.
− Правда?
− Ага. У меня есть еще.
− Ты нашел две?
«Одну и ту же дважды», − подумал Дэвис и обнял сына в последний раз. Похоже, Хэл что-то почувствовал и прижался крепче.
− Не можешь остаться еще чуть-чуть? − спросил он.
− Нет. Меня ждет работа.
«И скоро придет твоя мать».
Он заставил себя отпустить сына. Хэл вздохнул и побежал показывать пятицентовик друзьям. Дэвис натянул носки с ботинками и побрел через дорогу к Чезу.
Внутри у него все сжалось. Последний час был чудесным, но суровая реальность нашептывала, что это не Хэл. Настоящий мальчик не вспомнит ни этого, ни десятка других случаев, когда Дэвис навещал его в стоп-кадре. Настоящий Хэл продолжит думать, что отец никогда к нему не приходил.
− Несправедливо, − сказал Чез, засунув руки в карманы. − Ты должен иметь возможность видеть его, когда захочешь, Дэвис.
− Это временно.
− Временно уже полгода.
− Мы скоро разберемся с опекой. Моя жена…
− Твоя бывшая жена.
−…Молли просто перестраховывается. Всегда была такой. Не хочет, чтобы Хэл разрывался между нами.
− Все равно это несправедливо. − Чез вздохнул. − Перекусим?
− Давай.
Не помешает немного разобраться с воспоминаниями о Хэле. Похоже, Дэвису нужно отдохнуть от перерыва на отдых.
Они отправились в «Фонгс» − забегаловку за углом, которая всегда нравилась Дэвису. По пути он вдруг замер, оглянувшись на одного из прохожих. Неужели… та девушка из закусочной?
Нет. Одета по-другому. Однако он призадумался, сжав в кармане бумажку с номером. Они вошли в забегаловку и уселись в маленькой кабинке у окна.
− Ты когда-нибудь хотел просто жить здесь? − спросил Чез. − В стоп-кадре?
− Ты же вечно напоминаешь, что все тут не настоящее.
− Ага. − Чез отпил воды, которую принесла официантка. − Я хотел сказать, ты когда‑нибудь об этом задумывался?
− Если тут все точно такое же, как во внешнем мире, то в чем смысл?
− В уверенности. − Чез уставился в окно. − Здесь… я много чего могу. Не волнуюсь понапрасну. Хочется прихватить это с собой наружу, понимаешь? Либо остаться здесь и не выключать стоп-кадр, пусть дни текут своим чередом.
Дэвис хмыкнул, тоже отпив воды.
− Было бы здорово.
− Серьезно? Странно.
Дэвис кивнул и тихо сказал:
− Хочется увидеть, что я тут делаю. Понимаешь, мы называем это отклонениями. Осложнения, которые вносим в систему. Но можно смотреть на них иначе. Все, что здесь меняется, любые расхождения случаются из-за нас. Я хотел бы увидеть, как все будет через неделю, через месяц, через год.
− Ха. Думаешь, через год тут будет лучше или хуже, чем в реальном мире?
− В принципе это не важно. Главное, что по-другому. Тогда я пойму, что кое-что значу. − Дэвис выудил из кармана номер телефона девушки. − Мы не даем им прожить здесь достаточно долго, чтобы стать индивидуальностями.
− Они же просто дубликаты.
Они сделали заказ: Дэвис − свою любимую курицу с кешью, Чез спросил у официантки самое острое блюдо и заказал его. А потом еще и попросил к нему горчицы.
Дэвис улыбнулся, бросив взгляд за окно. Он надеялся мельком увидеть Молли, когда та придет за Хэлом, но мальчика в парке видно не было. Мать уже его увела.
− Это… всегда так? − тихо спросил Чез. − Я про работу в полиции. Ну и повидали мы сегодня.
− В Мехико ты ни разу не расследовал убийство?
Чез покачал головой.
− Там я тоже работал автоинспектором. Никогда не видел настоящей автомобильной аварии. В Мехико уже запретили машины с ручным управлением. В основном ругался на детей, которые переходили улицу в неположенном месте. Поэтому я и настаивал на переводе. Хотел туда, где можно побыть настоящим копом.
