И не хотелось думать про то, что беззаботность мира обманчива. Больше всего Димка желал бы сейчас стать настоящим лесным существом. Нет, не зверем и не деревом. А кем-то таким, кому от леса ничего не нужно, только бродить по нему летом и зимой, смотреть, как осенью желтеют и облетают листья, как наступает черно-белый декабрь, и как потом звонкие весенние ветры и пронзительное солнце обсушат пригорки с нежно-зелёной травой, и как лето прихлынет горячей земляникой и медовыми одуванчиками.
Нужно сказать, в одиночку Димка ещё никогда не забирался в лес так далеко и надолго. И никогда ещё природа не вызывала в нём столь сильных чувств. Он осознавал это, и с удивлением прислушивался к себе, старался запомнить это новое состояние, думая, что будет приходить в лес снова и снова.
Время, однако, не стояло на месте. Димка шагал и шагал вперёд по просеке, не сбавляя скорости, помня о том, чтобы засветло добраться до цели. Одолев километра три, Димка понял, что идти стало легче. Шумел в берёзах и осинах ветер, зелень листвы сменялась то золотом, то бронзой сосновых мачт и малахитом хвои, перекликались птицы, уже не так весло и шумно, как в начале лета, но всё-таки их голоса делали лес светлей, а Димка даже забормотал про себя какую-то мелодию…
Солнце опустилось за деревья, становилось прохладно, и в сердце постепенно закрадывалась тревога. Вечерний лес притих, надвинулся густою тенью, сосны сделались выше, и мнилась за ними всякая жуть. Теперь-то Димка вспомнил, что вампиры, оборотни, ведьмы и черти — уже не просто сказки, про которые когда-то думалось — хорошо бы, всё это на самом деле было! Не-ет, принц-то он, конечно, принц, да только чудища лесные того не знают — разорвут на куски и сожрут, они и про Ворона, небось, не слышали, и Мерлина самого, наверно, давным-давно, позабыли…
Заторопился Димка, почти бегом бежал, хоть и устал очень. Наконец, уже в сумерках, увидел среди деревьев домик. А подошёл поближе — показалось, избушка как-то постарела. Словно стала ниже и темнее, чем в прошлом году, летом, когда Димка последний раз гостил у лесника.
Да… Такого только и не хватало — дверь оказалась заколоченной накрест досками, сквозь ступени пробиваются былинки — не живёт здесь никто давно.
Вот так история! Как будто нарочно кто-то злобный подстроил всю череду испытаний для Димки! Что же теперь оставалось, не идти же ночью через лес назад… В сердцах Димка пнул ногой дверь — и доска с негромким треском разломилась.
Придётся ночевать в брошенном доме одному. Прежде всего, Димка хорошенько осмотрел избушку. Обстановки в ней почти не было — только щелястый стол, под которым виднелись кучки древесной трухи, наточенной жуками, скамейка из широченной дубовой доски, — с неё Димка грохнулся в прошлом году, разбив чашку. Лесник тогда хохотал до слёз и за чашку не сердился.
В другой комнатке, отделённой от первой тяжёлой, изветшавшей до дыр занавесью, имелась железная кровать с ворохом белья, от которого шёл явственный запах плесени. Печка располагалась так, чтобы обогревать обе половины дома.
Во всех углах от потолка к стенам тянулись плотные, серые полотнища паутины, развешанные процветающими паучьими семействами. Пауков Димка побаивался, поэтому энергично принялся разгонять неприятных соседей, намотав тряпку на длинную палку. После этого пришло время подумать о еде и сне. Около стола, под полом находился погребок, где лесник хранил в прежние времена картошку, капусту, банки с соленьями. Димка открыл люк и, убедившись в надёжности лестницы, спустился в подпол. Шарить в потёмках, натыкаясь на осклизшие холодные стены мало кому доставит удовольствие, подвал оказался пуст, и Димка, приуныв, вспомнил об огородике за домом. Надежда найти там еду была слабенькой, но Димка кинулся в огород почти бегом, точно опасался, что какой-нибудь таинственный злодей утащит с грядок всё съедобное.