Дэвис разломил палочки для еды и потер их друг о друга, чтобы сгладить шероховатости.
− В целом да, − негромко сказал он. − Настоящая полицейская работа очень на это похожа. Кроме тех случаев, когда не похожа, что бывает большую часть времени.
− Ты снова за свое, − ухмыльнулся Чез. − Сплошная бессмыслица, сам себе противоречишь.
− Но когда я объясняю, смысл появляется, так?
− Допустим.
− Полицейская работа детектива в реальном мире − это почти всегда скукотища. Сидишь без дела, перекладываешь бумажки, разговариваешь то с одним, то с другим. Ждешь. Вся суть в том, чтобы дождаться, когда что-нибудь пойдет не так. И когда нас вызывают, когда нам есть чем заняться, по определению это означает, что мы уже опоздали.
− Я всегда представлял, что буду служить правосудию, решать проблемы. Но чаще всего никакие мы не спасители. Мы прибываем на место, там уже труп, и в лучшем случае мы ловим убийцу. Но для мертвых это не имеет значения. Для них мы просто… очевидцы. − Чез опустил голову. − Я говорю себе, что хоть кто-то был рядом.
Ели они молча. Курица с кешью оказалась не так хороша, как помнил Дэвис, − пересоленная. Он целую вечность смотрел на номер той девушки.
«Мне нужно что-то такое, − подумал он, вертя бумажку в пальцах. На одной стороне ее номер. На другой смерть − адрес школы. Он перевернул бумажку. − Нужно начать все сначала, в реальной жизни».
Он должен забыть Молли. Он знал, что должен забыть Молли и начать общаться с другими людьми, несмотря на то, что во время развода у него еще теплилась надежда.
Но этот телефонный номер… это западня. Он не может позвонить девушке и солгать, притворившись, что встретил ее по-настоящему. Хватит отговорок. Ему просто нужно изменить свою жизнь.
«Ты и планируешь ее изменить. Варшавская улица».
После слежки за Фотографом в 19:30 в запасе останется не так много времени, чтобы туда добраться.
− Позвонишь? − полюбопытствовал Чез, когда они собрались уходить.
Дэвис опять перевернул бумажку и скомкал ее.
− Чего ради? Пойдем ловить мерзавца.
Он оставил бумажку на столе рядом с несъеденным печеньем с предсказанием.
Глава 8
Дэвис с Чезом добрались до школы около 19:00, за полчаса до того, как должен был вернуться Фотограф. Они вошли в многоквартирный дом, задние окна которого выходили на школу − это оказалось одно из немногих мест, откуда можно было за ней наблюдать. Постучав в несколько дверей, нашли квартиру, из которой не ответили. Чез вышиб дверь, а Дэвис успокоил соседей, показав полицейский значок − обычный, не значок реальности.
Они расположились в ванной, где из крошечного окна открывался хороший, хоть и ограниченный обзор. Пока они ждали, Дэвис прокручивал в голове факты. Он не так сильно нервничал, когда сосредотачивался и выстраивал в уме упорядоченные цепочки предположений, группируя факты в абстрактные множества и совокупности.
− Почему яд? − наконец выдал он.
− А? − переспросил Чез, занявший место рядом с унитазом.
− Он убивает их при помощи того, что считает их изъянами, − пояснил Дэвис. − Тех несчастных запер с пчелами, чтобы они умерли от аллергии. Астматиков задушил. Будто… будто он полагает, что отбраковывает слабых. Предоставляет нашим собственным недугам и дефектам уничтожать нас. А парализованных? Копы нашли окровавленные царапины на стенках полупустого бассейна. Люди пытались выкарабкаться, ломая ногти. Он бросил этих бедолаг в бассейн живыми, чтобы они утонули, потому что у них не действовали ни руки, ни ноги.
− Сволочь, − прошипел Чез.
− Да. Но яд… Почему яд? Для страдающих дальнозоркостью? Неувязка. − Дэвис постучал по окну там, где отслаивалась краска. Снаружи сгущались сумерки. − И еще кое‑что. С какой стати нам все-таки не рассказали об этом в участке?
− Наверное, боялись, что мы займемся тем, что делаем сейчас, − предположил Чез.