Грядки, не будь они обозначены редкими, и кое-где уже отвалившимися жердями, пожалуй, невозможно было бы отличить от самых что ни на есть диких зарослей бурьяна. И всё-таки судьба пожалела бродягу, подарив ему несколько узловатых морковин, непонятно каким чудом выросших среди сорняков. С этими драгоценностями Димка возвратился в дом. Морковка была жёсткой и невкусной, но Димка сгрыз две штуки, чтобы хоть как-то утолить голод. Вспоминался ему завтрак во дворце Мерлина. Эх, подумал он, как бы то угощение не оказалось последним королевским завтраком в жизни.
Темнота к тому времени безраздельно владела лесом. Крики ночных птиц, загадочные шорохи и скрипы — как будто ветви деревьев тёрлись друг о друга в полном безветрии — жизнь в лесу не замерла. Ночь принесла с собою и холод, и тяжёлые мысли о доме. Димка почти раскаялся теперь в своём поступке, и переживал случившееся с новой горечью. Пытаясь отогнать грусть, он вышел из избушки и сел на крыльцо. Деревья замерли, чёрные, высокие, жуткие. На небе к этому времени должны были зажечься звёзды, но с запада наползали тучи — не дай бог, дождь ещё зарядит, подумал Димка. Ему очень хотелось в эту минуту видеть звёзды, их высокий и вечный свет, их глубину и бессчётность, узоры созвездий и сияние галактики. Но и в этом утешении природа отказала ему. И Димка вдруг заплакал. В этих слезах была и обида на людей, таких равнодушных и не верящих в сказку, и на древнего Ворона, оставившего своего принца одного…
Со слезами исчез куда-то страх, к которому Димка уже почти привык. Посидев на крыльце ещё немного, он вернулся в дом, вытряхнул из старых тряпок пыль, разложил их на кровати вместо матраса, из остатков соорудив какое-то подобие подушки, устроился поудобнее и спустя несколько минут уснул.
* * *
К сожалению, Димке не удалось провести остаток ночи в спокойном сне. Часа за два до рассвета в дом вошли двое. Завернувшиеся в тёмные плащи, в шляпах с широкими полями, в сапогах — в кино они могли бы сыграть роль эдаких благородных разбойников или дворян, готовящих заговор против короны. Но как бы ни выглядели эти тёмные личности, дворянами они, скорее всего, не были, а разбойничьим ремеслом заниматься не испытывали необходимости. Судьба свела Димку в заброшенной избушке с его же поданными — Наместниками-магами. И по странной прихоти той же судьбы Наместники, в отличие от Димки, не стали утруждать себя обследованием дома — возможно, дело, затеянное магами, так поглотило все их мысли, что заставило забыть об осмотрительности, или же они были слишком уверены в том, что в лесную избушку никому не забрести. Маги зажгли свечу на столе, сели на скамью…
Одним из них оказался старый Димкин знакомый — Вампыр. Второй… имя его ничего не скажет вам, Вампыр в разговоре называл его Урдом. Для мага это была странная личность — безвольный и глуповатый колдунишка, непонятно как очутившийся в числе Наместников Великого Мерлина. После избрания Принца Вампыр надумал сделать Урда своим сообщником, добившись этого нехитрой лестью и заманчивыми обещаниями.
— Ну, Урд, мы совсем близко. До утра здесь остановимся, к полудню будем на месте. Только бы не убрался он куда из деревни, а уж разделаемся мы с ним мгновенно… За удачу!
Вампыр встал, вытащил из кармана куртки серебряную фляжку с гербом. Откуда-то на столе взялись две крохотные рюмочки, маг их наполнил, жестом предложил одну Урду. Выпили, сели… И тут…
У скамьи, видимо, опять подломилась ножка. С грохотом, руганью Урд упал, в темноте оказался под столом, и, распрямляясь, ударился головой о столешницу. От шума в соседней комнате проснулся Димка, сел испуганно на кровати, вслушиваясь. И похолодело у него внутри — голос как будто был тот самый, старика соседа — а потом мага-Наместника Вампыра — и ещё чей-то. Первым побуждением было кинуться туда, к магу, попросить помочь вернуться во дворец. Но Димка вовремя вспомнил предостережения Ворона и, став у занавески, осторожно смотрел в щелку.
Маг, ругаясь и кляня весь белый свет, поднимался с пола. Будто почуяв присутствие постороннего, Вампыр насторожился. Приказав Урду зажечь упавшую свечу, он тихо шагнул к занавеске…
В полумраке Димка уловил в глазах мага отблеск того холодного огня, что пронизывал принца в торжественный миг церемонии избрания. Димка, ужаснувшись, чуть было не поддался оцепенению колдовского гипноза — страх лишал разума, заполняя мир, словно удушливый газ. Этот страх и почувствовал маг. Он на секунду обернулся к Урду, намереваясь взять у него свечу. Но и секунды хватило Димке, чтобы сбросить с себя оковы гипнотического взгляда. Он с удивительной быстротой и чёткостью оценил обстановку. Оконный переплёт от толчка локтем вывалился наружу вместе со стеклом, Димка рванулся в проём как раз в тот момент, когда Вампыр вошёл в комнату, держа перед собой огонь. Это была ошибка мага — он-то полагал, что незнакомец в доме парализован страхом. Пламя свечи настолько же слепило и отвлекало взгляд, насколько освещало комнату. Бросившись к беглецу, Вампыр скользнул пальцами по Димкиной куртке — но не смог его удержать.
— А нас подслушали… — мрачно проговорил маг, посмотрев на колыхнувшиеся кусты за огородом.
— Н-неужели? — Урд ещё не вполне пришёл в себя после встряски.
— Да очнись ты, идиот! Все наши планы могут провалиться к дьяволу… Кто бы это мог быть?.. О, идиот, ну зачем я тебя взял!.. — Далее последовал целый поток ругани, которую Урд сносил с удивительным смирением, так, однако, и не уяснив, в чём была его вина. Между тем Вампыр вдруг заметил на подоконнике какой-то предмет.
— Смотри, книга! Ну-ка… «Учебник магии Мерлина…» Проклятье!!! — Лицо мага искривилось, и Урд даже отшатнулся — казалось, Вампыр сейчас испепелит всё живое вокруг себя. Да, Наместник понял — но слишком поздно — кого он упустил этой ночью. Планы Вампыра были сорваны. Что именно услышал принц и как он это истолковал — раздумывать не имело смысла.
В эту ночь все лешие леса, если они в нём, конечно, обитали, были жестоко разбужены: два старика подозрительного вида мчались через чащу со скоростью, сделавшей бы честь даже молодому человеку. И шум от этой погони стоял прямо возмутительный…
Дистанция между преследователями и жертвой сокращалась… Как вдруг лес перед Димкой расступился, и он оказался у насыпи асфальтированного шоссе. Бежать дальше не было сил. Перебравшись через полосу дышавшего дневным теплом асфальта, Димка без чувств свалился в какую-то канаву. В ту же минуту маги, выскочив на дорогу, замерли, соображая, в какую сторону мог направиться этот чёртов беглец.
И так случилось, что размышления их были прерваны вырвавшимся из за поворота автомобилем…
глава 2
Чреда невероятных событий, происходивших с Димкой, отнюдь не закончилась. Больше того — они оказывались всё удивительней и удивительней…
Спустя полчаса у дороги появились два странных существа. Первый был двухметровым великаном, с ног до головы обросшим шерстью, и обладал наружностью, прямо скажем, далеко не безобидного добряка. Он передвигался немного косолапой походкой, опираясь на корявую дубину в правой руке. Изо рта торчали клыки, а когти, втягивающиеся, словно у кошки, могли бы порвать шкуру быка…
На плече у великана сидело нечто маленькое, жутко мохнатое, однако с личиком почти человеческим и даже по-своему симпатичным. Это существо беспрестанно пищало что-то на ухо великану, которому, по всей видимости, болтовня малютки доставляла удовольствие. Увлёкшись рассказом своего спутника, Джа (а именно так звали великана) чуть было не наступил на Димку — но был остановлен внезапным и пронзительным визгом малыша Кхо. Джа удивлённо замер с поднятой ногой, разглядывая лежавшего без сознания мальчика. Казалось, великан был не в силах осмыслить самостоятельно, что же произошло? Он повернул косматую башку к другу.