− А кого это волнует? Пусть мы создадим чуть больше отклонений для бессмысленной бытовухи, но неужели это не стоит того, чтобы что-то выяснить о жутком убийце? Кроме того, они знают, что обычно мы пренебрегаем приказом оставаться в убежище, так что по-любому вызываем отклонения. С тем же успехом мы могли бы сделать хоть что-то полезное.
− Да, но его называют Фотографом, − сказал Чез. − Он знает о «Стоп-кадре» и о том, как избегать отклонений, верно? Так сказала Мария. Мы ничем не можем помочь.
− Как будто сейчас мы чем-то помогаем.
− Это другое. Они не понимают, что ты действительно что-то можешь, считают нас обоих бесполезными. Но ты, ты только с виду такой, Дэвис. В тихом омуте черти водятся.
Дэвис хмыкнул.
− Я на это не куплюсь, Чез. На прошлой неделе мы полезли в стоп-кадр, чтобы найти того паренька, что работает с Хуаресом. Почему бы нам тогда не сказать заглянуть в ту старую многоэтажку? К тому времени они уже знали о ней в реале. Мы могли бы проверить, не был ли в тот день еще жив кто-то из утопленников, − может, что-нибудь узнали бы. Но нет, вместо этого в участке прикидываются, будто мы вообще ни на что не способны.
− Слишком мудрено для меня, − признался Чез и указал за окно. — Знаешь, мне кажется, с нашей наружкой не все хорошо. Что, если он не пойдет через эту дверь? Что, если его спугнули и он вообще сюда не явится? Или вернулся сегодня пораньше, еще до нас?
− То есть одному из нас надо туда пойти? − Дэвис занервничал.
− Ага. − Чез посмотрел на него. − Не волнуйся, пойду я.
− Подбросим монетку.
− Не. Все в порядке. − Он похлопал Дэвиса по плечу. − Я отправлю сообщение, как только займу позицию, с которой виден спортзал. Чуток послушаю, а потом загляну проверить, там он или нет. Напиши, если увидишь, что он подходит. Договорились?
Дэвис кивнул, не сдержав глубокого облегченного вздоха. Чез направился к двери, но Дэвис его окликнул.
− Чез?
− Да, напарник?
− Я не смог спустить курок.
Чез нахмурился, замерев в дверном проеме.
− Что…
− Ты хотел узнать, почему я здесь. − Дэвис выглянул в окно. − Много лет назад, когда я был настоящим копом, мы попали в перестрелку. Преступники, заложники − в общем, весь ужас, который смакуют в новостях. Туда отправили всех копов. И я…
− Не смог выстрелить?
− Один был прямо передо мной. И я облажался. Ты слышал о Перес?
− Ага.
− Парень, в которого я не смог выстрелить, убил ее. Меня нашли в коридоре, я весь дрожал, пистолет валялся передо мной на полу. − Дэвис зажмурился. − Я подумал… ну, ты понимаешь.
− Я знал об этом.
− Но…
− Мне рассказала Гутьеррес. Вскоре после того, как меня приписали к тебе. Я подумал, будет лучше, если ты сам все объяснишь. Хотел дать тебе возможность раскрыть душу. Тогда из нас получились бы настоящие напарники.
Дэвис моргнул, уставившись на усмехающегося здоровяка.
«Только мне начинает казаться, что у нас есть что-то общее, как ты тут же напоминаешь, какой хороший ты лжец», − подумал он.
− Пришлю сообщение, − сказал Чез, уходя.
Дэвис проводил напарника внимательным взглядом, пока тот пересекал улицу и заходил в дом. До предполагаемого возвращения Фотографа еще оставалось время, но Дэвису чудилось, как убийца замечает Чеза и удирает, а они не успевают его поймать.
Телефон зажужжал вскоре после того, как Чез исчез в здании. Дэвис с удивлением обнаружил, что сообщение не от него.
«Дэвис, скоро ваше второе дело, − написала Мария. В реале она все еще была в участке. В дни работы со «Стоп-кадром» ей приходилось оставаться на длинную смену. − Вы в убежище?»
«Да», − отправил Дэвис, пытаясь смотреть одновременно и на улицу, и в телефон.
«Хорошо. Подробности второго дела у вас есть. Идите к Десятой. Имейте в виду, что в квартале от нее, на Варшавской, будут какие-то бандитские разборки. Советую держаться подальше. Проверьте бытовуху на Десятой и все».
«Понял», − ответил Дэвис.
Он раздумывал, не рассказать ли ей о том, чем они на самом деле занимаются, но отказался от этой идеи. Стоп-кадр никогда не выключали, пока Дэвис с Чезом оставались внутри, но мало ли, с них станется. Разумеется, полицейских не утилизируют вместе с дубликатами, но все равно очень неприятно смотреть, как все вокруг рушится.
Он не убирал большой палец с телефона. После смерти Перес он несколько месяцев корил себя за то, что не справился. Потом начал корить себя за саму мысль о том, что способен пристрелить человека. Это противоречило его натуре, по крайней мере до сих пор.
У него в телефоне была копия собственного досье, защищенная паролем. Скачал его когда-то с компьютера Марии. В начале так много положительных отзывов: «Прекрасный дознаватель. Разбирается в людях; как никто умеет их разговорить. Ему доверяют, причем даже те, кто доверять не должен».
А затем тот случай.
«Не годится для оперативной работы. Страдает тревожными расстройствами. Рекомендуется к посещению психотерапевта и в случае восстановления настоятельно рекомендуется к работе в “Стоп-кадре”».
Больше никто в участке не говорил о нем такими обтекаемыми формулировками. Он до сих пор не знал, почему Мария представила его к работе в «Стоп-кадре» − то ли считала, что его следственным навыкам найдется хорошее применение, то ли полагала, что там его научат убивать.
«На месте, − наконец прислал сообщение Чез. − Из раздевалки ни звука. Что у тебя?»
«Ничего», − отправил Дэвис.
«Сейчас загляну туда».
Дэвис ждал с бешено бьющимся сердцем. Какой же он дурак: нервы расшалились, хотя опасность угрожает вовсе не ему.
«Его здесь нет, − сообщил Чез. − Все спокойно. Хорошо бы копы, которые нашли его последнее логово, не спугнули его окончательно».
«Да, − написал Дэвис. − Будь осторожен. Если он зайдет с другой стороны, я не смогу тебя предупредить».
«Понял».
Через мгновение телефон зажужжал снова.
«Если бы опасность угрожала мне, ты бы выстрелил», − прислал Чез.
«Не уверен».
«Выстрелил бы. Я точно знаю».
Дэвис подобной уверенности не испытывал. И вообще. Многим казалось, что в стоп-кадре риск меньше. Но в то же время все эти люди были созданы для того, чтобы Дэвис с Чезом могли разрешать свои мелкие дела. В один день заселяют целый город, а потом его уничтожают. Истребляют миллионы. Регулярный холокост. Если Дэвис потерпит неудачу, все зря.
Для него риск был громадный.
«Ничего?» − прислал Чез.
«Ничего. Что-нибудь увижу − сообщу, Чез. Но если будешь и дальше меня отвлекать…» − Он остановился на полуслове и не стал отправлять сообщение.
По переулку шел какой-то мужчина: высокий, в длинном плаще, руки в карманах. Солнце уже село, и света не хватало, чтобы рассмотреть его как следует, но типаж был подходящий.
У Дэвиса бухнуло сердце.
«Идет», − быстро отправил он.
«Наконец-то», − прислал Чез.
Дэвис затаил дыхание, стараясь не думать о том, что будет, если Фотограф заметит Чеза. Маловероятно. Или нет? А если он проверит женщину, которую они застрелили, и обнаружит пулевое ранение? Этого Дэвис не учел.
Фотограф вошел в здание.
Немного спустя пришло сообщение от Чеза: «Только что прошел мимо меня. Идет к бассейну».
По крайней мере, можно не беспокоиться о Варшавской улице. У них новое дело, более важное. Они туда не пойдут, а стало быть, все его приготовления ничего не значат.
Эта мысль успокаивала. Успокаивала настолько, что он почти избавился от тревоги.
«Заглянул за дверь, к трупам», − написал Чез.
«Ты пошел за ним в раздевалку?»
«Ага».
«Прекрати писать и затаись, идиот!»