— Бедненький, его гудилищем сбило! — из глаз малютки брызнули слёзы. Ещё не вполне разобравшийся в своих вязких мыслях, но глубоко потрясённый слезами друга, Джа замычал что-то нечленораздельное и принялся гладить малыша, желая его успокоить. Кхо сердито встряхнулся:
— Балда, бери мальчишку скорее, пошли домой. — Великан мигом подхватил Димку на руки, да так осторожно, что от его прикосновения не проснулся бы и спящий. — Быстрей, быстрей, быстрей! — верещал мохнатый малыш, от нетерпения ерзая на плече Джа. А тот несся через лес, круша кустарники и едва не сшибая молоденькие деревца, пыхтя и ухая от желания угодить маленькому другу. Чаща становилась всё мрачнее, дремучее. В небе уже занимался рассвет — но здесь царила темнота. Вокруг замерли вековые гиганты с толстыми, в два обхвата, стволами — а меж ними встречались другие, причудливо изогнутые, чёрные и мёртвые. Ни дуновения ветра не достигало этой глуши, ни единый звук не доносился из мрака, только гнилые ветки потрескивали под ногами. Многолетний слой палой листвы оказался таким толстым, что в него можно было зарыться полностью, если лечь на землю. Воздух стал сырым, отдавало болотом.
Наконец, показался небольшой, свободный от деревьев пригорок, с избушкой на нём, выглядевшей удивительно уютной в этом сердце дремучего леса.
* * *
Димка пришёл в себя уже в домике лесных существ, когда Джа, повинуясь указаниям своего маленького друга, водрузил чан с водой над огнём. Кхо не переставал тараторить, втолковывая великану, как лучше всего лечить всяческие недуги — по его словам, стоит выкупаться в отваре травы чумазки — и вмиг избавишься от любой хвори.
— Так делала моя матушка, — пояснял Кхо, суетливо готовя снадобья. А Джа, восхищаясь образованностью малыша, то и дело радостно ухал — ещё бы, ведь у него есть такой умный, добрый, заботливый друг!
Но Димка, конечно же, не мог знать намерений этих косматых обитателей чащи, и увидев над собою голову чудовища — то ли лешего, то ли ещё кого похуже — решил, будто старик Вампыр, настигнув наконец свою жертву, обернулся демоном… Димка онемел от ужаса, когда Джа легонько погладил его взлохмаченные волосы, и… вдруг в следующую секунду он понял — ничего плохого с ним не случится! Глаза безобразного великана были полны такой ласковостью и добродушием, что Димка совершенно успокоился и обессилено отдался во власть лесных существ. А те помогли ему снять одежду и осторожно посадили в большущий чан, наполненный отваром трав, приятный аромат которых чуть-чуть кружил голову. Димка чувствовал, как медленно погружается в дрёму, и через несколько минут он уже спал на единственной кровати, имевшейся в избушке, укрытый тёплой медвежьей шкурой. Джа со своим другом стояли рядом с умилением глядя на мальчика, и простодушный великан время от времени вздыхал — ему почему-то очень хотелось, чтобы этот человечек остался у них навсегда.
Проснулся Димка уже в самый полдень. Солнечные лучи с трудом пробивались в избушку сквозь два крохотных, пыльных оконца без рам. Более жалкое жилище, пригодное для обитания в лесу придумать было трудно — в провисшем дощатом потолке зияли внушительные щели, из которых кое-где торчали клочья почернелой травы. Щели были и в стенах, и в полу, заткнутые чем попало — мхом, кусками коры, просмоленными щепками. Димка подумал, что с наступлением холодов в такой избушке мог жить разве что самый выносливый охотник или лесник. Вместо печи в избушке оказался каменный очаг, кровать из толстенных дубовых плах со звериными шкурами вместо перины, две круглые чурки — стулья, стол с деревянной посудой. Над столом с гудом носился жук.
Через всю избушку от стены к стене под потолком тянулся шнурок с сушёными травами, низками грибов и пучками ягод. Над очагом вялился большой кусок дичины. Дымом от очага пахло всё в этой избушке, а потолок был почти чёрен от копоти.
Лесной домик нравился Димке. Он казался почти живым, уютным, даже сказочным.
А я, пожалуй, остался бы здесь надолго, подумал Димка.
Мечтать, разглядывая избушку, было, приятно, но скоро мысли его обратились к вчерашним событиям. Оставаться в неведении о том, что делают сейчас Наместники, было опасно. К тому же, ещё одна тревожная мысль кольнула Димку — где он мог потерять учебник магии?